 |
Отношение к животным. Нонконформизм. Самолюбие
|
|
|
|
Отношение к животным
При недостаточности эмпатии шизоиду проще общаться с животными. И вот мы видим шизоидов с непородистыми собаками. Шизоид скорее пригреет дворняжку и даже несколько, чем возьмет щенка ротвейлера, требующего серьезной заботы. Любит кошек. Животные не обманывают, с ними не надо юлить, накормил — и все интриги. А все — тварь живая, можно и поговорить. С животными ему легче, чем с людьми. Он разводит аквариумных рыбок, черепах, змей, крокодильчиков. С этими еще меньше хлопот. Или вот ловит удочкой рыбу: рыбка клюет или не клюет — вроде бы общение. Часто мы видим на улицах людей, которые кормят птиц, бродячих животных. Скорее это шизоиды. Гипертим, если у него лишняя булка в кармане, тоже отдаст ее на улице собачке-бродяжке. Но это при случае. А шизоид делает это систематически. Истероидка будет лелеять свою болонку, эпилептоид — своего сторожевого пса, паранойяльный вообще никого не пригреет.
Нонконформизм
Свойствен шизоиду, но он иной, чем у паранойяльного, не бунтарский, а интеллектуальный. Что-то, например, придумал в оргтехнике. Удобно, интересно, не как у всех. При этом «я не внедряю это; я только сам использую». И делается это без демонстративности, без противопоставления общественному вкусу. Истероид — тот рядом с народом: «Я не хочу сливаться с массой. Превыше всех житейских благ я бы ценил возможность красный носить на улице колпак». Паранойяльный над народом. Шизоид не сливается с народом, он вне его и далек от него, именно «вне», на расстоянии.
Шизоид не следит за модой — это тоже своего рода нонконформизм. Он не рвется к богатству и не делает карьеру — и это проявление нонконформизма, как и многое другое из того, что читатель обнаружит о шизоиде в предшествующих и последующих главках.
|
|
|
Шизоид пренебрегает и этикетом. Этикет для него — лишнее. Разве возможно мыслить об устройстве мира и одновременно думать об этикете?
Самолюбие
У шизоида оно не такое обостренное, как у паранойяльного, истероида и эпилептоида, — в силу достаточной самокритичности, рефлексии, отстраненности. Он может психозащитно сказать себе, что он действительно что-то недостаточно хорошо умеет, но ничего плохого в этом нет. Ты меня, мол, критикуешь, но ты менее развит в другом отношении, что же мне на тебя обижаться, зато что-то другое я умею лучше. И в результате он не так остро переживает критику. Он следует совету Пушкина внимать равнодушно добру и злу и не «оспоривать глупца».
Личное авторство не так значимо для шизоида. Он не слишком сердится по поводу плагиата. Он еще придумает множество идей, стоит ли переживать, что кто-то украл какую-то одну.. Значит, мысль хороша. Но казуистическое шизоидное мышление может и еще кое-что изобрести. Один шизоид послал плагиаторам письмо с просьбой выдать справку о внедрении, «иначе — судиться». Выдали справку.
Юмор
У шизоидного человека он смысловой, а не буффонадный (чего больше можно ждать от истероида и гипертима). Часто, увы, черный. Шизоид не будет говорить своему ребенку, что его «пальцем делали». Это скажет своему ребенку гипертим. Его черный юмор изощреннее: «Вот, оказывается, в сырости-то что заводится... » И это «любя», потому что подразумевается, что, мол, какая ты прелесть. И ведь не откажешь этой фразе, несмотря на ее мрачноватость, в добротности. Или юной милой жене муж говорит: «Поцелуемся перед смертью! » А ведь и в самом деле: не после же смерти. Когда я старался отучить себя от мясоед-ства, то придумал фразу: «Прихожу домой, открываю холодильник, а там труп курицы, торчит когтистая лапа, на ней остатки недощипанных перьев, кожа — в пупырышках, а на ней синюшные трупные пятна».
|
|
|
■ Прекрасный пример гуманистического черного юмора (и так бывает) в «Чуде, сотворенном сорокой» Анатоля Франса, Гильом, как обычно, заснул голодный на своей колокольне, продуваемой всеми ветрами, «Ему приснилось, что некая жена совершеннейшей красоты целует его. Но, пожелав вернуть поцелуй и протянув к ней губы, он тут же проглотил двух или трех мокриц, ползавших по его лицу. Их легкое прикосновение и принял за поцелуи его погруженный в дремоту разум».
Часто юмор шизоидов носит обличительный характер. «Богатство священно во всех государствах, в демократических государствах священно только оно» — это опять Анатоль Франс. А в условиях нашей действительности я видоизменил эту фразу: «Богатство священно для всех слоев общества, для российской интеллигенции священно только оно». Не удержусь процитировать и слова великого шизоида Хорхе Луиса Борхеса: «В 1515 году отцу Бартоломе... стало жалко индейцев, изнемогавших от непосильного труда в аду антильских золотых копей, и он предложил императору Карлу Пятому ввозить негров, чтобы в аду антильских золотых копей изнемогали негры».
Юморотворчество шизоида напрямую связано с его нестандартным мышлением. Чтобы увидеть смешное, надо таким мышлением обладать. Шизоид увидит сходство оттопыренных ушей с крыльями и вьщаст это в виде оригинальной язвительной шутки.
Я уже писал, что с юмором надо быть осторожнее, в особенности по отношению к паранойяльному и к эпилептоиду. Даю такой совет в первую очередь шизоидным людям, которые могут быть талантливыми сатириками. Следует это учитывать и гипертимным людям, у которых шутки неглубокие, но тоже могут задевать. Если же истероид начнет соревноваться с шизоидом на ниве юмора, то раздразнит его, и тот уж высмеет по полной программе, поскольку шизоид продуцирует юмор, а истероид обычно только цитирует.
Впрочем, иногда шизоид вынужденно принимает на себя роль шута, и тогда ему становится тяжко. Это не гипертим, который «шут, он и есть шут», это все-таки хрупкий, ломкий шизоид. А берет он на себя личину шута поневоле. Кстати, и шуты при дворах королей — того же короля Лира — были именно шизоиды, которые чаше всего умнее королей. Они умничали и язвили, потому что у королей было1 модно дозволять такую меру свободы слова... Но если шизоиды становятся неуправляемыми, язвят не по статусу, их одергивают. Да и короли одергивали шутов, когда те переходили меру дозволенного.
|
|
|
