В. Обязательства внедоговорные

Обязательства из деликтов

Обязательства из деликтов также подвергаются, начиная со второй половины республики, весьма существенным изменениям. С одной стороны, реформируются деликты старого цивильного права, с другой стороны, преторским эдиктом создаются новые. Ответственность за деликты освобождается от наиболее острых элементов старой мести; рядом с ответственностью в виде штрафа (actiones poenales) появляется в известных случаях простая обязанность возместить причиненный вред (actiones rei persecutoriae); иногда возмещение вреда и штраф комбинируются в одном иске (actiones mixtae). Но старое представление о деликтной ответственности, как о чисто личной, отражается еще в том, что в принципе и теперь наследник делинквента отвечает лишь в пределах своего обогощения от данного конкретного деликта (Gai. IV, 112: «Est certissima juris regula ex maleficiis poenales actiones in heredem nec competere nec dari solere» — «есть вернейшая норма права, чтобы не подавать и не предоставлять штрафные иски из деликтов против наследника»; fr. 38. D. 50. 17). Рассмотрим прежде всего, какие изменения произошли в области деликтов старого цивильного права.

I. Деликты цивильного права. 1) Injuria. Положение законов XII таблиц об injuria были радикально реформированы преторским эдиктом. При этом эдикт обобщил казуистические нормы этих законов (edictum generale) и тем дал возможность юриспруденции развивать и расширять самое понятие injuria, распространяя его почти на всякие посягательства против человеческой личности. Вместе с тем были изменены самые последствия деликта. Принцип талиона, признаваемый законами XII таблиц для случая membrum ruptum, окончательно отжил свой век; неподвижные нормы штрафов (300 ассов, 25 ассов) не считались с особенностями каждого конкретного случая, а с развитием богаств оказались и чрезмерно низкими (у Авла Геллия (20, 1, 13) сообщается о некотором Л. Верации, который за удовольствие считал (pro delectamento habebat) ходить по улицам и раздавать пощечины; за ним шел раб с мешком, полным денег, и тут же выплачивал каждому по 25 ассов). Ввиду всего этого преторский эдикт, отменив неподвижные таксы, установил actio injuriarum aestimatoria («оценочные иски из личной обиды»). При наличности injuria atrox (дерзкая или жестокая обида) претор сам в каждом конкретном случае определял ту сумму штрафа, к которой должен быть приговорен обидчик: в других случаях это предоставлялось судье in judicio. — Рядом с этой гражданской ответственностью с течением времени возникает и ответственность уголовная. Lex Cornelia de injuriis установила такую ответственность для случаев pulsare, verberare, vi domum introire («ударять, избивать, силой врываться в дом»); позднейшее императорское законодательство распространило ее и на другие случаи, вследствие чего в позднейшем праве потерпевший всегда может выбирать между actio aestimatoria и уголовным преследованием (§ 10 In. 4. 4: «In summa sciendum est de omni injuria eum, qui passus est, posse vel criminaliter agere vel civiliter» — «в целом потерпевшему надо знать, что при любой личной обиде он может обратиться либо к уголовному преследованию, либо к гражданскому процессу»).

2. Furtum. Важнейшею реформой в области furtum была отмена личной ответственности (ductio со всеми ее последствиями) во всех тех случаях, где она по старому праву наступала — то есть при furtum manifestum и при quaestio lance et licio; для всех этих случаев претор установил ответственность in quadruplum (actio furti manifesti, actio furti prohibiti и non exhibiti). Остальные иски — actio furti nec manifesti in duplum, actio furti concepti и oblati in triplum претором были сохранены. В период империи, однако, частный обыск, а вместе с тем и все связанные с ним иски выходят из употребления, так что в конце концов остаются только аctio furti manifesti in quadruplum и actio furti nec manifesti in duplum.

Но эти иски имеют только штрафной характер; они — actiones poenales. Помимо их, потерпевший всегда мог вытребовать украденную вещь посредством rei vindicatio, а если вещи у вора уже не было, то — его ценность посредством особой condictio furtiva.

3. Damnum injuria datum. Ответственность за уничтожение и повреждение чужих вещей была заново опеределена особым законом Аквилия, lex Aquilia — вероятно, 287 г. до Р.Х. Закон этот содержал в себе три главы. Глава первая постановляла, что тот, кто убьет чужого раба или «animalia quae pecudum numero sunt» (то есть животное, принадлежащее к категории pecus — лошади, быки, овцы и т. д.), должен уплатить хозяину высшую цену, которую имела вещь в течение последнего года. Глава вторая устанавливала ответственность adstipulator’a, причинившего вред stipulator’y недолжным прощением требования. Глава третья снова возвращалась к вопросу о повреждении вещей и говорила, что тот, кто ранит чужого раба или pecus или уничтожить какую — либо иную вещь, должен возместить хозяину высшую цену ее в течение последнего месяца. При этом lex Aquilia устанавливала, по — видимому, указанную ответственность в форме manus injectio («damnas esto»; отсюда впоследствии для actio legis Aquiliae сохранилось правило, что в случае отрицания ответчик приговаривается in duplum: lis infitiando crescit in duplum). Возмещение высшей цены, которую имела вещь в течение последнего года или месяца, носило первоначально только характер известного приема для определения убытков; но несомненно, что иногда эта высшая цена могла оказаться для ответчика и штрафом (в размере разницы между высшей ценой и нынешней стоимостью). На этом основании Юстиниан отнес этот иск к actiones mixtae. Для ответственности по lex Aquilia не требуется, чтоб вред был нанесен умышленно (dolo); достаточно и простой небрежности (culpa levis).

Lex Aquilia явилась базисом для дальнейшей работы юриспруденции. Закон этот ограничивал понятие damnum injuria datum очень узкими рамками: согласно его тексту, для наличности ответственности необходимо было damnum corpore corpori datum, то есть повреждение телесной вещи, совершенное непосредственным физическим воздействием на нее виновника (frangere, rumpere — ломать, бить.). Другие случаи, например, отравление ядом раба или замаривание голодом скота, лежали уже вне этого понятия: здесь было не «occidere», а только «causam mortis praestare» («не «убить», а только «предоставить причину смерти»», fr. 7. 6. D. 9. 2; Gai. III. 219).

Ввиду этого перед юриспруденцией стоял вопрос, как быть со случаями, не подходившими под букву lex Aquilia, и среди классических юристов можно заметить два течения. Одни из них полагали, что следует все же случаи подобного рода подчинять правилам lex Aquilia, и давали здесь actio legis Aquiliae utilis — иск с condemnatio на высшую стоимость вещи и с удвоением в случае infitiatio («отрицание иска»). Другие, напротив, предпочитали давать здесь преторский иск actio in factum (примыкающий к actio doli) на простое возмещение убытков; при этом иске не было удвоения ответственности, но зато не было и ограничения его высшей стоимостью в течение года или месяца (ибо убытки могут быть выше разницы между нынешней и бывшей стоимостью). Ко времени Юстиниана, по — видимому, эти колебания разрешились тем, что во всех случаях, где вред причинен самой вещи (damnum corpori datum), каким бы образом он ни был причинен (хотя бы и не corpore datum), ответственность определяется по правилам lex Aquilia; в других же случаях, где вещь физически остается неповрежденной, а только теряется для его владельца (например, бросаю вашу вещь в море), где, таким образом, нет damnum corpori datum, — там дается actio in factum (§ 16. In. 4. 3).

II. Деликты преторского права. Чрезвычайная расшатанность общественного порядка в последнем столетии республики вызвала со стороны преторов оживленную деятельность и привела к созданию новых видов деликтов.

1. Rapina, грабеж. С точки зрения цивильного права грабеж не выделялся из furtum, и грабитель отвечал как fur manifestus или как nec manifestus, смотря по тому, был ли он захвачен на месте преступления или нет. Практически это приводило к тому, что грабитель обыкновенно отвечал как fur nec manifestus, так как он обыкновенно скрывался. Для усиления репрессии претор Лукулл в 76 г. до Р.Х. установил особый иск — actio vi bonorum raptorum in quadruplum («иск в отношении грабежа имуществ, направленный на компенсацию в четверном размере»). Этот иск, вероятно, являлся первоначально иском чисто штрафным (то есть, кроме него, была возможна rei vindicatio и condictio furtiva), но при Юстиниане он уже actio mixta (pr. In. 4. 2: «in quadruplo inest et rei persecutio, ut poena tripli sit» — «в иске о четверном размере содержится и истребование похищенного, так что сам штраф составит трехкратную стоимость похищенного»). Во всяком случае, по истечении года со дня грабежа ответственность понижается до простого возмещения убытков.

2. Metus, угрозы. Тот, кто вынудит угрозами у другого какую — либо ценность, согласно эдикту претора Октавия, приблизительно того же времени, подлежит actio quod metus causa, также с ответственностью in quadruplum. Но этот иск есть actio arbitraria: ответчик, выдав полученное по предложению судьи добровольно, от ответственности освобождается.

3. Dolus, обман, мошенничество. Для случаев этого рода претором и известным юристом Аквилием Галлом в 66 г. до Р.Х. был установлен инфамирующий иск — actio doli — на простое возмещение вреда. В некоторых случаях, для устранения инфамирующих последствий, actio doli заменяется простою actio in factum. Как actio doli, так и примыкающая к нему actio in factum были затем широко использованы классическими юристами для тех случаев, где они затруднялись в подыскании подходящего иска. Благодаря чрезвычайно эластичному понятию dolus, под него можно было легко подвести самые разнообразные отношения, вследствие чего actio doli и actio in factum в значительной степени играли роль исков субсидиарных.

Указанные виды исчерпывали всю деликтную систему позднейшего римского права. Как видим, и здесь система строится не на каком — нибудь общем и едином понятии деликта, а на отдельных типах его. Для иска о возмещении вреда надо было подвести его под тот или другой из этих типов. Впрочем, и здесь (как при контрактах) позднейшее римское право, в особенности благодаря указанным actio doli и actio in factum, практически удовлетворяло почти всем запросам своего времени.