 |
Секс между первым и десятым этажом
|
|
|
|
Neonov.
Парню, о котором не пишут в лифте и на заборах
Ивану Соромолотову.
Один день
Начало очередного дня
А в Самаре сегодня жарко как никогда. Прогноз погоды, к слову, я слышал еще на днях от местных пенсионерок, а те, в свою очередь, из телевизора или газет. Истекающие потом и изнывающие от августовского зноя люди пропадают в толпе, бесконечных автомобильных пробках, растворяются в потоках общественного транспорта, разбегаются по офисам, фабрикам, прячутся в кафе, квартирах. Я знаю это, потому что являюсь наблюдателем. Сотни историй, сотни происшествий. Но не буду углубляться в подробности своей жизни, своего существования. Это дьявольски скучно и неинтересно. Скажу лишь то, что я не самый обычный житель самой обычной серой бетонной многоэтажки в одном из самых обычных спальных районов Самары.
И я тот самый житель, который знает все надписи в лифте, а также их расположение.
Вечером обещают дождь.
Надписи в лифте
Мама, прости, мы все больны.
Живи так, как считаешь нужным!
Smells Like Teen Spirit
Музыкант с восьмого этажа
Щелк. Вверх. С восьмого этажа доносятся голоса, то и дело переходящие в крики.
- И куда ты пойдешь?
- Тебе ли не все равно?
- К этим друзьям? Если их можно назвать друзьями. Они звонят тебе только тогда, когда ты им нужен.
- Это моя жизнь. Мой выбор. Я не мог больше жить под этим куполом!
- Ты еще не получил образования! Учиться еще два года. Целых два года! О каких группах и выступлениях ты говоришь?
- Я поступил в этот убогий техникум, потому что ты этого хотела. Моя жизнь - музыка. Творчество. Но никак не какое-то строительство. Я не для этого создан, пойми, ма…
Перед моим взором открывается пролет восьмого этажа. Дверь самой обычной квартиры под номером 95 резко открылась. На лестничную площадку вырвались клубы дыма в сопровождении специфического запаха подгорелых котлет. Из квартиры неспешно, смотря под ноги, вышел худощавый парень в мешковатой серой футболке, держа в руках картонную коробку из-под телевизора, под завязку набитую небрежно скомканной одеждой. Поставив ее на лестничную площадку, Павел, вытерев выступившую на лбу испарину, вернулся в квартиру.
|
|
|
Вскоре на лестничной клетке появилась гитара в облезлом черном чехле, вокруг которой деловито расхаживал черный кот. Из квартиры выглянула женщина в домашнем халате, расстроено наблюдая, как сын, после очередной ссоры, уходит от нее.
- Оставишь меня одну?
Я зачастую становился свидетелем таких сцен. И знаю все истоки и причины их конфликтов. Но я никогда не вмешиваюсь. Никогда. Не могу. Но будь возможность, вмешался бы? Не знаю.
В кабине лифта стояла заплаканная девушка в облегающей темной юбке с растрепанными волосами и открытой бутылкой вина в руке. Не обращая на нее никакого внимания, Павел торопливо занес коробку со скромными пожитками в лифт. Его сердце бешено колотилось. Кровь резко прилила к лицу. Кот терся в его ногах, словно останавливая незадачливого хозяина.
- У тебя там котлеты горят, - отстраненно бросил Павел, стараясь сохранять равнодушие.
- Твой отец бы так никогда не поступил.
На секунду он опешил. Фраза буквально выбила его из колеи, сбив спесь, пошатнув уверенность.
- Мой отец давал бы мне жить самостоятельно. Он не растил бы меня под куполом.
Закинув на плечо гитару, парень нажал на прожженную кнопку. Щелк.
- Я лишь хочу как лучше.
- Как лучше для тебя, ма. А я не хочу до старости быть карманным ребенком.
- Не доведет тебя это до добра.
- Да, сначала будет тяжело. Но у нас все получится, - двери лифта медленно закрылись, послужив завершающей нотой диалога.
|
|
|
- Но знай, - ее голос дрогнул, слова из-за щемящей грусти давались ей с трудом, - Двери нашей квартиры всегда открыты для тебя, - сказала ему напоследок расстроенная мать, но он, в отличие от меня, ее слов не услышал.
Четвертый этаж. Павел уверен в правильности своего решения. Он не может вечно идти на поводу у своей матери. Это мешает его самореализации. Мать всегда была против его увлечений музыкой. Да и окружение сына было ей не по вкусу. Но сам он не сомневался, что друзья всегда протянут руку помощи и поддержат его. Их имена крутятся в голове у беглеца. Игорь. Стас. Егор. Прямо сейчас он ищет в телефонной книге их номера. Тем временем девушка делает жадный глоток вина. Ее руки дрожат, колени подкашиваются. С каждой минутой, кажется, ей становится все хуже.
Третий этаж. Павел набрал номер Стаса, с любопытством и беспокойством поглядывая на свою случайную спутницу. Хотя какое ему дело?
- Такого быть не может, - невнятно произносит она себе под нос.
Второй этаж. Абонент не отвечает. Ладно.
- Черт. Надеюсь, ты дома, приятель, - произносит он, будто стараясь разрядить напряжение, некую недосказанность, так отчетливо ощущаемую в замкнутом пространстве. Девушка посмотрела на него, оторвавшись от бутылки. Ее зеленые, наполненные слезами глаза точно просят о помощи.
Может, помочь? Но у него у самого проблем ворох и целая коробка. Да и как? Успокоить ее? Чем? Игрой на гитаре в лифте? Рассказами о том, что бывает хуже? Нет. Сегодня Павел на это явно не настроен. Я чувствую это, потому что могу читать его мысли. Моральную дилемму решает сообщение от оператора такси.
Вас ожидает серая «Лада».
Надписи в лифте
Спайс, соль, курительные смеси 24/7. (Номер замазан)
Нет места наркотикам!
Реквием по моей мертвой мечте. One love.
Отличник с десятого этажа
Ближе к полудню в лифт зашел парнишка лет шестнадцати. Он то и дело оглядывался по сторонам, словно опасаясь чего-то. Я чувствовал его страх. Щелк.
Четвертый этаж. Парнишку все называли Максимкой. Он учился в самой обычной районной школе номер 31. Максимка был несуразным, неловким ребенком. Не смотря на это, он преуспевал в большинстве школьных предметах. Исключением была лишь физкультура. Я знал Максимку и даже некоторое время общался с ним, будучи преподавателем в школе. Замкнутый книжный подросток, который, кажется, боялся всего. Вот и сегодня Максимку не покидало ощущение тревоги. Стрелки на часах остановились на жирной тройке. Значит, дома еще никого нет.
|
|
|
Пятый этаж. Чувство тревоги совмещалось с чувством неземной радости, влюбленности. Сегодня его одноклассница, которой он писал письма, посвящал стихотворения, согласилась быть его девушкой. И при всех взяла его за руку, позволив проводить себя до дома. Алёнка была новой в их 9 «Б» классе и она нравилась многим пацанам. Но близко Алёнка подпустила только его. И он не сомневался, что этим самым навлек на себя гнев многих одноклассников.
Восьмой этаж. Он пытался взять себя в руки. Что может случиться? В конце концов, Максимка думал, что сможет постоять за себя и за девушку. Сдались ему эти чертовы одноклассники.
Десятый этаж. Двери открываются. Резкий удар в грудь. От неожиданности Максимка пятится назад в кабинку лифта и падает.
- Самый умный что ль? Поэт херов, - над ним стоят трое парней, в которых он узнает своих одноклассников.
Максимка пытается подняться и сказать хоть что-то, но следующий удар приходится ему прямо по ребрам. Он никогда не дрался. Всегда обходил стороной сомнительные компании и старался ни с кем не конфликтовать. Это у него прекрасно получалось до сегодняшнего дня. Он боялся драться. А именно боялся боли, которая будет окатывать его тело горячими волнами при каждом ударе. Как сейчас. Удар за ударом.
- Кем ты вообще себя возомнил, заучка с первой парты? Смелым стал? В себя поверил?
Дрожа всем телом, Максимка сжался в комок. Может, кто придет на помощь? Остановит это насилие?
Дверь одной из квартир открылась. На лестничной клетке появился крепкий мужчина в синей рубашке, идеально отглаженных брюках и блестящих от крема ботинках. Его новый сосед. Как говорили его родители, он весьма интеллигентный и статный мужчина, работающий адвокатом в крупной конторе в центре культурной столицы. Сосед с любопытством посмотрел на открывшуюся ему драму и на несколько мгновений прервал избиение. Трое подростков озлобленно посмотрели на него.
|
|
|
- На лифте поедешь?
Максимка смотрел на соседа, видя в нем спасителя. В его душе загорелся маленький огонек надежды. Который тут же погас, когда мужчина, не сказав ни слова, растворился в лестничных пролетах многоэтажки.
- Ты отстанешь от нее, понял? Да и какие тебе девушки? Книжки читай дальше и химию зубри, мудак!
Алёнка. Из-за нее его избивают. Из-за этой дурацкой любви. Может, оставить ее? Оставить эту инфантильную мечту о каком-то там счастье с девчонкой? Ну его к черту?
- Понял? Я что-то нихера не слышу ответа. А ведь ты любишь отвечать, да? – он поднял Максимку за шиворот и с размаху ударил его в нос. – Особенно у доски. Ну же!
Кровь заливала его лицо, попадала на губы. Ее солоноватый привкус пугал и одновременно нравился Максимке. Нужно отвечать, но что? Предать или не предать? Оставить или не оставить?
- Я считаю до пяти.
Страх медленно отпускал его, сменяясь яростью. Боль не казалась уже такой острой. Он смотрел в лица своим обидчикам. Внутри происходили странные метаморфозы.
- Пошли вы к черту, - сквозь зубы процедил Максимка, и удар тут же пришелся ему по лицу.
Они накинулись на него, будто стая гиен. Сквозь боль он пытался сопротивляться, пытался дать отпор. Отпор не только своим сверстникам, но и всем своим страхам, сомнениям, несправедливости.
- Ты еще пожалеешь об этом, мудак. Рвем отсюда, - озлобленный парень, обдав Максимку испепеляющим взглядом, махнул рукой и поспешил убраться с места преступления.
Макс поднялся на ноги. Отряхнулся. Едва держась на ногах, поплелся к квартире. Все тело изнывало от боли, но в душе Макс ликовал.
Надписи в лифте
Анжела из 23 квартиры – шлюха.
Я вообще ебал все. Никого не люблю.
Порно! Весело-задорно!
Секс между первым и десятым этажом
Порой мне становится неловко быть в роли наблюдателя. Неловко было и сейчас, когда в лифт вошла Лера с десятого этажа вместе со своим молодым человеком, чье имя витало у нее в голове. Виталий. Дверь лифта закрылась с характерным шумом. Лера поставила на пол бутылку вина, которую купил Виталик для ужина. Он прижал девушку к стенке и поцеловал. Расслабившись, девушка чуть подогнула ноги в коленях, когда губы Виталия опустились к ее шее. По телу пробежал приятный импульс. Они уже занимались сексом в лифте. Я знаю.
- Стой, остановись, - Лера обняла парня, едва ли не повиснув на нем.
- Что такое? У меня все есть, - для убедительности Виталик достал из кармана пачку презервативов, - Но мы можем и без них. Как и в тот раз.
|
|
|
- Нет. Я не об этом. Хотя… Нужно кое-что сказать тебе, - голос подрагивал, становился тише. Я чувствовал ее волнение. Чувствовал, как учащается сердцебиение. Чувствовал хаотичность ее мыслей.
- Критические что ли? До них же еще неделя, вроде. Или нет? - Он старается держаться смелее, делать негодующий вид и вообще иронизировать, не смотря на то, что догадывается, о чем идет речь. Перед глазами пронеслась мимолетная картина. Он заламывает ей руки, хватает за волосы, прижимает к своему телу, слушая ее томные вздохи.
- Я беременна. У нас будет ребенок, - после тщетных попыток связать подходящие слова, на одном дыхании, словно неуверенный в себе школьник у доски, выпалила Лера, закусив нижнюю губу. Она отчетливо помнила, как они сидели на полу этого лифта и пытались отдышаться. На запястьях еще виднеются синяки от его рук. Как и на шее. А еще ссадины на коленях.
- Что? Да как? Я ведь… - он предполагал, но надеялся до последнего. До последних секунд. До последнего слова. Даже тогда, когда все закончилось, и она обессилено повисла на нем.
- Именно. Мы тогда не предохранялись. И? Мне кажется, стоит сказать родителям. Тебе уже двадцать пять, а мне двадцать. Думаю, ничего страшного не будет. Мы же уже взрослые, - уже с едва заметным оптимизмом сказала девушка. Самое страшное признание было позади.
- Бред. Мы с тобой вместе-то всего месяц. Мало ли! Может, это от того самого гребаного ветеринара! Хер его знает, чем вы занимались во время его дежурств. Да и вообще! Я уверен в себе. У меня отличная реакция, знаешь ли, - он отстранился от нее. Это его игра.
- Что ты говоришь? Я рассказала тебе все. Между мной и ним не было ничего такого.
- Нихера не верится. Нихера. Тем более у меня есть своя информация. Я не хотел говорить, но раз ситуация такая, - очевидно блефуя, он остановил лифт и вышел на лестничную клетку четвертого этажа, чувствуя, как дрожат все его внутренности и подкашиваются ноги. Закурил.
Двери лифта закрылись. По щекам Леры, размазывая тушь, стекали слезы. Она обессилено села на пол, открыла бутылку вина и сделала несколько долгих глотков. Что делать дальше? Кому она нужна? Откуда она возьмет деньги на аборт? На воспитание ребенка? Ее родители едва сводили концы с концами. Сейчас ей нужен человек, с которым она могла бы просто поговорить. Я бы помог ей. Протянул руку. Остановил от глупой идеи самоубийства, что импульсивно промелькнула в ее голове. Дал совет. Но, увы.
***
Но кто я? Как бы сказать. Я всего лишь преподаватель философии, которого выгнали из университета за алкоголизм. Да и в школе, где учился Макс, меня не особо возлюбили. Над моими концепциями все смеялись.
Надписи в лифте
Здесь застрелился алкоголик!
Чем больше самоубийц – тем меньше самоубийц.
Цой – жив.
Возвращение на восьмой
Снова знакомая коробка с вещами. На этот раз Павел сел прямо на нее и устало вздохнул. На его часах было семь вечера. Поиски пристанища у друзей не увенчались успехом. А друзья ли они вообще? Этот вопрос не давал покоя, как и рвущее изнутри разочарование. Да и черт с ними. Он нажал на кнопку, которую он собственноручно прожег сигаретой еще года назад, и начал играть на гитаре, напевая песню.
Белый снег, серый лёд
На растрескавшейся земле,
Одеялом лоскутным на ней
тГород в дорожной петле.
Итак, вверх-вниз. Вверх-вниз. Пока тучи не заслонили собой огромную звезду по имени Солнце.
***
Я заперт здесь. Увы. Но как бы передать все это? Нет. Как сделать так, чтобы вы поняли?
Тем временем, на вечернюю Самару обрушился настоящий ливень.
Замкнутость между этажами
А ближе к девяти вечера, когда на улице уже который час шел проливной дождь, лифт застрял и стал временной камерой заключения для одного из гостей дома. Иван. Парень страдает клаустрофобией. И он еще не знает, какую роль я ему отвел, и почему авария случилась именно сейчас, когда он почти добрался до нужного этажа. До самого последнего. Поэтому растерянный и рассерженный Ваня мечется из угла в угол, точно пытаясь найти выход. Открыть эти створки захлопнувшейся западни. Он кричит. Зовет на помощь. Уже позвонил своей возлюбленной, и та наверняка дозвонилась до службы спасения. Иван забивается в один из углов, достает из сумки толстый ежедневник и авторучку. Начинает что-то писать, точнее просто черкать. Хаотичные линии, фигуры. Интересный способ успокоится. Вскоре он теряет сознание. И на сцену выхожу я. Антон Денисович Жданов.
Чай на двадцатом этаже
- Ты как? Все нормально? Тебя нашли без сознания. Но я заверила их, чтоб скорую не вызывали. Мы тебя с матерью на ноги поставим сами. Врачи же, - Иван очнулся на диване. Перед глазами все двоилось, но резкий запах нашатырного спирта приводил его в себя.
- Да… Черт. Никаких лифтов. Больше никаких лифтов, - дернув голову в сторону от ватки, сказал он, откашлявшись.
- Это уж точно. Не знаю, зачем ты поехал. Обычно ведь по лестнице ходил и нормально, - улыбка девушки приводила его в чувство, возвращала к реальности.
- Опаздывал! Да и увидеть тебя хотел скорее. Вот и поехал, - в голове крутились странные картины, которые, казалось, показал ему лифт.
- Ну, ничего. Главное, что все нормально с тобой.
- Слушай, а кто такой Жданов Антон Денисович? – Иван не сомневался, что видел его и более – общался с ним. Перед тем, как потерять сознание, он отчетливо помнил выпирающее из лифта мужское лицо.
- Да был тут мужик один. Философ какой-то сумасшедший.
- А где он?
- Слушай, зачем тебе? И откуда ты знаешь о нем?
- Да так… Сам пока не пойму. Но в голове что-то крутится. И прям на бумагу просится. Не могу объяснить. Нужно писать. Так что с ним?
- С ума сошел со своими концепциями о жизни после смерти. Понял, говорит, все и в лифте застрелился. Чай или кофе?
Конец очередного дня
Я не сомневаюсь, что Иван расскажет эту историю. Хотя, можно ли это назвать историей? История большого дома, рассказанного лифтом.
Щелк. Снова на первый этаж.
|
|
|
