Поголовная мобилизация населения для войны 20 глава

394__________________________ В. И. ЛЕНИН

Политикен» от 25 августа. Но если бы даже этот источник оказался неправильным, мы прекрасно знаем, что дела Черчилля и английских империалистов были именно таковы. Мы прекрасно знаем, что на Финляндию, Эстляндию и другие мелкие страны оказыва­лись все меры воздействия для того, чтобы они воевали против Советской России. Мне пришлось прочитать одну передовицу английской газеты «Тайме» — самой влиятель­ной буржуазной газеты в Англии — передовицу, написанную в то время, когда войска Юденича, заведомо снабженные, экипированные и подвезенные на судах Антанты, стояли в нескольких верстах от Петрограда и Детское Село было взято. Статья пред­ставляла из себя настоящий поход, где все силы давления были использованы — дав­ления военного, дипломатического, исторического. Английский капитал обрушивался на Финляндию и ставил ей ультиматум: «Весь мир смотрит на Финляндию, — говори­ли английские капиталисты, — вся судьба Финляндии зависит от того, поймет ли она свое назначение, поможет ли она подавить грязную, мутную, кровавую волну больше­визма и освободить Россию». И за это «великое и нравственное» дело, за это «благо­родное, культурное» дело обещали Финляндии столько-то миллионов фунтов, такой-то кусок земли и такие-то блага. И какой получился результат? Было время, когда войска Юденича стояли в нескольких верстах от Петрограда, а Деникин стоял к северу от Ор­ла, когда малейшая помощь им быстро решила бы судьбу Петрограда в пользу наших врагов, в кратчайший срок и с ничтожными жертвами. Все давление Антанты обруши­лось на Финляндию, а Финляндия у ней в долгу, как в шелку. И не только в долгу: она не может без помощи этих стран прожить месяца. Как же произошло такое «чудо», что мы выиграли тяжбу с таким противником? А мы ее выиграли. Финляндия в войну не вошла, и Юденич оказался разбитым, и Деникин оказался разбитым в такой момент, когда их совместная борьба самым верным, самым быстрым образом привела бы к ре­шению всей борьбы в пользу международного капитализма. Мы выиграли

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 395

тяжбу с международным империализмом в этом самом серьезном, отчаянном испыта­нии. Как же мы ее выиграли? Как могло быть такое «чудо»? Оно было потому, что Ан­танта ставила ставку, какую ставят все капиталистические государства, действующие исключительно и всецело обманом, давлением, и потому она каждым своим действием возбуждала против себя такое противодействие, что получалась выгода для нас. Мы стояли слабо вооруженными, измученными и говорили финляндским рабочим, которых задавила финляндская буржуазия: «Вы не должны воевать против нас». Антанта стояла во всей силе своего вооружения, своего внешнего могущества, всех своих продовольст­венных благ, которые она могла дать этим странам, и требовала, чтобы они боролись против нас. Мы выиграли эту тяжбу. Мы выиграли потому, что у Антанты своих войск, которые она могла бы бросить против нас, уже не было, она должна была действовать силами маленьких народов, а маленькие народы, не только рабочие и крестьяне, но да­же порядочная часть буржуазии, раздавившей рабочий класс, в конце концов не пошли против нас.

Когда империалисты Антанты говорили о демократии и независимости, эти народы имели дерзость, с точки зрения Антанты, а с нашей точки зрения — глупость, брать эти обещания всерьез и понимать независимость так, что это действительно независимость, а не средство для обогащения английских и французских капиталистов. Они думали, что демократия — это значит жить свободными, а не значит, что все американские миллиардеры могут грабить их страну и всякий дворянчик-офицер может держать себя, как хам, и превращаться в наглого спекулянта, который из-за нескольких сот процентов прибыли идет на самые грязные дела. Вот чем мы победили! Антанта, давя на эти ма­ленькие страны, на каждую из этих 14 стран, встречала противодействие. Финская буржуазия, которая подавила белым террором десятки тысяч финских рабочих и знает, что это ей не забудется, что нет уже того немецкого штыка, который давал ей возмож­ность это сделать, — эта финская буржуазия ненавидит большевиков

396__________________________ В. И. ЛЕНИН

всеми силами, какими может ненавидеть хищник рабочих, которые его скинули. Тем не менее эта финская буржуазия говорила себе: «Если нам пойти по указаниям Антанты — значит, безусловно потерять всякие надежды на независимость». А эту независи­мость им дали большевики в ноябре 1917 года, когда в Финляндии было буржуазное правительство. Таким образом, мнение широких кругов финляндской буржуазии оказа­лось колеблющимся. Мы выиграли тяжбу с Антантой, потому что она рассчитывала на мелкие нации и вместе с тем от себя их оттолкнула.

На этом опыте в громадном, всемирно-историческом масштабе подтверждается то, что мы всегда говорили. Есть две силы на земле, которые могут определить судьбы че­ловечества. Одна сила — международный капитализм, и раз он победит, он проявит эту силу бесконечными зверствами — это видно из истории развития каждой маленькой нации. Другая сила — международный пролетариат, который борется за социалистиче­скую революцию посредством диктатуры пролетариата, которую он называет демокра­тией рабочих. Нам не верили ни колеблющиеся элементы у нас в России, ни буржуазия мелких стран, объявляя нас утопистами или разбойниками, а то еще хуже, ибо нет того нелепого и чудовищного обвинения, которое против нас не возводили бы. Но когда стал ребром вопрос: идти ли с Антантой, помогать ли ей душить большевиков, или по­мочь большевикам своим нейтралитетом, — оказалось, что мы выиграли тяжбу и полу­чили нейтралитет. Хотя у нас не было никаких договоров, а у Англии, Франции и Аме­рики были всякие векселя, всякие договоры, — все-таки маленькие страны поступили так, как хотели мы, не потому, что буржуазии польской, финляндской, литовской, ла­тышской доставляло удовольствие вести свою политику ради прекрасных глаз больше­виков, — это, конечно, чепуха, — а потому, что мы были правы в своем определении всемирно-исторических сил: что либо зверский капитал победит и, будь какая угодно демократическая республика, он будет душить все малые народы мира; либо победит диктатура проле-

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 397

тариата, — и только в этом надежда всех трудящихся и всех малых, забитых, слабых народов. Сказалось, что мы были правы не только в теории, айв практике мировой по­литики. Когда у нас завязалась эта тяжба из-за войск Финляндии, Эстляндии, мы эту тяжбу выиграли, хотя они могли задавить нас ничтожными силами. Несмотря на то, что Антанта всю громадную силу и своего финансового давления, и военной мощи, и дос­тавки продовольствия, — все бросила на чашку весов, чтобы заставить Финляндию вы­ступить, — все же мы эту тяжбу выиграли.

Это, товарищи, второй этап международного вмешательства, это наша вторая все­мирно-историческая победа. Во-первых, мы отвоевали у Англии, Франции и Америки их рабочих и крестьян. Эти войска не смогли против нас бороться. Во-вторых, мы от­воевали у них эти малые страны, которые все против нас, в которых везде господствует не Советская, а буржуазная власть. Они осуществили по отношению к нам дружествен­ный нейтралитет и пошли против всемирно-могущественной Антанты, ибо Антанта была хищником, который хотел их давить.

Тут произошло в международном масштабе то же, что произошло с сибирским кре­стьянином, который верил в Учредительное собрание, помогал эсерам и меньшевикам соединиться с Колчаком и бить нас. Когда он испытал, что Колчак — это представи­тель диктатуры самой эксплуататорской, хищнической диктатуры помещиков и капи­талистов, хуже царской, тогда он организовал тот громадный ряд восстаний в Сибири, о которых мы получили точные донесения от товарищей и которые теперь обеспечива­ют нам полный возврат Сибири, — на этот раз сознательный. То, что было с сибирским мужичком, при всей его неразвитости и политической темноте, то же самое произошло теперь в масштабе более широком, в масштабе всемирно-историческом, со всеми ма­ленькими нациями. Они ненавидели большевиков, некоторые из них кровавой рукой, бешеным белым террором подавляли большевиков, а когда увидели «освободителей», английских офицеров,

398__________________________ В. И. ЛЕНИН

то поняли, что значит английская и американская «демократия». Когда представители английской и американской буржуазии появились в Финляндии, в Эстляндии, они на­чали душить с наглостью большей, чем русские империалисты, — большей потому, что русские империалисты были представителями старого времени и душить, как следует, не умели, а эти люди душить умеют и душат до конца.

Вот почему эта победа во втором этапе гораздо более прочна, чем сейчас кажется. Я вовсе не преувеличиваю и считаю преувеличения чрезвычайно опасными. Я нисколько не сомневаюсь, что со стороны Антанты будут еще попытки натравливать на нас то од­но, то другое маленькое государство, которое живет с нами по соседству. Эти попытки будут, потому что маленькие государства целиком зависят от Антанты, потому что все эти речи о свободе, независимости и демократии — одно лицемерие, и Антанта может заставить их еще раз поднять руку против нас. Но если эта попытка сорвалась в такой удобный момент, когда так легко было вести борьбу против нас, то, мне кажется, мож­но сказать определенно: в этом отношении, несомненно, главная трудность осталась позади. Мы имеем право это сказать без малейшего преувеличения и с полным созна­нием того, что гигантский перевес сил на стороне Антанты. Мы победили прочно. По­пытки будут, но их мы победим легче, потому что малые государства при всем их бур­жуазном строе убедились на опыте, не теоретически, — для теории эти господа не го­дятся, — что Антанта есть зверь более наглый и хищный, чем кажутся им большевики, которыми пугают детей и культурных мещан во всей Европе.

Но наши победы не ограничились этим. Во-первых, мы отвоевали у Антанты ее ра­бочих и крестьян, во-вторых, приобрели нейтралитет тех маленьких народов, которые являются ее рабами, а в-третьих, мы начали отвоевывать у Антанты в ее собственных странах мелкую буржуазию и образованное мещанство, которые были целиком против нас. Чтобы доказать это, я позволю себе сослаться на газету «Юманите» от 26-го октяб­ря, которая

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 399

у меня в руках. Эта газета, которая принадлежала всегда ко II Интернационалу, была бешено шовинистической во время войны, стояла на точке зрения таких социалистов, как наши меньшевики и правые эсеры, и посейчас играет роль примирителя, — она за­являет, что убедилась в изменении настроения рабочих. Она увидела это не в Одессе, а на улицах и собраниях Парижа, когда рабочие не давали говорить тому, кто смел ска­зать слово против большевистской России. И как политики, научившиеся кое-чему в течение нескольких революций, как люди, знающие, что представляют собой народные массы, они не смеют пикнуть за вмешательство и все высказываются против. Но этого мало. Мало того, что это заявляют социалисты (они называют себя социалистами, хотя мы давно знаем, какие они социалисты), в том же номере «Юманите» от 26-го октября, который я цитировал, помещено заявление целого ряда представителей французской интеллигенции, французского общественного мнения. В этом заявлении, которое начи­нается подписью Анатоля Франса, где есть подпись Фердинанда Бюиссона, я насчитал 71 фамилию представителей буржуазной интеллигенции, известных всей Франции, ко­торые говорят, что они против вмешательства в дела России, потому что блокада, при­менение голодной смерти, от которой гибнут дети и старики, не может быть допустима с точки зрения культуры и цивилизации, что они этого снести не могут. А известный французский историк Олар, насквозь стоящий на буржуазной точке зрения, в своем письме говорит: «Я, как француз, — враг большевиков, как француз, я — сторонник демократии, меня смешно заподозрить в противном, но когда я читаю, что Франция приглашает Германию принять участие в блокаде России, когда я читаю, что Франция с этим предложением обращается к Германии, — тогда я ощущаю краску стыда на ли­це». Это, может быть, просто словесное выражение чувств со стороны представителя интеллигенции, но можно сказать, что это — третья победа, которую мы одержали над империалистической Францией внутри нее самой. Вот о чем свидетельствует

400__________________________ В. И. ЛЕНИН

это выступление, шаткое, жалкое само по себе, выступление той интеллигенции, кото­рая, как мы видели на десятках и сотнях примеров, может в миллионы раз больше шу­меть, чем представляет собою силу, но которая отличается свойством быть хорошим барометром, давать показатель того, куда клонит мелкая буржуазия, давать показатель того, куда клонит общественное мнение, насквозь буржуазное. Если мы внутри Фран­ции, где все буржуазные газеты, иначе как в выражениях самых лживых, не пишут о нас, достигли такого результата, то мы говорим себе: похоже на то, что во Франции на­чинается второе дело Дрейфуса¹⁴⁴, только много покрупнее. Тогда буржуазная интел­лигенция боролась против клерикальной и военной реакции, рабочий класс не мог то­гда считать это своим делом, тогда не было объективных условий, не было такого глу­бокого революционного настроения, как теперь. А сейчас? Если французская буржуаз­ная интеллигенция, после недавней победы самой бешеной реакции на выборах, после того режима, который там существует теперь по отношению к большевикам, если она говорит, что ей стыдно становится от союза реакционнейшей Франции с реакционней­шей Германией с целью душить голодом рабочих и крестьян России, — то мы говорим себе: это, товарищи, третья и крупнейшая победа. И я желал бы посмотреть, как при таком положении внутри государства господа Клемансо, Ллойд Джордж и Вильсон осуществят свой план новых покушений на Россию, о которых они мечтают. Попро­буйте, господа! (Аплодисмент ы.)

Товарищи, я повторяю, что было бы величайшей ошибкой делать из этого выводы слишком неосторожные. Нет сомнения, что они свои попытки возобновят. Но мы со­вершенно уверены в том, что эти попытки, какими бы крупными силами они ни были предприняты, потерпят крах. Мы можем сказать, что та гражданская война, которую мы вели с такими бесконечными жертвами, была победной. Она оказалась победной не только в русском масштабе, но и во всемирно-историческом. Каждый из тех выводов, которые я вам сделал,

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 401

я делал на основании результатов военной кампании. Вот почему, повторяю, новые по­пытки будут осуждены на неуспех, — потому что они стали гораздо слабее, чем были, а мы стали гораздо сильнее после нашей победы над Колчаком, над Юденичем и начи­нающейся и становящейся, по-видимому, полной победы над Деникиным. Разве Колчак не имел помощи этой всемирно-могущественной Антанты? Разве крестьяне Урала и Сибири, которые на выборах в Учредительное собрание дали наименьший процент большевиков, не поддержали сплошь фронт Учредительного собрания, бывший тогда фронтом меньшевиков и эсеров, — разве они не были лучшим человеческим материа­лом против коммунистов? Разве Сибирь не являлась страной, в которой не было поме­щичьего землевладения и где мы не могли сразу помочь крестьянским массам так, как помогли всем русским крестьянам? Чего же не хватало Колчаку для победы над нами? Не хватало того, чего не хватает всем империалистам. Он оставался эксплуататором, он должен был действовать в обстановке наследства мировой войны, в той обстановке, ко­торая позволяла о демократии и свободе только болтать, которая давала возможность иметь либо одну, либо другую диктатуру: либо диктатуру эксплуататоров, которая бе­шено отстаивает свои привилегии и заявляет, что должна быть уплачена дань по тем векселям, по которым они хотят драть миллиарды со всех народов, либо диктатуру ра­бочих, которая борется с властью капиталистов и желает твердо обеспечить власть тру­дящихся. Только из-за этого слетел Колчак. Вот каким способом, не подачей избира­тельного бюллетеня, — и это способ, конечно, недурной, при известных обстоятельст­вах, — а на деле сибирский и уральский крестьянин определил свою судьбу. Он был недоволен большевиками летом 1918 года. Он увидел, что большевики заставляют дать излишки хлеба не по спекулятивным ценам, и он повернул на сторону Колчака. Теперь он посмотрел, сравнил и пришел к иному выводу. Он это понял вопреки всей науке, ко­торую ему преподавали, потому что на своей собственной шкуре он научился тому, че­го из науки

