Аллах над нами – Гитлер с нами

Число перебежчиков от Сталина к Гитлеру не имеет аналогов в человеческой истории

А. А. Власов

14 ноября 1944 года в Праге, под покровительством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и под руководством бывшего советского генерала А. А. Власова был создан так называемый Комитет освобождения народов России (КОНР), а также принят манифест, призывавший к свержению сталинской тирании, заключению мира с Германией и «созданию новой свободной государственности без большевиков и эксплуататоров». Cоздание КОНР стало поворотным пунктом в более чем трехлетнем развитии так называемого российского освободительного движения в годы войны, поскольку под его «крышей» впервые объединились целый ряд влиятельных антисталинских, антисоветских организаций и воинских формирований, представлявших разные народы и республики Советского Союза. Жестокие поражения на Восточном и Западном фронтах заставили руководство Германии отказаться от расовых догм, в соответствии с которыми жители СССР определялись, как «унтерменши» (недочеловеки), обреченные на вымирание или в лучшем случае на рабство во имя великой Германии. До нацистских бонз наконец дошло, что без помощи народов СССР, и прежде всего русского, выиграть эту войну невозможно.

 

В плен – с оркестром

Шестидесятилетие Победы над фашизмом дает прекрасный повод порассуждать о таком сложном, уникальном и до сих пор все еще плохо исследованном духовном феномене Второй мировой войны, как массовый, не имеющий аналогов в человеческой истории коллаборационизм наших соотечественников. Сразу же замечу, что слово «коллаборационизм», которое я использую в данном материале, происходит от французского «collaboration», ныне оно имеет самое широкое хождение в русском языке и обозначает сотрудничество граждан той или иной страны с оккупационными войсками в годы прошедшей войны.

Тема сотрудничества граждан СССР в годы Великой Отечественной войны с нацистской Германией была напрочь закрыта для советских историков. На какие-то упоминания о советских людях, оказавшихся в войне на стороне Гитлера, можно было иногда наткнуться в художественной и мемуарной литературе, но говорилось о них, как правило, вскользь и с явным презрением.

Современный российский историк Борис Соколов («Русские коллаборационисты») в книге «Тайны Второй мировой» (изд-во «Вече», Москва, 2001, стр. 315-316) приводит рассказ своего родственника, в июле 1944 года сержантом освобождавшего Брест. Вскоре после отступления немцев в подземельях Брестской крепости обнаружили укрывавшийся здесь взвод солдат вермахта – русских, дымовыми шашками их выкурили на поверхность. Командир полка сказал пленным: «По закону я должен передать ваши дела в трибунал, ясное дело, вам всем светит расстрел. Но я обращаюсь к своим солдатам – пусть они решают, как с вами поступить». И солдаты тотчас подняли пленных на штыки, не вняв призыву одного из них выслушать, почему они стали служить немцам.

Нечто подобное происходит на пространствах бывшего СССР до сих пор: «кучка отщепенцев», «предатели», «изменники родины», «шкурники», «мелкие душонки», «мерзкие трусы» – эти и подобные, доставшиеся в наследство от советского режима хлесткие определения пустили прочные и разветвленные корни в массовом общественном сознании. В атмосфере традиционно тотального и огульного осуждения всех, кто во время войны принял сторону врага, чрезвычайно трудно, не давая волю эмоциям, спокойно и непредвзято понять, что же двигало шестьдесят лет назад теми людьми, которые пошли на сговор с самым страшным в истории своей родины врагом.

 

 

Предать, чтобы выжить?

 

К началу войны в советском обществе сформировалась значительная прослойка населения, на своей шкуре и в полной мере испытавшей все ужасы и пороки коммунистической тоталитарной системы – раскулачивания, расказачивания, голод, насильственную коллективизацию, сталинские чистки, кровавую советизацию присоединенных к СССР перед войной Прибалтики, Бессарабии, Западной Украины и Западной Белоруссии. Эти люди ненавидели Советскую власть и ждали только подходящего случая, чтобы взяться за оружие.

Группа пилотов Военно-Воздушных сил Российской

освободительной армии в немецкой военной форме

 

Мемуары немецких солдат и офицеров полны примерами того, как украинские и белорусские крестьяне встречали их в начале «восточного похода» с цветами, традиционным хлебом-солью.

Такого рода настроения не могли не сказаться на личном составе частей Красной армии. Астрономическое число военнопленных, взятых немцами в начале войны (к концу 1941 года их было 3,9 миллиона человек, в том числе 106 генералов, включая нескольких командующих армиями), а также дезертиров (примерно один миллион человек) объясняется не только стратегическими и техническими просчетами советского верховного командования, но также и тем, что народ не хотел защищать тиранический режим.

В исторической литературе упоминается случай, когда 22 августа 1941 года под Смоленском к немцам под звуки духового оркестра перешел в полном составе 436-й стрелковый полк 155-й стрелковой дивизии во главе с командиром полка, 38-летним донским казаком майором Иваном Никитовичем Кононовым. В своем дневнике Кононов записал: «С сегодняшнего дня я вступил в открытую борьбу против Советской власти».

Питательной почвой для широкого распространения коллаборационистских настроений среди советских военнопленных в первые несколько лет войны стало то, что немцы обрекли их на смерть от голода, эпидемий, жестокого обращения и широкомасштабных расстрелов (из 6,2 млн. солдат и офицеров Красной армии, попавших в плен к немцам, погибло 4,2 млн., то есть почти 68%, причем более 2,5 млн. не пережили зиму 1941-1942 года). Нелегка была доля и жителей оккупированных территорий, где сельское хозяйство было основательно подорвано не только военными действиями, но и предшествовавшей коллективизацией. Немцы рассматривали занятые районы как колонии, из которых выкачивали в Германию продовольствие и сырье, а через какое-то время и принудительных рабочих, к тому же огромная немецкая армия на Востоке кормилась исключительно за счет местных поставок.

Служба у гитлеровцев в этих условиях для сотен тысяч несчастных красноармейцев, попавших в плен, и для местных жителей была единственным способом выжить. Здесь выбор стоял очень четко – идти к оккупантам на службу или умереть с голоду.

Никогда ранее ни в одной войне ни одна страна не имела такого количества военнослужащих, оказавшихся во вражеском плену, как СССР, и ни в одной стране не было такого бесчеловечного отношения к своим военнопленным, как в СССР.

Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными от 27 июля 1929 года, советские военнослужащие не были защищены нормами международного права. Отношение советской власти к пленным как к преступникам, сформировавшееся еще до войны, было подтверждено приказом Ставки верховного главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 года, согласно которому военнослужащий, оказавшийся в плену, рассматривался как преднамеренно совершивший преступление, никакие обстоятельства при этом в расчет не принимались, семьи сдавшихся в плен командиров и красноармейцев лишались государственного пособия и помощи.

Показательно, что уже в первые месяцы войны несколько советских генералов, попавших в плен, проявляли готовность на определенных условиях бороться вместе с германской армией против Сталина. Как утверждает немецкий историк Иоахим Хоффман (Joachim Hoffmann), генерал-лейтенант М. Ф. Лукин, под руководством которого шесть окруженных западнее Вязьмы советских армий в октябре 1941 года почти на две недели задержали рвущиеся к Москве немецкие войска, взятый в плен тяжелораненым (в немецком госпитале ему ампутировали ногу), в декабре 1941 года передал от имени группы заключенных вместе с ним генералов предложение создать русское контрправительство, которое доказало бы народу и армии, что можно бороться «против ненавистной большевистской системы», не выступая против интересов своей родины. А вообще, как утверждает Иоахим Хоффман, в годы войны с немцами сотрудничали более 20 пленных советских генералов.

                                                      «Наши Иваны»

С того момента, когда немецкому военному командованию стало ясно, что «блицкриг» в России провалился, а листовками типа «Бей жида-политрука – рожа просит кирпича», обращенными к Красной армии, войну не выиграть, оно стало склоняться к мысли, что решающего поворота можно добиться, только привлекая на свою сторону самих русских.

Несмотря на строгий запрет Гитлера использовать представителей «расово неполноценных» народов СССР в боевых действиях, первые добровольцы из числа советских военнопленных и гражданского населения появились в немецких частях уже в июле-августе 1941 года. Они использовались в тыловых службах в качестве конюхов, водителей, военных строителей, поваров, сапожников, портных, кузнецов, разнорабочих, а в боевых подразделениях – подносчиков снарядов, связных, санитаров и саперов. Известные в немецких частях первоначально как «наши Иваны», они в дальнейшем получили официальное наименование «хиви» (сокращенно от немецкого Hilfswillige – добровольные помощники), закрепившееся за ними до самого окончания войны. «Хиви» принимали присягу на верность Гитлеру, носили немецкую военную форму без знаков различия, на рукаве – белые повязки с надписью «Im Dienst der deutschen Wehrmacht» («На службе немецкой армии»), считались в правовом отношении равными солдатам вермахта и получали равный с ними паек и денежное содержание. К весне 1943 года их было около миллиона человек, что составляло около 15% от общей численности немецких частей.

 

Бывший командир полка Красной армии майор Иван Кононов,

перешедший на сторону немцев по идейным соображениям,

в конце войны – командир казачьей добровольческой дивизии,

генерал-майор казачьих войск вермахта

 

По единодушному признанию ряда немецких генералов того времени, без содействия «добровольных помощников» немецкие войска в России не могли бы успешно разрешать сложнейшие проблемы транспорта и снабжения. В ходе войны «хиви» оказывались практически на всех театрах военных действий, где сражалась германская армия – от Норвегии до Северной Африки.

С течением времени хорошо зарекомендовавшие себя «хиви» стали использоваться для несения охранной и караульной службы, им выдавали стрелковое оружие, а тех, что входили в состав немецких боевых частей, привлекали к участию в боевых действиях наравне с немецкими солдатами. По сообщениям с фронтов, дрались они храбро, причем их присутствие в составе немецких частей способствовало притоку перебежчиков. Так, во время Сталинградской битвы в трех немецких дивизиях (71-й, 76-й, 297-й пехотных) «русские» составляли примерно половину личного состава.

Начиная со второй половины 1942 года, поняв, что эксперимент с «хиви» удался, командиры немецких частей и руководители оккупационных административных органов приступили к формированию из аборигенов, несмотря на вновь и вновь поступающие официальные запреты, сначала мелких (взвод, рота), а затем все более крупных (батальон, полк) подразделений, причем командные должности в них доверялись, как правило, только немцам. Все эти части получили название Osttruppen («Восточные войска»). К маю 1943 года в составе «Восточных войск» служило около 200 тысяч граждан СССР, «хиви» в это число не входили.

Захватив значительную часть территории СССР, немцы приступили к созданию полицейских формирований, которые могли бы поддерживать порядок, установленный оккупационным режимом в городах и деревнях. Считается, что в составе местных полицейских формирований насчитывалось не менее 300 000 человек. Поскольку партизанское движение на оккупированных территориях, в особенности в Белоруссии, к 1943 году стало для немцев поистине кошмаром, они все активнее использовали в борьбе с партизанами «Восточные подразделения» и полицию. Кстати говоря, самые тяжелые поражения партизаны терпели отнюдь не от немецких частей, в 1942-1943 годах целый ряд мощных партизанских отрядов, действовавших в Белоруссии, например, партизанские бригады, которыми командовали Герои Советского Союза А. К. Флегонтов и К. С. Заслонов, были уничтожены «своими».

Все карательные операции с применением «восточных частей» и полиции носили жесточайший бескомпромиссный характер, обоюдная ненависть принимала ужасающие размеры. Бойцы враждующих сторон в плен не сдавались, но если кто-то и попадался в плен, его и на той, и на другой стороне подвергали диким пыткам и истязаниям.

Служил в полиции и участник легендарного боя у подмосковного разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года Иван Добробаба (Добробабин), один из знаменитых «28 героев-панфиловцев». Он не погиб в бою, как сообщалось в советской печати, а попал в плен. В начале 1942 года он живым и здоровым вернулся в свое родное село Перекоп под Харьковом, поступил в полицию и дослужился до начальника участка. После войны Добробаба отсидел 10 лет и благополучно вернулся в родное село.

В сентябре 1943 года Гитлер приказал перевести всех «восточных» добровольцев на Западный фронт, заменив ими немецкие части на строительстве укреплений «Атлантического вала» и на охране побережья Атлантики от предполагаемого вторжения союзников. В июне 1944 года «восточные батальоны» оказались вовлеченными в грандиозное сражение с высадившимися в Северной Франции войсками западных союзников. Часть из них, блокированные союзниками во французских приморских городах Лориане, Сен-Назере, Ла-Рошели, продолжали сражаться в составе немецких гарнизонов до самого окончания войны.

Не следует также забывать, что огромное, не поддающееся учету количество советских коллаборационистов работало на спецслужбы Германии – они засылались в партизанские отряды и к подпольщикам, в советский тыл для сбора информации, проведения диверсионных и терактов, организации повстанческого движения, распространения слухов и пр.

Уже в первые месяцы войны начали формироваться самостоятельные коллаборационистские части, насчитывающие по несколько тысяч человек. Наиболее крупной из них был Русский охранный корпус, основной его контингент составили офицеры, солдаты и казаки армии генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля, осевшие после эвакуации из Крыма в 1921-22 гг. в Югославии и Болгарии. Командовал корпусом генерал-лейтенант царской армии Борис Александрович Штейфон, личность весьма интересная. Штейфон – фронтовик Первой мировой войны, особо отличившийся в боевых действиях на Кавказе, награжденный высшими орденами Российской империи, в том числе почетным Георгиевским оружием, которое ему вручал лично Николай I, затем он сражался с большевиками в ходе Гражданской войны. Штейфон известен также как военный теоретик, написавший ряд ярких статей с обобщением опыта Первой мировой войны. Но самое пикантное в его биографии это то, что Борис Александрович происходил из семьи крещеных евреев, то есть по законам нацистской Германии он должен был не Русский корпус возглавлять, а прозябать в гетто и носить на груди желтую звезду. Удивительно, но это так – еврейское происхождение Штейфона не помешало ему в ноябре 1941 года получить чин генерал-майора вермахта.

Корпус применялся для несения гарнизонной службы в городах, охраны путей сообщения, важных промышленных объектов, а также в карательных акциях против партизан, в сентябре 1943 года он насчитывал 11 000 человек.

Осенью 1944 года, после капитуляции Болгарии и Румынии, полки корпуса вместе с немецкими частями вели тяжелейшие бои с наступающими войсками советской 57-й армии 3-го Украинского фронта и болгарскими частями, поддерживаемыми югославскими партизанами.

                                        Золото для диктатуры

 Офицер Эстонского легиона СС, отличившийся в боях

 с наступающими частями Красной армии (фамилия неизвестна)

В СССР в послевоенное время к коллаборационистам причисляли местных жителей, работавших в годы войны на оккупированных территориях в органах самоуправления, школах, больницах, на транспорте, на предприятиях бытового обслуживания и так далее, это ставилось им в вину. В то же время в западных странах такие люди не подвергались не только юридическому наказанию, но и моральному осуждению.

По статье «за сотрудничество с оккупантами» привлекались к ответственности и по совершенно вздорным мотивам – мне, например, известно, что псковского священника, ныне архимандрита Санкт-Петербургской митрополии Кирилла, вся вина которого состояла в получении дров в немецкой комендатуре, осудили на 10 лет.

Вопрос в анкете, обязательной для заполнения при поступлении в советское учреждение: «Находились ли вы или ваши родственники на временно оккупированной территории?» еще долго закрывал советским людям путь к образованию, служебному росту, руководящей должности или поездке за границу.

Известный в России публицист Эдуард Хруцкий в очерке «Будьте вы прокляты!» (газета «Московский комсомолец» за 11 февраля 2001 года) рассказал о превратностях судьбы, постигших сотрудника Московского уголовного розыска (МУР) Лучникова (фамилия изменена). В 1939 году его перевели в один из городов только что перешедшей к СССР Западной Белоруссии, а незадолго до начала войны он был арестован за неуважительное высказывание о Германии. Следователь хотел «прицепить» к нему группу невиновных людей, его избивали до бессознательного состояния. После одного из таких допросов Лучников очнулся в тюремной больнице и увидел перед собой немецкого офицера – оказывается, началась война (об этом Лучников не знал), в город вошли немцы. Оккупанты, разобравшись с Лучниковым, предложили ему стать начальником городского угрозыска, Лучников согласился. Вскоре на него вышли бывшие сослуживцы из МУРа, обосновавшиеся в партизанском отряде, ему передали задание – обнаружить и изъять ценности, конфискованные Советской властью у местной буржуазии, а затем похищенные в первые дни войны. Опытный «сыскарь» с заданием справился – золото было найдено и передано в Москву, но вместе с этим же самолетом в Москву отправился и сам Лучников, арестованный его «работодателями». «Молодец, Лучников, – сказали ему на Лубянке, – огромное дело провернул. Теперь получай по низшему пределу свою десятку и поезжай валить лес». Лучников отсидел девять лет, его освободили после смерти Сталина, но так и не реабилитировали.

 

                                               Локотская республика

Одна из самых колоритных глав русского коллаборационизма связана с так называемой «самоуправляющейся Локотской республикой», центром которой стал Локоть, небольшой поселок в тогдашней Орловской, ныне Брянской области. Немецкие танки, развивая наступление на Москву, захватили Локоть 4 октября 1941 года, а уже через несколько дней немцам предложили свои услуги два друга и единомышленника – сорокашестилетний Константин Павлович Воскобойник, преподаватель физики в местном техникуме, и сорокадвухлетний инженер локотского спиртзавода Бронислав Владиславович Каминский. Оба они имели высшее образование, служили, принимая участие в Гражданской войне, в Красной армии, отсидели, разочаровавшись в коммунистических идеях, по несколько лет в лагерях и Советскую власть ненавидели люто.

Генерал-лейтенант царской армии и генерал-майор вермахта Борис Александрович Штейфон, командир русского добровольческого  кавалерийского корпуса,  всю войну  сражавшегося  в Югославии. Покончил жизнь самоубийством в мае 1945 года

Воскобойник и Каминский добились приема у командующего 2-й танковой армии генерал-полковника Хайнца Гудериана (Heinz Guderian) и поделились своими далеко идущими планами – создать Локотскую республику, официальной идеологией которой должен стать, по примеру Германии, национал-социализм. Проводником этих идей, полагали отцы-основатели Локотской республики, будет русская Национал-социалистическая партия, организованная по примеру гитлеровской НСДАП. Предполагалось, что по мере продвижения вермахта идеи русской НСП охватят всю Россию, которая будет организована по принципу Локотской республики. Поскольку «всякая революция должна уметь защищаться» (это высказывание Ленина неустанно повторял Воскобойник), необходимо сформировать военизированное ополчение, которое Воскобойник именовал не иначе, как Русской освободительной народной армией (РОНА).

Воскобойник был назначен главой Локотского волостного самоуправления и обер-бургомистром, Каминский – его заместителем, правда, как эти назначения сочетались с идеями «республики» и «самоуправления», остается неясным. Уже 25 ноября 1941 года Воскобойниковым и Каминским был обнародован «Манифест Российского освободительного движения», первый программный документ советского коллаборационизма.

Будет нелишним отметить, что в теории и практике Локотской республики воплотился интереснейший и нередко повторяющийся в российской истории феномен, когда русских желают всенепременно осчастливить те, кто русскими не являются: в описываемом мной случае борцами за русскую идею и за русское национальное самосознание выступили украинец Воскобойник и Каминский, поляк по отцу и немец по матери. Так что пламенный русский патриот Владимир Вольфович Жириновский с его загадочным папой-юристом появился не на пустом месте...

8 января 1942 года Воскобойник был убит партизанами, его место занял Каминский.

Своим первым же приказом Каминский переименовал поселок Локоть в город Воскобойник, на его могиле сооружен памятник, повторяющий знаменитый памятник «Битва народов» в Лейпциге.

Каминский правил железной рукой: распустил колхозы, передал землю в частное пользование крестьянам, восстановил разрушенные промышленные предприятия, сферу обслуживания, образования, социального обеспечения. Расцвет частной торговли привел к тому, что не стало дефицита самых нужных товаров – спичек, мыла, табака, соли, одежды, обуви. Особое внимание обращалось на непременную агитацию в пользу Германии, на повторение нацистских штампов о «жидо-большевизме».

Преемник Гудериана (с декабря 1941 года) генерал Рудольф Шмидт (Rudolf Schmidt) всячески поощрял бьющую через край инициативу Каминского. Специально «под Каминского» был образован Локотский округ в составе 8 районов, с общей численностью населения 600 000 человек, все немецкие гарнизоны из округа были выведены. Подогревая честолюбие Каминского, Шмидт в одной из бесед с ним в качестве жизненного образца для него привел пример Гитлера, сделавшего карьеру от ефрейтора до канцлера Германии и фюрера Третьего рейха.

Каминский развернул борьбу с партизанами, которая не прекращалась ни днем, ни ночью. Весной 1943 года РОНА состояла из пяти полков, в которой насчитывалось 12 000 человек, она имела 24 танка Т-34, 36 артиллерийских орудий, 8 авто- и бронемашин, мотоциклы.

В августе 1943 года положение Локотского округа стало угрожающим, бойцы РОНА и все, кто не желал оставаться при Советской власти (а таких в общей сложности оказалось около 30 000 человек), ушли с немцами и в начале сентября обосновались в белорусском городе Лепель Витебской области, Каминский был назначен бургомистром города с задачей охранять тыл 3-й танковой армии. Но овладеть положением в районе Лепеля не удалось, местное население встретило чужаков враждебно, к тому же в этих краях действовали сильные партизанские отряды, управляемые из Москвы и хорошо обеспечиваемые с воздуха. В начале 1944 года РОНА вместе с гражданскими беженцами была передислоцирована в Западную Белоруссию, в район города Дятлово.

Хотя солдаты Каминского постепенно превращались в грабителей и насильников, командующий войсками СС и полицией в Белоруссии обер-группенфюрер Курт фон Готтберг (Kurt von Gottberg) сразу же на него «положил глаз»: Каминский был награжден Железным крестом первого класса и удостоен личной аудиенции у Гиммлера. Именно здесь прозвучала знаменитая фраза Каминского, очаровавшая Гиммлера: «Все равно с кем, лишь бы коммунистов резать!» Гиммлер тут же присвоил Каминскому чин бригаденфюрера СС и генерал-майора войск СС, а его РОНА приказал считать отныне бригадой СС.

Насколько мне известно, Каминский – единственный из коллаборационистов – советских граждан, получивший немецкий генеральский чин.

С Каминским связана позорнейшая страница советского коллаборационизма – его бригаду бросили на подавление Варшавского восстания (август-сентябрь 1944 года). Нечеловеческая жестокость, грабежи, насилия по отношению к жителям Варшавы обрели такие масштабы, что даже немецкое командование не раз требовало у Каминского унять своих подчиненных. Но бригаденфюрер СС Каминский (не забудем – по отцу поляк!) всякий раз хладнокровно отвечал так: его люди потеряли в борьбе с большевизмом все свое имущество, и он не видит причин, почему бы им не поправить свое материальное положение за счет поляков, враждебных немцам.

Чашу терпения Гиммлера переполнила поступившая к нему жалоба, что бойцы Каминского изнасиловали и убили двух немецких девушек. В итоге в конце сентября 1944 года близ Тарнова (в южной Польше) машину с Каминским по приказу Гиммлера расстреляли, представив это как нападение польских партизан.

Батька фон Паннвиц

Офицер Украинской дивизии СС «Галичина» Евген Лепкий, погибший в бою с Красной Армией под Бродами. Ныне один из канонизированных в Западной Украине героев борьбы за «незалежну Украину»

В советские времена издано немало книг, посвященных боевым подвигам казаков, воевавших в годы Великой Отечественной войны в Красной армии в составе кавалерийских соединений генералов П. А. Белова, Л. М. Доватора, Н. Я. Кириченко, И. А. Плиева, А. Г. Селиванова и других. Однако в те годы тайной за семью печатями был факт, что несравненно большее число казаков сражалось как раз против Красной армии.

Уже с начала 1942 года казачьи части (именовались они по-разному – полки, эскадроны, дивизионы, сотни) росли практически на всех участках огромного Восточного фронта как грибы. Здесь сыграла свою роль странная теория, которую исповедовал Гитлер – он считал казаков потомками остготов, германских племен, живших в III веке нашей эры в Северном Причерноморье: следовательно, они были для него не славянами, а арийцами. Поэтому немцы видели в казаках своих союзников и не возражали против их широкой автономии в областях их традиционного проживания на Дону, Тереке и Кубани под покровительством Третьего рейха.

В конце 1942 года вермахтом было образовано Главное управление казачьих войск во главе с героем Гражданской войны, белым генералом, донским атаманом П. Н. Красновым. В своем обращении к казакам от 27 января 1943 года Краснов писал: «Идите в германские войска, идите и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и с германским народом». Он же был автором лозунга: «Казаки! Германская победа – наша победа!»

В июле 1943 года была создана 1-я казачья кавалерийская дивизия, численностью немногим менее 19 000 человек, примерно половина офицеров в дивизии была из немцев. Командиром дивизии назначили опытного кавалериста, полковника Хельмута фон Паннвица (Helmut von Pannwitz), еще 16-летним юношей принимавшего участие в Первой мировой войне и награжденного Железными крестами второго и первого класса. Паннвиц пользовался среди казаков огромным авторитетом, хорошо изучил их язык, быт и обычаи и, можно сказать, сам «оказачился», уже не отделяя себя, как это ни странно для кадрового прусского офицера, от буйной казачьей вольницы. Казаки называли своего командира «батько Паннвиц».

Дивизию направили в Югославию, где маневренные, хорошо обученные казачьи части стали главным противником коммунистических партизанских отрядов. Используя уже накопленный опыт в подавлении партизан в России и Белоруссии, казаки не щадили ни противника, ни местное население. Партизанские деревни после грабежа и реквизиции лошадей и сбруи сжигались, широко применялись мордобой и казацкая нагайка.

Во второй половине 1944 года несколько бригад дивизии успешно воевали с советскими частями Второго и Третьего Украинских фронтов, нанеся им чувствительные поражения.

В феврале 1945 года дивизия была развернута в 15-й казачий корпус – примерно 35 000 бойцов. Весной 1945 года части корпуса приняли участие в последней наступательной операции немцев в Венгрии на южном фланге Балатонского выступа, в Хорватии они держали фронт против наступающих советских частей до 6 мая 1945 года. Считается, что на стороне немцев в военное время проходило службу около 250 тысяч казаков.

Аллах над нами – Гитлер с нами

В годы войны бок о бок с солдатами и офицерами вермахта и войск СС сражалось огромное количество национальных воинских формирований – украинских, белорусских, литовских, латышских, эстонских, калмыцких, татарских, жителей Поволжья, Кавказа и Средней Азии. Показательно, что издававшаяся в Берлине газета «Газават», представлявшая коллаборационистов из мусульманских народностей СССР, выходила под лозунгом «Аллах над нами – Гитлер с нами».

Упомяну для полноты картины также национальные элитные воинские части, созданные немцами, такие как Украинская добровольческая дивизия СС «Галичина» (15 000 человек), Белорусская дивизия СС (11 600 человек, правда, белорусов из них 7000), две Латвийских дивизии СС (в первой было много литовцев, общей сложностью около 30 000 человек), Эстонская дивизия СС (около 6000 человек), Восточно-Туркестанское боевое соединение СС (численность неизвестна), Крымско-Татарский горно-егерский полк СС (развернутый затем в бригаду) с численностью 2500 человек.

С оккупантами тесно сотрудничали многие народы СССР. Карачаевцы и балкарцы гордились тем, что немецкие войска вошли в Карачай без единого выстрела – местные жители показали им потайные горные тропинки в их аулы.

С приходом немцев в Крым их поддержало подавляющее большинство татар, причем среди коллаборационистов оказалось немало бывших советских и партийных работников. Немцы открыли все мечети в Крыму, предоставили жителям деревень и поселков право на самоуправление. В большинстве татарских селений не было немецких и румынских гарнизонов. Татары сформировали десять батальонов самообороны по 200 – 250 человек в каждом, которые привели партизанское движение на полуострове почти к параличу. При татарском населении в 200 000 человек количество добровольцев для службы в вермахте составило 20 000.

В Чечне в начале войны 63 процента призванных в армию мужчин ушли с оружием в горы и образовали мятежные отряды во главе с партийными руководителями и работниками НКВД, в результате чего мобилизация на территории Чечни была сорвана. При приближении немецких войск (которые до Чечни не дошли) мятежники установили с ними связь и вели в тылу Красной армии крупные боевые действия с применением артиллерии. До сих пор из одной публикации в другую кочует рассказ о том, что чеченцы подарили Гитлеру белого породистого скакуна под золотым седлом – а вот это не более чем миф, возможно, рожденный в недрах НКВД, чтобы доступно и без хлопот объяснить необходимость депортации в феврале и мае 1944 года чеченцев и ингушей (а также и ряда других народов СССР).

Методы чекистов и войск НКВД в борьбе с горцами ничем не отличались от тех, что применяли немцы к партизанам Белоруссии и Украины – захват заложников, расстрел родственников повстанцев, сожжение непокорных аулов, убийства и выселение местных жителей. При этом под репрессии попадали те, кто даже активно сотрудничал с советской властью – так, среди выселенных 362 тысяч чеченцев было более одной тысячи членов ВКП (б), около 900 комсомольцев, сотни офицеров Красной армии, отозванных с фронта.

Здесь, в Чечне, в те страшные годы появилась своя Хатынь, своя «огненная деревня» – высокогорный аул Хайбах, где 27 февраля 1944 года отряд НКВД по приказу начальника краевого управления НКВД комиссара госбезопасности 3-го ранга (что соответствовало воинскому званию генерал-майора) Гвишиани сжег 705 запертых в конюшне стариков, женщин и детей (в том числе двух младенцев, родившихся накануне). Для сравнения: в Хатыни 22 марта 1943 года немецкие каратели сожгли 149 жителей, младшему из которых было всего семь недель.

Между прочим, 33 крупных чекистских начальника, начиная с Берии и включая Гвишиани, лично отдавшего приказ сжечь живых людей в Хайбахе, удостоены ордена Суворова 1-й степени, который давался лишь за полководческие заслуги. Еще около тысячи человек были награждены боевыми, подчеркиваю это, орденами и медалями.

Яков Черкасский

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: