 |
Бог изливает Свою ужасающую силу 2 глава
|
|
|
|
Как принято в тюремном мире, всех вновь прибывших заключенных (по крайней мере в первые несколько дней) встречают серьезными побоями и пытками. Особенно это относится к рецидивистам. Причем этим занимается большей частью не охрана, а старосты камер. Эти звери в человеческом обличье проявляют свою власть, чтобы дать понять вновь прибывшим, кто здесь хозяин. Надзиратели остаются в стороне и ничего не делают, чтобы прекратить это безобразие.
Зная об этих тюремных нравах, я приготовился к побоям, но, как оказалось, один из полицейских, узнав, что должны доставить какого-то христианского пастора, решил избавить меня от подобной «встречи». Он подошел ко мне и спросил: «Ты действительно веришь в Иисуса?»
Я ответил: «Да! Вы тоже веруете в Него?»
«Все мои родные веруют, но я нет» - ответил этот человек.
«О, вы глава семейства. Почему же сами не уверовали в Него?»
Он улыбнулся, но отвечать не стал: «Поговорим с тобой об этом в другой раз. Но теперь скажи, чем я могу тебе помочь?»
Сердце мое наполнилось благодарностью к Богу. Я сказал этому доброму человеку: «Если можно, пожалуйста, немного освободите наручники. Они впились мне в запястья». Тогда он спросил: «Может быть, вы хотите что-нибудь передать своей семье? Я желал бы помочь вам». Слава Богу, благодаря содействию этого доброго человека, не прошло и двух дней, как моим родным и некоторым сотрудникам разрешили свидание со мной. Я поблагодарил Господа. В этот раз меня приняли в тюрьме лучше, чем в 1984 году!
В октябре 1991 года, через пять месяцев после моего ареста, местное отделение КОБ направило спецгруппу вооруженных охранников, чтобы перевести меня и ряд других заключенных из пересылочной тюрьмы в Дааньский тюремно-трудовой лагерь, расположенный в уезде Рюань, на северо-западе Хэнаня.
|
|
|
Когда мы прибыли, главный охранник сказал: «Вот вам великий смутьян, главарь контрреволюционеров именем Юн». Тюремные надзиратели окружили меня и стали расспрашивать: «Тебе известен Су Юн-дзе, главарь контрреволюционной банды? Тебе знаком пастор по имени Верный Хэн?»
Я ответил: «Эти люди веруют в Иисуса!»
Полицейские принесли мое дело: «Не пытайся нас провести. Мы знаем, что ты заодно с этими преступниками».
Первые дни в трудовом лагере мне не разрешалось говорить ни с кем и никому и никому не разрешалось говорить со мной. Заключенные приняли меня за злодея, убийцу или насильника. Меня сильно избивали.
Люди в этом месте особенно нуждались в благовестии. В лагере было много больных и голодных. Некоторые были настолько слабы, что лежали весь день в ожидании смерти.
В первые месяцы за мной был установлен строгий надзор, но я не заводил разговоров ни на какие политические темы. Господь помогал мне смотреть на этих людей с Его состраданием. Я молился о больных и благовествовал моим сокамерникам всякий раз, когда выпадал случай.
Охране показалось, что я квалифицированный массажист, поскольку, беседуя с больными заключенными, я делал им массаж. При этом я осторожно благовествовал больным и молился за них. Благодаря этому методу, многие со слезами на глазах, всем сердцем принимали Господа Иисуса и исцелялись от болезней. Вскоре уже все заключенные и охранники знали, что я верю в Иисуса и что Иисус силен спасти и исцелить каждого.
Однажды я благовествовал группе осужденных. Сердце мое было наполнено Господней радостью. Несколько охранников переговаривались между собой: «Взгляни-ка, этот веселится больше нас, хотя мы-то на свободе, а он в зоне. Давай попросим, пусть споет». Я запел свой любимый гимн: «Пусть знает мир, что я спасен Иисусом».
|
|
|
Осужденные возвращались в камеры и учили других заключенных петь песни, которым научились от меня, и передавали им слова, которые слышали от меня. Эти люди, доведенные до отчаяния тяжелой жизнью и безысходностью, жадно стремились к духовному свету. Они понимали, что у них нет другого основания и радости, и тянулись к Слову Божьему, как к драгоценной жемчужине.
Однажды у начальника тюремно-трудового лагеря случился шейный прострел и он попросил меня сделать массаж спины. Я разговорился с ним и он вскоре понял, что я не был тем, кем меня представляли материалы судебного дела. Он сказал мне: «Вы поступаете не так, как нас предупреждали в КОЬ. Мы внимательно следим за вами уже много месяцев. У всех охранников и осужденных сложилось о вас хорошее мнение, поэтому мы решили назначить вас старостой камеры. Теперь вы будете отвечать за морально- нравственное и трудовое воспитание осужденных».
Отношение тюремного начальства ко мне изменилось в лучшую сторону. Меня перевели на работу в администрацию тюремно-трудового лагеря. В мои обязанности входила организация учебной подготовки осужденных, подбор и трансляция по лагерному радио музыкальных программ. Я стал тюремным библиотекарем и даже помогал редактировать сообщения, которые из тюремно-трудового лагеря посылали в правительство провинции с докладом о переменах жизни осужденных к лучшему.
Как вы помните, я не закончил и средней школы. Из-за болезни отца я оставался дома и работал, но теперь Господь выдвинул меня. В лагере я работал в отделе управления, отделе образования и отделе санитарной профилактики тюремной администрации! Хотя среди заключенных встречались люди с университетским образованием, Господь в знак благоволения Своего поставил на эти места именно меня.
Оба мои срока, пусть во многом различные, полностью отвечали замыслу Бога в отношении моей жизни. В целом жизненный опыт, обретенный мною за решеткой, оказался столь необходимой для моей души «библейской семинарией».
Я больше узнал о характере Бога, и Он научил меня, как быть для Него живым свидетелем. Будучи в тюрьме второй раз, не могу пожаловаться на то, что меня преследовали и пытали так, как во время моего первого заключения.
|
|
|
Первые четыре года, проведенные в тюрьме, напоминали мне историю брошенного за решетку, оклеветанного и гонимого Иосифа. Но мой второй срок тоже напоминал историю Иосифа, когда Бог возвеличил его и он оказался в положении второго после фараона человека во всем царстве. Я познал истинный смысл следующего места Писания: «Ибо не от востока и не от запада и не от пустыни возвышение, но Бог есть судия: одного унижает, а другого возносит».
И все же, позвольте мне пояснить, я не был свободен делать все, что хотел! Моим сотрудникам не давали свидания со мной. Посещать тюремно-трудовой лагерь разрешалось только по специально оформленным властями документам. На многих из моих единоверцев в то время кобовцы установили слежку, и они не могли рисковать, оформляя разрешение на свидание со мной.
Из внешнего мира до меня доходили только обрывочные сведения, да и то немного. Мне не разрешалось ни посылать письма, ни получать. Несмотря на эти ограничения, чтобы поддержать меня, Господь творил многие чудеса!
Снаружи к стене, окружавшей тюрьму, прилепился длинный ряд торговых киосков. Их крошечные окошки, пробитые в стене, открывались на стороне лагеря, и давали возможность зэкам приобретать продовольствие и разную мелочь.
Однажды в каком-то из киосков я обратил внимание на книгу за спиной продавщицы под названием «Сборник духовных гимнов и песен». Я спросил женщину: «А нельзя ли мне полистать эту книгу?» Но она резко ответила: «Это моя книга. Тебе она не нужна. Это не твое дело». И тут же спрятала ее под прилавок.
Эта женщина посещала одну из патриотических церквей трех благ. Она считала всех заключенных бандитами: она и мысли не допускала, что этот песенник кого-то заинтересует в лагере.
Тут я сказал ей: «Мне кажется, ваша книга есть ничто иное как сборник гимнов. Мне хотелось бы полистать ее, ведь там имеется много песен, которые я пою».
На это продавщица только усмехнулась: «Здесь в лагере нет ни одного верующего. Ну, споешь ты, и что толку?»
Я заверил ее: «Тетушка! Я настоящий христианин, и нахожусь в этой тюрьме за проповедь Евангелия. Пожалуйста, разрешите, я спою для вас песню из этой книги. Ну, пожалуйста!»
|
|
|
Ей стало стыдно за грубость в разговоре со мной. Она открыла книгу на одном из гимнов, который мне был знаком. Весь в слезах, я запел:
Взгляните! Сын Божий, распятый за нас,
Прибит ко Кресту на Голгофе...
Он спас нас! отныне вовеки Его хвалите и благодарите.
Взгляните! Сын Божий, распятый за нас,
Прибит ко Кресту на Голгофе...
Превыше семьи и друзей та любовь;
И милость вы, грешники, примите!
Пожилая сестра плакала от радости. Она протянула мне руку из окошка, и мы обменялись крепким рукопожатием. Потом она сказала: «Да утешит Господь твое сердце! Возьми эту книгу и береги».
Когда я через два дня подошел к окошечку ее лавки, она сказала мне, что явившись домой услыхала Господни слова: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». (Мф.25:40)
Не зная, как угодить мне, она приготовила несколько блюд и попросила другую сестру тайно передать мне восхитительное кушанье, и благословить ее. Она попросила иногда подходить к ее окошку, чтобы поделиться с ней и друзьями Словом Божьим. Постепенно их общение с Господом становилось более глубоким.
Эта дорогая сестра вызвалась помочь мне в тайной переписке с родными и сотрудниками.
Бог употребил эту сестру, чтобы утешить меня еще большими благословениями через крошечное окошко в стене.
Горькое свидание с родными
Однажды, будучи в радиорубке тюремно-трудового лагеря, я включил по репродуктору евангельские гимны.
Вдруг из внутреннего двора послышался чей-то голос - кто-то звал меня по имени. Оказалось, что меня искал начальник политической подготовки и главный врач медсанчасти лагеря. Тут я подумал, что сейчас посыплются шишки за то, что я включил христианскую музыку. Мне велели спуститься, и я кубарем скатился с лестницы.
Между тем вот что говорил начальник политической подготовки женщине - доктору: «Юн - хороший человек. Он всегда слушается меня. Вы только взгляните, как он несется сюда со всех ног».
«Гражданин начальник, я вас слушаю», - обратился я к нему.
«Разрешите представить вас главному врачу больницы. Ей нужна ваша помощь», - ответил он. Женщина сказала мне: «От других заключенных и охраны мне стало известно, что вы замечательный массажист. Скажите, где вы этому научились».
Когда до меня дошло, что ругать меня за трансляцию христианской музыки они не собирались, я успокоился и ответил: «Я нигде не учился массажу. Как верующий христианин, я просто помогаю облегчить боль».
И тогда женщина излила мне свою душу: «Из-за гипертонической болезни у моего отца произошел паралич. У него отнялась половина тела. Мы возили его по разным городам и показывали многим врачам. Чтобы облегчить его боли, один специалист назначил ему длительный массаж. До меня дошел слух, что вас ценят как массажиста. Я попросила вашего начальника разрешить вам на время оставить лагерь, и провести моему отцу сеанс массажа на дому. Не могли бы вы помочь нам в этом? Пока вы будете у нас, можете питаться с нами, как свой. Если отец поправится, я обещаю вам похлопотать о вашем досрочном освобождении, и вы сможете поскорее вернуться в семью».
|
|
|
Не успела эта женщина закончить, как Дух Святой сказал мне5: «Тебе нужно идти. Прославь имя Мое». И я тотчас ответил этой женщине: «Конечно, я согласен. Кроме того, даю вам слово, что никуда не сбегу. Об этом не волнуйтесь».
Я побежал к себе в барак и рассказал обо всем брату Чуаню. Он помолился за меня и сказал: «Слава Богу! Благодати Господней довольно для тебя».
Когда я вернулся к женщине, она отвела меня в дом родителей. Этот дом был - полная чаша. Женщина предложила мне сесть в мягкое кресло и отведать свежих фруктов, на что я ответил: «Спасибо, но сейчас у меня пост за вашего отца. Надеюсь вы не станете возражать. Я молюсь о том, чтобы он получил от Господа великое благословение».
Услышав мои слова, мать этой женщины растрогалась до слез.
Доктор должна была вернуться на работу в лагерь. Наклонившись к ней, я уверил: «Идите с миром. Я не убегу. Мне нужно время, чтобы познакомиться с вашим отцом, потом я примусь за массаж».
Я рассказал дорогому старцу, как Иисус вознес на крест его грех и болезнь. И убеждал его такими словами: «Теперь вы должны открыть свои уста, чтобы пригласить Иисуса Христа войти в ваше сердце. Доверьтесь Ему и найдете исцеление. Я убеждал его не тянуть с принятием решения: «Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2Кор.6:2).
Возложив руки на этого человека и его супругу, я утешил их словами радости и надежды. Со слезами на глазах они исповедовались Богу в своих грехах, и просили Иисуса стать господином их жизни. Хотя больной не чувствовал в тот миг никакого облегчения, я понял, что Бог уже завладел его сердцем и вскоре исцелит его тело.
Когда я вернулся в тюремный лагерь, было уже темно. Я рассказал обо всем брату Чуаню, и мы снова помолились вместе.
После моего ухода доктор вернулась домой с работы и услышала такие слова от отца: «Тот, кого ты сегодня привела к нам, доктор Юн, очень хороший человек. Он действительно любит Господа. Завтра пригласи его к нам с утра».
Родители этой женщины так и не поняли, что я был арестант. Они думали, что к ним приходил доктор из больницы!
На следующий день перед рассветом старец внезапно почувствовал удар по шее и по спине. После этого, ему впервые за многие месяцы удалось без особых усилий пошевелить головой. Он воскликнул: «Я почувствовал себя так, словно порвались веревки, которыми я был связан!» Он встал на ноги, причем движения в позвоночнике были свободными. Жена этого человека от радости запрыгала по комнате. Собралась вся семья, и они вместе благодарили Бога за проявленную к ним милость.
Когда утром того же дня доктор пришла на работу, то рассказала мне обо всем, что случилось, и передала приглашение на завтрак: ее отец хотел засвидетельствовать мне, что сотворил для него Бог.
Здоровье старца поправлялось и вскоре он уже ходил по лестнице. Каким чудом это должно казаться человеку, прикованному к постели болезнью!
Он говорил об этом всем своим старым друзьям и искал прощения у людей, которых обидел в прошлом.
Благая весть распространялась в то время как в тюрьме, так и за ее пределами. Мы пользовались всякой возможностью приводить людей к Иисусу. Постепенно с братом Чуанем мы сделались пастырями тюремно-трудового лагеря.
Старец, исцеленный Господом от паралича, смело свидетельствовал о Христе и это вскоре дошло до секретаря политбюро тюремно-трудового лагеря. Когда доктор сообщила ему о том, что случилось, он сказал: «Ну, если это на самом деле так, тогда мы должны послать Юна в Лоян на курсы массажистов. Вернувшись, он поможет многим людям».
Поскольку своих средств у меня не было, тюремная администрация взялась оплатить все расходы на мое обучение! Моя учеба продолжалась три дня. Утром в полицейской машине меня отвозили в Лоян за семьдесят километров от лагеря. Охранникам поручалось строго следить за мной, чтобы я не сбежал. Мне удалось узнать от врачей все, что можно о массаже. В конце каждого дня меня привозили назад с кипой книг для самоподготовки.
Вскоре меня перевели на работу в медсанчасть под началом главного врача. Я делал массаж сотням людей, и каждый раз свидетельствовал о Христе, в том числе даже некоторым высокопоставленным лицам местной организации КПК!
Многие из моих пациентов приглашали меня домой, чтобы я свидетельствовал их родным и друзьям. Погибающие жаждали познать Иисуса.
************************************************** **************
Когда я оказался в узах в первый раз, Делинь носила под сердцем сына. Когда меня лишили свободы во второй раз, моей маленькой дочери Юйлинь было всего восемь месяцев.
Однажды в марте 1992 года жена с детьми посетила меня в лагере.
Они приехали уже под вечер. Увидев меня, Исаак закричал и прижался всем телом к металлической решетке, пытаясь обнять меня. Охранники оттолкнули его, Исаак заплакал и нервно закричал: «Мамочка, почему этот человек не дает мне встретиться с папой?»
В голове моей помутилось, и я не смог сдержать рыданий. Всякий раз, когда мои родные приезжали ко мне на свидание, охранники издевались над ними и обижали их. Позже Делинь призналась: «Если бы не любовь Христа, я бы ни за что не приблизилась к этим воротам!»
Ни разу свидание с родными не длилось более получаса. Мы должны были сказать друг другу многое, но свидания проходили на глазах охраны, а в этих условиях, понятно, не разговоришься.
Временами мне даже не верилось, что мы с Делинь были мужем и женой. Из-за служения мы были разделены друг с другом. Когда же время побыть вместе, причем очень короткое, выдавалось, мы постоянно по той или иной причине находились в нервном напряжении. На нежные слова и проявление сердечных чувств у нас никогда не хватало времени. Мы только обменивались сообщениями о церкви.
Во время одного свидания дети подбежали ко мне прежде, чем охранникам удалось их остановить. Я обнял их, прижал к себе» Папа, мы любим тебя», - были их первые слова. Я ответил им, что тоже очень люблю их.
Подбежавший охранник вырвал детей из моих рук и сказал: «Юн, если бы ты действительно любил своих детей, то не попадал бы в тюрьму». Исаак, приезжая на свидание ко мне, каждый раз был одет в одну и ту же одежду. В этой одежде он был и в момент моего ареста. Он быстро подрастал, но вынужден был носить всю ту же рубашку и брюки. Башмаки его давно сносились. Мои родные - Делинь, Исаак и Юйлинь - сильно похудели. Денег им явно не хватало, и видно было, что они держались из последних сил.
Я спросил Исаака: «Ты скучаешь без папы?»
«Мама говорит, что у нас нет денег, чтобы приехать к тебе, и нет денег, чтобы купить новую одежду и обувь. Но мы всегда молимся о тебе дома», - ответил он.
Я пытался расспросить Исаака о школе, но он только молча опускал голову.
Наконец, он вытер слезы и сказал: «Папа, я хочу в школу, но тебя нет с нами. Учительница не любит меня. Она говорит другим детям: «Глупый Исаак и его родные веруют в Иисуса». Одноклассники дразнят меня: «Твой папа - преступник, так ему и надо - пусть сидит в тюрьме».
Эти слова ранили мое сердце, и я не знал, что сказать сыну. Я пытался принять бодрый вид и сказал Исааку: «Дитя мое, твой отец посвятил себя Господу, когда тебя еще не было на свете. Пока ты молод, пожалуйста, изучай Библию и чаще молись, чтобы лучше послужить Господу в будущем. Мы должны радоваться, когда преследуют нас и говорят о нас плохое, - это же за Христа, сынок».
Видя беззащитность моей жены и детей, и пытаясь утешить своих родных, я не мог сдержаться сам. Я встал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал.
Я перенес в жизни много пыток и мучений. Надо мной издевались, засунув в рот шейкер. Меня пинали и били до такой степени, что мне хотелось умереть. Я был в посте, без пищи и воды, семьдесят четыре дня. Но говорю тебе от всего сердца, мой читатель, что тяжелее всего пережитого было видеть состояние моих родных, приходивших ко мне на свидание в то время. Они жили впроголодь, одевались в лохмотья и, как видно, невыносимо страдали. Делинь делала вид, что все в порядке, но я чувствовал, что она переживает глубокое отчаяние.
Отцовские чувства побуждали меня быть хорошим отцом для дорогих детей и добрым мужем для любимой жены. Но что я мог сделать, кроме как молиться о них. Я часто винил себя и мне было стыдно, что не могу быть таким отцом и мужем в своей семье, каким должен.
Ничто из всего, что я перенес в жизни, не вызывало у меня таких страданий, как эти свидания с семьей.
И до сего дня я не имею ни дома, ни имущества, которые я мог бы оставить в наследство детям, зато они любят Господа Иисуса и наделены сердцем, которое сострадает ближним.
Однажды, во время моего заключения, у нас дома побывал глава одной церкви. Он спросил моего сына: «Исаак, кто тебя любит больше всего?» Малыш ответил так: «Больше всего меня любит мой Небесный Отец. Больше всех нас любит Иисус».
Когда я услышал об этом, я был очень тронут.
Будучи в заключении, я пообещал Господу, что не дам семьям других китайских узников переносить подобные лишения. С тех пор я делаю все, что в моих силах, чтобы организовать поддержку семей узников.
Кто-то спросит: «Почему бы эту заботу не взять на себя христианам поместных церквей?»
Все правильно, они и занимаются этим по возможности. Однако бывает, что этим заниматься просто некому. Например, на юге Хэнаня в одном селе в тысячу человек за день арестовали три сотни христиан. Беда не обошла ни одной крестьянской семьи. Семьи в один день лишились кормильцев. В подобно ситуации помощи ждать было неоткуда, так как пострадала вся община в целом.
Многие молятся о христианах, томящихся в узах, хотя их семьи страдают больше. Обычно власти конфискуют все ценное в доме узника, унося не только одежду и мебель, но и горшки с кастрюлями. Иногда уводят скотину и не оставляют даже семенной хлеб.
Однажды власти конфисковали у нас личные вещи, включая драгоценные фотографии моего отца. На сей день все, что у меня осталось от отца, хранится в моей памяти. Тысячи верующих христиан в Китае дорого заплатили за свою веру. Хочу поделиться одним примером.
Семья сестры Юэнь Миньень была одной из самых богатых в Шанхае. Она была уже вдовой с детьми (сын 11 лет и дочь девяти лет), когда в 1967 году попала за решетку. Когда она провела в тюрьме год, кобовцы решили проявить к ней «сострадание». Главный надзиратель обратился к ней со словами: «За прошедший год ты показала хорошее поведение, и теперь мы хотим поощрить тебя. Все, что ты должна сделать, это составить письменное признание в своих преступлениях. Сделай это, и мы отпустим тебя на свободу, ты вернешься домой и позаботишься о детях. Разве твоему Богу не угодно, чтобы ты заботилась о своих детях?»
Тюремное начальство организовало ей свидание с детьми. Когда сестра Юэнь увидела их, то слезы хлынули у нее из глаз.
Тогда начальствующий спросил: «Чего ты хочешь больше - быть с Иисусом или с детьми? Если тебе угодны твои дети - пойдешь домой». Выдав ей ручку и лист бумаги, они предложили ей сделать выбор.
Когда они прочли написанное этой женщиной, то поразились ее заявлению. Она написала крупными иероглифами: «Иисус незаменим. Даже дети не могут заменить мне Иисуса». Тем самым сестра Юэнь заявила о своем желании остаться в тюрьме. И тогда начальник воскликнул: «Послушайте, дети! Ваша мать отрекается от вас! Она вас не любит!»
Сестре Юэнь продлили срок заключения еще на 23 года.
К моменту освобождения в 1981 году сестры Юэнь сыну ее исполнилось уже тридцать четыре года и он занимал правительственный пост в Тибетском автономном районе. За все прошедшие годы сестра Юэнь не имела ни одного свидания с детьми. За 23 года ни одного свидания! Сыну, который воспитывался в государственных безбожных школах, говорили, что его мать отреклась от него. Многие верующие христиане приходили к нему благовествовать, но он твердил только одно: «Ваш Иисус отобрал у меня мать, а я должен уверовать в Него?»
Сестра Юэнь добралась до Тибетского автономного района, чтобы отыскать своего сына. Но он отрекся от нее со словами, что у него нет матери, и выгнал ее из дома.
Она больше никогда не видела своего сына.
Путь следования за Иисусом Христом нелегок. Это путь страданий и борьбы. Но могут ли наши страдания сравниться с муками Христа, которые Он претерпел ради нас на кресте.
Я бы хотел оспорить столь распространенное в наше время учение о «процветании», которое учит: если мы следуем за Христом, то безопасность и удобства нам гарантированы. Это учение находится в полном противоречии со Священным Писанием и с нашим опытом в Китае. За проповедь Евангелия я несколько лет провел в узах и около 30 раз был арестован.
Следовать за Богом значит не только жить для Него, но и умереть за Него: «А живем ли - для Господа живем; умираем ли - для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем: всегда Господни» (Рим.14:8).
************************************************** ****
ДЕЛИНЬ: Быть служителем Божьим в Китае - значит терпеть множество трудностей. Одна из таких трудностей для нас состояла в том, что мы очень мало времени бывали с мужем вместе.
Когда Юн попал за решетку во второй раз, я действительно выбивалась из сил. Я даже обижалась на него, когда он рассказывал замечательные истории о том, как Бог благословлял его и употреблял для спасения погибающих душ. Его даже выпускали из тюрьмы, когда ему хотелось того!
Я была привязана к дому, воспитывая двоих детей без мужа. Мы едва не умерли с голоду. Исааку запретили посещать школу. Денег у нас вообще не было. Трудности были непосильными, и я почти отчаялась.
Однажды в нашем доме появилось несколько чиновников. Они объявили нас с мужем врагами семейной политики государства «Одна семья - один ребенок». Мне приказали явиться в местный полицейский участок. Я оставила детей дома под надзором близких.
Меня допросили и за то, что мы родили второго ребенка, на нас было наложено взыскание в 4000 юаней. Поскольку никакой возможности внести штраф у нас не было, кобовцы в порядке карательной акции сломали наружную дверь нашего дома. Кроме того, они увели с собой мать Юна и посадили под замок, лишив еды. По китайским законам за преступника отвечает вся семья. Чтобы у меня больше не было детей, я была направлена управлением планового контроля рождаемости на операцию насильственной стерилизации.
Вернувшись домой после операции, я тяжело переживала. Казалось, что надо мной просто надругались как в физическом, эмоциональном, так и в духовном смысле. Я была подавлена и постоянно плакала.
Будучи на свободе, Юн все время проповедовал и путешествовал, нередко с братом Су Юн-Цзе. Оба были без гроша в кармане. Однажды Юн, вернувшись домой, дал мне пять юаней (около 70 американских центов). Это все, что он имел тогда.
Но не подумайте о нем плохо: мой муж никогда не был жадным. Это самый щедрый человек из тех, которых я встречала. Он не мог обеспечить нас, поскольку никогда не имел денег.
Иногда из-за его бескорыстной щедрости мне приходилось очень туго. Так, у меня было два маленьких золотых крестика - подарки на память. Эти крестики были дороги мне. И вот однажды они пропали. Уже потом выяснилось, что Юн отдал их одному верующему. Все земное он почитает за сор. Он может раздать все, чтобы другим было хорошо. Временами моему сердцу трудно биться в унисон с его добрым сердцем.
Больше всего меня восхищает в муже его тесное общение с Богом и любовь к ближним. Он находит в человеке что-то хорошее даже тогда, когда никто уже больше не верит в него.
Божья «МАСЛОЗАПРАВКА»
Я находился в Дааньском тюремно-трудовом лагере еще девятнадцать месяцев сверх пяти, проведенных после ареста в пересыльной тюрьме. Меня приговорили к трем годам, но так как у меня не было никаких нарушений, через два года освободили досрочно. Эти два года просто промчались.
Делинь о моем освобождении была предупреждена. Она сразу же приехала за мной в Дааньский лагерь. Когда все процедуры были закончены, и мы уже собирались покинуть канцелярию, раздался телефонный звонок. Меня вызывали к председателю политбюро лагеря.
Мы были удивлены и задавались тревожным вопросом - что бы это значило. Я подумал, что в церкви что-то случилось, и теперь я попал в еще большую беду. Я велел Делинь отправляться одной, и немедленно. С вещами, и в том числе с заметками, которые я вел последние два года во время молитвенных часов.
Войдя в кабинет председателя политбюро, я увидел несколько офицеров КОБ высшего ранга. Меня ожидали и попросили сесть. Председатель политбюро сказал: «Юн, на днях я был в провинциальном бюро партии, и меня конкретно расспрашивали о тебе. Им хотелось знать, изменилось ли твое поведение в целом. Я сказал, что последние два года ты вел себя очень хорошо, и стал образцовым заключенным. Этим известием они остались очень довольны». Я ответил ему: «Хочу поблагодарить вас и тюремную администрацию за ту заботу, которую вы проявили ко мне за эти два года».
Караульный вручил мне справку об освобождении со словами: «Итак, Юн, теперь ты свободен, иди».
Я вышел из тюрьмы двадцать пятого мая 1993 года. Делинь все еще дожидалась меня у тюремных ворот. Добираясь домой в автобусе, мы всю дорогу благодарили и славили Бога за Его милость к нам.
Прибыв домой, мы первым делом поблагодарили Бога за матушку. Я знал, как она переживала обо мне и сколько вынесла горя за годы моих страданий. Она непрестанно молилась обо мне каждый день. Мы спели вместе, а потом помолились с любимой женой.
Дети крепко спали и мы не стали будить их. Я вошел в детскую полюбоваться их прекрасными лицами. Я был счастлив, что теперь могу держать их на коленях и ласкать уже не через решетку на виду у охраны, вслушивающейся в каждое слово.
|
|
|