402__________________________ В. И. ЛЕНИН

не хотят понять многие эсеры и меньшевики (аплодисмент ы), что может быть только две диктатуры, что нужно выбирать либо диктатуру рабочих, — и это значит помочь всем трудящимся сбросить иго эксплуататоров, — либо диктатуру эксплуата­торов. Мы крестьянина себе завоевали, мы доказали на опыте, самом тяжелом, про­шедшем через неслыханные трудности, что вести за собой крестьянство мы, как пред­ставители рабочего класса, сумеем лучше, с большим успехом, чем какая бы то ни было другая партия. Другие партии любят нас обвинять в том, что мы с крестьянством ведем борьбу и не умеем заключить правильного договора, и все предлагают свои добрые, благородные услуги помирить нас с крестьянами. Благодарим покорно, господа, но мы не думаем, что вы это сделаете. А мы-то, по крайней мере, доказали давно, что это сде­лать сумели. Мы не рисовали крестьянину сладеньких картин, что он может выйти из капиталистического общества без железной дисциплины и твердой власти рабочего класса, что простое собирание бюллетеней решит всемирно-исторический вопрос о борьбе с капиталом. Мы говорили прямо: диктатура — слово жестокое, тяжелое и даже кровавое, но мы говорили, что диктатура рабочих обеспечит ему свержение ига экс­плуататоров, и мы оказались правы. Крестьянин, испытав на деле ту и другую диктату­ру, выбрал диктатуру рабочего класса и с ней пойдет дальше до полной победы. (Ап­лодисмент ы.)

Товарищи, из того, что я сказал о наших международных победах, вытекает, — и, мне кажется, на этом не придется долго останавливаться, — что мы должны сделать с максимальной деловитостью и спокойствием повторение нашего мирного предложе­ния. Мы должны сделать это потому, что мы делали уже такое предложение много раз. И каждый раз, когда мы делали его, в глазах всякого образованного человека, даже на­шего врага, мы выигрывали, и у этого образованного человека появлялась краска стыда на лице. Так было, когда приехал сюда Буллит, когда он был принят т. Чичериным, бе­седовал с ним и со мной и когда мы в несколько

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 403

часов заключили предварительный договор о мире. И он нас уверял (эти господа любят хвастаться), что Америка — это все, а кто же считается с Францией при силах Амери­ки? А когда мы подписали договор, так и французский и английский министры сделали такого рода жест. (Ленин делает красноречивый жест но­гой. Смех.) Буллит оказался с пустейшей бумажкой, и ему сказали: «Кто же мог ожидать, чтобы ты был так наивен, так глуп и поверил в демократизм Англии и Фран­ции!». (Аплодисмент ы.) А в результате в этом самом номере я читаю полный текст договора с Буллитом по-французски, — и это напечатано во всех английских и американских газетах. В результате они сами себя выставили перед всем светом не то жуликами, не то мальчишками, — пусть выбирают! (Аплодисмент ы.) А все сочувствие даже мещанства, даже сколько-нибудь образованной буржуазии, вспом­нившей, что и она когда-то боролась со своими царями и королями, — на нашей сторо­не, потому что мы деловым образом самые тяжелые условия мира подписали и сказали: «Слишком дорога для нас цена крови наших рабочих и солдат; мы вам, как купцам, за­платим за мир ценой тяжкой дани; мы пойдем на тяжелую дань, лишь бы сохранить жизнь рабочих и крестьян». Поэтому я думаю, что нам нечего много разговаривать, и в конце я прочту проект резолюции, которая выразила бы от имени съезда Советов наше неуклонное желание проводить политику мира. (Аплодисмент ы.)

Теперь мне хотелось бы перейти от международной и военной части доклада к части политической.

Мы одержали три громадные победы над Антантой, и они далеко не были победами только военными. Они были победами, которые одерживала диктатура рабочего класса, и каждая такая победа укрепляла наше положение не только потому, что слабел и без войск оказывался наш противник, — наше международное положение укреплялось по­тому, что мы выигрывали в глазах всего трудящегося человечества и даже многих представителей буржуазии. И в этом отношении те победы,

404__________________________ В. И. ЛЕНИН

которые мы одержали над Колчаком, Юденичем и теперь одерживаем над Деникиным, дадут нам возможность и дальше мирным путем завоевывать сочувствие к себе в неиз­менно большем размере, чем до сих пор.

Нас всегда обвиняли в терроризме. Это ходячее обвинение, которое не сходит со страниц печати. Это обвинение в том, что мы ввели терроризм в принцип. Мы отвечаем на это: «Вы сами не верите в такую клевету». Тот же историк Олар, который написал письмо в газету «Юманите», пишет: «Я учился истории и учил ей. Когда я читаю, что у большевиков только уроды, монстры и пугала, я говорю: то же самое писали про Ро­беспьера и Дантона. Этим, — говорит он, — я вовсе не сравниваю с этими великими людьми нынешних русских, ничего подобного; ничего сколько-нибудь похожего в них нет. Но я, как историк, говорю: нельзя же каждому слуху верить». Когда буржуазный историк начинает говорить таким образом, мы видим, что и та ложь, которая про нас распространяется, начинает рассеиваться. Мы говорим: нам террор был навязан. Забы­вают о том, что терроризм был вызван нашествием всемирно-могущественной Антан­ты. Разве это не террор, когда всемирный флот блокирует голодную страну? Разве это не террор, когда иностранные представители, опираясь на будто бы дипломатическую неприкосновенность, организовывают белогвардейские восстания? Надо все-таки смотреть на вещи хоть сколько-нибудь трезво. Ведь надо же понимать, что междуна­родный империализм для подавления революции поставил все на карту, что он не оста­навливается ни перед чем и говорит: «За одного офицера — одного коммуниста, и мы выиграем!». И они правы. Если бы мы попробовали на эти войска, созданные междуна­родным хищничеством, озверевшие от войны, действовать словами, убеждением, воз­действовать как-нибудь иначе, не террором, мы бы не продержались и двух месяцев, мы бы были глупцами. Террор навязан нам терроризмом Антанты, террором всемирно-могущественного капитализма, который душил, душит и осуждает на голодную смерть рабочих и крестьян за то, что они борются за свободу своей страны. И всякий

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 405

шаг в наших победах над этой первопричиной и причиной террора будет неизбежно и неизменно сопровождаться тем, что мы будем обходиться в своем управлении без этого средства убеждения и воздействия.

То, что мы говорим о терроризме, мы скажем и о нашем отношении ко всем колеб­лющимся элементам. Нас обвиняют в том, что мы создали невероятно тяжелые условия для средних людей, для буржуазной интеллигенции. Мы говорим: империалистская война была продолжением империалистской политики, поэтому она вызвала револю­цию. Все чувствовали во время империалистской войны, что она ведется буржуазией во имя ее хищнических интересов, что в этой войне народ гибнет, а буржуазия наживает­ся. Это — основной мотив, которым проникнута вся ее политика во всех странах, и это ее губит и погубит до конца. А наша война есть продолжение политики революции, и каждый рабочий и крестьянин знает, а если не знает, то ощущает инстинктом и видит, что это — война, которая ведется во имя защиты от эксплуататоров, война, которая на­лагает больше всего жертв на рабочих и крестьян, но не останавливается ни перед чем, чтобы возложить эти жертвы и на другие классы. Мы знаем, что это для них тяжелее, чем для рабочих и крестьян, потому что они принадлежали к классу привилегирован­ному. Но мы говорим, что когда дело идет о том, чтобы освободить от эксплуатации миллионы трудящихся, то правительство, которое остановилось бы перед возложением жертв на другие классы, было бы правительством не социалистическим, а изменниче­ским. Если тяжести возлагались нами на средние классы, то потому, что нас поставили в неслыханно тяжелые условия правительства Антанты. И всякий шаг наших побед, — это мы видим из опыта нашей революции, я только не могу на этом детально останав­ливаться, — сопровождается тем, что через все колебания и многочисленные попытки вернуться назад, все большее и большее число представителей колеблющихся элемен­тов убеждается в том, что действительно нет иного выбора, кроме как между диктату­рой трудящихся и властью эксплуататоров. Если были тяжелые

406__________________________ В. И. ЛЕНИН

времена для этих элементов, то виновата в этом не большевистская власть, а виноваты белогвардейцы, виновата Антанта, и победа над ними будет действительным и проч­ным условием улучшения положения всех этих классов. В этом отношении, товарищи, я бы хотел, переходя к урокам политического опыта внутри страны, сказать несколько слов о том, какое значение имеет война.

Наша война является продолжением политики революции, политики свержения экс­плуататоров, капиталистов и помещиков. Поэтому наша война, как она ни бесконечно тяжела, привлекает к нам симпатии рабочих и крестьян. Война есть не только продол­жение политики, она есть суммирование политики, обучение политике в этой неслы­ханно-тяжелой войне, которую взвалили на нас помещики и капиталисты при помощи всемирно-могущественной Антанты. В этом огне рабочие и крестьяне многому научи­лись. Рабочие научились, как использовать государственную власть и как сделать из каждого шага источник пропаганды и образования, как сделать из этой Красной Армии, в которой большинство крестьян, орудие просвещения крестьянства, как сделать Крас­ную Армию орудием использования буржуазных специалистов. Мы знаем, что эти буржуазные специалисты в громадном большинстве против нас, — и должны быть в громадном большинстве против нас, — ибо здесь сказывается их классовая природа, и на этот счет мы никаких сомнений иметь не можем. Нам изменяли сотни и тысячи этих специалистов, а служили все более и более верно десятки и десятки тысяч, потому, что в ходе самой борьбы они привлекались на нашу сторону, потому, что тот революцион­ный энтузиазм, который совершал чудеса в Красной Армии, проистекал от того, что мы обслуживали и удовлетворяли интересы рабочих и крестьян. Эта обстановка массы дружно действующих рабочих и крестьян, знающих, за что они борются, делала свое дело, и все большая и большая часть людей, которые переходили к нам из другого ла­геря, иногда несознательно, превращалась и превращается в наших сознательных сто­ронников.

________________________ VII ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ_____________________ 407

Товарищи, теперь перед нами стоит задача — тот опыт, который мы приобрели в нашей военной деятельности, перенести в область мирного строительства. Ничто не наполняет нас такой радостью и не дает такой возможности приветствовать VII Все­российский съезд Советов, как поворотный пункт в истории Советской России, как то, что позади лежит главная полоса гражданских войн, которые мы вели, и впереди — главная полоса того мирного строительства, которое всех нас привлекает, которого мы хотим, которое мы должны творить и которому мы посвятим все свои усилия и всю свою жизнь. Теперь мы можем сказать на основании тяжелых испытаний войны, что в основном, в отношении военном и международном, мы оказались победителями. Перед нами открывается дорога мирного строительства. Нужно, конечно, помнить, что враг нас подкарауливает на каждом шагу и сделает еще массу попыток скинуть нас всеми путями, какие только смогут оказаться у него: насилием, обманом, подкупом, загово­рами и т. д. Наша задача — весь тот опыт, который мы приобрели в военном деле, на­править теперь на разрешение основных вопросов мирного строительства. Я назову эти главные вопросы. Прежде всего это — вопрос о продовольствии, вопрос о хлебе.

Мы вели самую тяжелую борьбу с предрассудками и привычками. Крестьянин, с од­ной стороны, есть труженик, который десятки лет испытывал гнет помещика и капита­листа и знает своим инстинктом угнетенного человека, что это зверь, который не оста­новится перед морями крови, чтобы вернуть свою власть. Но, с другой стороны, кре­стьянин есть собственник. Он желает продавать хлеб свободно, он хочет «свободы тор­говли», он не понимает, что свобода продажи хлеба в голодной стране есть свобода спекуляции, свобода наживы для богачей. И мы говорим: на это мы не пойдем никогда, скорее ляжем все костьми, чем сделаем в этом уступки.

Мы знаем, что тут мы проводим политику, когда рабочие убеждают крестьян отда­вать хлеб в ссуду, ибо бумажка не есть эквивалент, не есть равноценность хлеба. Кре­стьянин дает нам хлеб по твердым ценам и

408__________________________ В. И. ЛЕНИН

не получает товаров, так как у нас их нет, а получает цветные бумажки. Он дает хлеб в ссуду, и мы говорим: «Если ты человек труда, можешь ли ты говорить против того, что это справедливо? Как можешь ты не согласиться с тем, что необходимо имеющиеся из­лишки хлеба дать в ссуду по твердым ценам, а не сбывать путем спекуляции, ибо спе­куляция есть возврат к капитализму, возврат к эксплуатации, к тому, против чего мы боролись?». Это — громадная трудность, это стоило нам больших колебаний. Мы мно­гие шаги делали и делаем ощупью, но мы приобрели основной опыт. Когда вы услы­шите доклад тов. Цюрупы или других работников по продовольствию, вы увидите, что к разверстке, — когда государство говорит крестьянам, что они должны давать хлеб в ссуду, — как к этой разверстке крестьяне привыкают, что мы имеем известия из ряда волостей о выполнении разверстки на все 100 процентов, что при всей ничтожности успехов успех все же есть, что наша продовольственная политика дает все более и бо­лее ясно понять крестьянину: если хочешь свободы торговли хлебом в разоренной стране, — тогда иди назад, пробуй Колчака, Деникина! Против этого мы будем бороть­ся до последней капли крови. Здесь не может быть никаких уступок. В этом основном вопросе, в вопросе о хлебе, мы будем добиваться всеми силами, чтобы не было спеку­ляции, чтобы продажа хлеба не обогащала богачей, а чтобы все излишки хлеба, полу­чающиеся на общегосударственной земле усилиями целых поколений трудящихся, чтобы все эти излишки хлеба были достоянием государства, чтобы теперь, когда госу­дарство разорено, эти излишки хлеба были отданы крестьянами в ссуду рабочему госу­дарству. Если крестьянин это сделает, мы из всех трудностей вылезем, мы восстановим промышленность, и рабочий свой долг вернет крестьянину сторицей. Он обеспечит и ему и его детям возможность существовать, не работая на помещика и капиталиста. Это мы говорим крестьянину, и он убеждается, что иного выбора нет. В этом убеждаем кре­стьянина даже не столько мы, сколько господа наши противники — Колчак и Деникин. Они больше всего

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: