 |
Суффиксальные словообразовательные поля современного английского языка
|
|
|
|
Имя существительное
Поле агентивности (41 ССМ, 22 суф.: -er, -ist, -ess, -ee1, -ant/-ent, -ite1, -an, -eer, -ling1, -ix, -ster, -ary1, -me, -ie/-y2, -i1, -ard, -ette3, -inat.-ory2, -een1, -enne, -erel2).
Поле качества и состояния (37 ССМ, 16 суф.. -ness, -ity, -ship1, -ancy/-ency, -ance/-ence1, -alion2, -ment2, -ism3, -cy1, -hood1, -age3, -y2, -dom2, -ate, -tude, -ure2).
Поле имен действия (13 ССМ, 10 суф.: -ation1, -ing1, -ment1, -ance/-ence2, -age1
-al, -ure1, -ade1,-y, -ice).
Поле оценки (12 ССМ, 12 суф.: -let1, -ette1, -ule, -ie/-y1, -et1, -ling2, -kin, -ock, -ее2, -erel1, -le, -en).
Поле собирательности (8 ССМ, 8 суф.. -dom1, -егу3, -age2, -cy2, -hood2, -ship3,
-ing4, -ana).
Поле науки, течения, направления (6 ССМ, 3 суф.. -ism1, -у1, -ics).
Поле рода деятельности, занятия (5 ССМ, 4 суф.. -егу4, -ing3, -ship2, -у3).
Поле манеры поведения (5 ССМ, 2 суф.: -ism2, -егу2).
Поле локальности (6 ССМ, 5 суф.: -егу1, -агу2, -огу1, -age5, -arium).
Поле вещества (6 ССМ, 5 суф.: -ing2, -ette2, -ite2, -ade2, -een2).
Поле количества (3 ССМ, 3 суф.: -ful, -age4, -some).
Поле языка и его особенностей (4 ССМ, 3 суф.: -ism4, -i2, -ese).
Поле единичности (5 ССМ, 4 суф.: -let2, -ing5, -et2, -ton).
Имя прилагательное
Поле отношения (8 ССМ, 5 суф.: -al, -ic, -ical, -ас, -ite).
Поле наличия/отсутствия качества (20 ССМ, 13 суф.: -у1, -less1, -ous1, -ed2, -ful1, -ish2, -able2, -ate1, -ive2, -ly1, -some1, -ory2, -ant/-ent2).
Поле способности/неспособности к действию (13 ССМ, 13 суф.: -able1, -ive1,
-огу1,-ant/-ent1, -у3, -less2, -some2, -ful4, -lie1, -ate2, -ish4, -ous4, -ly4).
Поле сходства (13 ССМ, 13 суф.: -у2, -ish1, -ly2, -oid, -ed1, -an2, -esque, -ine2, -en2, -ate3, -ar2, -ous4, -ful3).
Поле принадлежности (9 ССМ, 9 суф.: -аn1, -агу, -ar1, -ine1, -ish3, -ese, -ous2, -ile2, -ern).
Поле со значением "сделанный из" (3 ССМ, 3 суф.: -en1, -y4, -ine).
Поле каузации (3 ССМ, 3 суф.: -some3, -y5, -ful4).
Глагол
Поле каузации (8 ССМ, 4 суф.: -ize1, -ate, -ify, -en).
Исследование словообразовательных категорий, как показывают результаты проведенных исследований словообразовательных категорий сходства, оценки, количества и др., весьма перспективно, поскольку здесь наиболее четко выявляется взаимодействие моделей в словообразовательной системе, диапазон их функционирования и, что очень важно, роль словообразовательной номинации среди других способов обозначения явлений реальной действительности.
|
|
|
В заключение необходимо сказать, что комплексные единицы словообразования - словообразовательное гнездо, словообразовательная парадигма и словообразовательная категория наряду с традиционно изучаемыми словообразовательными рядами, или типами, создают прочную базу для типологических изысканий и позволяют увидеть специфику и место словообразовательной подсистемы среди других языковых подсистем.
§ 4. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ СИСТЕМЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ. ПРОДУКТИВНОСТЬ, АКТИВНОСТЬ И УПОТРЕБИТЕЛЬНОСТЬ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ
Изучение функционального аспекта словообразования предполагает исследование двух взаимосвязанных проблем. Первая – это выяснение того, для выполнениякаких функций предназначена словообразовательная система, какие роли она призвана играть в системе языка и речи. О них говорилось ранее. Вторая и не менее важная проблема связана с изучением ограничений, которые испытывает словообразовательная система в своем функционировании, природы этих ограничений, с изучением сферы ее действия и специфики по сравнению с другими подсистемами языка, условий, при которых имеющиеся ограничения действительны или недействительны, и т.д.
Учеными давно было замечено, что по одним словообразовательным моделям можно образовать почти бесконечное или, по крайней мере, значительное число производных, другие же характеризуются неспособностью к свободному производству слов. Не вдаваясь подробно в историю становления понятий продуктивности, активности и частотности, описывающих функционирование словообразовательной системы с точки зрения испытываемых ею ограничений, скажем, что наиболее распространенной является Предложенная Е.С.Кубряковой трактовка этих понятий. "Продуктивность, – пишет Е.С.Кубрякова, - это скорее количественная характеристика словообразовательного ряда: модель продуктивна, когда по ее образцу в языке созданы десятки, а то и сотни производных. С другой стороны, активность модели – это скорее качественная ее характеристика, ибо она означает способность словообразовательного ряда к пополнению новыми единицами. Наконец, употребительность модели связана с ее реализацией в тексте, т.е. статистическими закономерностями ее использования" (7, 21).
|
|
|
Из сказанного выше явствует, что продуктивность – это статическая характеристика словообразовательной системы, это учет результатов ее действия, это отражение реализации способности разных словообразовательных моделей в определенные временные периоды к словопроизводству. Многие словообразовательные модели различаются именно в количественном аспекте: ср. довольно ограниченный и закрытый список производных с суффиксом -dom (Kingdom, princedom и т.д.) и огромный, открытый ряд производных с суффиксом -ег в современном английском языке; ср. также в русском языке ряды производных с суффиксом -изн(а), суффиксом - ение и др.
Активность - это динамический, процессуальный аспект словообразовательной системы, ее способность к действию, пополнению языка новыми лексическими единицами, к выполнению определенных коммуникативных заданий. Естественно, что статический и процессуальный аспекты в словообразовании тесно связаны и трудно разграничиваемы. Оттого порою и невозможно определить, употребляем ли мы в речи производные слова как готовые единицы или же вновь создаемих по активным моделям словообразования.
Необходимо сказать, что активность словообразовательных моделей детерминируется многочисленными факторами - лингвистическими и экстралингвистическими: фонетическими, фонологическими, морфологическими, этимологическими, деривационными, семантическими, стилистическими и т.д. свойствами лексических единиц, конкуренцией с уже существующими языковыми обозначениями, коммуникативными и прагматическими причинами.
|
|
|
В английском языке, например, производные прилагательные содержат до 70 суффиксов разного происхождения. Из них суффиксы -ate, -ory, -ine, -id и другие никогда не соединяются с иcкoнными основами; напротив, такие суффиксы, как -ward, -most, -fold,.никогда не сочетаются с основами заимствованными.
Небезынтересен и тот факт, что в 96% случаев исконные суффиксы, с помощью которых образуются производные прилагательные в английском языке, присоединяются к одноморфемным производящим базам (wolfish 'волчий', fatherly 'отцовский', painful 'болезненный', papery 'бумажный', swanlike 'лебединый' и др.).
Примером ограничительного действия семантики производящих баз может явиться сочетаемость адъективного суффикса -1у с обозначениями лиц, единиц измерения времени (manly 'мужественный', kingly 'королевский', daily 'ежедневный', weekly 'еженедельный' и т.д.) и исключение из сферы действия этого суффикса названий растений, материалов и т.д., которые типичны для модели с адъективным суффиксом -у (piny 'сосновый', clayey 'глинистый' и др.)
Активность словообразовательной модели, несомненно, регулируется уже существующими в лексической системе языка единицами. Так, отсутствие производных с префиксом un- типа *ungood, *unsoft, *unlong в серии слов типа unkind 'недобрый', unready 'неготовый', unpleasant 'неприятный' и т.д. обусловливается, среди прочих факторов, тем, что в лексике английского языка имеются простые слова bad 'плохой', hard 'твердый', short 'короткий' и т.д.
Возникновение производных по тем или иным словообразовательным моделям, таким образом, есть результат действия много численных закономерностей, или правил. Следует отметить, что словообразование зависит от гораздо большего числа факторов по сравнению, например, с синтаксисом, настолько большего, что не которые лингвисты склонны видеть в системе производных слов -этом продукте словообразовательных процессов - лишь набор исключений, или полный набор нерегулярностей.
Необходимо отметить, что современное понимание продуктивности и активности, особенно в зарубежной лингвистике, не тождественно традиционной ее трактовке в чисто количественном аспекте. Продуктивность, без обсуждения которой редко обходятся труды по порождающей грамматике и фактически ни одна работа по словообразованию, мыслится не только как функция от совокупного действия многочисленных фильтров, разрешающих или блокирующих образование новых единиц. Она, как выявили разгоревшиеся дебаты, связана с тем типом речевой деятельности говорящих, которая управляется определенными закономерностями и в результате которой в лексиконе возникают новые единицы, чья новизна не ощущается ни самими создателями, ни слушателями. Этим продуктивность отличается от креативности, или нерегулируемого правилами речевого поведения говорящих, в основе которой лежит осознанная интенция создания при порождении новой единицы какого-то особого эффекта, а само порождение, по своей сути аналогическое и потому непредсказуемое, происходит с опорой на непродуктивные и уникальные образцы.
|
|
|
Продуктивность скалярна и многомерна. Наряду с упоминаемым ранее количественным измерением, при котором деривационные процессы квалифицируются как продуктивные, малопродуктивные и непродуктивные по числу образованных языковых единиц, продуктивность можно исчислить исходя из соотношения исходных и производных единиц и тем самым соотношения всех потенциально возможных и реально образованных по той или иной модели дериватов. Ориентируясь на принципиально иные показатели, несомненно, складывающиеся под влиянием величины вовлекаемых в сферу словообразования классов лексических единиц, их открытого или закрытого характера, подобная корреляция позволяет точнее уловить степень порождающей способности деривационных моделей. Еще одним измерением продуктивности словообразовательных моделей, которое С.Р.Андерсон предлагает назвать их активностью, может стать способность модели или правила распространять свое действие на новые единицы, новые как в том смысле, что они только появились в лексической системе языка (в результате словообразования или заимствования), так и в смысле уже существующих, но ранее не задействованных в модели слов. Важно подчеркнуть, что вышеизложенная концепция продуктивности и активности, которая наряду с другими параметрами может стать фундаментом таксономического описания словообразования, зиждется на принципиальном признании направленности деривационных процессов и их моделирующих моделей, причем направленности от производящей базы, а не наоборот – от лексических единиц к производящим базам.
Чрезвычайно интересный и, по-видимому, наименее изученный аспект функционирования словообразовательной системы – употребительность, или реализация, словообразовательных моделей в тексте.
|
|
|
Несомненно, что употребительность словообразовательной модели, под которой надо понимать, по нашему мнению, не только сам факт реализации производных того или иного" словообразовательного ряда в тексте, но и характер их текстового распределения, т.е. дисперсию производных, связана с удельным весом этой словообразовательной модели в ономасиологической категории, для обозначения которой предназначены образованные по модели производные. Связана она и с коммуникативной важностью обозначаемых производными явлений. Иначе говоря, употребительность модели есть в известной степени отражение значимости и употребительности созданных по ней производных. Важно не ставить знак равенства между употребительностью производных и употребительностью словообразовательной модели. В целях их разграничения представляется целесообразным ввести термин "речевая активность словообразовательной модели".
В имеющихся немногочисленных исследованиях функционирования словообразовательных систем или подсистем существует практика определения речевой репрезентации словообразовательных моделей:
а) по числу всех зарегистрированных в текстах определенной протяженности (зачастую определенного функционального стиля) производных слов;
б) по числу разных, неповторяющихся единиц, построенных по анализируемым моделям, зафиксированных в текстах.
Однако в первом случае речь идет не столько о характеристике словообразовательной модели, сколько о функционировании производных слов как индивидуальных словесных знаков, частотность которых детерминируется их местом в лексической системе языка. Такое рассмотрение, конечно, важно для характеристики того или иного слова, для понимания его значимости в языковой системе и процессах коммуникации, для сопоставления роли простых и производных единиц в тексте и т.д. Но для описания словообразовательных моделей как аналогов, образцов построения производных слов оно явно недостаточно, так как в результате такого анализа мы получаем сведения лишь о дисперсии производных того или иного словообразовательного ряда в текстах. Иными словами, характеристика речевой активности словообразовательной модели оказывается неоправданно суженной и односторонней.
Во втором случае в поле зрения исследователя оказывается не частотность употребления отдельных производных единиц в текстах, а достаточно полная картина представленности той или иной словообразовательной модели в тексте. Однако и данный аспект описания речевого функционирования словообразовательной модели, изолированный от других ее аспектов, представляется ущербным, так как вне соотнесенности речевой активности с длиной соответствующего словообразовательного ряда и возможностями новообразований - продуктивностью и активностью модели, невозможно определить степень речевой активности и дать системное описание функционального аспекта словообразовательной системы.
Речевая активность словообразовательной модели, на наш взгляд, есть соотношение числа разных репрезентаций словообразовательной модели к общему числу образований по модели, т.е. ее продуктивности, обнаруживающей прямую зависимость от активности модели, и соответственно числа окказиональных и новых слов, зафиксированных в речи.
Определение речевой активности словообразовательной модели в том виде, как это предлагается выше, сопряжено с рядом трудностей: определением достаточной для достоверности выводов длины текста, фиксацией производных слов и установлением длины словообразовательного ряда, в целом исчислением продуктивности модели, определением коэффициента активности модели и т.д. Но взятая вне других функциональных параметров речевая активность словообразовательной модели не может получить более или менее убедительного описания, поскольку реализация производных той или иной модели непосредственно зависит от общего числа производных, созданных и создаваемых по этой модели.
Определенная взаимозависимость между речевой активностью и продуктивностью словообразовательных моделей проявляется не только в количественном соотношении образованных по данной модели и реализованных в текстах производных единиц. Дисперсия производных слов в тексте также обнаруживает определенную корреляцию с продуктивностью соответствующей модели. Как показывают наблюдения над речевым функционированием производных прилагательных в современном английском языке, реализация и концентрация производных различных по своей продуктивности и активности моделей в тексте осуществляется по-разному. Из всего множества производных, построенных по непродуктивным и/или неактивным моделям, в текстах встречаются, как правило, лишь некоторые, часто повторяющиеся "представители" данных моделей, в то время как множество производных, образованных по продуктивным и активным моделям, репрезентировано в текстах разными с более или менее одинаковой частотностью словами. Так, из всей совокупности производных прилагательных с суффиксами -ful, -en, -ly в современном английском языке в текстах употребительны лишь слова beautiful 'красивый', wonderful 'прекрасный', careful 'осторожный', golden 'золотой', wooden 'деревянный', friendly 'дружеский' и некоторые другие.
Производные прилагательные с суффиксами -у, -less, -like и др. представлены в текстах более равномерно и резких различий в частотности употребления не обнаруживают. Можно заключить на этом основании, что речевая активность словообразовательных моделей с суффиксами продуктивными выше речевой активности словообразовательных моделей с суффиксами непродуктивными. Этому способствует также активность многих продуктивных моделей и образование по ним окказиональных слов.
Речевая активность словообразовательных моделей обусловлена также спецификой функциональных стилей, в которых реализуются производные. Речевая активность словообразовательных моделей с суффиксами -like, -ish равняется почти нулю в текстах научной и газетно-публицистической прозы и резко возрастает в текстах художественной прозы. Различаются сферы функционирования производных и других словообразовательных моделей.
В заключение необходимо сказать, что функциональные характеристики деривационной модели определяют ее место и значимость в общей системе словообразования данного языка, что детерминирует в свою очередь важность описания функционального аспекта словообразовательных моделей в общем описании языка.
§ 5. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ. СЕМАНТИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ С ДРУГИМИ ПОДСИСТЕМАМИ ЯЗЫКА
Важнейшей отличительной чертой производных слов по сравнению с простыми, называющими предметы, явления, признаки реальной действительности прямо, непосредственно и являющимися их условными, произвольными знаками, является то, что производные слова для осуществления своей номинативной функции обращаются, как пишет Е.С. Кубрякова, к миру слов и выступая в качестве мотивированных сочетаний произвольных знаков, характеризуются свойством двойной референции – референцией к обозначаемым сущностям и референцией к языковым единицам, на базе которых строится производный знак. Подобно простым словам, производные обозначают, называют какие-то явления реальной действительности, и соответственно как отдельным наименованиям им присуще индивидуальное лексическое значение. Одновременно производные в отличие от простых слов обращены к миру слов; они связаны отношениями словообразовательной производности с другими словами и называют явление не прямо, а через соотнесенность с другой единицей, указывая тем самым на связь с другим явлением. Так, слова worker 'рабочий', driver 'шофер, водитель', singer 'певец' и др. обозначают лиц, но это обозначение в отличие от слов man 'мужчина', girl 'девушка', boy 'мальчик' строится на указании действий, которые данные лица производят. Значение слов girl 'девушка', woman 'женщина', с одной стороны, и poetess 'поэтесса', actress 'актриса', stewardess 'стюардесса' с другой, заключает в себе семы лица женского пола, но в значениях второго ряда слов эта сема эксплицитна и связывается с наличием в составе слов суффикса -ess, в то время как в словах girl, woman она скрыта И выявляется лишь в процессе компонентного анализа.
Связь производного с другим словом (словами) и на основании этой связи расчлененный способ представления его семантики через мотивирующие единицы выделяет производные слова из класса цельнооформленных слов и сближает их с более сложными единицами номинации – предложением и словосочетанием.
Использование уже существующих языковых единиц для образования производных слов обусловливает их формальную и семантическую зависимость от этих единиц и мотивированность. Производные предстают как единицы, содержащие в своей структуре и семантике отсылочную часть, повторяющую полностью или частично структурно-семантические свойства исходной единицы, и формирующую, или формантную, часть, отражающую ту формальную операцию, в результате которой было образовано производное слово, и ее семантические последствия. Благодаря мотивированности производные слова становятся в отличие от простых единицами с прозрачной внутренней формой, единицами выводимыми, значение которых можно расшифровать при обращении к источнику мотивации и установлении той семантической нагрузки, которую несет формальное преобразование исходной единицы. Именно поэтому семантически структура производного слова не элементарна, а представляет собой как минимум бинарную структуру, включающую семантическую информацию об источнике мотивации и смысле, или номинативном задании, формальной операции деривации.
Таким образом, вследствие специфики номинативного акта, приводящего к созданию производных слов, последние приобретают признак семантической расчлененности, семантической неэлементарности.
Соответственно для того, чтобы выявить действительно полно семантику производного слова, необходим такой его семантический анализ, в котором проводилось бы сопоставление производного слова с мотивирующим его высказыванием, составляющим его полное семантическое описание, или дефиницию. Построенная по особым правилам дефиниция должна включать в качестве своей составной части мотивирующее слово в определенной синтаксической позиции, указывать на характер его связи с обозначаемым предметом или явлением действительности и входить в определенную формулу мотивации, повторяющуюся для всей серии однотипных образований в одном словообразовательном ряду. Стремление именно к такому способу определения производных слов и вытекающее отсюда требование унификации описания производных находит определенное отражение в лексикографической практике. В большей или меньшей мере повторяемость слов или словосочетаний, так называемых идентификаторов, используемых для описания семантики производных одного и того же типа, имеет место в английской, русской, немецкой и т.д. лексикографической традиции. Ср., например, англ. recast 'переделывать, перерабатывать' cast again, recount 'пересчитывать' – count again, retry 'снова пробовать' – try again, рус. мечтатель – тот, кто предается мечтам, освободителъ – тот, кто освободил, освобождает кого, что-н. от гнете притеснения и т.д.
Обращение к семантическим свойствам источников мотивации помогает понять неоднородность дефиниций производных разного типа, выяснить, что из семантики мотивирующих единиц сохраняется в производном в явном или неявном виде, и, главное, определить суть и природу семантического компонента, необходимо присутствующего в значениях производных единиц. Данный семантический компонент представляет собой особый тип значения, отличающий производные слова от простых, и именуется словообразовательным значением (СЗ).
СЗ определялось лингвистами по-разному. Различные признаки СЗ: его внутрисловный характер, близость к грамматическим значениям, формальная выраженность, серийность, наличие классифицирующей функции и способность выступать в качестве таксономического средства в системе языка в целом и т.д. предопределили существование нескольких концепций СЗ – аффиксальной, в которой СЗ связывалось с наличием аффикса и отождествлялось ним (В.И. Максимов и др.), конфигурационных, в которых С3 определялось по конфигурации элементов в поверхностно наблюдаемой структуре (Б.Н. Головин, И.С. Улуханов и др.), комбинаторной, в которой СЗ устанавливалось на основе взаимодействия категориальных значений (П.А. Соболева) и т.д.
Однако ни одна из перечисленных концепций не позволял свести воедино описанные выше признаки СЗ в единую систему взаимосвязанных характеристик. Ономасиологический подход рассмотрение производных с точки зрения реализуемого ими номинативного задания, ориентация на динамику словообразовательных явлений позволили по-новому осознать сущность СЗ и дат ему принципиально отличающееся от предшествующих определение. Исходя из номинативного задания словообразовательного aкта, способа наречения и соответствующих ему операций, Е.С. Kyбрякова определяет СЗ как "сложноструктурированное значение называющее определенный тип отношения между определенными ролевыми структурами компонентов деривата: отношения, маркирующего один компонент производного как его базис, а другой как его признак и, следовательно, предопределяющего ту роль, которую играет в данном производном его отсылочная (мотивирующая) часть" (8, 102). Автор подчеркивает необходимость определить СЗ как называющее тип отношений между двумя категориальными значениями с обязательным указанием не только типа отношений, но и связываемых величин, одна из которых воспринимается в качестве ономасиологического базиса обозначаемого, а другая - его ономасиологического признака. СЗ возникают на определенном уровне абстракции при назывании члена одной ономасиологической категории через другую и предназначены для маркированного выражения главных понятийных категорий отдельных частей речи и дальнейшей формальной их детализации.
На уровне практического описания СЗ представляют собой трехчленные структуры, в которых указываются общие, категориальные характеристики: а) словообразовательного ряда производных, б) непосредственно их мотивирующих слов и в) связывающий их тип от-, ношения. Так, для сложных слов типа pond-lily 'лилия в пруду', garden-party 'прием гостей в саду' и им подобных СЗ можно идентифицировать как "то, что обозначено одной производящей базой, выступающей в производном слове в качестве ономасиологического базиса и определяющей его семантическую и частеречную принадлежность (lily, party), происходящее, имеющее место (тип отношений) там, где обозначено второй производящей базой (pond, garden), \ {роль которой сводится к ономасиологическому признаку, уточняющему, модифицирующему определенным образом (т.е. согласно устанавливаемому типу отношений) ономасиологический базис."
Несомненно, что для СЗ чрезвычайно важны все три компонента, его составляющие, ибо тип отношений, зачастую выступающий как скрытый компонент в семантике производного слова, детерминируется в значительной степени тем, несут ли производящие базы значение процессуальности, или предметности, или качества, и даже тем, к какому семантическому разряду предметности, процессуальности или качества они принадлежат, а также категориальными свойствами конечного результата деривации – самого производного. Формулы СЗ могут быть различными. Они должны отражать лексико-грамматические свойства производного слова и мотивирующей его единицы и строятся с помощью особого метаязыка, включающего наборы слов-идентификаторов для каждой части речи ("предмет", "процесс", "качество" и т.д., или их более уточненные и модифицированные варианты типа "событие", "вместилище", "место", "деятель" и др.). Формула СЗ включает также отношение, являющееся важнейшей составной частью СЗ и идентифицируемое с помощью особой группы слов, многие из которых глаголы, обозначающие наиболее общие типы связей (например, иметь, находиться, состоять из, вызывать (каузироватъ), относиться (иметь отношение к) и т.д.). Список слов-идентификаторов СЗ г лексикографическом описании производных слов достаточно велик и разнообразен, и поэтому одной из ключевых проблем определения СЗ становится: а) выявление самых общих и объединяющих все другие идентификаторов; б) определение атомарности, илиэлементарности, идентификатора и соответственно отдельности С3 и в) выбор таких идентификаторов, которые обеспечили бы общее и естественное описание СЗ.
Различная степень обобщенности типов отношений и тем самым самих СЗ, с одной стороны, и различные уровни абстракции и" определения, с другой, детерминируют иерархическую упорядоченность системы СЗ, в которой общие СЗ уточняются и конкретизируются рядом частных СЗ. Так, в системе производных прилагательных английского языка наряду с таким чрезвычайно обобщенные СЗ, как "относящийся к тому, что обозначено производящей базой' (идентификаторы of or relating to), выявляемым в семантике производных типа economic 'экономический', cultural 'культурный', соlour-blind 'не различающий цветов', имеется и ряд частных СЗ типа "предназначенный, годный, подходящий для того, что обозначено производящей базой" (идентификаторы for, meant for, suitable for) в производных eatable 'съедобный', kingly 'королевский', summery 'летний' и др., "сделанный, состоящий из того, что обозначено про изводящей базой"(идентификатор made of) в производных wooder 'деревянный', golden 'золотой', woollen 'шерстяной' и т.д.
Анализ общих и частных СЗ в системе основных частей речи приводит к мысли о возможности исчисления СЗ по матрице, в ко торой будут зафиксированы все возможные комбинации категориальных значений. Более того, как показывают наблюдения, сие тема СЗ той или иной части речи определенного языка оказывается конечной и ограниченной сравнительно небольшим списком значений.
Конечность и ограниченность этой системы не следует понимать в том смысле, что с помощью словообразовательных средств той или иной части речи вообще можно выразить ограниченное число значений. Сравнение лексических систем разных языков показывает, насколько широким и разнообразным может быть набор словообразовательных, в особенности частных словообразовательных, значений (ср. значения единичности (виноградина, соломина и т.д.) или "мяса" (баранина, свинина, телятина и т.д.), выражаемые в русском языке с помощью словообразовательных средств, и отсутствие таковых в системе английского языка) или значения продукта (1еmonade 'лимонад', orangeade 'апельсиновый напиток'), стиля, манеры речи (journalese 'газетный стиль', telegraphese 'телеграфный стиль') в современном английском языке. Речь идет о том, что сложившаяся в определенном языке словообразовательная система Направлена на выражение определенных и исчисляемых для данного языка СЗ, конечность которых диктуется принципиальной ориентацией словообразования, как правило, на обозначение достаточно обобщенных, грамматикализованных значений. Конечность и ограниченность списка СЗ, наконец, определяются тем, что в него входят лишь значения, закрепленные в языковой системе и основанные на наиболее регулярных и поэтому предсказуемых типах отношений, фиксируемых в семантике производных слов. Будет верным, однако, сказать, что, исчисляя эти значения, мы тем не менее не исчерпываем всех возможных типов отношений, которые могут назвать и называют производные слова в речевых контекстах. Информационные ресурсы производных в речи чрезвычайно велики, и относительно производных прилагательных это убедительно продемонстрировала Е.А. Земская на примере, словосочетания автомобильные деньги в русском языке, которое может иметь в зависимости от контекста значения "деньги, накопленные на покупку автомобиля", "деньги, полученные за продажу автомобиля", "деньги, забытые в автомобиле", "деньги, найденные в автомобиле" и т.д. Аналогичная картина существует и в системе производных слов современного английского языка. По наблюдениям П.Даунинг, Дж.Леви и др., отношения, выражаемые производными, в.частности сложными, словами, многообразны, но их вариативность не бесконечна. Иначе говоря, среди огромного многообразия отношений, передаваемых производными словами в речи, можно и важно выделить наиболее типичные, отстоявшиеся в языковой системе и зафиксированные, как правило, в словарных дефинициях производных. Определение данных типов отношений, детерминирующих систему СЗ того или иного языка, и составляет основную задачу описания словообразования.
Для изучающих иностранный язык значимым является, однако, не только факт конечности и ограниченности СЗ языка, но и высокая степень обобщенности СЗ, благодаря которой многие СЗ оказываются универсальными (например, значения "подобия", "наличия", "каузации", "цели", "принадлежности", "локативности", "темпоральности" и т.д.).
Как следствие универсальности СЗ в разных языках возникает коррелятивность словообразовательных категорий (ср., например, категорию деятеля в английском и русском языках, многие члены которой в этих языках семантически эквивалентны и структурно аналогичны: teacher – учитель, reader – читатель, writer – писатель и т.д.), что значительно облегчает поиск необходимого выражения при переводе с одного языка на другой.
Еще одним чрезвычайно значимым следствием универсальности СЗ является общность семантических категорий, связующих семантически морфологию (формообразование), словообразование и синтаксис. Ученые разных времен и разных направлений не могшие заметить тесной связи словообразования с грамматикой (как морфологией, так и синтаксисом). По мере развития лингвистической мысли стало ясно, что связь словообразовательной деривации с морфологической и синтаксической органичная, многосторонняя и глубокая. Ее истоки кроются в семантической направленности словообразовательных процессов, в способности словообразования, как указывает Е.С.Кубрякова, развивать и уточнять, а иногда как бы и дублировать грамматические значения (и это сближает морфологию и словообразование). Одновременно принципиальная ориентация словообразования на выражение тех же типов отношений, которые составляют семантику синтаксиса, образует фундамент для тесного взаимодействия словообразования с синтаксисом.
Корреляция словообразовательных значений с грамматическими особенно очевидна в языках с развитой морфологией, в которых как отмечал В.В.Виноградов, "ряд грамматических категорий как бы поддерживается, семантически обогащается и дифференцируется системой словообразования" (1, 66). Так, в современном русского языке грамматические значения числа, рода и т.д. в системе имен существительных тесно связаны со словообразовательными значениями единичности (например, картофелина, горошина, росинка и другие), множественности, или собирательности (например, cолдатня, инженерия, вишняк и т.д.), женскости (например, крановщица, обладательница, соседка, монашенка) и другими. В английском языке, равно как и в русском, в сфере отадъективных прилагательных словообразование как бы повторяет грамматическую категорию степеней сравнения, градуируя и определенным образом располагая обозначаемые производными единицами свойства на шкале интенсивности признака (ср.: англ. hypersensitive 'сверхчувствительный', underripe 'недозрелый', biggish 'великоватый', longish 'длинноватый' и т.д., рус. большущий, здоровенный, длиннющий, сверхважный, премилый, синеватый и т.д.). Отглагольные прилагательные также демонстрируют тесную связь грамматических и словообразовательных категорий, ибо формирование словообразовательных значений в этой лексической подсистеме дериватов концентрируется в основном вокруг кардинальных для глагола грамматических значений залога и модальности. Словообразовательные значения отглагольных прилагательных есть лишь различные сочетания категориальных признаков активного или пассивного действия, реального, возможного или желаемого действия. Ср. значения "выполняющий то, что обозначено производящей основой' и "способный выполнить то, что обозначено производящей основой", в которых сочетаются признаки активного и реального или "возможного действия (англ. trembly 'дрожащий', mournful 'печальный, скорбный', neglectful 'невнимательный', prohibitive 'запрети-* тельный', рус. лежачий, кусачий, пахучий, раскидистый, освежительный, оскорбительный и т.д.), ср. также значение "могущий быть выполненным", в котором сочетаются признаки пассивного и возможного действия (напр,, англ. allowable 'позволительный', deci-'pherable 'поддающийся расшифровке,'recognizable 'могущий быть узнанным', curable 'излечимый' и др.; рус. пр
|
|
|
