Эдикт Каракаллы и негородское население империи

Включение Каракаллой большей части провинциального населения в состав римского гражданства сделало гражданское право достоянием прежних перегринов, что должно было значительно повысить «натиск» непривычных для римлян местных правовых отношений.

Право приобрело огромную интегрирующую роль. Как известно, резко повысилась роль профессиональных юристов в управлении, что особенно стало заметно в эпоху Северов, хотя в качестве тенденции наметилось уже при Адриане. Масса интересов новых граждан захлестнула общественно-политическую жизнь империи, во многом обусловив кризис III в. Глубинная основа кризиса состояла в существенном изменении отношений собственности на основное средство производства – землю.

Р.П. Дункан-Джонс выделяет шесть типов земель в Римской империи: ager publicus, императорские земли, городские земли, храмовые земли, распределенные государством земли (ager assignatus) и иные земли, находившиеся в частном владении. Исследователи постоянно обращают внимание на рост крупного землевладения как в Италии, так и в провинциях. В литературе общим местом является положение, что крупное землевладение постоянно теснило иные его формы.

По определению Гая, земля в провинциях считалась собственностью римского народа или представлявшего его императора. Даже отведенная городским общинам земля находилась под верховным контролем государства.

Однако по крайней мере в восточных провинциях продажа городской земли осуществлялась достаточно свободно. Некоторые исследователи полагают, что к III в. уже исчезали ограничения на ее продажу членством в городском гражданстве. (6, с. 37)

Распостраняясь в западных провинциях, римское право собственности и владения фактически отменяло и заменяло все местные формы. Но в странах эллинистического мира уже существовала своя развитая система частнособственнических и владельческих отношений. Римляне были вынуждены признать ее сосуществование со своей собственной. Господствующее положение римского права с течением времени приводило к синтезу обеих систем, развивавшемуся по пути поглощения римской право Преторское право ввело в оборот и расширило сферу применения таких форм пользования землей как локатио-кондуктио, узуфрукт, эмфитевзис, аренда по «вечному праву», которые в принципе могли распространяться и на провинциалов.

Общинные и племенные территории находились в фактическом пользовании их населения в силу давности проживания. Далеко не все отношения по поводу использования земли в провинциях были урегулированы римским правом. Даже в начале IV в. императорскому правительству приходилось вмешиваться в поземельные отношения между земледельцами-колонами и владельцами либо арендаторами этой земли. Непосредственно использовавшие землю колоны неохотно считались с представленными в римских формах правами на нее неполных собственников, рассматривавшихся как эмфитевты или посессоры.

Изменение гражданского статуса значительных масс провинциального населения создало предпосылку для изменения их прав на используемую землю, оформления их в нормах римского права, унификации этих прав и самих норм. Зачастую это было сложно осуществить практически, так как на землю провинциалов уже сложилась система прав. Да и там, где препятствий не было, урегулировать по-новому часто запутанные местные отношения, совместить их с нормами римского права было невозможно в одночасье. Далеко не все новые граждане стремились сразу же порвать со ставшей привычной системой отношений. Но появление хотя бы немногих, желавших реально повысить свой статус, нарушало систему сложившихся отношений, кладя начало ее переорганизации.

При этом за каждым лицом, ориентировавшимся на новые римские или прежние общественные нормы, стоял конкретный интерес собственника, стремившегося к более полному сохранению или обеспечению своих прав. В то же время существовавшая власть вековых традиций часто заставляла и новых граждан пользоваться привычными правовыми формами.

Римская империя эпохи принципата не имела отлаженного механизма учета интересов столь большого числа новых граждан. Требовалась целая эпоха для того, чтобы установился какой-то, нарушенный появившейся возможностью массового изменения общественного статуса, общественный порядок, способный стать основой для утверждения порядка правового.

Как отмечает Е.М. Штаерман, эти инколы совершенно обходятся молчанием в юридических источниках, поскольку лица, не принадлежавшие к городскому гражданству, правом вообще не учитывались. Получив имперские гражданские права в начале III в., такие инколы имели формальные основания претендовать на признание их в качестве городских граждан (originales).Вероятно, постепенно такие инколы растворялись в среде городских граждан (2, с. 241).

Однако на территории городских общин проживала еще и другая категория местного провинциального населения – сельские жители (rustici). Многие из них, будучи местными (originales), оказались на земле муниципия при образовании последнего. Они проживали в селах и на пагах. К городскому гражданству они не имели никакого отношения. Не живя в городе, они не принимали участия в его общественной жизни и не несли городских гражданских повинностей. Однако иного статуса для определения их отношения к городу римское право не знало.

Судя по надписям, обозначение «инкола» прочно закрепилось во II–III вв. за теми, кто владел землей на городской территории, не будучи гражданином города.

Это могли быть и граждане других городов, но частью были местными жителями. Будучи туземцами, до начала III в. они в большинстве своем не имели римского гражданства и поэтому их присутствие слабо ощущается в письменных источниках по истории ранней империи.

Жизнь местных общин, размещавшихся на пагах, центуриях и в селах постепенно приобретала черты, сходные с жизнью античной гражданской общины еще и потому, что типологически они были близки друг другу.

Эдикт Каракаллы формально повысил имперский статус таких сельских жителей, но в отношении к городу их положение не изменилось. Для юристов III в. определение гражданского статуса по-прежнему было связано с городской origo граждан. По-видимому, здесь и сыграло важную роль обладание такими инколами-гражданами собственной землей.

В 202 г. Септимий Север даровал Александрии и метрополиям советы (буле) и муниципальную организацию. Реформа Севера шла в том же направлении, что и постановление Каракаллы, даровавшего римское гражданство всему населению империи. В литературе иногда оцениваются эти мероприятия как попытку романизовать восточную часть империи при Северах. Но наличие в Египте мощного административного аппарата привело к тому, что муниципальный строй египетских метрополий мало напоминал строй греческих полисов или италийских муниципиев.

После эдикта Каракаллы римские правовые воззрения наложились на местную реальность и оказалось, что сформировавшиеся на Западе принципы отношений муниципия с его сельской округой не совсем подходят для Египта.

Поэтому реальное развитие империи пошло в противоположном намеченному Дионом Кассием направлении: получившие гражданство провинциалы захотели приобрести статус города для своей родины.

В дунайских провинциях с III в. резко возросло число городов, получивших статус колонии и муниципия. В африканских провинциях представители местных общин осаждали императора просьбами даровать им статус муниципия и получали его. Надписей, увековечивших такого рода акты, известно достаточно много. Разделить составленные до эдикта Каракаллы и после него практически невозможно. По-видимому, стремление обрести городское гражданство, которое в римском праве только и давало реальное гражданское полноправие, начало проявляться еще до правления Каракаллы.

в течение III в. новый оттенок приобрело понятие ingenuitas. В классическом праве оно обозначало свободнорожденность, происхождение от свободных родителей, отличие от вольноотпущенных. Но этимологически оно связано и с местным, туземным происхождением. С обострением проблемы местного городского гражданства в качестве ingenui часто стали обозначаться те горожане, предки которых имели гражданство, или те, кто узаконил его другим способом. Этим их, видимо, отличали от получивших римское гражданство по эдикту Каракаллы, но не сумевших приобрести местного городского. Такие новые граждане в правовом отношении могли рассматриваться как отпущенники императора – Аврелии. Поэтому встречающиеся в надписях Аврелии, часто акцентировавшие внимание на том, что они римские граждане, вовсе не обязательно были «настоящими» гражданами, имевшими двойное гражданство.