Естественноправовая мысль Нового времени

Политико-правовая мысль Нового времени, которая начала формироваться в эпоху европейского Возрождения и Реформации, была ориентирована на принципы и ценности нового, антитеологического и антифеодального, юридического мировоззрения, в основе которого лежали рационалистические концепции естественного права и общественного договора (договорного происхождения и сущности государства), идеи неотчуждаемых прав человека, формального равенства и свободы всех людей.

Становление и развитие этих новых воззрений на государство и право связано с именами таких мыслителей, как Н. Макиавелли, Ж. Воден, Г. Греции, Б. Спиноза, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк, С. Пуфендорф, X. Томазий, X. Вольф, Г. Лейбниц, Ш.Л. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, Т. Джефферсон, Д. Адаме, Д. Мэдисон, И. Кант и др. Эта линия развития политико-правовой мысли представлена и в философском учении Гегеля о праве и государстве.

Заметной вехой в процессе обновления юридической мысли и дальнейшего развития юриспруденции как науки стало творчество выдающегося голландского юриста Г. Гроция (1583–1645).

Отмечая юридический профиль своего исследования, Греции подчеркивал отличие юриспруденции как «науки права»[408][12] от науки о политике. Предмет юриспруденции, по Гроцию, – это право и справедливость, предмет науки о политике – целесообразность и польза.

При этом под правом и справедливостью Греции имеет в виду естественное право – «право в собственном смысле слова», «предписание здравого разума»[409][13]. Источником этого естественного права (которое и есть, по Гроцию, справедливость) является не чья-либо воля, интерес и

4. Естественноправовая мысль Нового времени 117

выгода, а сама разумная природа человека как социального существа, которому «присуще стремление к спокойному и руководимому собственным разумом общение человека с себе подобными»[410][14]. Неизменное естественное право не зависит даже от бога. «Действительно, – отмечает Греции, – подобно тому как бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро»[411][15].

Волеустановленное право – в отличие от естественного права – имеет своим источником волю человека или бога и делится Гроцием на право человеческое (внутригосударственное и международное право) и право божественное (закон божий, выраженный в Библии). Как внутригосударственное право (т.е. позитивное право, установление гражданской власти), так и международное право (право народов) основаны в конечном счете на естественном праве. К нему же восходит и государство, которое Гроций (в духе договорной теории) определяет как «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы»[412][16].

Таким образом, именно понятие естественного права (его объективные, неволеустановленные свойства разумности и справедливости) определяет правовую природу и правовой характер позитивного (волеустановленного) права и тем самым обеспечивает в подходе Гроция единство предмета юриспруденции как науки о праве (и вместе с тем – о правовой природе и правовом характере государства).

Поэтому в учении о естественном праве Гроций видит ту теоретическую основу, которая и способна придать юриспруденции научный характер. «Многие, – писал он, – до сих пор предпринимали попытку придать этой отрасли научную форму, но никто не сумел сделать этого, да, по правде говоря, это и невозможно было выполнить иначе, как тщательно отделив то, что возникло путем установления, от того, что вытекает из самой природы; на подобное обстоятельство до сей поры как раз и не было обращено должного внимания. Ибо ведь то, что вытекает из природы вещи, всегда пребывает тождественным самому себе и потому без труда может быть приведено в научную форму, то же, что возникло путем установления, часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и лишено какой-либо научной системы, подобно прочим понятиям о единичных вещах»[413][17].

118 Глава 1. Философия права как теория естественного права

При этом учение о естественном праве составляет, по Гроцию, «естественную, неизменную часть юриспруденции»[414][18]. По такой логике, другую (изменчивую) часть юриспруденции как «научной системы» составляет трактовка позитивного права, т.е. того, «что имеет источником свободную волю»[415][19]. В этом духе он и рекомендует ученым юристам строить свою науку. «Поэтому, – пишет он, – если бы жрецы истинной справедливости предприняли попытку изложить отдельно естественную, неизменную часть юриспруденции, выделив то, что имеет источником свободную волю; если бы один из них излагал учение о законах, другой – о податях, третий – о должности судей, четвертый – об истолковании воли, пятый – о достоверности фактических доказательств, то из собрания всех частей могла бы получиться стройная система»[416][20].

Речь, следовательно, идет о соединении – на основе естественно-правовых воззрений – в рамках юриспруденции как единой научной системы естественноправового и юридико-догматического направлений учения о праве. В качестве примера реализации идей такой системной разработки проблем права Гроций ссылается на свой труд: «Что касается нас, то полагаем, что в настоящем труде, содержащем, без сомнения, важнейшую часть науки права, мы показали на деле, а не только на словах, каков надлежащий способ ее изложения»[417][21].Построенная на основе естественноправовой концепции научная система права должна была, согласно Гроцию, в своей структуре отразить правовой смысл и значение всех форм права – как естественного права, так и разных форм волеустановленного права. Определяющая роль естественноправовых положений в рамках такой научной системы права придает ее «основным началам», по мысли Гроция, аксиоматический характер, так что с их помощью можно легко выявить и разрешить «обычно возникающие спорные вопросы»[418][22].

 

[419][1] См.: Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты в переводе и с примечаниями И.С. Неретерского. М, 1984; Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 68–75; Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. М., 1956. С. 55–67.

[420][2] Стоянов А. Методы разработки положительного права и общественное значение юристов от глоссаторов до конца XVIII столетия. Харьков, 1862. С. 250–251.

[421][3] См.: Kaiser М. Das romische Privatrecht. Munchen, 1959. S. 39 u.f.

[422][4] Покровский И. Л. История римского права. Петроград, 1918. С. 191–192.

[423][5] Стоянов А. Указ. соч. С. 4–5

[424][6] Покровский И.Л. Указ. соч. С. 194.

[425][7] Стоянов А. Указ. соч. С 10.

[426][8] См. там же. С. 11

[427][9] См. там же. С. 11

[428][10] См.: Покровский И.Л. Указ. соч. С. 198.

[429][11] См.: Стоянов А. Указ. соч. С. 72. Примечательно также, что Донелл относил к «лучшим частям римского права» естественное право и право народов и признавал их универсальное значение и пригодность для всех народов.

[430][12] Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. С. 52.

[431][13] Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. С. 46, 71.

[432][14] Гроций Г. О праве войны и мира. С. 45.

[433][15] Гроций Г. О праве войны и мира. С. 72.

[434][16] Гроций Г. О праве войны и мира. С. 74.

[435][17] Гроций Г. О праве войны и мира. С. 52.

[436][18] Там же.

[437][19] Там же.

[438][20] Там же.

[439][21] Там же.

[440][22] Там же. С.60.

Рационалистическим идеям Гроция о естественном и позитивном праве вполне соответствовали и его представления о методологии юриспруденции. Отдавая должное усилиям прежних юристов в плане юридико-догматического, исторического и филологического способов рассмотрения права, Гроций акцентировал внимание на рационально-логическом методе изучения и толкования права. Такой формально-логический подход к праву представлял собой, по мысли Гроция, известную аналогию приемов математической аксиоматики. «Ибо, – писал

4. Естественноправовая мысль Нового времени 119

он, – откровенно признаюсь, что, говоря о праве, я отвлекаюсь мыслью от всякого отдельного факта, подобно математикам, которые рассматривают фигуры, отвлекаясь от тел»[441][1]. В этой связи Гроций подчеркивает преимущество «доказательства априори (из первых начал)» перед «доказательством апостериори (от следствий)», которое «обладает не совершенной достоверностью, но лишь некоторой вероятностью»[442][2].

Такой подход, восходящий к пифагорейским математическим трактовкам всех явлений (включая правовые), положениям Платона и Аристотеля об арифметическом и геометрическом равенстве и конкретизированный в сфере юриспруденции средневековыми юристами (с учетом достижений схоластики – приемов формально-логического анализа и синтеза, логического конструирования, обоснования и толкования определенной догмы в виде формализованной системы постулатов и т.д.), в дальнейшем был модернизирован и развит в учениях Канта и кантианцев (от Г. Гуго до Г. Кельзена) в различных вариантах и направлениях (различение формально-правового и фактического, априоризм правового долженствования, разработка и трактовка формально-логических способов изучения права по аналогии с приемами математики, интерпретация права как аксиоматической, формально-логической системы норм, «очищение» учения о праве от всего неправового и т.д.).

Значительное влияние на последующее развитие юридической науки оказала разработанная Гроцием концепция юриспруденции (ее предмета и методологии) как научной системы изучения права, которая опирается на рационально-логическое познание объективной природы права и лишь с этих стабильных, объективно-научных позиций исследует изменчивые (во времени и пространстве) положения сменяющих друг друга законов (волеустановленного, позитивного права).

Многие из этих теоретико-методологических положений разделяет и современная юриспруденция, которая рассматривает теорию права как объективного явления в качестве необходимой основы для учения о законе (всех источников позитивного права), а теоретически обоснованную систему права (и систему отраслей права) – в качестве научной основы системы отраслей законодательства и направлений законотворческой деятельности.

Большое влияние на развитие юридической мысли оказали идеи знаменитого французского юриста Ш.Л. Монтескье (1689–1755). Его учение о «духе законов» (т.е. о закономерном, разумном и необходимом

120 Глава 1. Философия права как теория естественного права

в позитивном праве) представляло собой плодотворную попытку постижения объективных закономерностей и логики исторически изменчивых позитивных законов, познания тех причин и факторов, которые порождают их. Такая ориентация юридического познания на выявление объективных закономерностей возникновения и развития права несомненно содействовала углублению юридических исследований, обогащению научного потенциала юриспруденции, повышению научного качества юридического знания.

«Дух законов» – это правообразующее значение и правовой результат тех факторов (географических, климатических, национальных, исторических, культурных, социальных, хозяйственных, политических, нравственных, религиозных и т.д.), которые влияют на законодательство. Правовой смысл «духа законов» требует принятия разумных и справедливых законов. «Законы, говоря вообще, – отмечает Монтескье в работе «О духе законов», – есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума»[443][3].

Понятие «дух законов» опирается на характерные для естественно-правовых учений представления об объективной природе справедливости, которая предшествует позитивному закону, а не впервые создается им. «Законам, созданным людьми, – подчеркивает Монтескье, – должна была предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего ни справедливого, ни несправедливого, значит утверждать, что до того, как был начертан круг, его радиусы не были равны между собою»[444][4].

Правовой смысл «духа законов» по-разному проявляется в различных формах права (естественном, церковном, международном, государственном, гражданском, семейном праве и т.д.) с учетом «их отношения к различным разрядам вопросов, входящих в область их постановлений»[445][5]. «Существуют, следовательно, – пишет Монтескье, – различные разряды законов, и высшая задача человеческого разума состоит в том, чтобы точным образом определить, к какому из названных разрядов по преимуществу относятся те или другие вопросы, подлежащие определению закона, дабы не внести беспорядка в те начала, которые должны управлять людьми»[446][6].

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 121

Здесь, следовательно, речь идет (как и у Гроция, но под несколько другим углом зрения) о разработке надлежащей системы и структуры общего учения о праве с учетом как принципиального правового единства всех форм права (в силу общего для всех них «духа законов», единого источника и критерия их разумности и справедливости), так и различий между ними в рамках такого единства. Также и в трактовке Монтескье научно обоснованная система (и структура) отраслей права выступает как основа для системы позитивного законодательства, его надлежащего структурирования по отраслям и т.д.

Существенное значение – и в плане философии права и с точки зрения единства предмета юриспруденции, имело, наряду с учением Монтескье о правовой природе позитивного закона, дальнейшее развитие им (после Гроция, Локка и других мыслителей) правового подхода к государству (углубление представлений о единой правовой природе государства и закона, о правовом смысле разделения властей, о взаимосвязи свободы, справедливости, права и государства, о государстве и законе как формах выражения и защиты свободы людей и т.д.).

5.Философия права как самостоятельная дисциплина: междисциплинарные связи философии и юриспруденции

Заметное влияние на формирование философии права как отдельной научной дисциплины оказало философское учение о праве и государстве И. Канта (1724–1804). Рационалистический подход к праву и государству, разрабатывавшийся многими предшествующими мыслителями, получает в его произведениях дальнейшее развитие и глубокое философское обоснование. В идейно-мировоззренческом плане учение Канта заметно содействовало распространению и утверждению в философии права и в юриспруденции принципов и ценностей либерализма.

В систематическом виде философско-правовые взгляды Канта изложены в его работе «Метафизические начала учения о праве», которая представляет собой первую часть более обширного его произведения 1797 г. «Метафизика нравов в двух частях» (вторая часть этого произведения – «Метафизические начала учения о добродетели»).

Кант с позиций своей метафизической философии критически оценивает положение дел в области изучения права и государства. Учение о праве, отмечает он, представлено как «учение о положительном праве» («внешнем законодательстве») и сведено к знанию позитивных «внешних законов с внешней стороны, т.е. с точки зрения их примене-

122 Глава 1. Философия права как теория естественного права

ния к случаям, происходящим в опыте»[447][7]. Такое учение о позитивном праве, продолжает он, может, пожалуй, стать юриспруденцией – в смысле «правового ума», «смышленности в праве» («Rechtsklugheit»), однако без соединения с юриспруденцией подобное учение о позитивном праве «остается всего лишь правовой наукой» – «Rechtswissen-schaft» (iurisscientia)»[448][8]. По поводу такой «правовой науки» Кант пишет: «Это последнее название относится к систематическому знанию учения о естественном праве (ius naturae), хотя правовед и должен при этом давать неизменные принципы для всякого позитивного законодательства»[449][9].

Основной недостаток такого учения о позитивном праве (и такой «правовой науки») Кант видит в его эмпиризме, отсутствии надлежащей теоретической основы, которая, по его мысли, может быть разработана лишь с позиций философии и философского разума.

Примечательно в этой связи его развернутое суждение по поводу вопроса «Что такое право?». «Этот вопрос, – пишет Кант, – может так же смутить правоведа, – если только он не хочет впасть в тавтологию или вместо общего решения сослаться на то, что утверждали когда-либо законы какой-нибудь страны, – как пресловутый вопрос: «Что есть истина?», обращенный к учителям логики. Что следует по праву (quid sit iuris), т.е. что говорят или говорили законы в том или ином месте в то или другое время, он еще может указать; но является ли то, чего они хотят, также и правом, и всеобщий критерий, по которому можно опознать как право, так и неправо (iustum et iniustum), – все это остается для него сокрытым, если он хоть на время не оставляет указанные эмпирические принципы и не ищет источник этих суждений в одном лишь разуме (пускай даже при этом упомянутые законы и служили бы ему прекрасно в качестве направляющей нити), чтобы установить основу для возможного позитивного законодательства. Чисто эмпирическое учение о праве – это голова (как деревянная голова в басне Федра), которая, возможно, и прекрасна, да жаль только, что без мозга»[450][10].

Эмпирическое учение о позитивном праве Кант именует «статутарным учениям о праве», которому он противопоставляет «чистое учение о праве»[451][11], основанное на разуме. «Чистое учение о праве и статутарное

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 123

учение о праве, – писал Кант, – отличаются друг от друга, как рациональное от эмпирического. Но поскольку последнее без первого представляет собой лишь механическую работу и имеет дело с чисто субъективным (идущим от произвола высшей власти) правом, а не с собственно объективным (происходящим из законов разума) правом, то – в качестве перехода от чистого учения о праве к статутарному учению о праве – между этими двумя учениями вообще необходима еще особая часть учения о праве для состыковки обоих учений и опосредования их связи»[452][12].

Такая особая юридическая дисциплина (особая часть учения о праве) «как переход от рационального к эмпирическому» необходима, по Канту, для «инструктирования будущего законодателя»[453][13] по вопросам разумности и правового характера статутарного (позитивного) законодательства, постоянного его улучшения и возможного изменения. Считая разработку подобной дисциплины делом правоведов, сам Кант развивал именно философское (метафизическое, рациональное, чистое) учение о праве.

Метафизика права – это, по Канту, априорно начертанная система права, вытекающая из разума. При этом априорные веления (максимы) разума выступают как категорические императивы – моральные и правовые требования должного (долженствования). Всеобщий правовой категорический императив Кант формулирует следующим образом: «Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом»[454][14].

Применительно к государству категорический императив разума означает требование республики, т.е. соответствующего правовым принципам государственного устройства с разделением властей.

Эти и многие другие идеи и положения философского учения Канта о праве и государстве получили широкое распространение и соответствующее юридическое преломление и конкретизацию в юридической науке XIX и XX вв.

Так, уже в конце XVIII в. некоторые положения кантовской метафизики права использовал в сфере юридической науки немецкий юрист Г. Гуго, предтеча исторической школы права. При лом ин пытался в

124 Глава 1. Философия права как теория естественного права

рамках юридической науки объединить традиционное юридико-догматическое учение о позитивном праве с философской и исторической трактовкой права. Под «философией права» он имел в виду «философию позитивного права», которая разрабатывалась им как «философская часть учения о праве»[455][15].

Гуго считал, что юриспруденция должна состоять из трех частей: юридической догматики, философии права (философии позитивного права) и истории права. Для юридической догматики, занимающейся действующим (позитивным) правом и представляющей собой «юридическое ремесло», по его мнению, достаточно эмпирического знания[456][16]. А философия права и история права составляют соответственно «разумную основу научного познания права» и образуют «ученую, либеральную юриспруденцию (элегантную юриспруденцию)»[457][17]. История права при этом призвана показать, что право складывается исторически, а не создается законодателем. В дальнейшем данная идея была воспринята и развита К.Ф. Савиньи, Г. Пухтой и другими представителями исторической школы права.

В трактовке Гуго философия права – это «частью метафизика голой возможности (цензура и апологетика позитивного права по принципам чистого разума), частью политика целесообразности того или иного правоположения (оценка технической и прагматической целесообразности по эмпирическим данным юридической антропологии)»[458][18].

Будучи под определенным влиянием философии Канта и положений Монтескье об историческом развитии права (отражение в законах национального характера данного народа, ступени его исторического развития, естественных условий его жизни и т.п.), Гуго, однако, как юрист-позитивист отвергал просветительский рационализм и соответствующие естественноправовые идеи разумного права.

Представители исторической школы права обосновывали первичность исторически трактуемого права по отношению к законодательству. Принцип историзма при этом призван преодолеть принцип разума (в его философско-просветительском или естественноправовом выражении) и заменить его исторически изменчивым, но в каждое конкретное время определенным «народным духом», правовыми представлениями и правосознанием данного народа. «Народный дух» дпя теоре-

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 125

тиков исторической школы права является основным исторически изменяющимся, но в то же время постоянно действующим правообразующим фактором.

Таким образом, историческая обусловленность права предстает здесь как единственный критерий его подлинности и правильности. Отсюда и скептицизм представителей исторической школы права ко всякого рода законотворческим новшествам и предложениям. Каждое правовое установление, подчеркивали они, имеет свое время, и его не следует произвольно отменять и искусственно заменять какими-то новыми законами. Право живет своей автономной и независимой от деятельности законодателя жизнью. Так, помимо этой деятельности складывается обычное право, отражающее фактически сложившийся порядок вещей. Закон – не основной и не единственный источник права. «Гармония развития» права, отмечал Пухта, нарушается, «когда, например, парализуют силу непосредственного народного убеждения и науки и все дальнейшее развитие права перекладывают на законодателя»[459][19].

По характеристике Пухты, право – это ветвь народной жизни. Оно изменяется и развивается вместе с жизнью этого народа, разделяя характер его культуры на различных ступенях развития и приспосабливаясь к его изменчивым потребностям. Историчность права означает, во-первых, органическую связь права с народной жизнью, совпадение ступеней их одновременного развития; во-вторых, – органический характер развития самого права, органичность связи разных ступеней в развитии права. «Не только правовые нормы, содержащиеся в данное время в народном праве, – пояснял Пухта смысл историчности права, – являются членами организма; этим органическим свойством право обладает также в своем движении вперед; также и преемственное соотношение правовых норм органично. Словом, это можно выразить так: право имеет историю»[460][20].

Право, согласно этим представлениям, развивается подобно народным нравам, обычаям, языку. Оно возникает, растет и умирает вместе с данным народом. Когда в 1814 г. сторонник естественноправовой доктрины Тибо предложил кодификацию немецкого гражданского права, Савиньи выступил в своей брошюре «О призвании нашего времени к законодательству и правоведению» против этого предложения, ссылаясь на его несвоевременность. Савиньи отмечает, что право, отвечающее характеру и духу, бытию и состоянию народа, прежде создается его нравами и верованиями, а лишь затем – юриспруденцией, не произво-

126 Глава 1. Философия права как теория естественного права

лом законодателя, а незаметно действующими внутренними силами народной жизни. Правда, Савиньи не отвергал сам принцип кодификации права, а в 1842–1848 гг. даже возглавлял министерство по пересмотру законов.

В целом представители исторической школы права, несмотря на определенные недостатки в их правопонимании, сыграли значительную роль в создании немецкой юридической науки XIX в., оказавшей, кстати говоря, заметное влияние и на развитие юриспруденции в России.

Приведенный краткий очерк истории развития философско-правовой и юридической мысли позволяет лучше понять своеобразие гегелевского философского учения о праве и государстве, аспекты концептуальной новизны и преемственности в этом учении, его сильные и слабые стороны, меру обоснованности (и необоснованности) его критических выпадов против своих предшественников и т.д.

Юридическая наука – это, по Гегелю, наука о позитивном праве, или позитивная наука о праве, позитивная юриспруденция. Она занимается не смыслом права, а тем, что в данном месте и в данное время соответствующим властно-авторитетным образом установлено (позитивировано) как закон, т.е. исторически изменчивым законодательством (позитивным правом). Она, следовательно, в своем подходе к праву исходит не из разума, а из авторитета (властного установления). «Тем самым, – пишет Гегель, – позитивная наука о праве есть историческая наука, принципом которой является авторитет. Все остальное – дело рассудка и касается внешнего порядка, сопоставления, последовательности, дальнейшего применения и т.п.»[461][21].

Весьма низко ставит Гегель метод юриспруденции, оперирование формальными дефинициями «ради сохранения по крайней мере внешней научной формы»[462][22]. К тому же, замечает он, присущие самому позитивному праву внутренние противоречия затрудняют подобные дефиниции, ибо дефиниции «должны содержать общие определения, а в общих определениях непосредственно обнаруживается противоречивое, здесь – неправовое во всей его очевидности»[463][23].

В позитивной юриспруденции (начиная от римских юристов), по оценке Гегеля, дефиниции дедуцируются «обычно из этимологии, преимущественно посредством абстрагирования от особых случаев, причем основой служат чувства и представления людей. Правильность дефиниции определяют затем в зависимости от ее соответствия существующим представлениям. При этом методе отодвигается на задний

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 127

план то, что единственно существенно в научном отношении, в отношении содержания, – необходимость предмета в себе и для себя (здесь права), в отношении же формы – природа понятия». По поводу же «последовательности умозаключений из данных принципов» – предмета особой гордости юристов и математиков – Гегель полагает, что эта восхваляемая «последовательность представляет собой, несомненно, существенное свойство науки о праве, как и математики, и вообще каждой рассудочной науки, но с удовлетворением требований разума и с философской наукой эта рассудочная наука не имеет ничего общего. К тому же именно непоследовательность римских юристов и преторов следует считать одним из их величайших достоинств, которое позволяло им отступать от несправедливых и отвратительных институтов...».

Такому методу юридического познания Гегель противопоставляет «научный метод философии», под которым имеется в виду разработанная им диалектика.

«В философском познании, – подчеркивает он, – главным является необходимость понятия, а движение, в ходе которого оно становится результатом, составляет его доказательство и дедукцию».

Гегелевская критика позитивной юриспруденции, – оставляя в стороне высокомерие философа по отношению к ней и недостатки его собственного учения о праве, – в целом ряде отношений, хотя и не во всем, по существу была правильной. Собственно именно поэтому она оказала столь громадное, продолжающееся до наших дней, влияние на последующее развитие философии права и юридической науки. Особо следует в этом плане отметить как гегелевские мысли о научно-познавательном статусе понятия права и его значении для научного учения о праве, так и его философско-методологические положения о требуемых наукой понятийном типе и способе познания права. Гегель несомненно углубил понимание всего этого комплекса проблем, связанных с предметом и методом научного изучения права.

Вместе с тем признание подлинной наукой о праве лишь собственной концепции философии права и принижение научного значения, достижений и потенциала юриспруденции, да и других направлений философского учения о праве были очевидными доктринальными преувеличениями. История юриспруденции (до и после Гегеля) свидетельствует, что в ней всегда, наряду с легистским (позитивистским) право-пониманием, против которого выступает Гегель, развивалось в той или

128 Глава 1. Философия права как теория естественного права

иной версии и форме и юридическое (антипозитивистское, естественноправовое) правопонимание, в общем русле и на почве которого разработана и сама гегелевская философия права. Так что эта последняя была бы и сама попросту невозможна без научно-правового опыта и достижений предшественников (юристов и философов), в том числе и в области предмета и метода науки о праве, изучения понятия права и понятийного исследования явлений права и государства.

«Философия права» Гегеля содействовала широкому распространению данного понятия и утверждению философии права в качестве отдельной самостоятельной научной дисциплины – в рамках как философии, так и юридической науки. При этом философия права развивалась не только на гегельянских основах, но и с позиций кантианства и неокантианства, неотомизма, неопротестантизма, феноменологизма, философской антропологии, интуитивизма, экзистенциализма и т.д.

Со второй половины XIX в. до настоящего времени философия права стала по преимуществу разрабатываться – вопреки гегелевским представлениям о юриспруденции – именно как юридическая дисциплина и преподаваться в основном на юридических факультетах. Причем в рамках юридической науки философия права разрабатывалась и разрабатывается и на позитивистских основах (в виде позитивистской философии позитивного права), и с антипозитивистских позиций.

Позитивистское (и неопозитивистское) направление философии права развивалось в XIX–XX вв. в виде общей теории права в основном с позиций аналитической юриспруденции. Идеи и установки аналитической юриспруденции нашли свое обоснование и развитие в утилитаристском учении о праве И. Бентама, в «философии позитивного права» Д. Остина, «чистом учении о праве» Г. Кельзена, учении Г. Харта о первичных и вторичных правовых правилах, «познавательно-критической теории права» О. Вайнбергера и др.[464][24] К этому направлению относятся и философско-правовые воззрения русских представителей юридического позитивизма (Г.Ф. Шершеневич) и неопозитивизма (В.Д. Катков)[465][25].

Антипозитивистское направление философии права как юридической дисциплины разрабатывалось как на основе определенного фило-

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 129

софского учения, например, неокантианства, неогегельянства, экзистенциализма, онтологической философии и т.д., так и с позиций юснатурализма и других вариантов юридического (антилегистского) правопонимания[466][26].

Восходящие соответственно к Гуго и к Гегелю два подхода к вопросу об определении дисциплинарного характера философии права в качестве юридической или философской науки получили свое дальнейшее развитие в философско-правовых исследованиях XIX–XX вв.[467][27]

Представители почти всех основных течений философской мысли (от древности до наших дней) выдвигали свою версию философской трактовки права. Применительно к XIX–XX вв. можно говорить о философско-правовых концепциях кантианства и неокантианства, гегельянства, младогегельянства и неогегельянства, различных направлений христианской философской мысли (неотомизма, неопротестантизма и т.д.), феноменологизма, философской антропологии, интуитивизма, экзистенциализма и др.

Как сами философские учения непосредственно, так и соответствующие философские трактовки права оказали и продолжают оказывать заметное влияние на всю юридическую науку и на развиваемые в ее рамках философско-правовые подходы и концепции. Но и юриспруденция, юридико-теоретические положения о праве, проблемах его становления, совершенствования и развития оказывают большое воздействие на философские исследования правовой тематики. Таким взаимовлиянием и взаимодействием философии и юриспруденции в той или иной мере отмечены все философские подходы к праву – независимо от их дисциплинарной принадлежности к системе юридических наук или к философии. И хотя со второй половины XIX в. и в XX в. философия права по преимуществу стала разрабатываться как юридическая дисциплина и преподаваться в основном на юридических фа-

130 Глава 1. Философия права как теория естественного права

культетах, однако ее развитие всегда было и остается тесно связанным с философской мыслью.

Вопрос о научном профиле и дисциплинарной принадлежности философии права имеет несколько аспектов.

Если речь идет о философии права в целом, то очевидно, что мы имеем дело с междисциплинарной наукой, объединяющей те или иные начала, как минимум, двух дисциплин – юридической науки и философии. Так что этот междисциплинарный компонент является общим для всех версий философии права, независимо от того, разработаны ли они как отдельная юридическая или философская наука.

Когда же встает вопрос о дисциплинарной принадлежности к юриспруденции или к философии тех или иных конкретных вариантов философии права, то по существу речь идет о концептуальном различии юридического и философского подходов к основной проблеме (подразумевающей и охватывающей и все остальные, более частные проблемы) любой философии права: «Что такое право?».

Это концептуальное различие обусловлено уже дисциплинарными особенностями философии и юриспруденции, отличием предметов их научного интереса, изучения и изученности (научно-профессиональной компетентности), спецификой философской и юридической мысли. Несколько упрощая, можно сказать: философское познание, философия (по ее предмету, методу и т.д.) – сфера всеобщего, право и правоведение – сфера особенного, искомая же философией права истина о праве[468][28], как и всякая истина, – конкретна. Отсюда и концептуальное различие подходов к философии права от философии и от юриспруденции: путь от философии к философии права идет от общего через особенное к конкретному (искомой истине о праве), путь же от юриспруденции к философии права – это движение от особенного через всеобщее к конкретному

Интерес философии к праву и философия права как особенная философская наука в системе философских наук порождены прежде всего внутренней потребностью самой философии самоудостовериться в том, что ее всеобщность (предметная, методологическая, познавательная и т. д) действительно всеобща, что она распространяется и на такую особую сферу, как право.

Также и у юриспруденции (в ее движении к философии права) есть внутренняя потребность самоудостовериться, что ее особенность

5. Философия права как самостоятельная дисциплина 131

(предметная, познавательная и т.д.) – это действительная особенность всеобщего, его необходимая составная часть, т.е. нечто необходимое, а не произвольное и случайное в контексте всеобщего

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: