Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Стыд и уход от ответственности




Болезненный стыд, испытываемый людьми с расстройствами личности, приводит к нежеланию выполнять обязанности, другими людьми воспринимаемые как нечто само собой разумеющееся. Они не чувствуют себя сильными, важными или достойными, и обычные повседневные задачи пугают их. Я был очень удивлен, когда узнал, что многие из людей с патологиями характера не платят налогов. Обычно уклонение начинается с невинного эпизода - человека расстраивает и пугает волокита с заполнением налоговых документов. Вместо того чтобы примириться с неизбежностью уплаты налогов, он просто выбрасывает эту «ерунду» из головы. На следующий год проблем прибавляется, и он уклоняется с удвоенным упорством, понимая, что теперь ему придется не только разбираться с формулярами, но и, вполне возможно, отвечать в суде за прошлогоднюю неуплату налогов, если он все-таки решится подать декларацию. Страх оказаться в тюрьме удерживает его от подачи декларации и на следующий год. Так продолжается из года в год. А некоторые из моих пациентов признавались, что выбрасывали счета, по которым они не могли расплатиться, надеясь, что, может быть, долг каким-то образом исчезнет сам собой.

Избегание обязательств взрослой жизни играет важную роль в отношениях пар. вовлеченных в цикл домашнего насилия. Как упоминалось выше, мало кого из агрессивных мужчин можно назвать преуспевающими людьми, а компенсировать свою несостоятельность в реальной жизни они стараются за счет жесткого контроля над своими партнершами. Чтобы унизить партнершу, они часто неодобрительно высказываются об ее умении справляться с повседневными делами, и постепенно берут на себя выполнение тех обязанностей, которые являлись для женщины точками соприкосновения с внешним миром и позволяли общаться с другими людьми. Чем сильнее женщина изолирована от внешнего мира, тем безопаснее чувствует себя мужчина, обладая всеми рычагами управления и наказания своей фактически запертой в доме невольницы. Например, деспотичный муж может взять на себя осуществление всех коммунальных платежей, закупку продуктов и даже запретить своей жене водить машину. Спустя некоторое время женщина утрачивает уверенность в тех делах, с которыми она раньше запросто справлялась, и сама начинает избегать этих обязанностей. Постепенно она теряет все свои межличностные контакты, а вместе с ними, следовательно, и возможность влияния их трезвого взгляда на ее плачевное положение. Женщина, подвергающаяся насилию, не противится такому ограничению своих функций, она подсознательно получает удовольствие от ситуации, дающей ей возможность исполнять свою пассивную и зависимую роль. Когда ее автономность и сфера влияния сокращаются, она регрессирует до состояния тотальной зависимости от своего партнера, в котором все четче проступают черты родителя. Такое регрессивное состояние импонирует се инфантильному желанию быть любимой и получать заботу, а ее усугубляющаяся несостоятельность превращает ее в беспомощного младенца. Это патологический способ «компенсации» любви и заботы, недополученной во время взросления. К сожалению, за такую любовь приходится расплачиваться собственной автономностью. Женщина, терпящая издевательства своего мужа, конечно, не согласится с такой интерпретацией в силу крайней ее нелестности. Но если вдруг муж-тиран ее бросит, она быстро обнаружит, что справиться с элементарными делами ей уже не под силу.

Читателю может показаться странным, почему же психотерапевт не заставляет пациентку «посмотреть правде в глаза» или начать «пахать как лошадь», чтобы вернуться к нормальному образу жизни. На самом деле, такие рекомендации - прямой путь к катастрофе, ведь женщина чувствует себя такой опустошенной, запуганной и ненужной, что любая ноша ответственности кажется ей неподъемной. Ее унижали, отвергали, наказывали, оскорбляли, в итоге от «личности», которая была бы способна изменить свою жизнь, не осталось и следа. Кроме того, многие из женщин, живущих с бьющими их мужчинами, не хотят отказываться от инфантильного удовлетворения, которое доставляет им подчиненное положение. С таким же успехом можно потребовать от восьмилетнего ребенка, торгующего семечками на углу, чтобы он пошел и открыл свой собственный ресторан. «Личность» по уровню развития еще не готова справляться с такими задачами.

Выводы

В этой главе мы познакомились с формами вызывающего поведения, являющегося следствием незрелости Эго и проблем с самоидентификацией. Я постарался показать, как проблемы в структуре Эго, включая слабую дифференциацию, недостаток позитивных интроекций, неспособность интегрировать плохой и хороший объекты в единый образ, проявляются в поведении человека. Сценарий жестокости развивается в контексте множества других проблем, и все они коренятся в дефектной структуре личности участников драмы.

В начале главы мы рассмотрели независимый и зависимый шаблоны поведения, усваиваемые большинством людей с патологиями характера. Эти роли сильно отличаются по своим внешним проявлениям, но понимание внутренней динамики обнаруживает их сходство. Интересно, что оба шаблона поведения, независимый и зависимый, могут использоваться обоими полами, хотя большинство мужчин придерживается независимой линии поведения, а большинство женщин используют зависимый стиль. Затем мы познакомились с четырьмя основными категориями доступного для наблюдения характерологического поведения, начиная с низкой толерантности к раздражителям. Эта поведенческая категория подразумевает неспособность «переваривать» тревожность и хаос внутреннего мира, вынуждая сбрасывать напряжение через вызывающее поведение. Недостаток позитивных интроекций вместе с неверием в межличностные отношения толкает на поиски замещающих удовольствий. Второй признак патологии характера формулируется весьма политкорректно, потому что многим людям придется не по душе, если их обвинят в полном отсутствии эмоциональной привязанности к членам семьи, включая родных детей. Этот печальный факт является наследием эмоционального одиночества, испытанного в детстве. Третьим очевидным признаком расстройства личности является болезненная зависимость от окружающих, вызванная то ли отсутствием стабильной самоидентификации. то ли недостатком интроекций для самоуспокоения. На самом деле, большинство людей, использующих зависимый шаблон поведения. страдают от слабой самоидентификации по вине нашей культуры, способствующей тому, что «независимые» личности могут идентифицировать себя со своей профессией или организацией. Но в то же время «независимые» часто страдают от неспособности самостоятельно успокаиваться и восстанавливать самооценку. В этом деле они полностью зависимы от партнеров, и только с посторонней помощью возможно дальнейшее функционирование их внутреннего мира. К четвертой категория относится поведение, движимое чувством стыда; оно проявляется в крайней настороженности и готовности обороняться, а также неспособности справляться с обычными жизненными обязанностями.

В основе всех этих категорий лежит дисфункция Эго; эти поведенческие признаки можно наблюдать у всех участников драмы насилия в семье. В следующей главе мы рассмотрим два основных защитных механизма, применяемых в диаде «агрессор - жертва».


Глава 4

Два защитных механизма женщины - жертвы насилия в семье: моральная защита от плохих объектов и защита-расщепление

В этой главе мы рассмотрим два основных защитных механизма, которые использует женщина, дабы сохранить привязанность к мужчине, который регулярно ее избивает и оскорбляет. Оба механизма формируются еще в детстве, в ответ на пренебрежение или оскорбление со стороны родителей. По ходу рассмотрения я приведу гораздо больше примеров насилия в семье, чем в предыдущих главах. Все характерные признаки личностного расстройства, о которых говорилось в главах 2 и 3, легко обнаруживаются в поведении этих личностей, имеющих большие психологические проблемы; в клинических случаях, описываемых в данной главе, будут доминировать истории деструктивных привязанностей к плохим объектам.

Выработка механизмов моральной защиты от плохих объектов

Как упоминалось в главе 3, стыд играет очень важную роль в развитии патологий характера. Мы уже рассмотрели два источника стыда: стыд, испытываемый ребенком оттого, что его не любят, и стыд и ощущение собственной никчемности из-за того, что родители отвергают любовь, чистосердечно предлагаемую ребенком. Есть еще один, третий источник стыда, возникающий у ребенка при попытке «объяснить» себе, за что же все его так не любят и обижают. Фейрбейрн проявлял большой интерес к теме стыда у обделенных детей и часто расспрашивал своих подопечных об их родителях. Напомню, что эти дети росли в семьях, где алкоголизм, невежество и жестокость были нормой. Он обратил внимание, к своему немалому удивлению, что эти дети ни при каких обстоятельствах не желали признать, что их родители грубы, несправедливы и плохо справляются со своими родительским обязанностями. Напротив, этим детям было стыдно как раз за самих себя, потому что они (ошибочно) считали себя плохими детьми и именно себя винили за все неурядицы в семье. Фейрбейрн сделал вывод, что стыд такого рода возникал при попытке отрицать негативные черты своих родителей, взяв всю вину на себя, лишь бы сохранить положительный образ родителей. Такую защитную рационализацию (под рационализацией понимается логическое, но неверное объяснение) он называл «моральной защитой от плохих объектов». отмечая при этом, что эти дети считали свои собственные «моральные» недостатки (вранье, неопрятность, плохая учеба в школе) причиной того, что их родители плохо с ними обращались. Фейрбейрн понимал, что без такой рационализации дети будут обречены на вечную тревожность, противоречащую их безумной привязанности к родителям. Не забывайте, что обделенные и несчастные дети нуждаются в своих родителях гораздо больше, чем их сверстники, которых любят и эмоционально поддерживают. То есть им нужно избавиться от всего, что может стать помехой в отношениях с родителями. Используя такой защитный механизм, ребенок искажает реальность, заменяя образ импульсивных и неорганизованных родителей образом хороших родителей, которые наказывают его только тогда, когда он этого действительно заслуживает.

Фейрбейрн осознавал, что обделенные дети, с которыми плохо обращаются дома, вынуждены идти на такую психологическую подстановку из-за абсолютной зависимости от родителей, а также ввиду потребности в защите от такого опасного мира. Ребенку невыносимо признаваться себе в том, что его родители - непредсказуемые и жестокие люди, потому что такое признание обрекает его на жизнь в вечной тревоге и лишает контроля над происходящим. Дочь, к несчастью имеющая отца-садиста. переполненного ненавистью и жестокостью, который регулярно избивает ее, возвращаясь вечером пьяным из бара, никогда и мысли не допустит, что у нее плохой отец. Допусти она такую мысль, она поймет, что все ее будущее состоит из бесконечной череды оскорблений отцом, от которого она целиком и полностью зависит. Такое видение будущего слишком пугающе для любого ребенка, хотя именно в таких условиях приходится жить многим детям.

Выход из этой сложной ситуации можно найти, если придумать правдоподобную причину наказания - именно так и поступает бедная девочка. И причина эта должна быть такой - по крайней мере, в ее представлении, - чтобы в будущем можно было исправиться и избежать дальнейших наказаний. Например, она может убедить себя, что отец ударил ее или рассердился на нее из-за ее плохих отметок в школе, а может быть, потому, что ему приходится слишком долго будить ее с утра, или потому, что она дерзит ему за обедом. Парадоксально, но, обвиняя себя, она получает некое облегчение, потому что с ее родителей «снимается обвинение» в плохом обращении с ребенком. Ее моральная зашита оправдывает нанесенные ей оскорбления и вносит упорядоченность в ее внутренний мир. И кроме того, она получает шанс исправиться и собственными усилиями избежать неприятностей в будущем. Перекладывая ответственность с родителей на себя, ребенок начинает лелеять спасительную мечту о том, что ситуацию можно исправить собственными силами. Все в ее руках, и она решает, что если она будет лучше вести себя за столом, более тщательно мыть посуду, получать в школе хорошие оценки, то мама и папа полюбят ее. С другой стороны, если она признает, что проблема кроется в самих родителях, то она окажется абсолютно не в силах что-либо изменить.

Такой защитный механизм дает ребенку одновременно и ощущение контроля за ситуацией, и утешительную мысль, что окружающий мир живет по определенным правилам. Наказания и равнодушие, с которыми ей приходится сталкиваться, считаются результатом ее плохого поведения, а не случайной прихотью ее маргинальных, бестолковых родителей. Если такой защитный механизм прочно укореняется еще в детстве, то он будет часто использоваться и во взрослом возрасте, чтобы легче было переживать отказы и пренебрежение со стороны других людей. Не удивительно, что механизм моральной зашиты является одной из двух наиболее широко используемых тактик среди женщин, сталкивающихся с насилием в семье, которые находят удобное оправдание агрессии своих партнеров и продолжают жить с ними.

Пример моральной защиты

Моральная защита, сформировавшаяся в детстве, очень негативно сказывается на дальнейшей жизни, поскольку развивающаяся личность привыкает в недостатках и ошибках окружающих находить свою вину. Это одна из ключевых причин, по которой люди с различными патологиями характера соглашаются терпеть любые притеснения от своих партнеров. Они просто считают, что их отвергают за какие-то их недостатки или проступки. К сожалению, использование моральной зашиты только усиливает хаос и неуверенность в восприятии ситуации. Постоянное безосновательное приписывание себе вины и поиск оправданий для тех, кто пользуется их слабостью, становятся вечным источником разногласий с друзьями. Со временем такой человек окончательно утрачивает способность трезво оценивать реальность. Следующий пример демонстрирует, как неправильное поведение родителей сказывается на формировании механизма моральной защиты:

25-летняя Сара пришла ко мне на консультацию вся в слезах и поведала мне о болезненном и оскорбительном инциденте, случившемся на недавней вечеринке. Несмотря на высшее образование и выдающиеся способности к языкам, Сара постоянно оказывалась в обществе малообразованных и нигде не работающих бойфрендов, не принадлежащих к ее социальному слою. Ее теперешний приятель. Кейт, наорал на нее и унизил ее в присутствии ее друзей за то. что ему не понравился приготовленный ею коктейль. По дороге домой она пожаловалась на него своим друзьям. Кейт разозлился и ударил кулаком по рулю, требуя, чтобы Сара немедленно «заткнулась», потому что сейчас он разозлится по-настоящему. Она продолжала доказывать, что коктейль был хорош, ее настойчивость еще больше взбесила его. и он несколько раз ударил ее по пути домой. Такое случалось и раньше. Я понял, что имею дело с насилием в семье, когда она принесла на сеанс рецепт того коктейля и спросила, нравится ли он мне. Сара уже в третий раз спрашивала мое мнение относительно некоторых моментов ее жизни. Каждый раз оказывалось, что ее приятель обнаруживал в ней какой-то мнимый изъян, за который можно было бы дать ей взбучку. И каждый раз, выслушав его упреки, она соглашалась с ним и изо всех сил старалась «исправиться». Она не могла поверить, что получает наказание за то, в чем не виновата. Как я ни старался убедить ее, Сара настаивала, что она сама во всем виновата, что она плохо готовит, плохо водит машину, плохо делает уборку. В своем же сильно пьющем, угрюмом, конфликтном бойфренде она не видела никаких недостатков. Привычка использовать моральную защиту закрепилась у нее еще в детстве, когда родители почти не уделяли ей внимания. Ее мать, очень неуверенная в себе, но всеми средствами стремившаяся доказать свою состоятельность, нашла применение унаследованному состоянию и врожденному таланту хозяйки, закатывая пышные званые обеды, призванные произвести неизгладимое впечатление на приглашенных. Перед приездом гостей мать уводила Сару в комнату и говорила ей, что успех всего мероприятия целиком зависит от ее, Сары, поведения. Во время этих «идеальных» обедов от Сары требовалось исполнять роль младшей хозяйки, ее обязанностью было готовить напитки для гостей и участвовать в развлечениях и беседах наравне со взрослыми. хотя это совершенно не соответствовало ее возрасту. Часто случалось, что мать, чем-то взволнованная или попросту опьяневшая, отзывала Сару в сторону и полушепотом, больше похожим на шипение, говорила ей, что та испортила всю вечеринку, потому что не сумела приготовить мартини по особенному рецепту, который заказал один из гостей на предыдущей вечеринке, или не смогла поддержать беседу на какую-то тривиальную тему с другим гостем. Таким образом, мать способствовала формированию механизма моральной защиты, напрямую указывая на недостатки дочери. Обычно после таких вечеринок мать еще неделю не разговаривала с дочерью в наказание за воображаемые ошибки, и Саре приходилось есть отдельно от всех, чтобы она могла «сосредоточиться» на том, как сделать что-нибудь полезное для матери.

Этот пример показывает, как действует механизм моральной защиты, если он «подкреплен» интроективной недостаточностью и чувством стыда. Эти факторы гармонично объединились во внутреннем мире Сары, породив взрослую личность, убежденную в собственной бесполезности и, следовательно, легко соглашающуюся на роль жертвы. Моральная защита и интроективная недостаточность часто идут рука об руку. Сара чувствовала себя пустой, потому что ее мать была хронически неспособна любить ее и удовлетворять ее эмоциональные потребности. Внутренняя пустота вынуждала Сару концентрироваться на матери в надежде, что рано или поздно она заслужит любовь, в которой так отчаянно нуждалась. Острая потребность в родительской любви сделала ее легкой мишенью для бессмысленных напалок матери, и Сара неустанно боролась за ее любовь. Пустота в ее душе требовала закрыть глаза на моральные недостатки матери, присутствовавшие в избытке, и Сара начала винить себя за огорчения, доставляемые матери, лишь для поддержания иллюзии того, что в принципе мать может полюбить ее. Впоследствии эмоциональное одиночество и полное отсутствие чувства собственного достоинства вовлекали ее в неполноценные отношения с мужчинами, использующими независимый шаблон поведения и демонстрирующими силу, которой ей самой так не хватало.

Подобно многим другим людям с недостаточной интроекцией, привыкшим использовать моральную защиту, Сара никогда в детстве не подвергалась физическим наказаниям, а ее семья не испытывала материальных трудностей. Моральная защита может быть присуща не только отношениям, где практикуется жестокость. Она встречается во многих парах, где один партнер крайне зависим от другого, а тот никогда не удовлетворяет его потребностей. Защитный механизм, используемый пациентами в наши дни, абсолютно идентичен механизму, использовавшемуся обездоленными детьми в приюте Эдинбурга, где пятьдесят лет назад работал Фейрбейрн. Трущобы или благополучный пригород - происхождение не имеет значения, ребенок или зависимый взрослый вынужден защищать себя от невыносимой реальности, в которой его отвергают или обижают без всякой причины. Если такой защитный механизм установился в детстве, он будет использоваться на протяжении всей жизни, чтобы спрятаться от правды, состоящей в том, что ни у кого нет никаких моральных оснований для жестокого обращения со своими партнерами.

Защита-расщепление

Моральная защита является когнитивной по сути, поскольку ищет логическое объяснение жестокому обращению, которое приходится сносить несчастной женщине. Второй защитный механизм был обнаружен Фейрбейрном и назван расщеплением-, он действует на более глубоком уровне, чем моральная зашита, и позволяет женщине-жертве решить непростую задачу и остаться-таки со своим обидчиком, изменив саму структуру своего Эго. Защитный механизм, затрагивающий структуру Эго, может использоваться как мужчинами, так и женщинами, что было показано на примере Сэма, тираничного мужа, который не мог интегрировать два образа своей жены в единое целое. Когда она его расстраивала, что случалось довольно часто, принимая во внимание его инфантильные требования. Сэм видел в ней лишь отталкивающую сторону, и такое представление о ней вполне оправдывало (в его понимании) ту агрессию, которую он изливал на нее. Когда Сэм злился, он не видел и не помнил никаких позитивных черт в своей жене. Расщепление - это абсолютная неспособность взрослого человека воспринимать своего партнера как носителя одновременно и позитивного. и негативного потенциала. Это единственный и самый важный механизм психологической защиты, действующий в пользу агрессора и потворствующий жестокости и насилию в отношении жертвы. Кроме того, он скрывает истинный облик агрессора от его жертвы, таким образом играя ключевую роль в мотивации возвращения жертвы к издевающемуся над ней партнеру.

Фейрбейрн первым из теоретиков психоанализа дал описание расщепления в том виде, в котором эта концепция используется по сей день. Вначале его воззрения находились пол влиянием Мелани Кляйн, проявлявшей лояльность по отношению к учению Фрейда и особо подчеркивавшей «инстинктивную» ненависть и деструктивность ребенка по отношению к родителям. Кляйн считала. что дети могут контролировать свой биологически обоснованный гнев, «отщепляя» его от чувства любви к родителям. Хотя Фейрбейрн и не признавал концепцию врожденной агрессивности, но его глубоко задела идея М. Кляйн о важности расщепления внутреннего мира ребенка. Впечатляющие примеры расщепления он ежедневно наблюдал у брошенных и обделенных детей из приюта, разлученных со своими родителями. Он заметил, что эти несчастные дети имеют два совершенно не связанных друг с другом, противоположных образа родителей в независимых, «герметичных» отсеках своего Эго, которые по очереди управляют их сознанием. Он обнаружил, что эти два отдельных состояния Эго защищают ребенка от воспоминаний о жестокости или пренебрежении со стороны родителей, когда он находится под властью «другого” состояния Эго.

Состояние Эго определяется тремя компонентами: 1) объект, 2) связанная с ним эмоция и 3) самооценка ребенка как реакция на событие. В результате расщепления Эго ребенка делится на два отдельных состояния, в каждом из которых содержится самооценка и образ объекта. Эмоция, связывающая Я с объектом в одном состоянии, прямо противоположна чувствам, испытываемым в другом состоянии. Проще говоря, первое состояние Эго - «хорошее”, в котором родитель добр и воспринимается как хороший объект. «Хороший» родитель связан чувством любви с «хорошим” Я ребенка. Второе состояние Эго - «плохое», родитель воспринимается как отвергающий и отказывающий в удовлетворении потребностей. В таких условиях ребенок воспринимает себя как «плохого», и связующим чувством в таком случае является злость и враждебность. В каждый момент времени доминирует только одно состояние Эго, второе - противоположное - подавляется. Например, ребенок, вернувшийся из школы под влиянием второго состояния, будет чувствовать себя крайне некомфортно, если, войдя в дом, ощутит себя «плохим» и связанным с отвергающей или жестокой матерью. Ему придется хорошенько постараться и задвинуть подальше такое представление о себе и о матери. Чтобы сохранить привязанность к матери, механизм расщепления автоматически «скроет” от ребенка все, что не вписывается в представление об «идеально хорошей» матери, и одновременно «отключит” состояние Эго, в котором «плохое» Я соответствует расстраивающему объекту. Состояние Эго, в котором «все плохо», крайне разрушительно для отношений зависимости, и ребенок (подсознательно) будет стремиться переключить свой гнев на более нейтральные объекты, например, на учителей в школе. Перед тем, как приступить к подробному обсуждению механизма расщепления, необходимо ознакомиться с процессами, при которых происходит формирование самооценки у детей при благополучных обстоятельствах.

 

Формирование нормальной самооценки

В главе 3 я описывал процесс самоидентификации ребенка как результат разнообразных, хороших и плохих, реакций родителей на его действия. Я немного усложню мое предыдущее объяснение и добавлю, что вначале в ребенке развивается несколько «маленьких» Я, которые затем сливаются в цельную согласованную самооценку. Любое взаимодействие с родителями изначально формирует небольшой фрагмент самосознания во внутреннем мире ребенка. Такое представление этого процесса может показаться странным, но нужно учитывать, что, пройдя весьма короткий жизненный путь, ребенок не может развить достаточно устойчивое осознание себя как личности, которая остается постоянной изо дня в день. Не имея такого прочного фундамента, ребенок формирует свое новое Я при каждом взаимодействии с родителями. Эти маленькие фрагменты самосознания возникают в ответ на различные категории поведения отца или матери. Когда условия, в которых воспитывается и развивается ребенок, благоприятны, он получает все, что ему нужно, без особых огорчений. Постоянство родительского внимания способствует формированию множества сходных фрагментов «хорошего» Я. которые благодаря своей схожести легко объединяются в цельное самосознание ребенка. Ребенок хранит достаточно позитивных воспоминаний, и в результате он учится доверять, надеяться и контролировать свое поведение с целью доставить родителям удовольствие.

Непостоянство родительского внимания, напротив, замедляет формирование единого самосознания; чем сильнее отличается эмоциональная окраска фрагментов самосознания, тем сложнее ребенку соединить их в одно целое. Родители, склонные к непредсказуемому и противоречивому поведению, формируют в своем ребенке огромное количество совершенно разных, иногда прямо противоположных, фрагментов самосознания. Эти фрагменты могут быть наполнены страхом, смущением или яростью - и все эти чувства адресованы одному и тому же человеку. Эти фрагменты несопоставимы и слишком противоречивы, чтобы сложиться в один стройный образ.

Сформированное при благоприятных условиях Эго ребенка - это почти всегда полностью «хорошее» Я. Процесс интеграции образа матери, доставляющей удовольствие, с воспоминаниями о той части материнского образа, который приносит огорчения, проходит безболезненно и незаметно. Таким образом, разделение образа родителя на полностью «плохого» или полностью «хорошего», являющееся нормой в раннем детстве, постепенно уступает место интегрированному образу родителя. Даже при наиболее благоприятных условиях у ребенка так или иначе сохранится некоторое количество воспоминаний об огорчениях или злости, вызванных действиями матери. Как я уже говорил, интеграция двух отдельных образов родителя происходит очень плавно, когда хорошие воспоминания значительно перевешивают воспоминания грустные, поскольку ребенку легко справиться с несколькими негативными фрагментами, если они - лишь капля в море позитивных впечатлений. По завершении этого процесса ребенок уже готов к постоянству объекта, которое определяется как способность удерживать в сознании основной образ матери (или другого человека), даже если в данный момент она сердится на ребенка. То есть ребенок, достигший осознания постоянства объекта, способен помнить. что мать действительно любит его. несмотря на временное отсутствие добрых отношений между ними.

Неблагоприятные условия развития и необходимость в расщеплении как в защитном механизме

Обделенный лаской ребенок не может похвастаться таким же оптимистичным соотношением позитивных и негативных воспоминаний. как ребенок, получивший достаточно эмоциональной поддержки, поэтому в первом случае процесс интеграции представляется очень пугающим. Ребенка пугает то, что в результате интеграции «поощряющий» и “ отталкивающий” образы родителя сливаются в одном человеке. Я снова обращусь к истории Карла, певца и композитора, чтобы проиллюстрировать проблему интеграции в сознании обделенного ребенка. Карл помнит свое детство как бесконечную череду огорчений и разочарований. Мать часто запиралась у себя в комнате, и Карл оставался с няней, которой он был совершено безразличен. Он умолял мать впустить его в комнату, где она обычно работала, но раз за разом получал отказ. Единственным способом обратить на себя внимание матери была болезнь, и он умудрялся выдумывать все новые и новые недуги, изо всех сил стараясь заслужить ее внимание. Из года в год его недовольство росло, и Карл, подобно тысячам других обделенных любовью детей, не мог интегрировать два разных образа матери в одно целое, потому что расстраивающих воспоминаний было во сто крат больше, чем утешительных.

Карлу не удавалось интегрировать оба аспекта материнской личности в единый образ, потому что его ужасало столкновение с действительностью, в которой он по-прежнему был во всем зависим от матери, отвечающей отказом почти на любые его пожелания. Он так и продолжал воспринимать мать как двух отдельных людей, уже давно переступив ту возрастную границу, когда интеграция должна была бы успешно завершиться. Такое расщепление позволяло ему большую часть времени прятаться от сокрушительной действительности, в которой его мать отвергала его и отказы- ваза в удовлетворении естественных потребностей развивающейся личности. Попытка интегрировать огромный объем расстраивающих воспоминаний с крайне редкими воспоминаниями о радостных моментах была бы для Карла столь же непосильной задачей, как, например, спрятать слона за мышью. Карлу не приходилось расщеплять личность своего отца на «хорошего» и «плохого», потому что его ранние детские потребности были со всей интенсивностью направлены именно на мать. Как уже говорилось, отец разочаровал Карла своей неискренностью и эмоциональной холодностью. В качестве моральной защиты Карл пытался использовать рационализацию такого стиля отцовского поведения, считая, что отец просто таким образом пытается воспитать в нем «настоящего» мужчину. Каждый из родителей непреднамеренно нанес ему ту же самую травму, от которой пострадал в детстве сам.

Расщепление является продолжением инфантильного видения матери как двух отдельных людей и в каком-то смысле может считаться признаком психической незрелости. Но расщепление - это не просто незрелость, это активный процесс, требующий затрат энергии, бдительности и настороженности. Механизм защитного расщепления работает как сложная психологическая компьютерная программа, безостановочно удерживая ребенка от воспоминаний обо всех тех обидах, которые ему довелось пережить.

Расщепление не только изолирует один образ матери от другого во внутреннем мире ребенка, но и хранит восприятие ребенком самого себя в двух разных образах (хороший Я - плохой Я). То есть, когда мать добра с ним. ребенок ощущает себя хорошим, и плохому Я вход в сознание заблокирован. Если же, наоборот, мать ведет себя резко, отталкивающе или же она недоступна, ребенок начинает ощущать себя недостойным ее любви, злым и плохим, и теперь уже все хорошие воспоминания вытесняются из сознания. Очень интересным свойством защиты-расщепления является неспособность воспоминаний о любви и поддержке изменять, подавлять или еще каким-либо другим образом влиять на интенсивность ненависти к себе в состоянии «плохого» Я. Раскол между двумя частичными Я становится причиной того, что во взрослом возрасте люди, использующие этот механизм защиты, ведут себя непредсказуемо как по отношению к себе, так и по отношению к окружающим.

Эти две «полуличности» похожи на двух дирижеров, пытающихся руководить одним оркестром. Когда партию ведет дирижер А., оркестр играет Гершвина. И вдруг на сцену выскакивает дирижер Б., отталкивает дирижера А. и начинает исполнять Баха. Во время «правления» одной «полуличности» сознание не подозревает о существовании другой. Повеление Карла во время сеансов психотерапии - яркое свидетельство раскола между этими половинками Я. Большую часть времени Карл считал себя ничтожеством. Но иногда, когда его хрупкое «хорошее» Я вырывалось наружу, он чувствовал себя уверенным и жизнерадостным, и его в нынешний момент подавленное «плохое» Я никак себя не проявляло. Карлу, как и многим его братьям по несчастью, присущи резкие перепады настроения, потому что он не способен помнить о своем ущемленном Я в тот момент, когда он настроен оптимистично, или же, наоборот, помнить о своем оптимистическом настрое, когда он подавлен и одинок.

Формирование раненого Я

У покинутого или обиженного ребенка формируется весьма шаткая структура «хорошего» Я. которой недостает должного базиса в виде одобрения и поддержки со стороны «хорошего» родителя в процессе развития личности. Эти обрывочные воспоминания не продуцируют стойкого ощущения своей «хорошести». Если родитель необоснованно жесток, несет негативные эмоции или же просто отсутствует, он тем самым предоставляет большой простор для формирования мощного плохого Я. Такая самооценка сливается с эмоциональным представлением о себе, которое ребенок составляет на основании реакции матери, отказывающей ребенку в удовлетворении потребностей, соразмерных его возрасту, возможно, пренебрегающей общением с ним или жесткого с ним обходящейся. Такая травмированная самооценка (до сих пор я называл ее «плохим» Я) довлеет над ребенком, подвергающимся жестокому обращению со стороны родителей; Фейрбейрн назвал ее «антилибидное Эго». Я же буду именовать это состояние раненым Я, чтобы не путать понятие Эго и Я.

Раненое Я переполнено горечью обид, цинизмом, саморазрушающей ненавистью, и - как ни парадоксально - уважением к отвергающим «полуличностям» отца или матери. Раненое Я - это самоощущение, пробуждающееся и действующее при нападках, критике со стороны родителей и при отделении от них. Раненое Я воспринимает эти атаки очень серьезно, формируя у ребенка страх и уважение к отвергающей/злобной части личности матери или отца. Я приведу случай моей пациентки Дженнифер, на котором я проиллюстрирую и раненое Я. и внезапность включения защиты- расщепления. Из этой беседы становится ясно, что невозможно рассматривать ни одну из «половинок» Я, не рассматривая параллельно механизм расщепления.

Двадцать лет назад я начал работать с одной из моих самых первых пациенток. Дженнифер, которую мать выгнала из дома за употребление наркотиков. Она жила вместе с тремя такими же подростками из неблагополучных семей, которые объединились в некое подобие семьи, и все четверо собирались окончить среднюю школу. Их истории были очень схожи, все они испытывали трудности с самоконтролем, что выражалось в разных формах вызывающего поведения, включая промискуитет. пьянство и мелкое воровство в магазинах. Во время психотерапевтических сеансов Дженифер описывала свою мать как порочную, злобную параноичку, выдумавшую, будто она сотрудничает с государственной полицией в качестве тайного осведомителя. Несмотря на то, что именно по воле матери Дженнифер была вынуждена покинуть родной дом, мать настаивала на том, чтобы дочь присутствовала на всех семейных мероприятиях, потому что родственникам не положено было знать об ее изгнании. Естественно. Дженифер наотрез отказывалась возвращаться, и тогда мать изобрела план, гарантировавший явку дочери на очередное семейное сборище. Она выбирала какую-нибудь дорогую для Дженифер вещь, оставшуюся в ломе, и угрожала уничтожить ее, если Дженифер не явится в назначенный срок. Однажды, когда Дженифер все- таки опоздала, она к своему ужасу обнаружила, что ее любимая куртка была изрезана на куски и развешана на кустах возле дома. За пять сеансов мы с Дженифер сошлись по мнении, что ее

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...