Королевства Астурия, Леон и Галисия

Испания. Общественный уклад и культура в VII-XI вв. Христианские территории

Существование единого правительства, центральной власти и общей административной организации придавало различным вестготским территориям полуострова видимое единообразие, которое скрывает от наших глаз подлинные различия, существовавшие между ними почти во всех областях жизни. Эти различия ясно проявились, когда после вторжения в Испанию мусульман политическое единство было уничтожено и между различными областями прекратились всякие сношения.

На северо-западе (Астурия и Галисия) сохранились в наиболее чистой форме вестготские традиции. Короли продолжали ту же политику, что и до вторжения арабов. По-прежнему действовали те же законы, управляли те же власти, по-прежнему авторы IX, X и XI вв. называют готами всех без исключения обитателей этих территорий. На северо-восточных землях старый порядок сохранился лишь частично. Разрыв непосредственных связей с северо-западом, с политическим центром непокоренной арабами части Испании, привел к тому, что территории северо-востока приобрели полную автономию. В конечном счете здесь образовались новые независимые государства. На северо-востоке в течение долгого времени сохранялось вестготское сословное деление и вестготские законы («Фуэро Хузго»). Однако постоянное общение этих земель с другими странами (главным образом с Францией), чужеземные влияния, вызванные не только этим общением, но и франкскими завоеваниями в Наварре и Каталонии, а возможно, и особенности местного уклада — все это придало иное направление развитию культуры и обусловило своеобразие форм социальной и политической организации этих территорий. Различия между северо-востоком и северо-западом с течением времени становились все более и более отчетливыми. В северо-восточной части страны возникло несколько государств, и в каждом из них наметились специфические особенности общественного уклада и политического строя.

Итак, в этот период не существует общеиспанской народности, так как различные области полуострова не составляют единого целого. Каждая обособленная часть страны живет для себя и развивается по-своему. Слияние и объединение произошли много позднее. В Средние века, хотя и сохраняется единое имя — Испания (один монарх называет себя «королем Испании», другой «третьим королем Испании»), — но Испании в собственном смысле слова нет, а есть Астурия, Галисия, Леон, Кастилия, Наварра, Каталония, Арагон и т. д. Более того, эти различия обозначаются все более и более резко, возникают новые внутренние контрасты в жизни отдельных территориальных единиц: одни и те же учреждения леонско-кастильского королевства в Галисии приобретают иной характер, чем в Кастилии и т. д. Многообразие народностей, учреждений, государственных образований — характерная особенность Испании Средних веков.

Королевства Астурия, Леон и Галисия

Выше уже отмечалось, что вестготское владычество не изменило ход и направление развития того общественного уклада, который сложился в последний период существования Римской империи.

В вестготскую эпоху те же тенденции роста социальных групп, обреченных на закрепощение и усиление степени зависимости одних социальных групп от других, наметились еще более отчетливо. Арабское завоевание также не изменило этот порядок вещей. Напротив, полная лишений жизнь христианского населения, которое вело борьбу с захватчиками, упадок торговли, ремесла и оскудение общественных богатств, наконец, смута, в которую ввергнута была страна в первые годы завоевания, — все это способствовало еще большему росту социального неравенства и росту числа крепостных и зависимых людей; в недрах этого класса отчетливо наметилась настолько сложная градация, что иногда оказывается невозможным установить характер взаимозависимости и взаимосвязи этих многочисленных подразделений и групп.

В основном сохранилось прежнее разделение на свободных и сервов (siervos). К категории свободных относились лица, которые могли располагать своей особой и по своему желанию изменять со всем своим имуществом место обитания.

Свободные делились на две группы — знатных и плебеев. Знатные составляли высший класс, в котором в свою очередь выделялась особая прослойка дворцовых служилых людей — приближенных и фаворитов короля и одновременно крупных земельных собственников (principes, proceres, magnates, potestades, optimates, magnatae togae palatii). Затем следовали графы (condes), правители областей, которые совместно с вельможами из королевского окружения составляли знать первого ранга. Знать зависела от короля, поскольку именно от него она получала титулы, должности и земельные пожалования.

Король мог отобрать свой дар после смерти лица, которому он был пожалован, а иногда и при жизни его. Таким образом, пожалования земель и ленных владений не были наследственными и бессрочными, хотя в некоторых случаях и могли стать таковыми, если на то было особое распоряжение короля или если последний молчаливо признавал законность передачи дара преемникам или наследникам лица, которому дар был пожалован. Кроме того, знать могла закреплять за собой земли, захваченные в войнах, которые она вела независимо от короля. Права на такие земли считались неоспоримыми.

К высшей знати относились крупные землевладельцы, не причисленные ко двору, получившие земли либо в дар от короля, либо владевшие ими еще со времен римского господства. Эта группа была менее независима.

К знати второго ранга относились инфансоны (infanzones), титул, который часто встречается в документах X и XI вв. инфансоны находились в прямой зависимости от короля. Высшая знать пользовалась огромными привилегиями, распространявшимися также и на земли, которыми владели магнаты. Их собственность и владения считались священными. Рубежи их земель отмечались межевыми столбами, ограждались частоколами и цепями, и право входа во владения знатного сеньора должностные лица короля не имели даже в том случае, если они преследовали преступников (исключения допускались, когда шла речь об убийцах, насильниках и т. д.). В своих владениях магнаты были абсолютными владыками. Их личная свобода была столь неограниченна, что они могли покинуть королевский двор и переселиться в другое королевство (денатурализоваться) в том случае, если считали, что монарх в чем-либо умалил их права. И нередко случалось, что христианские магнаты переходили на мусульманские территории и заключали союз с халифами, вступая в борьбу со своими собственными единоверцами.

Знать была, как и в вестготские времена, освобождена от уплаты податей. Единственной обязанностью ее было помогать королю в случае войны. Требовалось при этом участие как знатных сеньоров, так и зависимых от них лиц, но все издержки оплачивались королем.

Несмотря, однако, на столь привилегированное положение, знать не была замкнутой кастой. Доступ в это сословие был открыт состоятельным людям и тем, кто за свои личные подвиги получал от короля соответствующие титулы и пожалования.

В документах встречаются титулы, которые, по-видимому, присваивались представителям низшей знати или, быть может, лицам, добившимся привилегированного положения, но не приравненным в правах к знати высших рангов. Это так называемые кавальера (caballeros), милиты (militos) и инфансоны по грамоте (infanzones de fuero). Кавальеро и милиты были свободными людьми, которые за свой счет могли снарядить коня и приобрести оружие для участия в войнах. За свою службу в рядах войска они получали известные привилегии. Эта группа возросла в численности и приобрела большое значение в последующую эпоху. Следует отметить, что кавальеро назывались также все знатные люди, которые отбывали воинскую службу в конном строю. Впоследствии этот термин стал в Испании родовым понятием, с которым связывались все лица дворянского звания. Инфансонами по грамоте называли лиц, привилегированное положение которых было установлено королевским пожалованием.

Такие пожалования давались иногда целым коллективам — например, всем жителям какого-либо города или селения. Эта группа приобрела определенное значение лишь в XI в. Как кавальеро, так и выходцы из родовитых фамилий, утратившие свое богатство или должностное положение, находились в зависимом положении по отношению к могущественным сеньорам, которые оказывали им покровительство.

Подобная форма зависимости, или патроната, называлась энкомьендой или бенефакторией (encomienda, benefactona). В такой зависимости находилась и третья категория свободных людей — мелкие собственники: плебеи и ремесленники, которые также искали покровительства сильных магнатов. Собственно говоря, единственной категорией подлинно свободных людей была в этот период лишь знать высшего ранга. Группа патронируемых (homo de benefactona) была весьма многочисленна, и к ней относились не только отдельные лица и семьи, но и коллективы (поселения, деревни), препоручавшие себя нобилю (сеньору) на условиях, о которых мы будем говорить ниже. Иногда патронируемые отдавали часть своего имущества сеньору и во всяком случае обязывались уплачивать ему определенную дань и оказывать некоторые личные услуги. Однако если они не получали от патрона должной защиты, они могли оставить его и искать другого покровителя.

К этому классу принадлежали также свободные земледельцы, т. е. люди, которые, будучи лично свободными, не имели земельной собственности и получали землю для обработки от других лиц (посессоров), равно как и те, кто прежде был в крепостной зависимости, но затем получил свободу и землю. Те и другие были обязаны платить подати (иногда очень тяжелые), а также оказывать стеснительные для них личные услуги. Эта категория людей могла оставить своего сеньора, хотя при этом, как правило, теряла часть своего имущества. Положение патронируемых определялось соглашениями с посессором или сеньором, в которых фиксировались условия пользования землей и предусматривалась та или иная процедура предоставления свободы.

Сервы, или рабы, оставались в том же положении, как и в вестготскую эпоху. Вначале узы крепостной зависимости были ослаблены и королям не раз приходилось с помощью оружия подчинять власти сеньоров восставших сервов. По отношению к владельцам сервы (siervos) делились на три категории:

1) коронные сервы (siervos fiscales),

2) сервы, принадлежащие церкви (siervos eclesiasticos),

3) сервы во владении частных лиц.

По своему положению они делились на личных рабов (siervos personales) и прикрепленных к земле (колонов). Категория личных рабов состояла либо из военнопленных (мавров) и людей, купленных у работорговцев, либо из рабов по рождению. Этот вид рабства был очень распространен до XII в., однако основную массу сервов составляли колоны. Рабы обычно носили название manicipia, и часто к ним относились даже лица духовного звания.

Не род занятий (земледелие) являлся отличительной особенностью колонов (землю возделывали и личные рабы), а то обстоятельство, что они не могли быть отделены от участка земли, к которому были прикреплены. Их продавали или Дарили вместе с землей, как если бы они были ее частью, подобно деревьям или постройкам. Эти сервы, потомки вестготских колонов, обрабатывали землю, к которой они были прикреплены, за свой счет и отдавали сеньору (нобилю, церкви, монастырю и т. д.) часть урожая. Остальная часть барщины обычно уплачивалась также натурой (птицей, скотом, сыром, маслом, льном и т. д.) или отработкой — сервы пахали землю сеньора, жали и молотили хлеб, помогали строить здания и т. д. Поскольку все эти виды отработки происходили от случая к случаю, барщина принимала различные формы, то относительно легкие, то более тяжелые. Сервам иногда разрешалось владеть собственностью на стороне, хотя право это предоставлялось с известными ограничениями. Их доля была тяжела, поскольку сеньоры нередко продавали землю, к которой были прикреплены их крестьяне, по частям и разделяли семьи, причем муж переходил к одному собственнику, а жена или дети — к другому. Точно так же в том случае, если сервы из разных владений вступали в браки без разрешения сеньоров, последние имели право поровну разделить потомство супругов. Лишь в некоторых местностях сеньоры обязывались особым соглашением (consogrerium) разрешать брачные союзы между своими сервами, не претендуя на их потомство.

В положении зависимости люди оказывались по разным причинам: по рождению (дети сервов считались сервами) и из-за долгов; далее, класс сервов пополнялся за счет военнопленных (главным образом мусульман). Это была низшая категория крепостных, с которыми обращались хуже, чем с рабами. Наконец существовал институт обноксации (obnoccacion), или добровольного обращения в крепостное состояние. Обноксация имела место в тех случаях, когда свободный вступал в брак с крепостной или когда какое-либо лицо вверяло себя и свое имущество покровительству сеньора или церкви.

Переходивших под власть церкви называли обычно облати (oblati). Они находились в относительно лучшем положении, чем прочие крепостные.

Сеньоры могли давать сервам вольную, но нередко последние сами добивались свободы, поднимая восстания или обретая волю в бегах. Однако последние два способа применялись не часто, хотя порой, после многократных возмущений, крестьяне и добивались свободы.

Отпуск на волю (manumision) имел место нередко под влиянием проповедей христианской церкви. В результате появилась промежуточная социальная группа вольноотпущенников (libertos), внутри которой имелись различные градации. Дело в том, что порой сеньоры сразу предоставляли сервам полную свободу, порой же они сперва связывали их стеснительными ограничениями, обязывая вольноотпущенников отбывать определенные повинности и лишь с течением времени давали вольную. Чаще всего вольноотпущенники попадали под покровительство или бенефакторию (benefactoria) монастырей и церквей (обычай этот восходит к вестготской эпохе), причем в этом случае особо оговаривалось право отказа патронируемых от бенефактории в случае притеснения со стороны патронов и право жалоб на патронов королю, епископу или графу.

Сервы в первое время не имели своей собственности, потому что все приобретаемое ими присваивалось сеньорами. Сеньоры были обязаны кормить их в те дни, когда сервы отбывали барщину. Об этом свидетельствуют многие документы, в которых речь идет о повинностях сервов, принадлежащих монастырям, церквам и светским феодалам. Если сервы получали свободу, то обычно им предоставлялось право брать с собой определенное имущество (пекулий) и распоряжаться им. Однако к сеньору после смерти вольноотпущенника (если последний не имел потомства и не оставлял завещания) переходило все имущество покойного и половина его достояния в том случае, если оставалось завещательное распоряжение.

Рост населения, отпуск на волю и другие подобные причины способствовали постепенному формированию промежуточного класса, частично состоявшего из вольноотпущенников и частично из людей, первоначально свободных. В середине X в. большая часть населения относилась именно к этому классу, положение которого было благоприятней, чем сервов. Лица, принадлежавшие к этому классу, в зависимости от своего юридического статуса и местных условий, именовались по-разному; чаще всего к ним применялось наименование хуньорес (juniores), причем эта группа подразделялась на две категории: хуньорес де кавеса («меньшие» люди, подушные), в которую входили вольноотпущенники, обязанные платить сеньору подушную подать за себя и своих детей, и хунъорес де эредад или соларъегос (juniores de heredad или solanegos — меньшие, поземельные — люди, работавшие на чужих землях и платившие с них подати или арендовавшие участки земли). К этому классу относились многие колоны и сервы, которые либо от сеньора, либо по собственной воле получали личную свободу и превращались в земледельцев, обязанных выплачивать подати (оброк) и выполнять определенные повинности. Хуньорес де эредад могли иметь собственность и изменять местожительство в пределах одной и той же сеньории, а порой даже переходить в другую сеньорию. В последнем случае они, однако, лишались своего пекулия. С этой формой зависимости, которая фиксирована в «вольностях Леона» («Fuero de Leon»), связана была уплата податей сеньору.

Главой государства был король, власть которого формально распространялась на всех обитателей его королевства. Однако в действительности не во всех случаях он мог ее применить, и к тому же эта власть была отнюдь не полной, как уже отмечалось, когда шла речь об эпохе вестготского владычества и первых двух веках реконкисты.

Только королю принадлежали законодательные права. При этом не только законы общего характера, но и различные распоряжения знатных сеньоров утверждались королем. Король имел право призывать на войну своих вассалов (fonsedera) и обязывать их отбывать военную службу. Только он мог чеканить монету, и только ему принадлежали высшие административные и судебные права.

С течением времени королевская власть, во всех ее проявлениях, претерпела на практике значительные изменения, вызванные либо уступками и пожалованиями королей, либо тем обстоятельством, что короли не могли непосредственно и одинаковым образом управлять всеми своими подданными.

Чтобы уяснить это положение, необходимо иметь в виду, что земли североиспанских королевств делились на три части, или на три категории. Первая категория представлена была землями знати, вторая — доменами монастырей и церкви, третья — старыми доменами короля и землями, которые приобретались в ходе завоевательных войн и на которые распространялась юрисдикция суверена. Теоретически вся территория страны принадлежала королю, поскольку по закону монарх носил громкий титул — dominus rerum (абсолютный владыка). Предполагалось, что сеньоры, епископы и аббаты имеют земельные держания не по праву владения, а по праву королевского пожалования. В действительности, однако, пользование землей третьими лицами исключало для короля возможность управления этими территориями, поскольку власть в пределах земельных владений духовных и светских магнатов фактически переходила к ним безраздельно.

Земли, непосредственно зависящие от короля (королевский домен), назывались реаленго (realengo) и населялись свободными (плебеями и знатью второго ранга) и коронными сервами (siervos fiscali). Исключительная юрисдикция короля распространялась на всех проживающих в пределах его домена. Король сам или через посредство должностных лиц отправлял в своих доменах правосудие. Королю, поступали взимаемые с населения подати, одним словом, он безраздельно управлял этими территориями и был их единственным и непосредственным владыкой. Но власть его была куда менее значительна в церковных доменах и в пределах земельных владений светских сеньоров.

Уже неоднократно отмечалось, что в пределах своих доменов знать была фактически независимой. В эти домены входили пахотные земли и пустоши, замки и селения, порой со значительным населением. Сеньор проживал в замке. Иногда замки стояли вне селений, иногда вокруг них располагались жилища вассалов и сервов; но они неизменно возводились либо в пунктах труднодоступных, либо в местности, выгодной в стратегическом отношении, и были хорошо укреплены.

Все обитатели домена были подчинены сеньору или как его сервы, или как лица патронируемые. Подати взимались в пользу сеньора, а не короля. Барщинные повинности отбывались населением также для сеньора и его подданные обязаны были отбывать воинскую службу и в том случае, когда сеньор на свой страх и риск предпринимал военные походы и когда король призывал своих вассалов на войну. Сеньор отправлял в своих владениях правосудие, располагая теми же правами, которые по отношению к своим рабам и колонам имели римские магнаты. Иногда сеньоры добивались у короля предоставления им исключительных прав разбора всех гражданских и уголовных дел; при этом особо оговаривалось, что коронным должностным лицам запрещается доступ в пределы сеньориального домена даже в тех случаях, когда на землях сеньора нашел убежище преступник, преследуемый королевскими властями. Одним словом, сеньор правил как истинный самодержец и, подобно королю, имел своих должностных лиц (judex, majordomus, villicus, sagio или sayon), которые председательствовали на собрании поселенцев (консилиумах). Функции этих собраний были такими же, как и в вестготскую эпоху.

Сеньор мог быть судим только себе подобными. Право разбора совершенных им преступлений не имели коронные судьи незнатного происхождения.

Сеньор мог вести войны с другими магнатами в тех случаях, когда ему наносились тяжелые оскорбления или когда он получал отказ от уплаты возмещения за причиненный ему ущерб. Подобные права позволяли сеньорам вести бесконечные частные войны, которые ввергали страну в состояние анархии и смут.

Наконец, сеньор мог покинуть своего короля и с оружием в руках вести с ним борьбу, причем имущество и земли мятежника считались неприкосновенными и король не имел права распоряжаться ими. Только в случае предательства и измены сеньор мог быть лишен своего имущества. Впрочем, на вновь завоеванных землях сеньоры не могли пользоваться всеми этими привилегиями без особого на то разрешения короля.

Сеньоры, как общее правило, притесняли не только своих сервов и подчиненных им лиц, но и жителей других земель. Выезжая из своих замков, они нападали на чужие поселения, опустошали поля, овладевали чужими стадами, задерживали и грабили путешественников, купцов или паломников. Неоднократно в результате этих разбойничьих налетов возникали войны между различными сеньорами. Епископы и король должны были постоянно вступать в конфликты с сеньорами, отстаивая права лиц, проживающих на коронных или церковных доменах, а также путешественников и чужестранцев. Разбой, учиняемый сеньорами, — характерная особенность северных испанских государств и одна из тяжелейших язв, которая в течение многих столетий разъедала систему организации управления и лишала покоя мирное население.

Земли сеньоров (мандасьонес — mandadones) обычно делились на две категории: одна из них отводилась сеньору, и он жил на ней и непосредственно обрабатывал ее. Эго был так называемый доминикум или терра доминиката (dominicum, terra dominicata) — барская часть поместья; на этой земле находился замок или крепость сеньора, и к этой категории обычно относили также и леса. На другой части земли жили сервы, вольноотпущенники, колоны и патронируемые, которые ее возделывали; такие земли назывались манс, касаль (mans, casal) и т. д. Эта категория земель также делилась на две части: одна состояла из домового участка и прилегающего к нему огорода и никогда не могла отчуждаться, будучи своего рода залогом для уплаты податей, а в другую входили остальные территории.

Епископы и аббаты пользовались такими же привилегиями, как и светские феодалы. Они имели рабов и колонов, полученных в результате благочестивых преподношений, обноксаций или же путем бенефакторий. Духовенство собирало налоги со своих земель, требовало отбытия барщины и т. д. Наконец, короли, движимые благочестивыми намерениями, часто жаловали наиболее важным церквам и монастырям крупные земельные угодья с правом на получение податей и на труд сервов, которые отбывали с момента пожалования барщину на церковных доменах. В свою очередь епископы и аббаты были обязаны по призыву короля участвовать в войне, предоставляя своих людей. Бывали случаи, когда аббаты и епископы сами водили свои состоявшие из крепостных, колонов и вольноотпущенников войска в бой. Чаще они поручали командование командирам недуховного звания. В общем, епископы и аббаты, имевшие земли, были подлинными сеньорами, такими же, как и нобили, имея, по сравнению с последними то преимущество, что их привилегии жаловались королем в письменной форме. Таким образом, иногда в церковных владениях создавались крупные поселения, а порой и значительные города, такие как Сантьяго де Компостела. Этот город был центром колоссального церковного владения, в окружности достигавшего 40 километров.

Как в городе, так и в сельской местности правил епископ, которому подчинялось множество особых должностных лиц. Судьи и должностные лица королевских судебных и административных органов не имели доступа на земли Сантьяго. Епископ имел свое войско или ополчение, с помощью которого он защищал свою территорию от внешних врагов (например, норманнов) или соседних нобилей, набеги которых епископским войскам приходилось часто предотвращать и отражать. Иногда епископы, так же как и светские феодалы, вели войны с королем. С течением времени население, подчиненное епископам (особенно в таких городах, как Сантьяго), приобрело определенные вольности; при этом оно все время вело со своими сеньорами кровопролитную борьбу, добиваясь все большей и большей независимости.

Следует иметь в виду, что нобили, епископы и аббаты принимали участие в управлении землями, которые не являлись доменами духовных и светских сеньоров, поскольку должностные лица, советники и уполномоченные короля принадлежали именно к этим высшим сословиям. Таким образом знать и духовенство распоряжались не только своими владениями, но и всем аппаратом управления страной.

По существу дворцовая канцелярия, королевский совет, который продолжал функционировать, как и в вестготские времена, и соборы были органами, в которых преобладали представители этих сословий. Но, кроме того, они же и управляли от имени короля округами королевства, непрерывно меняющиеся границы которого нельзя было точно определить. На востоке рубежи эти достигали Наварры и Баскских земель, на западе — галисийского побережья Атлантического океана, а на юге захватывали ряд областей Леона, Кастилии и Северной Португалии. Административные округа назывались комиссами (comissas), мандасьонес (mandationes), тененцие (tenentiae) и т. д. Наместники этих округов назывались графами. Каждый округ возглавлялся графом, в деятельности которого сочетались функции правителя, военачальника и судьи. Графу оказывали помощь его заместитель — викарий и совет поселенцев (conventus publicus), функции и структура которого были такие же, как у аналогичных органов в эпоху вестготского господства. Графы и нобили входили, как общее правило, в состав обычных судов, как королевского, так и графских (в округах) в качестве заседателей или судей. Кроме того, в обязанности графов входили и различные административные дела, например распределение налогов и т. д. В предыдущих разделах уже отмечалось, что, как и в вестготскую эпоху, имели место многочисленные восстания нобилей. Наиболее беспокойными и мятежными обычно были графы — правители округов. Управляя обширными территориями, опираясь на своих родичей и друзей, они стремились добиться независимости или господства над всей страной. Яркими примерами подобного рода возмущений являются мятежи графа Непосиана в правление Рамиро I, графа Фруэлы, восставшего против Альфонса III, и графов Кастилии при Ордоньо II.

Нас не должно удивлять то обстоятельство, что короли снисходительно относились к этим бесконечным возмущениям знати, наносившим ущерб престижу главы государства. Слабость королевской власти, настоятельные нужды, испытываемые во внешних войнах, и, наконец, сама обстановка вечных смут и постоянной борьбы различных претендентов на престол вынуждали королей идти на уступки знати и даже увеличивать ее привилегии, дабы не оказаться без поддержки магнатов в трудную минуту. Не следует забывать, что институты крепостного права (servidumbre) и патроната давали возможность сеньорам вести войны за свой счет и на свой страх и риск.

Несмотря на все сказанное, знать Леона и Кастилии была менее могущественной и менее независимой в политическом отношении, нежели знать в других странах.

Феодализм — режим, в условиях которого на продолжении Средних веков формируется в Европе высшая знать, — отличается следующими характерными особенностями: пожалования королем сеньорам земель в воздаяние их военной службы; установление вассалитета, т. е. таких взаимоотношений между дарителем и лицом, получавшим пожалование, при котором последнее оказывалось связанным присягой на верность; неотменимость пожалований и постепенное превращение их в объекты наследственных владений сеньора с присвоением ему некоторых привилегий и прав; признание за вассалом прав суверенной юрисдикции на территории, которая ему предоставлена, и слияние таким образом двух начал — частной собственности на землю и политической власти, в силу чего вассал короля в свою очередь становится феодальным сеньором по отношению ко всем, кто проживал на пожалованных ему землях; как следствие этого процесса — управление той или иной территорией становится частной и наследственной привилегией сеньоров, которые также получают право феодальных пожалований; подобная система и порождает феодальную иерархию.

Таким образом, начиная с X в. феодализм проявился во Франции и в других странах Европы.

В Леоне и Кастилии феодализм никогда не был выражен в подобных формах.

Пожалования земель королями не предоставлялись в качестве вознаграждения за несение военной службы. Если иногда — очень редко — имели место подобные пожалования, то они всегда носили временный, преходящий характер. Кроме того, эти пожалования король предоставлял в полное владение, не сохраняя за собой прав (за редкими исключениями) верховного владения (доминикатуры). Пожалования земель никогда не давали прав суверенитета их держателям. Если астурийские, галисийские, леонские и кастильские нобили (так же как и некоторые монастыри и церкви) иногда пользовались иммунитетом в отношении королевской юстиции или приобретали право свободно судить жителей всей территории, то это Делалось по особой милости или в силу привилегии, которая предоставляла сеньору некоторые права, присущие только королю. Однако даже в этих случаях пожалование носило ограниченный характер, так как король сохранял за собой некоторые прерогативы, которые позволяли ему ограничивать права иммунитета, поскольку приговоры сеньоров всегда могли быть обжалованы в королевском суде и, кроме того, сеньорам запрещалось иметь тюрьмы в своих доменах. Что же касается законодательной власти, то уже отмечалось, что если сеньоры иногда предоставляли вольности (фуэрос) своим патронируемым, колонам и т. п., то делалось это только с разрешения короля, который motu proprio часто принимал меры для изменения этих фуэрос, подтверждая их или предоставляя другие вольности для той же самой сеньориальной территории (фуэро Фернандо I в сеньории епископов Луго).

Порядок замещения административных должностей был установлен таким образом, что сами административно-территориальные единицы или графства постоянно менялись в числе, а их границы перемещались в соответствии с волей королей. Графы также могли быть смещаемы, и таким образом общественные функции не закреплялись на правах владения за определенными лицами. Нобили имели право разрешать поединком свои споры и в различных усобицах выступали друг против друга со своим войском, но они не могли вести «законных войн» за свой счет.

В изучаемых нами областях не было феодальной иерархии. Таким образом, основные особенности феодализма не проявились в практике социальной организации этих территорий. Правда, в отдельных случаях можно видеть некоторые зачатки этих элементов; отмечаются, например, кое-какие формы взаимоотношений сеньоров с королем, свойственные другим феодальным странам. Наконец, в леонских и кастильских документах употребляется и самое слово «феод». Однако если на основании этого можно доказать, что имели место попытки ввести феодальную практику в вышеуказанных королевствах, то все остальные данные свидетельствуют, что эта практика не была закреплена и не создала подлинной феодальной системы, подобной французской и германской. Если же порой леонская и кастильская знать в силу жалованных привилегий или по собственному почину получала власть в пределах своих доменов, то все же, и по существу и с чисто юридической точки зрения, необходимо отличать сеньориальный режим (senorio) этих стран от феодализма, который имел место в Арагоне, Каталонии и во всей остальной Европе.

Помимо вышеуказанных особенностей ограничительного порядка, в королевствах Леона и Кастилии вскоре появился новый институт, выражавший чаяния плебеев, институт, который приобрел большое значение в системе социальной и политической организации страны.

Первым шагом на пути к его формированию были, видимо, коллективные бенефактории, то есть группы свободного населения, которые в то время, когда центральная власть не могла обеспечить гарантию безопасности, искали покровительства у могущественных сеньоров. С подобными формами патроната (бенефакторией) связаны были и возникшие в этот период бегетрии.

Имелось два вида бегетрии — «от моря до моря» (de mar a mar), которые могли свободно избирать сеньора и сменять его в случае, если бегетрия была недовольна им «до семи раз в день, и бегетрии «из рода в род» (de linage a linage), каковые могли выбирать сеньора только из определенной фамилии.

Необходимо отметить, что бегетрии, не будучи в полной мере независимыми, не приобрели в те времена достаточной мощи. Уже в X в. появляется другой плебейский институт, который вскоре приобрел выдающееся значение и поглотил бегетрии. ]У1ы имеем в виду вольные поселения, известные под названиями вилья (villa) и управляемые советом консехо (concejo). Эти общины создавались на вновь завоеванных территориях, непосредственно подчиненных королям, все земли которых считались коронными (realengo).

На вольные поселения не распространялась юрисдикция графов. В те времена непрерывных войн пограничные с мусульманскими владениями земли подвергались опустошительным набегам, и борьба на рубежах христианских территорий шла с переменным успехом. Королевства Астурии и Леона, расширив свои границы до рубежей Эстремадуры и нынешней провинции Мадрид, снова были сведены в эпоху аль-Мансура к галисийско-астурийскому ядру. Естественно, что в подобных условиях люди неохотно заселяли пограничные земли, а между тем в такого рода колонизации была настоятельная необходимость; и не только потому, что от этого зависело благосостояние этих областей, земли которых нуждались в обработке, но и в целях чисто военных — оборона границ требовала значительного числа поселенцев для охраны крепостей и городов. Короли отлично представляли себе, насколько необходимо заселение пограничных земель, и стремились удовлетворить нужды этих территорий, признавая недостаточным добровольное переселение (а на пограничные земли переселялось много сеньоров даже из мусульманских владений и Септимании, причем они приводили с собой сервов; как на пример такого заселения можно указать на почин епископа Одоария, который привел на пограничные земли Луго и Браги немало сервов). Чтобы поощрить обитателей вольных поселений, короли жаловали им различные привилегии, то объявляя свободными всех, кто вступит в такую общину, даже в том случае, если охотники будут крепостными, освобождая общины от податного обложения и различных повинностей, то предоставляя им известную автономию в сфере управления и признавая за ними особые прерогативы и права.

Таким образом возникли новые типы политической общности, независимые от сеньоров, а в известной степени и от короля, именем которого объявлялись свободными от крепостной зависимости члены этих общин. Таким образом шло формирование средних классов и развивались в пограничных землях торговля и ремесленное производство.

Короли фиксировали вольности каждой вильи в документе, который именовался фуэро, или хартией поселения (fuero о сапа de poblacio). Известны такие хартии, восходящие к X в. (для Бургоса, Сан Садорнина, Кастрохериса) и к началу XI в. (Нахера, Сепульведа, Леон, Вильявисеньо, Байона де Миньо и т. д.).

По своему характеру вольности, предоставляемые таким общинам, были неодинаковы, а в связи с этим различной была и внутренняя организация в том или ином городе; впрочем, нередко по образцу фуэро какого-либо вольного города составлялись аналогичные хартии и для других общин, что способствовало и<

12Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: