Ольга Филипповская 5 страница

П: На что похоже ощущение, связанное с желанием оттолкнуть его?

К: Хм... Оно похоже на желание засунуть его в большой черный футляр, где лежит моя виолончель. Я думаю, что должна захотеть переделать и перекроить его по-своему. Я так поступаю с людьми.

П: Хорошо, попробуйте подольше задержаться на этом чувстве.

К: Хм-м... О! (Неожиданно. ) Похоже на то, как будто я уже прогнала его, прямо сейчас... но при этом знаю, что захочу потом вернуть его. Необходимо просто держать его в безопасном месте, как драгоценность.

 

Итак, чем же умозрительные предположения и интерпретации отличаются от непосредственного ощущения проблемы, от прямого обращения к ней с вопросом? Высказывая предположения, человек говорит: “Должно быть, это... ” (должно быть, я боюсь того, что покажет проверка). Многим предположениям не хватает прямого, непосредственного контакта. Интерпретации беспомощно повисают в воздухе, не имея под собой реальной опоры и подтверждения; предлагаются многие совершенно различные интерпретации, но не ясно, как выбирать между ними.

Чтобы сформулировать то или иное умозаключение, нам необходимо отвлечься от беспокоящего чувства и обратиться к мыслям по поводу этих чувств. Напротив, чтобы поставить вопрос о конкретной, непосредственно переживаемой проблеме, следует обратиться к самой проблеме и позволить ей проявиться, чтобы почувствовать ее полнее. Необходимо прикоснуться к проблеме, а затем просто немного подождать, пока она сама “ответит” на наши вопросы.

4. Что может сделать психотерапевт,

чтобы вызвать поэтапные

изменения переживаний?

Далее приводится та же самая стенограмма, что и в предыдущей главе. Мои замечания (справа) объясняют линию поведения психотерапевта.

К1: Я все думала об этом по дороге... Мне не кажется, что я так уж плохо о себе думаю...

П1: Вот... Вы спрашиваете... Почему у вас такая низкая самооценка?

К2: М-да...

П2: Ну, может, и не спрашиваете, если быть точным.

К3: Я видела сон. Мы были вдвоем с этим парнем (пауза)... Это был очень приятный сон... Да, действительно приятные отношения... И когда я вспоминала этот сон на следующий день, я спрашивала у себя, почему у меня не складываются такие отношения... Не думаю, что этот парень на самом деле находит во мне что-то неприятное. Еще я думала, почему так часто пропускала занятия. В самый ответственный момент я тяну, трясусь от страха и наконец все бросаю.

П3: Вы говорите, что между этими двумя вещами (между пропусками занятий и проблемами в отношениях с мужчинами) есть нечто общее.

К4: Да, у меня масса отговорок и оправданий, почему я никогда не делала всего возможного...

П4: В самый ответственный момент что-то сдерживает вас.

К5: Да.

П5: И наиболее подходящее слово для вашего состояния — “испуг”.

К6: Да, да... Гм... меня как бы что-то оттаскивает, и я отступаю...

П6: “Отступать” — наиболее подходящее слово, не так ли?

К7: Испуг — это нечто более поверхностное, чем отступление. Испуг возникает, когда какая-то часть меня самой говорит: “Ты знаешь, что тебе действительно необходимо сделать это... ”

П7: Мы не знаем, что вас оттаскивает; во всяком случае, это не испуг сам по себе.

К8: Да, испуг — это результат.

П8: Итак, мы не знаем, на что в действительности похоже ваше чувство отступления и что именно внутри вас стремится отступать.

К9: Я думаю... Ага... Это связано с тем, что мне не хочется подвергать себя проверке... испытывать свои возможности... Я боюсь, что плохое подтвердится.

П9: Можете ли вы почувствовать, как вас оттаскивает и вы отступаете, если представите, что смело идете вперед?

К10: Да, сейчас я могу. Отступление — в “травке”. Это именно то, что она дает.

П10: В “травке”?..

К11: Да, “травка”, марихуана — это самое лучшее, куда можно отступить.

П11: Самое лучшее место, куда можно отступить?

К12: Да. Однако если я не подойду к критической черте, у меня не появляется необходимости отступать.

П12: Однако пока не перейдете эту черту, вы не можете проверить, что находится за ней — хорошее или плохое. Но вы пуга­етесь того, что можете там обнаружить.

К13: Правильно!

П13: Я хотел бы узнать, каково оно, ощущение “оттаскивания”. Вы можете снова почувствовать это сейчас?

К14: Да, могу.

П14: Давайте слегка прикоснемся к этому чувству и посмотрим, что получится.

(Короткая пауза. )

К15: Испуг... Как будто мир пытается укусить меня или что-то в этом роде... (Смеется. )

П15: М-да... Ну, хорошо.

(Более длительная пауза. )

К16: Очень странно. Одно чувство как бы лежит в основе другого, и именно об этом я пытаюсь сказать.

П16: Вы пытаетесь ощутить это чувство непосредственно и сказать, что это такое. И возникает испуг.

К17: Интересно, что страх находится в основе этого чувства. Сейчас мне нравится сидеть здесь, отстраненно испытывая апатию... пока снова не возникнет это чувство, и тогда я снова погружусь в приятную апатию. (Смеется. )

П17: Да... Значит, апатия оказывается более комфортным чувством, а страх находится... прямо под ней... Вы падаете и... Ага... вот он.

П18: Ну, хорошо, давайте попробуем подружиться со страхом; попытаемся сказать себе, что сейчас, когда мы ничего не делаем, вам ничего не угрожает. Давайте просто попробуем услышать, что ваш страх пытается сказать нам. Чего он боится...

(Молчание в течение трех минут. )

К19: Это очень хорошая, лучшая часть меня самой, но она скорее умрет внутри, чем сможет проявиться, выйти наружу... чтобы над ней насмехались.

П19: Итак, это ваша “лучшая часть”, но поскольку над ней будут насмехаться, она скорее умрет или по-прежнему будет отступать.

(Тишина. )

П20: Можете ли вы радоваться тому, что эта “лучшая часть” проявилась и говорит сейчас с вами? Можете ли вы поприветствовать ее?

К21: Это похоже... как будто вы стараетесь быть приятной для другого человека, но кто-то посторонний, наблюдающий за этим, говорит, что вы просто пытались произвести приятное впечатление.

П21: Получается, что внутри вас это чувство воспринимается как хорошее, а когда выходит наружу, то отказывается плохим для других?

К22: Да.

(Пауза. )

К23: Действительно, это два разных момента...

Техники, применяемые для стимулирования

поэтапного процесса

Внимательное слушайте и проверяйте все нюансы

На первый взгляд может показаться, что в приведенном примере психотерапевт реагировал, лишь отражая все, что говорила клиентка. Но на самом деле его действия отнюдь не исчерпываются этим. Прежде всего, давайте коротко обсудим процедуру зеркального отражения или рефлексирования. Затем отметим по крайней мере пять совершенно разных типов реакции психотерапевта.

Рефлексирование, или “слушание” (как мы его здесь называем), состоит в попытках точно повторять то, что пытается высказать клиент. Психотерапевт старается уловить, как клиент ощущает каждый из моментов переживаний, стремится находиться в контакте с малейшими изменениями в переживаниях клиента и со всеми их новыми значениями. Конечно, каждый психотерапевт может время от времени неправильно понимать смысл того, что происходит, и по невнимательности игнорировать важные сообщения клиента. Осознав это, психотерапевт должен прежде всего предпринять новую попытку понять происходящее. Что бы психотерапевт ни пытался делать, все это не будет иметь эффекта без точного понимания того, что именно индивид пытался высказать.

Однако человек не всегда может с первого раза точно уловить смысл того, что говорит другой, и психотерапевт должен быть готов к исправлению ошибок. Возникает определенный ритм общения: клиент говорит что-либо, психотерапевт отражает это; клиент вносит свои коррективы, а психотерапевт произносит новую формулировку с учетом корректив. Затем у клиента возникает внутренний вопрос: “Соответствует ли рефлексия психотерапевта тому, что я имел в виду? ” И действительно, часто возникают такие нюансы, которые психотерапевт не может уловить. Клиент повторяет упущенный нюанс, а психотерапевт отражает теперь уже только его. Затем клиент снова спрашивает самого себя: “Соответствует ли это тому, что я чувствую? Да, теперь соответствует”. То, что клиент хотел высказать, повторять уже не нужно, потому что это было произнесено и услышано. Сейчас у клиента внутри образовалось пространство, где может проявиться что-то новое, но пока он не готов сказать что-либо большее и возникает небольшая пауза. Клиент пребывает в молчании, на пороге нового, и когда ему приходит в голову нечто, что можно было бы высказать, оно часто возникает на довольно глубоком уровне.

Необходимо помнить, что личность психотерапевта отличается от личности клиента. Он может говорить и делать многое, но ему необходимо воспринимать в словах клиента прежде всего именно тот смысл, который тот сам вложил в них.

Психотерапевт следит за всеми нюансами происходящего с клиентом, чтобы тому не приходилось убеждать психотерапевта, пытаясь втолковать, что означают те или иные переживания: психотерапевт должен научиться понимать это сам.

Попробуйте вспомнить, какие ощущения вы испытывали, когда пытались погрузиться в глубокие непосредственные переживания, находясь в обществе другого человека, не понимавшего вас и не желавшего почувствовать, что вы переживаете в этот момент. Вы будете бороться со стремлением другого человека отвергать ваши чувства и игнорировать их. У него есть своя точка зрения, и она может быть правильной, но вы пытаетесь плыть против течения, пытаясь почувствовать собственные переживания, в то время как вам приходится слушать собеседника или предпринимать усилия, чтобы как-то реагировать. Вы можете даже быть травмированы тем, что ваши слова, которым вы уделяете такое внимание, не воспринимаются серьезно другим человеком или даже отвергаются им. Думаю, такая ситуация знакома каждому.

В данном случае можно поступить двояко. Во-первых, вы можете потратить некоторое время, чтобы попытаться понять, что собеседник думает о вас. Пытаясь понять это на внутреннем уровне, вы можете обнаружить, что его отношение к вам оказывается в чем-то вполне уместным. Однако человек, на самом деле вас не слушающий, нередко не имеет никакого желания узнать, понимаете ли вы его и что нового вы при этом нашли в самом себе. Второй способ поведения в такой ситуации — игнорировать то, что говорит собеседник. Таким образом вы можете почувствовать свой внутренний мир, независимо от точки зрения собеседника. Однако вам удастся сделать это лишь в том случае, если собеседник на какое-то время замолчит. Подобное неудачное общение довольно часто возникает во время психотерапии, когда психотерапевт не воспринимает чувства, испытываемые клиентом.

Если это удается сделать (что бывает довольно редко), у клиента появляется возможность гораздо глубже погрузиться в свои переживания. Это способ максимально приблизиться к другому человеку, ничего при этом ему не навязывая.

Реагируйте на происходящее

при помощи создания образа смутного “нечто”

Обычно психотерапевт стремится к тому, чтобы клиент мог сделать все то, что я описываю в этой книге. Всегда приятно, когда клиент на внутреннем уровне чувствует в себе место, где откроется новое. Но большинство психотерапевтов вообще не знают, где это находится, не догадываются, что возникающее чувство смутно и неотчетливо. Поэтому они не очень хорошо понимают, как помочь клиентам сосредоточить внимание на возникновении этого неотчетливого чувства.

Другая трудность состоит в том, что многим клиентам не удается подойти к пограничной зоне, и они даже не подозревают о ее существовании. Вместо того чтобы сидеть в тишине, пребывая на той грани, где могло бы проявиться что-то новое, они всеми силами избегают такой тишины, пытаются что-то сказать, стараются заполнить время любыми разговорами.

Клиент может сделать более или менее правильный вывод относительно своих проблем, высказать его, повторять снова и снова, но при этом не знать, как извлечь от данного вывода какую-либо пользу. Подобным же образом психотерапевт может предлагать свои интерпретации, которые могли бы вызвать переживания, но если клиент не знает, как воспринимать и проверять их на внутреннем уровне, то и польза будет весьма незначительной.

Фрейд в своей работе “По ту сторону принципа удовольствия” (1928/1959) писал, что клиенты часто принимают интерпретацию психотерапевта таким образом, который не приносит никакой пользы. “Динамическое изменение” не возникает и ничего не происходит. Фрейд дал теоретическое объяснение подобной ситуации (повторяющееся принуждение), но не объяснил, как поступать с такой проблемой на практике.

Можем ли мы помочь клиенту найти в себе эту неотчетливую грань между сознательным и бессознательным и сосредоточить на ней внимание? Один из способов сделать это — реагировать описанным выше образом на неотчетливое “нечто”. В приведенном примере психотерапевт так и поступал (П3), спрашивая у клиентки, действительно ли существует “нечто общее между этими двумя вещами”.

Психотерапевт может не делать упор на слове “нечто”. Например, он мог бы заметить: “Пропустить занятия — то же самое, что избегать встречи с мужчиной”, или: “В обоих случаях вы избегаете участия в происходящем”. Не стоило подчеркивать слово “нечто” и в том случае, если бы психотерапевт собирался проинтерпретировать происходящее таким образом: “Вы не способны упустить даже самый незначительный контроль над ситуацией” или: “Не является ли это вашим гневным отстранением от жизни? ” Клиентка могла бы согласиться с такими и другими подобными интерпретациями или же могла бы поспорить с ними. Но в любом случае при такой реакции не возникло бы необходимости делать упор на словах о неотчетливом “нечто”, которое можно непосредственно почувствовать.

Иногда клиент уже бывает знаком с этим “нечто”, и тогда общее между пропуском занятий и отношениями с мужчинами становится уже не просто абстрактной идеей. Клиентка в приведенном примере могла чувствовать сходство как “нечто”, явно присутствующее в обоих ситуациях, хотя и в неотчетливой форме. Обычно такое “нечто” не воспринимается в конкретной форме. Поскольку никакого “нечто” нет, может показаться, что психотерапевт предлагает клиенту попытаться почувствовать что-то, чего на самом деле здесь нет.

Но психотерапевт (П3) переводит внимание клиентки туда, где это “нечто” могло бы проявиться, что дает клиентке возможность найти конкретное “нечто” там, куда указывает психотерапевт.

Однако намерения психотерапевта, подчеркнувшего слово “нечто”, не увенчались успехом, и клиентка не обратила внимания на П3. Она просто проигнорировала слова психотерапевта и начала рассказывать о себе с позиции обычного внешнего наблюдателя: “Да, у меня масса оправданий... ”.

Не стоит огорчаться, если такой прием оказывается неудачным. В данном случае психотерапевту необходимо просто следовать за клиентом и несколько позже предпринять еще одну попытку. Психотерапевт, практикующий фокусирование, может таким образом неоднократно привлекать внимание клиента к тем или иным моментам. Со временем цель будет достигнута, и психотерапевт поможет возникновению у клиента каких-либо конкретных изменений.

Обратите внимание, что он снова пытается сделать это (П4), говоря, что “нечто” сдерживает клиентку. Так он еще раз предлагает клиентке почувствовать это “нечто”, если оно сможет проявиться.

Практически почти все можно высказать таким образом, чтобы указать клиенту на определенные вещи. Приведем тривиальные примеры: “Мне нравится этот фильм”, “Я чувствую, во мне есть нечто, поэтому мне и нравится этот фильм”. Конечно, когда человеку просто нравится фильм, никто не станет говорить все это. Видимо, мы поступим так лишь в том случае, если испытаем замешательство от мысли, как этот фильм вообще может нравиться. В результате можно обратить внимание человека вовнутрь, к чему-либо, что он может непосредственно почувствовать. При такой реакции нечто, ранее понятное и определенное, превращается в неясное и неопределенное, и эта неопределенность может привести к чему-то совершенно новому.

С помощью смутных ощущений мы можем не только указывать клиенту на те или иные моменты, но и осмысливать его переживания как неясные чувствуемые ощущения. Способность мыслить таким образом может принести большую пользу. Когда клиентка в нашем примере сравнивает то, что она избегает мужчин, с затруднениями в учебе, психотерапевту не следует пытаться давать объяснение этих двух проблем на уровне слов. Понятно, что подобное объяснение можно было бы сформулировать по-разному, исходя из различных психологических теорий и принятой в них терминологии. Однако, несмотря на возможность разнообразных интерпретаций, при выборе одной из них психотерапевт утрачивает все остальные. Поэтому разумнее будет просто позволить всем интерпретациям оставаться скрыто присутствующими. Так психотерапевт приобретает невыразимое словами ощущение неясного “нечто”, подобного ощущению клиента. Психотерапевт знает, что и для клиента все это — лишь смутное, неопределенное ощущение. Поэтому вместо гипотез и интерпретаций психотерапевт сохраняет в себе непосредственное ощущение, вызванное переживаниями клиента. Таков его конкретный ответ на реальные переживания клиента.

Такая реакция психотерапевта может возникать каждые несколько минут и со временем принесет желаемый эффект. Она необязательно каждый раз будет приводить к фокусированию (да никто и не сможет целый час фокусироваться на чем бы то ни было — подобная интенсивность внимания была бы чрезмерной). Поэтому психотерапевт проявляет готовность следовать за клиентом туда, куда он его приведет, пока не сработает его предложение начать работу с переживаниями.

Другие примеры, показывающие, как психотерапевт направляет внимание клиента, будут приводиться в последующих отрывках из стенограмм сеансов. Отметим лишь, что на психотехническом языке мы называем испытываемое клиентом чувствуемое ощущение “прямой связью”.

Найдите “ключевое” слово или образ

Когда у клиента возникает чувствуемое ощущение, необходимо попытаться найти слово, фразу или образ, более всего подходящие к данному чувству. Если это удается сделать, мы говорим, что клиент “управляет” возникновением своего ощущения. Подобно тому, как на ручку чемодана приходится весь его вес, так и весь “вес” испытываемого ощущения приходится на ключевое слово или фразу.

Обратите внимание: когда психотерапевт говорит, что клиентку что-то сдерживает (П4), он пытается найти для этого “что-то” ключевое слово. Психотерапевт полагает, что таким словом может быть “испуг”, поскольку неотчетливое ощущение клиентки действительно более всего напоминает испуг.

В данном случае он ошибается, но попытка найти ключевое слово приводит к желаемому результату: психотерапевт предлагает клиентке почувствовать качество этого “нечто”. Она делает это (К6) и произносит слова “я отступаю”. Психотерапевт отказывается от слова “испуг” (П6) и принимает слово “отступать”. Он не знает заранее, какое ключевое слово лучше помогает уловить неотчетливый смысл ощущения. Если таким словом являются “отступаю”, оно принимается, а предыдущее отбрасывается.

Однако, как довольно часто бывает в том случае, когда психотерапевт ошибается, клиент чувствует потребность в объяснении, почему тот не прав. Обычно клиенты склонны быть вежливыми, и поэтому им нелегко отбросить сказанное психотерапевтом, даже если они понимают, что он не прав. Можно ли попытаться понять, почему психотерапевт не предложил клиентке подробно объяснить причины, по которым слово “испуг” в данном случае не подходит? Дело в том, что для такого объяснения клиентке необходимо было бы выйти из состояния непосредственного восприятия своих внутренних ощущений, но снова войти в него не так легко. Психотерапия оказывается более успеш­ной, если клиенты знают, что психотерапевт сам хочет, чтобы они отвергали его неправильные высказывания.

Почувствуйте, “резонирует” ли ключевое слово или образ

Психотерапевт не может самостоятельно решить, какие именно из слов клиента приводят к возникновению ощущений, о которых мы говорим. Клиенты должны почувствовать физический эффект от того, что они говорят. Подвергая свои ощущения такой “проверке”, необходимо убедиться, что ключевое слово (предлагаемое клиентом или психотерапевтом) связано с “чем-то непосредственно ощущаемым”, и помогать поддерживать это ощущение.

Психотерапевт показывает пациентке (П7), что принимает тот факт, что слово “испуг” не является ключевым. Но он пытается найти иное слово, говоря о “том, что оттаскивает”. Однако это не работает, поскольку клиентка продолжает фиксироваться на том факте, что слово “испуг” не подходит. Психотерапевт пытается сделать это снова (П8), предлагая клиентке почувствовать, на что похоже чувство отступления. Психотерапевт идет еще дальше в утверждении этого “нечто”, наделяя его собственными желаниями. Он говорит: “Мы не знаем, что именно внутри вас стремится отступать”. При этом психотерапевт делает бoльшее, а не просто находит “ключевое” слово. Клиентке необходимо произвести проверку, чтобы выяснить, резонирует ли это слово с неотчетливым скрытым ощущением того “нечто”, которое блокирует ее поведение. Слово “отступать” оказывается именно таким.

Четко предложите клиенту позволить проявиться

чувствуемому ощущению и сфокусироваться на нем

Иногда психотерапевт делает нечто большее. Клиента можно спросить: “Итак, можете ли вы прямо сейчас почувствовать то, о чем говорили? ” Или: “Если вы перенесете внимание на тело, в его центр, сможете ли вы почувствовать это? ” Такие точные инструкции позволяют проявиться чувствуемым ощущениям и действительно дают возможность испытать их.

Психотерапевт явственно предлагает клиентке обратиться к своим неотчетливым ощущениям (П8). Он говорит: “Итак, мы не знаем, на что похоже чувство отступления и что именно внутри вас стремится отступать”.

И снова это не работает. Вместо того чтобы почувствовать на внутреннем уровне ответ на вопрос психотерапевта, клиентка начинает излагать свои предположения.

Другой способ, позволяющий помочь проявиться чувствуемому ощущению, испытываемому в теле, состоит в том, что клиенту можно предложить достаточно ярко представить себе ситуацию и попытки выполнения действий, вызывающих затруднения. После этого у клиента, скорее всего, проявится конкретное ощущение.

Например, в П9 (“Если вы представите, что смело идете вперед... ”) психотерапевт предлагает клиентке представить, как развиваются ее отношения с мужчиной. Он надеется, что если клиентка представит это, у нее появится отчетливое чувствуемое ощущение отступления.

Можно вызывать такое ощущение и более сложным способом. Например, клиентка жалуется на то, что постоянно откладывает все свои дела: “У меня была конкретная задача, и я действительно думала, что хочу сделать это, но почему-то так и не смогла начать”. Психотерапевт может ответить: “Представьте как можно ярче, что вы попробуете начать еще раз прямо сейчас. Представьте, куда вы идете, чтобы сделать дело, которое начинаете прямо сейчас... А теперь переместите внимание в центр своего тела и отметьте, какие ощущения возникают у вас, когда вы пытаетесь начать дело”.

Временами такие инструкции действительно помогают клиентам осознать, где именно у них возникают чувствуемые ощущения. Но их можно предлагать лишь изредка, поскольку они превращают психотерапевта в своего рода “мастера церемоний”, что уменьшает возможности психотерапевтической сессии. Кроме того, если подобные инструкции окажутся неудачными в попытках вызвать желаемые изменения, клиент может испытать замешательство. Простое же подчеркивание определенных моментов переживаний обычно не создает таких трудностей. Например, психотерапевт может сказать: “Когда вы пытаетесь начать свое дело, внутри вас нечто не желает этого”. Или: “Когда вы представляете, что начинаете дело, нечто не позволяет вам сделать это”.

Все, что психотерапевту необходимо было бы сделать в П9, — просто отреагировать на слова, сказанные клиенткой. Но психотерапевт слишком увлечен своей собственной идеей — дать клиентке возможность сфокусироваться на отступлении.

Клиентка делает то, что психотерапевт предлагает ей в П10, и обнаруживает, что чувство отступления представляет собой желание курить марихуану, и она явственно ощущает, что марихуана оказывается тем “местом”, куда всегда можно отступить. Клиентка испытывает это желание прямо сейчас. Так чувство отступления оказывается “здесь и сейчас”. И проявляется не только в стремлении избегать мужчин и проблем с учебой, но и в желании отступить и выйти из возникшей психотерапевтической ситуации. Возможно, клиентка стремится уйти от ситуации именно потому, что психотерапевт подтолкнул ее к непосредственным ощущениям отступления, а она все еще пыталась высказать свое, но психотерапевт не услышал. Ей бы хотелось уйти от всего этого прямо сейчас, но не таким образом, который привел бы к еще большему фокусированию на самом желании. В итоге оказывается, что ее стремление сводится к желанию курить марихуану.

Все психотерапевты время от времени сталкиваются с подобной ситуацией. С одной стороны, хорошо, что проблема проявилась прямо сейчас, во время сессии, в процессе общения психотерапевта и клиента. Но возникает вопрос, как работать с этим, чтобы могло проявиться нечто новое. Наиболее простой путь состоит в том, чтобы просто уделить время коммуникациям клиента. Это позволяет сохранять такой характер общения психотерапевта с клиентом, при котором клиент играет активную роль. Подобное общение обычно устраняет блоки, возникшие в прошлом, поскольку в основе психопатологии очень часто лежит именно фиксация на неудачном опыте межличностного взаимодействия.

Вся ситуация показывает, как подобное взаимодействие создает более широкий контекст, в котором начинается внутренний процесс изменений. Для того чтобы изменился характер внутреннего процесса клиента, необходимо прежде всего изменить сам характер взаимодействия с психотерапевтом.

Важно, что психотерапевт в нашем примере всегда доброжелательно и внимательно принимал все, что клиентка говорила или делала, независимо от того, было ли это хорошо или плохо. Такое отношение является позитивной альтернативой эмоционально окрашенному негативному восприятию. В ситуации подобного взаимодействия клиентка чувствовала, что ее принимают такой, какая она есть, со всеми ее переживаниями. Поэтому содержание того, что она открывала в себе, могло изменяться: теперь это не зафиксировавшиеся последствия длительного переживания отвержения, но продолжение ее стремления к жизни (то, чем эти переживания должны были быть с самого начала).

Поскольку содержание зависит от способа выражения, жизненно важными в данном случае оказываются межличностные отношения. И чтобы понять, как происходит изменение содержания переживаний, мы должны исследовать не только внутренний процесс клиента, но и характер происходящих при этом межличностных взаимодействий. Все внутренние процессы затрагивают не только клиента, но и его взаимодействия с психотерапевтом. Когда такие взаимодействия вызывают беспокойство, носят отрицательный характер или блокируются, возникающие переживания определяют соответствующее внутреннее содержание.

Обычно мы не можем перевести внимание человека на что-то другое, если будем игнорировать то, на чем его внимание сосредоточено сейчас. Чтобы быть услышанным, психотерапевту необходимо позволить клиенту быть тем, кто он есть, и принимать то, что он говорит. Но до тех пор, пока слова клиента не будут признаваться, он будет пытаться снова и снова говорить о том, что его беспокоит, и не сможет легко перейти к чему-то другому.

В том же случае, если клиент просто подчиняется, его взаимодействие носит пассивный характер; это взаимодействие будет постоянно являться реакцией согласия на то, что ему навязывают. Подобное взаимодействие возникает довольно часто, и поскольку давление — вполне обычная форма взаимодействия, оно определяет соответствующее содержание переживаний. Чтобы изменить внутреннее содержание переживаний, человеку необходимо изменить форму взаимодействий и по-другому отнестись к самому себе.

Клиентка снова пытается сказать то, что психотерапевт ранее игнорировал (К12). Это также вполне характерно: то, что не было услышано, повторяется снова и снова. Некоторые люди, находящиеся в близких взаимоотношениях, например в браке, говорят одно и то же на протяжении более тридцати лет. Это происходит, потому что другой человек не воспринимает значения произносимых слов. И дело не в том, чтобы соглашаться или не соглашаться со сказанным, — просто им не удается услышать и понять. Если бы человек в полной мере услышал то, что означают сказанные слова, в нем могло бы проявиться нечто совершенно новое.

Психотерапевт признает (П12), что клиентка повторяет что-то, ранее уже сказанное ею, но не услышанное психотерапевтом. Сейчас психотерапевт полностью принимает слова клиентки, отражает, повторяет их (“до того, как вы перейдете за эту черту... ”), придавая словам именно то значение, которое имела в виду клиентка. В ответ клиентка уверенно и искренне подтверждает: “Правильно! ” (К13).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: