Предварительный итог анализа по работе

 

Предварительный итог сформулируем в виде трех пунктов.

1. Следует сказать, что Шарлю Луи де Секонда, барону де Ла Бред и де Монтескьё удалось найти чрезвычайно удачное теоретическое решение вопроса о создании устойчивого государства с многослойным (многоклассовым) обществом. Суть этого решения заключалась в идее разделения властей с гарантом действенности этого разделения в виде полной независимости судебной власти от исполнительной и законодательной. Свидетельством "долгожительства" этой теоретической концепции является, в частности, и то, что современная Конституция РФ в первых же статьях констатирует, что наше государство «правовое с разделением власти на: законодательную, исполнительную и судебную» [2].

2. Второй плодотворной теоретической идеей создания государства нового типа – буржуазного является идея Локка о создании политических партий, представляющих определенные слои (классы) населения прежде всего в целях обеспечения выборных кампаний по представительству в законодательные органы страны.

При всех трансформациях эта идея также дожила до нашего времени и является неотъемлемым атрибутом любого демократического государства. Правда, с одной стороны, в настоящее время локковские представления о роли партии как представителя интересов какого-то одного класса стали гораздо более расплывчатыми. Это связано прежде всего с сильно усложнившейся стратификацией общества государств века техногенной цивилизации. Но с другой стороны, организующая роль партий на выборах всех уровней от муниципальных до парламентских, от выборов мэров до выборов президентов, значительно выросла. Назвать современные партии "классовыми" было бы сильной натяжкой. В большинстве это партии по политическим интересам и политико-ценностным представлениям, но в определенной мере это и партии "классового" типа тоже. При условии, что под классом следует понимать скорее "слои", "страты" общества, нежели классы в марксистско-ленинском смысле слова. Суть не в том, верно или не верно это определение. Суть в значительном отличии общества века развернутой техногенной цивилизации человечества от ХIХ или даже первой половины ХХ века. В силу значительной стратификации общества именно относительно "мелкие" его слои теперь гораздо больше нуждаются в партийном представительстве своих интересов при выборах в различные ветви власти.

3. Наконец, есть третий важнейший "урок" реализации теории правового социального государства с разделением властей в XVII-XIХ вв. Он имеет именно теоретическое значение, но уже не только для теорий государства и права, но практически для теорий всех социальных наук, предмет которых требует ретроспективного исторического обоснования. Суть "урока" легче всего понять, сформулировав предварительно проблему, на которую он должен ответить.

Проблема такова: если предмет социальной теории существеннейшим образом лежит в историческом прошлом, то имеет ли она не только ретроспективно-историческую ценность и значимость для человечества, но и прогностическую, обращенную непосредственно в будущее? Если да, то следует уточнить, при каких условиях реализуется именно прогностическая ценность таких теорий?

Большинство современных социальных теории формулирует ответ на эту проблему в соответствии с методологией естественных наук, прежде всего так называемых "точных", т.е. математики и физики. Но математика – жестко детерминированная "вневременная" наука, поскольку любая ее теория базируется на замкнутой системе однозначно заданных постулатов. Неизменность системы постулатов каждой данной математической теории – непременное условие ее существования. Поэтому теории (теоремы) математики имеют «вечную» или «вневременную» истинность. Физические теории не могут "похвастаться" тем, что их исходные постулаты составляют полную замкнутую систему, поскольку полного знания о мире природы мы не имеем. Однако наличные знания о мире формулируются в фундаментальных физических теориях тоже в виде "вечных" законов природы. Вечных по крайней мере в том смысле, что время их действия выходит далеко за время существования исторического человечества.

Социально-исторические науки принципиально не могут опираться ни на математическое, ни на физическое представление о "вечности" своих законов. Их предмет – само человечество и человеческое общество в его исторически непрерывном воспроизводстве и становлении. Так что же, следует ли отказать на этом основании социально-историческим наукам в практической, а значит непременно прогностической ценности и актуальности?

Вот на этот вопрос и может дать изучение рассмотренных теорий трех анализируемых авторов – Гоббса, Локка и Монтескьё при непременном сравнении их научно-теоретических прогнозов с реалиями последующего исторического периода развития государств и их государственно-правовых институтов.

Данная тема может быть только сформулирована в нашей работе, поскольку соответствующих научных разработок еще нет. Можно сказать лишь следующее. Во-первых, в соответствии с духом времени сами названные авторы отвечали на подобный вопрос в том смысле, что социальные теории, как и теории математики и физики, базируются на "вечных" законах природы. Отсюда существеннейшая для их теорий роль концепций "естественных законов", "географического детерминизма" и государства как реализации "общественного договора" свободных от рождения личностей. Но именно эти концепции за прошедший исторический период фактически полностью "утратили силу". Сейчас они представляют лишь чисто исторический интерес. А вот разработанные на основе этих концепций практические методы государственно-правовой организации действенны до сих пор и пока не собираются "отмирать", по крайней мере в обозримом ближайшем будущем государств с демократической формой правления.

Добавим к сказанному, что одновременно с обсуждаемыми нами теориями трех авторов разрабатывалось множество других государственно-правовых и социальных теорий. Это легко увидеть по ссылкам на авторов других мнений, с которыми ведут дискуссии в своих книгах наши авторы. Их десятки. Но подавляющее большинство имен этих авторов сегодня нам (за исключением узкого круга специалистов) ничего не говорят. Вне зависимости от абстрактно-теоретической ценности их работ они имеют тот общий недостаток, что не могут считаться реализовавшими себя в реальной исторической практике человечества.

Почему же теоретические разработки рассмотренных нами авторов оказались реализованными, т.е. имели не только абстрактно-теоретическую, но и практическую, прогностическую актуальность? На этот вопрос ответ еще предстоит узнать. Пока можно лишь указать на одну общую особенность рассмотренных работ. Все три автора – Гоббс, Локк и Монтескьё были не только и даже не столько отвлеченными философами и учеными-теоретиками, сколько людьми, крайне заинтересованными именно в предстоящей реорганизации современного им государства и "придумывали" для этого "правильную" форму будущего государства. То есть историю государства и права они изучали не с точки зрения абстрактно-теоретического интереса к прошлому, а с точки зрения организации будущего устройства реальных государств в реальном времени. Иначе говоря, рассматривали ее не максимально объективно, а скорее даже с очень субъективно-заинтересованной позиции!

В отношении «прогностической ценности» теории государства и права крайне интересно сравнить развитие идеи разделения властей в Западной Европе и в России. Первую последовательную попытку построить в России именно правовое государство с отделением судебной власти от исполнительной, принесшую исторически значимые плоды, предпринял, как известно, Петр I. Это заняло у него период примерно с 1706 по 1725 гг., из которого в течение пяти лет (1717-1723) была проведена судебная реформа [14].

Заметим: период судебной реформы Петра расположен почти точно в середине временного промежутка между теоретическим трудом Локка (работа "Два трактата о государственном правлении" вышла в 1690 г) и основополагающим трудом Монтескьё "О духе законов" (1748). То есть в то время как на Западе происходил процесс теоретического осмысления и обсуждения требований времени – перехода к буржуазному типу государственности, в России не в теории, а на практике происходила не менее основательная перестройка типа государства, инициированная не снизу (от народа или класса), а сверху (от самодержца)!

5. Тип и форма государственности России этого периода с одной стороны, Англии, Франции и Швеции [3] – с другой

 

Фактически все названные страны в этот период представляли собой государства феодального типа, а по форме – сословно-представительские монархии ("представительство" осуществляли земские соборы в России, генеральные штаты во Франции, парламент в Англии).

Исторические задачи, стоящие перед названными странами в этот период

Для Англии и Франции это был период перехода к буржуазному типу государства. Для Швеции он осложнялся ее проигрышем в 21-летней Северной войне с Россией, в которой она потеряла не только ранее захваченные прибалтийские территории бывшей Руси (Эстляндию и Курляндию), но и территории, захваченные у Финляндии, Польши, Германии.

Совершенно иные исторические задачи решала Россия этого периода. Образование единого централизованного государства, совершенное за столетие перед этим Иваном Грозным из бывших княжеств и боярских вотчин, лишь номинально подчинявшихся Московскому княжеству, и имевших свои суды и даже армии, было совершенно не подкреплено сколько-нибудь системной иерархией единого чиновного управления государством. Поэтому сразу же после смерти Ивана Грозного Россия вверглась в страшное столетие "смутного времени", грозившего ей полной потерей независимости. Петр I, прекрасно помнивший государственную сумятицу своего раннего детства, решал множество "параллельных" задач: обеспечение территориальной целостности России, завоевание ею выхода к морям – прежде всего Балтийскому и Черному, без чего Россия не могла быть сколько-нибудь равноценным торгово-экономическим и дипломатическим государством в международных отношениях. А во вторую половину своей жизни самой главной задачей считал создание иерархии сквозного чиновного управления страной на базе формального права, непременным элементом которого являлось соответствующее судоустройство и судопроизводство с параллельным ревизионно-прокурорским надзором за деятельностью судебных органов.

Территориально-географическая ситуация европейских стран и России была также принципиально различной с точки зрения организации государственного управления. Россия по указу Петра была разделена на 9 губерний: Московская (39), Ингерманландская (29), Киевская (56), Смоленская (16), Архангелогородская (20), Казанская (34), Азовская (25), Сибирская (30). (В скобках – число городов, входящих в соответствующую губернию). Почти каждая губерния России равнялась по территории отдельной западной стране! Из всех сложностей управления такой территорией назовем только одну, имеющую непосредственное отношение к судьбе судебной реформы Петра. Время реального "сношения" центральной власти со своими территориальными губернскими городами в России того периода было столь велико, что попытки Петра построить управление страной по "камеральному" принципу (разбив дела административно-хозяйственного управления по "отраслевому" или "министерскому" типу), а суд поставив вне подчинения исполнительной власти, лишь частично увенчались успехом. В отношении судебной реформы об этом мы еще скажем.

Внутриполитические задачи России и названных западных стран, таким образом, были совершенно различными, если не сказать – противоположными! Перед западными странами стояла задача предстоящей внутренней властной и политической дифференциации, состоящей в законодательно-правовом и административно-организационном выделении нового класса общества – буржуазии. Перед Россией стояли две задачи, требовавшие, по сути дела, противоположных по отношению друг к другу действий.

Первая задача, поставленная самой историей, – обеспечить исторически-устойчивое существование единого централизованного государства со сквозной иерархией чиновного (не боярско-княжеского!) управления. Эту задачу можно назвать задачей централизации страны и ее управления, задачей укрепления власти самодержавия. Иначе говоря, "стандартное" решение этой задачи требовало скорее уж движения монархии в сторону абсолютистского толка, нежели сословно-представительского.

Вторая задача, сформированная скорее волей Петра, чем непосредственными текущими нуждами России, – это задача опережающая время, задача дифференциации властей и прежде всего в части независимости законодательной, исполнительной и судебной ветви! По-видимому, не напрасно Петр разъезжал по западным странам, всюду знакомясь прежде всего с их системой государственного устройства. Не зря, наверное, пять раз подолгу "сиживал" за беседами с Лейбницем, вечным оппонентом Локка.

Но практические попытки Петра реализовать эти самые теоретически передовые для того времени идеи в сфере государственного устройства в конце концов заставили его принять половинчатые решения. Географическо-климатическая отдаленность губерний от центра делала "сношение" каждой ветви власти по своим обособленным иерархическим чиновным каналам столь медлительным, что Петру пришлось вновь переподчинить чиновные "отраслевые" службы губернского уровня единоначалию губернатора. Иначе говорить о сколько-нибудь своевременной реакции губерний на текущие задачи и нужды просто не приходилось.

Это же случилось и с судебной реформой Петра. Для начала была создана логически стройная четырехзвенная система судоустройства: "нижний" (местный) суд, подконтрольный следующему звену – надворному (при крупных губернских городах), над которым еще выше стоял суд общегосударственной независимой Юрис-коллегии. Он был подконтролен только верховному суду (при Правительствующем Сенате). Такая логически совершенная система независимого суда на целое столетие опережала судебное устройство передовых в этом отношении европейских государств. Однако вскоре Петру и здесь пришлось вернуться к промежуточному решению. Нижние, а за ними и надворные суды были вновь поставлены под контроль административной власти соответствующего уровня. Это решение было продиктовано практическими условиями функционирования российского государства и прежде всего «немереными верстами» расстояний между ее губерниями и столицей, требовавшими централизации «оперативного» управления губерниями.

Таким образом, с одной стороны, социальные теории (в частности теория государства и права и теория разделения властей) безусловно обладают не только ретроспективной, но и прогностической ценностью. С другой стороны, это не абстрактная ценность «истины самой по себе», а вполне конкретная, выполняющаяся только там и тогда, где и когда для этого возникают необходимые условия. И условия эти создаются главным образом деятельностью людей, а не только эволюцией самой природы.

Заключение

 

Итак, в данной работе мы поставили перед собой три задачи для определения роли разделения властей в теории правового государства. Подведем итог.

Задача 1: история возникновения идеи правового государства и ее реализация в западных странах и в России. Если предысторию идеи правового государства можно смело отнести к античным временам (труды Аристотеля и Платона, отображавшие исторические реалии городов-государств античной Греции и последующей Римской империи), то сама история развернулась в Новое время в XVII – XVIII вв. в западноевропейских странах и в России. Западноевропейские государства, прежде всего Англия и Франция, решали задачу перехода от феодальных государств с сословно-представительской монархией к государствам буржуазного типа, главенствующая роль в которых постепенно переходила в руки нового класса – буржуазии. Родоначальниками новой теории правового государства с разделением властей явились Гоббс, Локк и Монтескье. Практическая реализация этой идеи в западных странах была инициирована «снизу» путем буржуазных революций.

В России сама идея правового государства с отделением судебной власти от исполнительной была инициирована «сверху» государем-самодержцем Петром I. Причем главной исторической задачей России соответствующего периода была совершенно иная, если не сказать противоположная, по сравнению с западными государствами. Прежде всего необходимо было создать единую централизованную империю, т.е. по сути дела, укрепить единодержавие, что толкало Петра I в сторону формирования в России государства в виде абсолютистской монархии. Гениальность Петра I как государственного строителя проявилась в том, что он не пошел этим путем, а одновременно с формированием централизованной империи решал задачу создания в России того самого класса, от лица которого западные страны и проводили «правовую реорганизацию» типа государственного устройства, т.е. класса буржуазии. Для скорейшего рождения и становления в России класса буржуазии было необходимо «заранее» обеспечить правовые условия их существования. Именно эти задачи Петр I и желал решить, отделяя судебную власть от административной.

Как западноевропейские страны, так и Россия за истекшие три века прошли сложный путь претворения в жизнь идеи правовых государств с разделением ветвей власти, исследовать подробности которого не входило в нашу задачу. Но на текущий момент можно уверенно сказать, что теория правового государства с разделением властей нашла полной воплощение во всем мире, по крайней мере в государствах, претендующих на роль демократических.

Задача 2: роль разделения властей в теории правового государства. Здесь ответ, как проверено трехвековой историей западноевропейских государств и России, гораздо более однозначный. Без достаточно четкого, законодательно закрепленного разделения властей на три ветви – законодательную, исполнительную и судебную – идея правового государства может существовать только «на бумаге».

Задача 3: значимость труда Монтескьё "О духе законов" для развития теории государства и права в целом. Ответить на этот вопрос несколько сложнее, чем на предыдущий. Если говорить о самом литературном труде «О духе законов», насчитывающем более пятисот страниц, то уже через несколько десятилетий после выхода в свет, его мало кто читал кроме узких специалистов. Но при своем выходе в свет, этот труд превратился в Европе, говоря современным языком, в «бестселлер»! И в силу этого чрезвычайно сильно повлиял не только на последующие работы «теоретиков» государства и права во всем мире, но, главное, изменил само миропредставление людей (прежде всего людей Западной Европы).

Проше ответить на несколько другой вопрос: в чем состоит главный вклад труда Монтескье «О духе законов» в теорию и практику построения правовых государств. Тогда ответ будет однозначным: главный вклад Монтескье и названного труда состоит в разработке идеи отделения судебной власти в самостоятельную законодательно закрепленную ветвь.

Вывод по работе. Решая вопрос о роли разделения властей в теории правового государства, мы постарались вскрыть не только теоретическую, но и практическую его роль, подтвержденную последующей историей становления современных государств. То есть руководствовались принципом: главным критерием истинности любой теории, особенно социальной, является историческая практика.

Теоретико-логическая роль разделения властей на три ветви – законодательную, исполнительную и судебную – в современных государствах со сложно стратифицированным населением имеет главенствующее значение. Без такого разделения просто невозможно найти компромиссное решение согласования интересов столь многих «страт» населения (см., например, [16]). А последнее (сложная стратификация населения) является непременным компонентом государств века мировой техногенной цивилизации.

Но главенствующей является и практическая роль разделения властей в создании и функционировании современных правовых государств. Исторический путь создания и развития СССР (а также всего «мирового» лагеря социалистических стран) показал, что наряду с существованием правовых государств возможно и существование государств иного типа, в частности, государств диктатуры пролетариата. В нашу задачу не входит анализ положительных и отрицательных сторон двух типов этих государств, которыми они несомненно обладают. Но можно уверенно говорить о том, что правовое государство не может практически существовать без четкого законодательно закрепленного и поддерживаемого государством разделения властей. Сам принцип основания государства на преобладании власти одного какого-нибудь класса (например, принцип диктатуры пролетариата) несовместим с принципом разделения властей. Не совместим ни теоретически (между кем и ради кого «разделять власти»?), ни практически. Последнее доказано реальной исторической практикой всех государств мирового социалистического лагеря: разделение властей в них, если и существует, то только «на бумаге».

Положения, выносимые на защиту:

1) история научной теории разделения властей начинается в к. XVII – сер. XVIII вв. в трудах Гоббса, Локка и Монтескье;

2) разделение властей и в частности отделение судебной власти от законодательной является непременным атрибутом теории правового государства;

3) наиболее полно и четко идея разделения властей и отделения судебной власти от законодательной и исполнительной отражена в труде Монтескье «О духе законов».

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: