 |
ТАЙНЫ. Дом, полный книг
|
|
|
|
ТАЙНЫ
– Ну а что делать этим детям, если у них нет книжек со всякими историями? – спросил Нафтали.
На что Реб Цебулун ответил:
– Им нужно примириться с этим. Книжки с историями – это ведь не хлеб. Можно и без них прожить.
– Лично я прожить без них не смогу, – возразил Нафтали.
И. Б. Зингер. Нафтали-сказочник и его конь Сус
Мегги проснулась ещё до рассвета. Полог ночи над полями стал заметно светлее, как будто полинял под дождём. На часах было почти пять, и Мегги хотела уже повернуться на другой бок, чтобы поспать ещё, как вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Испугавшись, она вскочила и увидела Мо – он стоял возле её шкафа.
– Доброе утро, – сказал он, складывая в чемодан её любимый свитер. – Прости, я знаю, ещё очень рано, но нам придётся уехать. Хочешь, я сварю на завтрак какао?
Мегги сонно кивнула. В саду пели птицы, как будто они проснулись уже несколько часов назад.
Мо положил в чемодан ещё какие-то вещи, закрыл его и понёс к двери.
– Надень что-нибудь тёплое, – сказал он, – на улице холодно.
– Куда мы? – спросила Мегги, но отец уже вышел из комнаты.
Она растерянно посмотрела в окно, словно ожидая снова увидеть там незнакомца, но во дворе лишь прыгал дрозд по мокрым камням. Мегги надела брюки и поплелась на кухню. В коридоре стояли два чемодана, сумка и ящик с инструментами Мо.
Отец сидел за столом и делал бутерброды в дорогу. Он попытался улыбнуться, но Мегги заметила, что отец чем-то встревожен.
– Мо, мы не можем уехать, – сказала она. – Каникулы начнутся только через неделю.
– Ну и что? Разве тебе впервой приходится бросать учёбу, когда я получаю заказ?
Он был прав. Это происходило довольно часто: если какому-нибудь букинисту, коллекционеру или библиотеке нужен был переплётчик, Мо приглашали очистить несколько старых книг от пыли и плесени или заново их переплести. Мегги считала, что слово «переплётчик» не совсем подходило к профессии отца, поэтому пару лет назад она смастерила на его дверь табличку с надписью: «Мортимер Фолхарт, книжный врач». И этот врач никогда не выезжал к своим пациентам без дочери. Так было и будет всегда, что бы там ни говорили учителя в школе.
|
|
|
– Как насчёт ветрянки? Или я уже говорил об этом учителям?
– В прошлый раз. Когда мы ездили к этому типу с библиями. – Мегги пристально посмотрела на отца. – Мо, нам надо ехать из-за… вчерашней ночи?
На секунду ей показалось, что Мо сейчас всё расскажет. Но он лишь покачал головой.
– Нет, конечно, – ответил он и положил бутерброды в пластиковую коробочку. – У твоей мамы была тётя. Тётя Элинор. Однажды мы ездили к ней, но ты тогда была совсем маленькой. Она уже давно просит, чтобы я привёл в порядок её книги. Она живёт у озера на севере Италии – постоянно забываю его название, но там очень красиво. Это примерно в шести-семи часах езды отсюда.
Пока отец говорил это, он не поднимал глаз на Мегги.
«Но почему именно сейчас? » – хотела спросить она, но промолчала. Она не спросила и о том, помнит ли он о сегодняшней встрече. Она очень боялась ответов на эти вопросы и того, что Мо ещё раз её обманет.
– Она такая же смешная, как и другие? – поинтересовалась девочка.
Они с Мо уже ездили к некоторым родственникам. И по отцовской, и по материнской линии их было очень много, и Мегги казалось, что жили они по всей Европе.
– Пожалуй, она немного смешная, – улыбнулся Мо, – но ты с ней подружишься. У Элинор чудесные книги.
– И долго мы у неё пробудем?
– Возможно, дольше, чем обычно.
Мегги отпила какао. Оно было таким горячим, что обожгло ей губы, поэтому она быстро прижала к ним холодный нож.
|
|
|
Мо отодвинул стул.
– Мне надо собрать кое-что в мастерской, – сказал он. – Я быстро. Ты, наверное, не выспалась, зато потом сможешь вздремнуть в автобусе.
Мегги кивнула и посмотрела в окно. Утро было серым. Над полями висел туман, и Мегги почудилось, что ночные тени притаились за деревьями.
– Упакуй еду и возьми с собой книги, – крикнул Мо из коридора.
Будто Мегги и сама бы не догадалась. Когда-то отец сколотил хорошенький сундучок для книг, которые она непременно брала во все поездки, долгие и не очень. «Приятно иметь в чужом месте свои книги», – говорил Мо. Сам он всегда возил с собой по крайней мере дюжину книг.
Мо покрыл сундук красным лаком, как любимый цветок девочки – мак. Маковые коробочки можно было засушить между книжными страницами, а пестик оставлял след в форме звёздочки, если его прижать к коже. На крышке Мо написал красивой вязью: «Сундук для драгоценностей Мегги», а внутри обил его блестящей чёрной тафтой. Правда, материал был не очень-то виден из-за большого количества книжек. С каждой новой поездкой книг в сундучке прибавлялось.
«Если ты берёшь с собой книгу, – сказал Мо, когда положил в её сундук первую книжку, – происходит странная вещь: книга начинает собирать твои воспоминания. Стоит лишь открыть её потом, и ты сразу переносишься туда, где читал эти страницы. Пробежал глазами первые слова – и перед тобой оживают знакомые картины, ты чувствуешь запахи, вкус мороженого, которое ел во время чтения… Поверь, книги волшебные, ведь ничто так хорошо не удерживает воспоминания, как их страницы».
Возможно, Мо был прав. Только Мегги брала с собой книги отнюдь не из-за того, о чём говорил отец. Они были для неё домом в чужом месте, внутренним голосом, друзьями, с которыми не поссоришься, умными, сильными, смелыми, прошедшими огонь, воду и медные трубы. Книги веселили, когда ей было грустно, прогоняли скуку, а Мо тем временем кроил материалы, заново сшивал страницы, которые изрядно потрепали годы и множество пальцев.
Некоторые книги она всегда возила с собой, другие оставались дома, потому что не подходили для этой поездки или же были предназначены для чего-то другого, пока ещё неизвестного.
Мегги провела рукой по округлым корешкам книг. Что же выбрать на этот раз? Какие книги помогут побороть страх, что пробрался в их дом прошлой ночью? Может, истории про ложь? Мо обманул её. Обманул, хотя знал, что Мегги всегда замечала ложь. «Пиноккио», – подумала Мегги. Нет. Слишком жутко и грустно. Нужно что-нибудь весёлое, чтобы отогнать от себя даже самые плохие мысли. Может, про ведьм? Точно, про лысых ведьм, которые превращают детей в мышек, и про Одиссея с его циклопом и волшебницей, обратившей воинов в свиней. Вряд ли её поездка будет опаснее путешествия Одиссея. Или всё-таки опаснее?
|
|
|
Слева лежали две книжки с картинками. По ним Мегги училась читать, тогда ей было пять лет. На страницах до сих пор были видны следы от её маленького указательного пальчика, которым она водила по строкам. На самом дне сундука хранились книги, сделанные самой Мегги. Она целыми днями вырезала и клеила, и рисовала картинки, а Мо должен был ставить под ними подписи, например: «Ангел со счастливым лицом. От Меги для Мо». Своё имя она писала сама. Она всегда писала его с одним «г», когда была маленькой. Мегги посмотрела на корявые буквы и положила книги обратно в сундук. Переплести их, конечно же, помогал Мо. Переплёты Мо сделал из разноцветной бумаги и подарил Мегги специальную печатку с её именем и изображением единорога, которую она ставила на первых страницах, иногда чёрным цветом, иногда красным – как ей нравилось. Но Мо никогда не читал ей книги вслух. Ни разу.
Он подбрасывал её высоко в воздух, носил на плечах или учил, как из перьев дрозда сделать закладку. Но он никогда не читал ей. Ни разу, ни слова, сколько бы она ни клала ему на колени книгу. Поэтому Мегги пришлось самой учиться разбирать эти чёрные значки, открывать для себя этот волшебный мир…
Мегги выпрямилась.
В сундуке ещё оставалось немного места. А вдруг у Мо есть какая-нибудь толстая, особенно интересная книга, которую она могла бы взять с собой?..
Дверь в мастерскую оказалась закрыта.
– Мо!
Мегги нажала на ручку. Длинный рабочий стол был абсолютно чистым: ни печаток, ни ножей. Мо уже всё упаковал. Выходит, он ей не врал?
|
|
|
Мегги вошла в комнату и огляделась. Дверь в «золотую каморку» была приоткрыта. Вообще-то, это была обычная кладовка, но Мегги окрестила её так из-за тех ценных вещей, которые хранил там отец: тончайшая кожа, мраморная бумага, печатки, при помощи которых можно было оставлять золотое тиснение на мягкой коже… Мегги просунула голову в кладовку и увидела Мо – он заворачивал в бумагу какую-то книгу. Книга была не очень большой и толстой. Потрёпанный матово-зелёный корешок. Больше ей ничего разглядеть не удалось, потому что Мо поспешно спрятал книгу за спину.
– Что ты здесь делаешь? – возмутился он.
– Я… – Несколько секунд Мегги не могла вымолвить ни слова – таким мрачным было лицо отца. – Я просто хотела узнать, нет ли у тебя ещё какой-нибудь книги для меня… Те, что в моей комнате, я уже все прочитала… и…
Мо провёл рукой по лицу.
– Ну конечно! Что-нибудь обязательно найду, – сказал он, но в глазах его было написано: «Иди, Мегги, уходи отсюда». А за спиной шуршала обёрточная бумага. – Я зайду к тебе, а пока мне нужно ещё кое-что упаковать.
Скоро он и правда принёс ей три книги, но той, которую он прятал, среди них не было.
Спустя час они вынесли свои вещи во двор. На улице Мегги поёжилась. Утро было холодное, такое же холодное, как дождь прошлой ночью, а бледное солнце висело в пасмурном небе, словно забытая кем-то шапка.
Они жили здесь уже ровно год. Мегги нравился вид, открывавшийся на холмы, ласточкины гнёзда под крышей, пересохший колодец, в котором было так темно, что казалось, он вёл к самому центру земли. Дом со всеми его пустыми комнатами, где обитали огромные пауки, представлялся ей чересчур большим, но плата за него их устраивала, к тому же здесь было достаточно места для книг и мастерской. Рядом с домом был хлев и сарай, в котором можно было держать несколько коров или лошадь, но сейчас там стоял их старенький автобус.
– Их нужно доить, – сказал Мо, когда Мегги предложила завести коров. – Рано-рано утром. Да ещё и каждый день.
– Тогда, может, лошадь? – спрашивала она. – Даже у Пеппи Длинный чулок была лошадь. И без всякого сарая.
Мегги хватило бы и нескольких кур или козы, но ведь их тоже надо кормить каждый день, а они с отцом часто куда-нибудь уезжали. Поэтому у Мегги осталась только рыжая кошка, которая навещала их, когда ей надоедало бегать от соседских собак. Сосед у них был всего один – ворчливый старый крестьянин. Иногда его собаки так отвратительно выли, что Мегги приходилось затыкать уши. До ближайшей деревни, где находилась школа и жили две подружки Мегги, можно было за двадцать минут доехать на велосипеде, но отец обычно отвозил её туда на машине, потому что просёлочная дорога пролегала среди полей да тёмных лесов.
|
|
|
– Солнце моё, ты туда кирпичей, что ли, наложила? – спросил Мо, когда выносил во двор её сундучок с книгами.
– Но ты же сам говоришь, что книги должны быть тяжёлыми, ведь в них заключён целый мир, – ответила она, отчего отец улыбнулся – в первый раз за всё утро.
Автобус, напоминавший в этом заброшенном сарае какого-то полосатого зверя, был для Мегги дороже всех домов, где им с отцом доводилось жить. Нигде ей не спалось так сладко, как в кровати, которую отец соорудил для неё в автобусе. Ещё в нём был стол, крохотная кухня и скамейка с откидной крышкой, где во множестве хранились разные путеводители, карты и потрёпанные блокноты.
Мегги любила этот автобус, но сегодня ей совсем не хотелось в него забираться. Когда Мо вернулся к дому, чтобы запереть дверь, Мегги вдруг показалось, что она сюда больше никогда не вернётся, что это путешествие будет не похожим на все остальные, что они будут ехать всё дальше и дальше, словно убегая от чего-то неизвестного. Или от того, о чём ей не хотел говорить отец.
– На юг! – скомандовал Мо, когда сел за руль.
И они тронулись, ни с кем не попрощавшись, ранним утром, которое всё ещё пахло дождём.
Но у ворот их уже поджидал ночной гость.
НА ЮГ
– За Дремучим Лесом – Белый Свет, а это уже ни тебя, ни меня не касается. Я там никогда не был и никогда не буду, и ты там никогда не будешь, если в тебе есть хоть капелька здравого смысла.
К. Грэм. Ветер в ивах
(перевод И. Токмаковой)
Должно быть, он давно уже стоял возле каменной ограды. Сто и даже больше раз Мегги ходила по этой стене с закрытыми глазами, чтобы отчётливее представить себе тигра, который метался у подножия, наблюдая за ней своими жёлтыми, как янтарь, глазами.
Теперь там притаился Сажерук. Одного взгляда на него девочке хватило, чтобы сердце бешено заколотилось. Он вышел из тени так внезапно, что Мо чуть было его не задавил. На нём был только свитер, поэтому он обхватил себя руками, чтобы согреться. Его пальто, вероятно, было всё ещё мокрым, а волосы уже высохли, и теперь рыжие пряди падали на исполосованное шрамами лицо.
Мо еле слышно выругался, заглушил двигатель и вылез из автобуса. Сажерук растянул губы в странной улыбке и прислонился к стене.
– Куда же ты собрался, Волшебный Язык? – спросил он. – Мы разве не договаривались? Однажды ты меня уже обманул, помнишь?
– Ты знаешь, почему я тороплюсь, – ответил Мо. – То же самое было и в прошлый раз.
Он стоял возле двери автобуса и был очень напряжён, как будто ждал, когда Сажерук уйдёт с дороги.
Но гость вёл себя так, словно ничего не замечал.
– Могу я спросить, куда ты направляешься? В последний раз мне пришлось разыскивать тебя четыре года. Люди Каприкорна чуть было не нашли тебя раньше.
Когда он поднял глаза на Мегги, она враждебно на него посмотрела.
– Каприкорн на севере, – сказал Мо после недолгой паузы. – Значит, мы поедем на юг. Если он не разбил свой лагерь где-нибудь ещё.
Сажерук посмотрел на дорогу. В выбоинах поблёскивала дождевая вода.
– Нет! Он всё ещё на севере. По крайней мере, так говорят, а если ты всё-таки решил отправиться на юг и не отдавать ему то, что он ищет, тогда и я туда поеду. Видит Бог, не хочу быть тем, от кого люди Каприкорна узнают плохие новости. Если бы вы меня подбросили… Я уже готов ехать!
Две сумки, которые он извлёк из-за стены, выглядели так, словно уже дюжину раз объехали с ним вокруг света. Кроме них, у него оказался ещё рюкзак.
Мегги плотно сжала губы.
«Нет, Мо, – подумала она, – мы не возьмём его с собой! » Но достаточно было лишь взглянуть на отца, чтобы стало ясно: его ответ будет другим.
– Поехали! – сказал Сажерук. – А то, что я скажу людям Каприкорна, когда они меня схватят?
Он был похож на собаку, которую выгнали на улицу, и хотя Мегги пыталась разглядеть в нём что-нибудь отталкивающее, ей это не удавалось. Но всё равно она не хотела брать его с собой. Выражение её лица было тому доказательством, но ни один из мужчин не обратил на неё внимания.
– Пойми, я не смогу долго скрывать от них, что видел тебя, – продолжал Сажерук. – И кроме того… – он запнулся, – кроме того, ты виноват передо мной, не забыл?
Мо кивнул. Мегги видела, как его рука ещё крепче ухватилась за дверь автобуса.
– Согласен, я виноват, – сказал отец.
На лице ночного гостя отразилось облегчение. Он быстро вскинул рюкзак на плечо, подхватил сумки и направился к автобусу.
– Постойте! – крикнула вдруг Мегги, когда Мо пошёл ему навстречу, чтобы помочь донести сумки. – Если он едет с нами, тогда я хочу знать, от кого мы бежим. Кто такой этот Каприкорн?
Мо обернулся.
– Мегги, – начал он хорошо знакомым ей тоном, – не будь такой глупенькой. Ну, перестань.
Девочка открыла дверь и выпрыгнула из автобуса.
– Мегги, чёрт возьми! Залезай обратно. Нам пора ехать!
– Залезу, если ты мне расскажешь.
Мо подошёл к ней, но Мегги вывернулась у него из рук и побежала через ворота на улицу.
– Почему ты мне не отвечаешь? – кричала она.
Улица была такой пустынной, словно они остались одни на всём свете. Лёгкий ветерок коснулся её лица и зашелестел в листьях липы. Затянутое тучами небо, похоже, и не собиралось светлеть.
– Я хочу знать, что происходит! – продолжала кричать Мегги. – Хочу знать, почему мы встали в пять утра, почему мне не надо идти в школу. Хочу знать, вернёмся ли мы сюда и кто такой Каприкорн.
Когда она произнесла это имя, Мо быстро огляделся, как будто тот, кого, по-видимому, так боялись оба мужчины, мог внезапно появиться из-за сарая, как совсем недавно появился Сажерук. Но двор был пуст, а Мегги слишком разозлилась, чтобы бояться того, о ком ничего не знала, кроме имени.
– Ты ведь всегда мне всё рассказывал! Всегда! Но Мо молчал.
– У каждого есть свои тайны, – сказал он наконец. – А теперь садись в автобус. Нам пора.
Сажерук с сомнением посмотрел сначала на Мо, потом перевёл взгляд на Мегги.
– Разве ты ей ничего не рассказал? – спросил он тихо.
Мо покачал головой.
– Но ведь что-нибудь ты должен ей сказать. Опасно, если она не будет ничего знать. В конце концов, она уже не маленькая.
– Но ведь, если она узнает, это тоже опасно. Тем более что это ничего не меняет.
Мегги всё ещё стояла на улице.
– Я слышу, о чём вы там говорите! – крикнула она. – Что опасно? Я не войду в автобус, пока не узнаю!
Но отец молчал. Сажерук, немного поколебавшись, поставил сумки на землю.
– Ладно, – сказал он. – Тогда я расскажу ей о Каприкорне.
Он медленно подошёл к Мегги. Девочка невольно попятилась.
– Ты с ним уже встречалась, – сказал он. – Давно, ты была тогда совсем крохой. – Он показал рукой на уровне своих колен. – Как же объяснить тебе, кто он такой? Если ты увидишь, как кошка терзает птенца, ты наверняка заплачешь, правда? Или попытаешься спасти его. А Каприкорн может специально скормить птичку кошке, только чтобы посмотреть, как она рвёт жертву когтями, а вопли и трепыхание малютки для него сладки, как мёд.
Мегги снова отступила на шаг, но Сажерук подошёл ещё ближе.
– Не думаю, что тебе доставляет радость пугать людей до дрожи в коленях, – продолжал он. – А ему это нравится. Вероятно, ты не стала бы любыми средствами добиваться того, что захочешь. А Каприкорн именно так и поступает. И, к сожалению, у твоего отца есть то, что ему нужно.
Мегги глянула на отца, но он по-прежнему молчал.
– Каприкорн не реставрирует книги, как твой отец. Но одно ему удаётся превосходно – внушать страх. В этом ему нет равных. Это его ремесло. Хотя, думаю, сам он не ведает, каково это, когда страх сковывает тебя по рукам и ногам. Зато он прекрасно знает, как вызвать этот страх, как заставить его проникнуть в дома, в кровати, сердца и головы. Его люди разносят страх, словно чёрные вести, засовывают его под двери и в почтовые ящики, развешивают на воротах и стенах, пока страх не начинает распространяться сам, тихо и быстро, как чума. – Сажерук стоял теперь совсем рядом с Мегги. – У Каприкорна много людей, – продолжал он. – Некоторые поступили к нему на службу ещё детьми, так что, если он прикажет отрезать тебе ухо или нос, они, не раздумывая, сделают это. Люди Каприкорна одеваются во всё чёрное, словно грачи, только их хозяин носит белоснежную рубашку под чёрной курткой. И если ты когда-нибудь встретишь одного из этих молодцов, постарайся стать очень маленькой и незаметной. Понимаешь?
Мегги кивнула. У неё перехватило дыхание, а сердце бешено колотилось.
– Понятно, почему твой отец не рассказывал тебе о Каприкорне. Я бы тоже предпочёл рассказывать своим детям о более милых людях.
– Но ведь я знаю, что на свете живут не только милые люди!
Голос девочки дрожал от злости. А может быть, и от страха тоже.
– Да? И откуда же? – На его лице вновь появилась эта загадочная улыбка, грустная и одновременно надменная. – Тебе уже приходилось иметь дело с настоящим злодеем?
– Я читала про них.
– Ну конечно. Ведь это одно и то же, – засмеялся Сажерук.
Его усмешка обжигала, как крапива. Он наклонился к Мегги и посмотрел ей в глаза.
– Хорошо бы они остались для тебя только в книгах, – произнёс он тихо.
Mo поставил сумки Сажерука в конце автобуса.
– Надеюсь, у тебя там нет ничего, что будет летать у нас над головой, – сказал Мо, пока тот устраивался за сиденьем Мегги. – При твоём ремесле это было бы не удивительно.
Но не успела Мегги поинтересоваться, что же это за ремесло, как Сажерук открыл рюкзак и осторожно достал оттуда заспанного зверька.
– Раз уж наше совместное путешествие обещает быть долгим, я бы хотел познакомить твою дочь кое с кем, – сказал он Мо.
Зверёк был чуть меньше кролика, с пушистым хвостом, который прижимался к груди Сажерука, как меховой воротник. Он вцепился когтями в рукав хозяина и рассматривал Мегги блестящими, словно пуговки, глазами, а когда он зевнул, обнажился ряд очень острых зубов.
– Это Гвин, – сказал Сажерук. – Если хочешь, можешь почесать ему за ушами. Он сейчас очень сонный, поэтому не укусит.
– А вообще он кусается? – спросила она.
– Во всяком случае, – сказал Мо, садясь за руль, – я бы на твоём месте держал от него руки подальше.
Но Мегги при виде любого животного тут же хотелось погладить его, даже если у него были острые зубы.
– Это куница или что-то вроде того, да? – спросила она, осторожно проводя кончиками пальцев по шёрстке зверька.
– Да, из этого рода.
Сажерук достал из кармана штанов сухарик и сунул его зверьку в рот. Мегги гладила его по голове, пока он жевал, как вдруг почувствовала под шерстью что-то твёрдое – маленькие рожки, прямо за ушами.
– У куниц есть рога? – спросила она удивлённо, отдёрнув руку.
Сажерук подмигнул ей и запустил зверька обратно в рюкзак.
– У этого есть, – сказал он.
Мегги смущённо наблюдала, как он застёгивает рюкзак. Казалось, она всё ещё чувствовала пальцами маленькие рожки Гвина.
– Мо, ты знал, что у куниц есть рога? – спросила она.
– Да он приклеил их этому маленькому кусачему чертёнку. Для своих представлений.
– Что ещё за представления?
Мегги вопросительно посмотрела сначала на отца, потом на Сажерука, но Мо лишь завёл мотор, а Сажерук стянул свои сапоги, которые, похоже, повидали не меньше его сумок, а затем с глубоким вздохом растянулся на кровати Мо.
– Ни слова больше, Волшебный Язык, – сказал он, прежде чем закрыть глаза. – Я ведь не рассказываю о твоих секретах, а ты вот болтаешь о моих. Тем более для этого сначала должно стемнеть.
Мегги ещё целый час ломала голову над тем, что бы это могло означать. Но ещё больше её занимал другой вопрос.
– Мо, – спросила она, когда Сажерук захрапел, – чего хочет от тебя этот… Каприкорн? – Она понизила голос, произнеся это имя, словно так оно звучало менее зловеще.
– Книгу, – ответил Мо, не отрывая взгляда от дороги.
– Книгу? Ну почему ты не отдашь её?
– Так не пойдёт. Скоро я всё тебе объясню, но только не сейчас. Ладно?
Девочка уставилась в окно. Всё вокруг было чужим: дома, улицы, поля. Даже деревья и небо выглядели чужими, но Мегги к этому привыкла. Ещё никогда и нигде она не чувствовала себя по-настоящему дома. Её домом был Мо, его книги и этот автобус, который перевозил их с одного чужого места на другое.
– А у этой тёти, к которой мы едем, есть дети? – спросила Мегги, когда они ехали по длинному, бесконечному туннелю.
– Нет, – ответил Мо, – и, боюсь, она их вообще не очень любит. Но уверен, ты с ней подружишься.
Мегги вздохнула. Она помнила некоторых своих теть, ни с одной из которых так и не подружилась.
Холмы превратились в горы, склоны по обеим сторонам дороги становились всё круче, а некоторые дома казались теперь не просто чужими, но и какими-то странными. Мегги попыталась убить время, считая туннели, но, когда темнота девятого из них поглотила автобус, она заснула. Ей снились куницы в чёрных куртках и книга, завёрнутая в коричневую бумагу.
Дом, полный книг
– Мой сад – это мой сад, – сказал Великан, – и каждому должно быть ясно, и уж, конечно, никому, кроме самого себя, я не позволю здесь играть.
О. Уайльд. Великан-эгоист
(перевод Т. Озёрской)
Мегги проснулась оттого, что стало очень тихо. Мотор, под монотонный шум которого она заснула, теперь молчал, а водительское кресло было пусто. Она не сразу вспомнила, почему спит не в своей кровати. Лобовое стекло было усеяно пятнами разбившихся о него бабочек. Автобус стоял возле железных ворот, зловеще поблёскивавших своими острыми пиками. Ворота целиком состояли из таких пик, которые словно ждали, чтобы кто-нибудь попытался перебраться через них, зацепился и долго беспомощно барахтался в воздухе. Девочка вспомнила одну из своих любимых книг о Великане-эгоисте, который не пускал в свой сад детей. Именно такими она и представляла себе ворота в его сад.
Мо и Сажерук стояли на улице. Мегги вышла из автобуса и побежала к ним. Справа от дороги поросший деревьями склон круто спускался к берегу большого озера. Холмы на другой его стороне возвышались как будто из воды. Вода в озере была почти чёрной, потому что по небу уже разливался вечер, отражаясь в волнах. В домиках на берегу зажигались первые огоньки, похожие на светлячков или упавшие звёзды.
– Красиво, правда? – Мо положил руку на плечо Мегги. – Ты ведь любишь истории про разбойников? Видишь вон там развалины замка? Когда-то в замке обитала банда разбойников. Надо спросить об этом Элинор. Она всё знает об озере.
Мегги лишь кивнула. От усталости голова кружилась, но на лице Мо впервые за всю поездку не было видно и тени волнения.
– А где она живёт? – спросила Мегги, зевая. – Надеюсь, не за этими воротами.
– Именно за ними. Выглядит не очень гостеприимно, правда? – Мо засмеялся. – Элинор гордится своими воротами. Она захотела иметь такие, когда увидела их в одной книге.
– Про сад Великана-эгоиста? – пробормотала Мегги, всматриваясь сквозь решётку.
– Нет, думаю, это из другой книги, хотя Элинор могла бы подойти и эта история.
По обеим сторонам от ворот тянулась высокая живая изгородь, густые заросли которой не позволяли разглядеть, что за ними происходит. Да и сквозь прутья решётки ничего не было видно, кроме развесистых кустов рододендрона и исчезавшей в них дорожки, усыпанной гравием.
– Похоже, у тебя богатые родственники, – шепнул Мегги на ухо Сажерук.
– Да уж, Элинор богата, – согласился Мо и оттащил Мегги от ворот. – Но она может плохо кончить, потому что все свои деньги тратит на книги. Думаю, она бы отдала душу дьяволу за какую-нибудь стоящую книгу, – сказал отец и толкнул тяжёлые ворота.
– Что ты делаешь? – воскликнула Мегги. – Мы ведь не можем просто так войти.
Рядом с воротами висела табличка, и, хотя ветки заслоняли некоторые буквы, можно было прочитать:
|
|
|
