Идеи совершенствования качеств личности человека - субъекта труда

Поскольку озабоченность организаторов производства и профессионального образования проблемами человека как предмета познания и руководства была продиктована не их осведомленностью в научной психологии, но трудностями повседневной практики, то эти организаторы не испытывали той «порчи», которая может быть связана с аналитическим, функционалистским подходом к рассмотрению психики, по­ведения, сознания, на который так легко ступает профессио­нально организованная (и в этом смысле - научная) пси­хология. Достаточно сказать, что в 1886 г. появились «Пра­вила о найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры, а также особенные правила о взаимных отношениях фабри­кантов и рабочих» [107]. Этот закон был введен вследствие участившихся стачек, вызванных злоупотреблениями властью со стороны фабрикантов. Согласно закону, при най­ме рабочим выдавались расчетные книжки и в них оговари­вались условия найма. Выполнение сторонами установлен­ных правил проверяли фабричные инспекторы. Фактически фабричные инспекторы получили и некоторые полицейские функции, а именно должны были заблаговременно узнавать о готовящихся «беспорядках» на фабриках и сообщать об этом полиции и союзам работодателей. Участникам слож­ных производственных отношений скорее всего и в голову не могло прийти, что учиняет «беспорядки», бастует отдельная психическая функция - восприятие, память, мышление, во­ображение и пр. - ясно, что предметом рассмотрения и воз­действия становился человек как целое, то есть как личность, субъект общественной и трудовой активности.

При рассмотрении ситуаций взаимодействия человека с техникой вполне естественным образом в поле зрения орга­низаторов производства попадали не только познавательные, исполнительно-двигательные функции, но и личностные, субъектные свойства.

Иначе говоря, если в наши дни, по прошествии столетия приходится слышать призывы к культивированию личност­ного подхода в психологии труда и инженерной психологии, то отсюда не следует, что до таких вещей в XIX в. «не до­думались»; в то время скорее «не додумались» еще до того психологического анатомирования трудящегося человека, когда он незаметно исчез, превратившись в «сенсорные вхо­ды», «моторные выходы», «каналы информации» и пр.

В «Проекте обязательных постановлений...» В, И. Михай­ловского (1899) наряду с такими парциальными предметами рассмотрения, как «слабое зрение», «тугой слух» встречают­ся и более интегральные характеристики: «лица хорошего и трудового поведения»; «лица надежные»; «несерьезность в работе», связанная с недостаточным возрастом и опытом; ав­тор выходит и на рассмотрение своего рода микроэлементов социальной структуры групп работающих - при совместной работе нескольких человек по подъему или переноске тяже­лых предметов предписывается назначать старшего, «распо­ряжающегося и руководящего действиями остальных...»; не­редкие указания на ограничения работ по признакам возрас­та, пола, опыта также в сущности, предполагают некий - как бы понятный сам собой - интегральный «портрет» работни­ка.

Отдавая должное вопросам отбора работников по част­ным признакам, И. И. Рихтер считал, однако, более важны­ми для железнодорожных «агентов» (служащих) высокие нравственные качества, такие, как «мужество, присутствие духа, верность долгу и правдивость» (1895). Н. Мельников (1909), предлагая способ аттестации кадров, учитывающий показатели успешности труда (администраторов), отмечает, что аттестация должна выявлять и воспитывать в служащих «чувство хозяина» по отношению к предприятию (в данном случае - железной дороге).

Нельзя не отметить подходы, связанные с использованием определенным образом организованного труда в деле разви­тия и сохранения нравственных устоев личности в практике перевоспитания лиц с асоциальным поведением в тюрьмах, работных домах (где использовался принудительный труд), в колониях для малолетних преступников. Соответствующие вопросы обсуждались в журналах «Тюремный вестник», «Трудовая помощь» и др. Труд применялся как лечебное средство в учреждениях для калек, в психиатрических кли­никах. Основанием служил эмпирически установленный факт улучшения состояния калек, изувеченных, душевнобольных при занятии их общественно полезным трудом.

Прогрессивные отечественные авторы - К. Д. Ушинский, Н. И. Пирогов, П. Ф. Лесгафт, П. Ф. Каптерев и др. - при­давали огромное значение труду в нравственном развитии личности и сохранении ею лучших человеческих качеств в течение всей жизни. Такое отношение к труду вполне соответ­ствовало идеалам русской революционной демократии 40- 60 гг. XIX в., развивавшимся А. И. Герценом, В. Г. Белин­ским, Н. А. Добролюбовым, Д. И. Писаревым. Наиболее развернуто идеи о развитии и воспитании человека в связи с трудом проводились в работах Н. Г. Чернышевского, в част­ности, в его романе «Что делать?», статьях «Антропологи­ческий принцип в философии», «Капитал и труд», «Основа­ния политической экономии Д. С. Милля» и др. И это не случайно, так как представление об идеальном, достойном человека труде, труде как основном виде деятельности, оп­ределяющем весь образ жизни человека, свойства его харак­тера и возможности развития его личности, служило обосно­ванием необходимости социального переустройства общества.

К. Д. Ушинский взял на вооружение идеи революционе­ров-демократов о том, что далеко не всякий труд оказывает благотворное влияние на личность человека, но лишь обла­дающий определенным рядом признаков: труд должен быть свободным, человек должен сам приниматься за него по соз­нанию необходимости; труд должен быть общественно-полез­ным; разумно организованным, т. е. организованным в соот­ветствии с особенностями и возможностями человека. Но чтобы использовать труд как воспитательное средство, сле­дует сформировать у учащихся основные предпосылки самой возможности трудиться, общие составляющие трудоспособ­ности. В целом же трудовое воспитание понимается как ос­нова формирования и сохранения нравственности, граждан­ской позиции и всех высших истинно человеческих досто­инств личности.

Итак, мы видим, что общественное сознание России рас­сматриваемого периода достаточно явно было пронизано оп­тимизмом в отношении возможностей воспитания человека как личности, личностный подход был не чужд и организато­рам производства, идея неслучайной связи труда и личности встречается в самых разных вариантах (чтобы человек хоро­шо работал, он должен иметь некоторые личностные качест­ва; личность может формироваться в труде; нужно заботить­ся о формировании личностных качеств в деле организации труда и др.).

Обсуждая специфику труда администратора, Д. И. Журавский (1874), работу которого мы упоминали (.см. с. 115), говорит о роли таких личностных качеств, как «дурной характер», «недостатки нравственности», «самолюбие», «сла­волюбие», и замечает, что определенные недостатки лично­сти администратора «... становятся подводным камнем, о ко­торый легко разбивается предприятие, несмотря на высокие технические познания администратора» [66. С. 163].

В. И. Спирин, обсуждая вопрос о целях, средствах и спо­собах, в частности, нравственного развития учеников в низ­ших сельскохозяйственных школах (1898 г.), следуя, как легко заметить, буржуазно-классовым установкам в про­фессиональном воспитании, тем не менее выделяет в качест­ве объекта перечень не парциальных (функциональных), но именно личностных качеств хорошего, с его точки зрения, работника: «честность, откровенность, вежливость, послуша­ние, трудолюбие, сдержанность и терпеливость» (особенно подчеркивается значение «исполнительности» и вред разви­тия излишнего «самолюбия» в ученике, которое «... не позво­ляет ему мириться с действительностью жизни») [187. С. 281].

Личностный подход и известный оптимизм в отношении воспитания личности отчасти проскальзывает и в связи с развитием психологических взглядов на деятельность возду­хоплавателя, пилота. Надо сказать, что в этой области при ясном, ярком и очень дифференцированном понимании роли личностного фактора в деятельности доминирует идея отбо­ра, даже своего рода отбористский экстремизм: «...Летчи­ков, слабых духом, пора вовсе выставить из авиации...» - пишет Е. Н. Крутень (1917) [84, С. 88]. Вместе с тем встре­чаются идеи весьма тонкого - психокоррекционного, как сейчас бы сказали, - подхода при формировании личности летчика. Так, В. М. Ткачев в своей рукописи замечает:

«...наши летчики выпускались из школы в отряды недоучен­ными и недовоспитанными... летчики страдали двумя недуга­ми: неуверенностью в летном материале и недоверием к са­мому себе». Отмечая у летчиков «недоверие к самому себе и боязнь летать», В. М. Ткачев замечает, что «все летчики внешне держались героями, а кто и как себя чувствует в том или другом случае в полете, оставалось сокровенной психо­логической тайной каждого, потому что об этом летчики не говорили друг другу. Каждый лишь старался побороть и се­бе глубоко засевшие в душу недоверие и страх» [84. С. 48]. Путь преодоления указанных негативных проявлений на лич­ностном уровне автор видит в постепенном подводящем обу­чении (ссылается при этом на опыт освоения трюков в цир­ках, в кавалерии).

Задание к § 26

Из числа приводимых ниже фрагментов выделить те, которые предпо­лагают (то есть на основании которых можно реконструировать) ориента­цию на изменение, (коррекцию свойств личности человека - субъекта труда.

1. Д. И. Журавский (1875) призывает всех, кому приходится быть в роли администратора, относиться к подчиненным «внимательно, справедливо, снисходительно, нужно подавлять в себе свое самолюбие, гордость, умерить в себе тщеславие...невоздержанность в оскорблении других и все нравственные недостатки, отталкивающие ближних...нужно стараться воз­буждать к делу, не надоедая служащим» [67. С. 228].

2. Во время подготовки и проведения крестьянской реформы 1861 г. сельскому духовенству (по данным Н. М. Никольского, 1988) были даны директивы «поучать» прихожан, но «как бы исполняя свою всегдашнюю обязанность проповедничества» и отнюдь не показывая вида, что оно дей­ствует по приказу правительства. В проповедях сельский клир должен был внушать прихожанам, чтобы они «соблюдали верность государю и повино­вение начальствам», платили оброки и подати и несли повинности «неуклон­но и добросовестно», чтобы в случаях обиды и недовольства не распростра­няли «беспокойства», но «с терпением ожидали от начальства исправитель­ных распоряжений и действий правосудия». Когда была обнародована ре­форма, жестоко обманувшая ожидания крестьянства, опять был призван на помощь сельский клир, которому было предписано внушать крестьянам в проповедях и в частных беседах, что крестьяне «должны войти в свое новое положение с благодарностью и с ревностным желанием оправдать попечение и надежду государя...» [133. С. 414].

3. По И. И. Рихтеру (1895), «личная уязвимость» повышается в ре­зультате «преждевременного износа физических и моральных сил» в усло­виях чрезмерного напряжения труда и недостаточного отдыха. При этом люди вынуждены работать в состоянии переутомления, которое «увеличи­вает в геометрической пропорции число нарушений правильности движения, постепенно и неудержимо поражая все волевые процессы, ослабляя аппер­цепцию представлений и уничтожая в корне все элементы творчества» [159. С. 4441.

4. По И. И. Рихтеру (1895), личная уязвимость служащих существен­но повышается при нарушении их «душевного равновесия». Среди прочих (и частности, физиологических) причин таких нарушений указывается влия­ние отрицательных эмоциональных переживаний, негативно окрашенных чувств. В работе железнодорожных служащих источником таких чувств может быть страх за себя, свою семью в случае ошибочного действия. В связи с этим И. И. Рихтер рекомендует относиться к подчиненным «попечительно», «гуманно». Помимо нарушений «душевного равновесия», вызван­ных обстоятельствами трудовой деятельности, источниками «внутренних катастроф» персонала могут быть и события частного характера. Чтобы централизовать их влияние на результаты деятельности служащих, И. И. Рихтер предлагал дать право работникам просить о временном отстранении их от работы [159].