III. Вульгарно-буржуазное изображение диктатуры и взгляд на нее Маркса 1 глава

Меринг рассказывает в своих примечаниях к изданным им статьям из «Новой Рейн­ской Газеты» Маркса в 1848 году, что буржуазная литература делала, между прочим, такой упрек этой газете. «Новая Рейнская Газета» будто бы требовала «немедленного введения диктатуры, как единственного средства осуществления демократии» (Marx' Nachlass, том III, стр. 53). С вульгарно-буржуазной точки зрения, понятие диктатура й понятие демократия исключают друг друга. Не понимая теории борьбы классов, при­выкнув видеть на политической арене мелкую свару разных кружков и котерий бур­жуазии, буржуа понимает под диктатурой отмену всех свобод и гарантий демократии, всяческий произвол, всякое злоупотребление властью в интересах личности диктатора. В сущности, именно эта вульгарно-буржуазная точка зрения сквозит и у нашего Мар­тынова, который в заключение своего «нового похода» в новой «Искре» объясняет при­страстие «Впереда» и «Пролетария» к лозунгу диктатура тем, что Ленин «страстно же­лает попытать счастья» («Искра» № 103, стр. 3, столб. 2). Это прелестное объяснение стоит

122__________________________ В. И. ЛЕНИН

всецело на высоте буржуазных обвинений «Новой Рейнской Газеты» в проповеди дик­татуры. Маркс тоже, следовательно, был изобличаем — только не «социал-демократами», а буржуазными либералами! — в «подмене» понятий революция и дик­татура. Чтобы разъяснить Мартынову понятие диктатуры класса в отличие от диктату­ры личности и задачи демократической диктатуры в отличие от социалистической, не бесполезно будет остановиться на взглядах «Новой Рейнской Газеты».

«Всякое временное государственное устройство, — писала «Новая Рейнская Газета» 14 сентября 1848 года, — после революции требует диктатуры и притом энергичной диктатуры. Мы с самого начала ставили Кампгаузену (главе министерства после 18 марта 1848 года) в упрек, что он не выступил диктаторски, что он не разбил тотчас же и не удалил остатков старых учреждений. И вот в то время, как г. Кампгаузен убаюкивал себя конституционными иллюзиями, разбитая партия (т. е. партия реакции) укрепила свои позиции в бюрократии и в армии, стала даже отваживаться то здесь, то там на от­крытую борьбу»⁵⁵.

В этих словах, — справедливо говорит Меринг, — резюмировано в немногих поло­жениях то, что подробно развивала «Новая Рейнская Газета» в длинных статьях о ми­нистерстве Кампгаузена. Что же говорят нам эти слова Маркса? Что временное рево­люционное правительство должно выступать диктаторски (положение, которого никак не могла понять «Искра», чуравшаяся лозунга: диктатура); — что задача этой диктату­ры уничтожение остатков старых учреждений (именно то, что указано ясно в резолю­ции III съезда РСДРП о борьбе с контрреволюцией и что опущено в резолюции конфе­ренции, как мы показали выше). Наконец, в-третьих, из этих слов следует, что Маркс бичевал буржуазных демократов за «конституционные иллюзии» в эпоху революции и открытой гражданской войны. Каков смысл этих слов, видно особенно наглядно из ста­тьи «Новой Рейнской Газеты» от 6 июня 1848 г. «Учредительное народное собрание, — писал Маркс, — должно

____________ ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКР. РЕВОЛЮЦИИ___________ 123

быть прежде всего активным, революционно-активным собранием. А Франкфуртское собрание занимается школьными упражнениями в парламентаризме и предоставляет правительству действовать. Допустим, что этому ученому собору удалось бы после зрелого обсуждения выработать наилучший порядок дня и наилучшую конституцию. Какой толк будет от наилучшего порядка дня и от наилучшей конституции, если не­мецкие правительства в это время поставили уже штык в порядок дня?»⁵⁶.

Вот каков смысл лозунга: диктатура. Можно видеть отсюда, как отнесся бы Маркс к резолюциям, называющим «решение организовать учредительное собрание» решитель­ной победой или приглашающим «оставаться партией крайней революционной оппо­зиции»!

Великие вопросы в жизни народов решаются только силой. Сами реакционные клас­сы прибегают обыкновенно первые к насилию, к гражданской войне, «ставят в порядок дня штык», как сделало русское самодержавие и продолжает делать систематически и неуклонно, везде и повсюду, начиная с 9-го января. А раз такое положение создалось, раз штык действительно стал во главе политического порядка дня, раз восстание оказа­лось необходимым и неотложным, — тогда конституционные иллюзии и школьные уп­ражнения в парламентаризме становятся только прикрытием буржуазного предательст­ва революции, прикрытием того, как «отшатывается» буржуазия от революции. Дейст­вительно революционный класс должен тогда выдвинуть именно лозунг диктатуры.

По вопросу о задачах этой диктатуры Маркс писал еще в «Новой Рейнской Газете»: «Национальное собрание должно было бы диктаторски выступить против реакционных поползновений отживших правительств, и тогда оно завоевало бы себе такую силу в народном мнении, о которую сломались бы все штыки... А это собрание утомляет не­мецкий народ скучными словами вместо того, чтобы увлечь его с собой или быть увле­ченным им». Национальное собрание должно было

124__________________________ В. И. ЛЕНИН

бы, по мнению Маркса, «удалить из фактически существующего строя Германии все противоречащее принципу самодержавия народа», затем «укрепить ту революционную почву, на которой оно стоит, обезопасить завоеванное революцией самодержавие наро­да от всех нападений»⁵⁸.

Следовательно, по содержанию своему, те задачи, которые ставил Маркс в 1848 году революционному правительству или диктатуре, сводились прежде всего к демократи­ческому перевороту: защита от контрреволюции и фактическое устранение всего про­тиворечащего самодержавию народа. Это и есть не что иное, как революционно-демократическая диктатура.

Теперь дальше: какие классы могли и должны были, по мнению Маркса, осущест­вить эту задачу (провести на деле до конца принцип самодержавия народа и отбить атаки контрреволюции?). Маркс говорит о «народе». Но мы знаем, что против мелко­буржуазных иллюзий о единстве «народа», об отсутствии классовой борьбы внутри на­рода он боролся всегда беспощадно. Употребляя слово: «народ», Маркс не затушевы­вал этим словом различия классов, а объединял определенные элементы, способные довести до конца революцию.

После победы берлинского пролетариата 18 марта, — писала «Новая Рейнская Газе­та», — результаты революции оказались двоякие: «С одной стороны, народное воору­жение, право союзов, фактически завоеванное самодержавие народа; с другой стороны, сохранение монархии и министерство Кампгаузена — Ганземана, т. е. правительство представителей крупной буржуазии. Таким образом, революция имела двоякого рода результаты, которые неизбежно должны были прийти к разрыву. Народ победил; он завоевал свободы решительно демократического характера, но непосредственное гос­подство перешло не в его руки, а в руки крупной буржуазии. Одним словом, революция была не доведена до конца. Народ предоставил представителям крупной буржуазии об­разование министерства, а эти представители крупной буржуазии доказали свои стрем­ления тотчас же тем, что предложили союз старопрусскому

____________ ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКР. РЕВОЛЮЦИИ___________ 125

дворянству и бюрократии. В министерство вступили Арним, Канитц и Шверин.

Крупная буржуазия, антиреволюционная с самого начала, заключила оборонитель­ный и наступательный союз с реакцией из страха перед народом, то есть перед рабо­чими и демократической буржуазией» (курсив наш)⁵⁹.

Итак, не только «решение организовать учредительное собрание» недостаточно еще для решительной победы революции, но даже и действительный созыв его! Даже после частичной победы в вооруженной борьбе (победа берлинских рабочих над войском 18 марта 1848 года) возможна «неоконченная», «не доведенная до конца» революция. От чего же зависит ее доведение до конца? От того, в чьи руки переходит непосредствен­ное господство: в руки ли Петрункевичей и Родичевых, то бишь Кампгаузенов и Ган-земанов, или в руки народа, т. е. рабочих и демократической буржуазии. В первом слу­чае буржуазия будет иметь власть, а пролетариат — «свободу критики», свободу «оста­ваться партией крайней революционной оппозиции». Буржуазия сейчас же после побе­ды заключит союз с реакцией (это неизбежно совершилось бы и в России, если бы, на­пример, петербургские рабочие одержали лишь частичную победу в уличном бое с войсками и предоставили образование правительства господам Петрункевичам и К). Во втором случае была бы возможна революционно-демократическая диктатура, т. е. полная победа революции.

Остается точнее определить, что собственно понимал Маркс под «демократической буржуазией» (demokratische Burgerschaft), которую вместе с рабочими он называл на­родом в противоположность крупной буржуазии?

Ясный ответ на этот вопрос дает следующее место из статьи «Новой Рейнской Газе­ты» от 29 июля 1848 г.: «... Немецкая революция 1848 года есть лишь пародия француз­ской революции 1789 года.

4-го августа 1789 г., три недели спустя после взятия Бастилии, французский народ в один день осилил все феодальные повинности.

126__________________________ В. И. ЛЕНИН

11-го июля 1848 г., четыре месяца спустя после мартовских баррикад, феодальные повинности осилили немецкий народ. Teste Gierke cum Hansemanno.

Французская буржуазия 1789 года ни на минуту не покидала своих союзников, кре­стьян. Она знала, что основой ее господства было уничтожение феодализма в деревне, создание свободного землевладельческого (grundbesitzenden) крестьянского класса.

Немецкая буржуазия 1848 года без всякого зазрения совести предает крестьян, своих самых естественных союзников, которые представляют из себя плоть от ее плоти и без которых она бессильна против дворянства.

Сохранение феодальных прав, санкционирование их под видом (иллюзорного) вы­купа — таков результат немецкой революции 1848 года. Гора родила мышь»⁶⁰.

Это очень поучительное место, которое дает нам четыре важных положения: 1) Не­оконченная немецкая революция отличается от оконченной французской тем, что бур­жуазия изменила не только демократизму вообще, но в частности и крестьянству. 2) Основой полного осуществления демократического переворота является создание сво­бодного класса крестьянства. 3) Создание такого класса есть уничтожение феодальных повинностей, разрушение феодализма, отнюдь еще не социалистический переворот. 4) Крестьяне — «самые естественные» союзники буржуазии, именно демократической буржуазии, без которых она «бессильна» против реакции.

С соответствующими изменениями конкретных национальных особенностей, с под­становкой крепостничества на место феодализма, все эти положения целиком приме­нимы и к России 1905 года. Несомненно, что, извле-

«Свидетели: г. Гирке купно с г. Ганземаном». Ганземан — министр партии крупной буржуазии (по-русски: Трубецкой или Родичев и т. п.). Гирке — министр земледелия в министерстве Ганземана, выра­ботавший проект, «смелый» проект якобы «безвозмездного» «уничтожения феодальных повинностей», на деле же уничтожения мелких и неважных, но сохранения или выкупа более существенных повинно­стей. Г. Гирке — нечто вроде русских гг. Каблуковых, Мануйловых, Герценштейнов и тому подобных буржуазно-либеральных друзей мужика, которые хотят «расширения крестьянского землевладения», но не хотят обидеть помещиков.

____________ ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКР. РЕВОЛЮЦИИ___________ 127

кая уроки из опыта Германии, освещенного Марксом, мы не можем прийти ни к какому иному лозунгу решительной победы революции, кроме: революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. Несомненно, что главными составными частями того «народа», который Маркс противопоставлял в 1848 г. сопро­тивлявшейся реакции и предательской буржуазии, являются пролетариат и крестьянст­во. Несомненно, что и у нас в России либеральная буржуазия и господа освобожденцы предают и предадут крестьянство, т. е. отделаются лжереформой, встанут на сторону помещиков в решительной борьбе между ними и крестьянством. Только пролетариат способен поддержать крестьянство до конца в этой борьбе. Несомненно, наконец, что и у нас в России успех крестьянской борьбы, т. е. переход к крестьянству всей земли, бу­дет означать полный демократический переворот, являясь социальной опорой доведен­ной до конца революции, но отнюдь не социалистический переворот и не «социализа­цию», о которой говорят идеологи мелкой буржуазии, социалисты-революционеры. Успех крестьянского восстания, победа демократической революции лишь расчистит путь для действительной и решительной борьбы за социализм на почве демократиче­ской республики. Крестьянство, как землевладельческий класс, сыграет в этой борьбе ту же предательскую, неустойчивую роль, какую играет теперь буржуазия в борьбе за демократию. Забывать это — значит забывать социализм, обманывать себя и других насчет истинных интересов и задач пролетариата.

Чтобы не оставить пробела в изображении взглядов Маркса в 1848 году, необходимо отметить одно существенное отличие тогдашней немецкой социал-демократии (или коммунистической партии пролетариата, говоря тогдашним языком) от современной русской социал-демократии. Предоставим слово Мерингу:

««Новая Рейнская Газета» выступила на политическую арену как «орган демокра­тии». Нельзя не видеть красной нити, проходящей через все ее статьи. Но непосредст­венно она защищала более интересы бур-

128__________________________ В. И. ЛЕНИН

жуазной революции против абсолютизма и феодализма, чем интересы пролетариата против интересов буржуазии. Об особом рабочем движении во время революции мало найдете материала на ее столбцах, хотя не следует забывать, что рядом с ней выходил два раза в неделю, под редакцией Молля и Шаппера, особый орган Кёльнского рабоче­го союза⁶¹. Во всяком случае современному читателю бросается в глаза, как мало инте­реса уделяла «Новая Рейнская Газета» тогдашнему немецкому рабочему движению, хотя самый способный деятель его, Стефан Борн, учился у Маркса и Энгельса в Пари­же и Брюсселе и в 1848 году корреспондировал из Берлина в их газету. Борн рассказы­вает в своих «Воспоминаниях», что Маркс и Энгельс никогда не выражали ему ни еди­ным словом своего неодобрения его рабочей агитации. Но позднейшие заявления Эн­гельса делают вероятным предположение, что они были недовольны, по меньшей мере, приемами этой агитации. Их недовольство было основательно постольку, поскольку Борн вынужден был делать много уступок, еще совершенно не развитому в большей части Германии, классовому сознанию пролетариата, уступок, не выдерживающих кри­тики с точки зрения «Коммунистического Манифеста». Их недовольство было неосно­вательно постольку, поскольку Борн все же умел поддерживать руководимую им аги­тацию на сравнительно значительной высоте... Без сомнения, Маркс и Энгельс были исторически и политически правы, усматривая самый важный интерес рабочего класса прежде всего в возможно большем подталкивании буржуазной революции... Несмотря на это, замечательным доказательством того, как элементарный инстинкт рабочего движения умеет исправлять концепции самых гениальных мыслителей, является тот факт, что они в апреле 1849 года высказались за специфическую рабочую организацию и решили участвовать на рабочем съезде, приготовлявшемся в особенности ост-эльбским (восточная Пруссия) пролетариатом».

Итак, только в апреле 1849 года, после почти годового издания революционной газе­ты («Новая Рейнская

____________ ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКР. РЕВОЛЮЦИИ___________ 129

Газета» начала выходить 1-го июня 1848 года), Маркс и Энгельс высказались за особую рабочую организацию! До тех пор они вели просто «орган демократии», не связанный никакими организационными узами с самостоятельной рабочей партией! Этот факт, — чудовищный и невероятный с нашей современной точки зрения, — показывает нам яс­но, какое громадное различие было между тогдашней немецкой и теперешней русской социал-демократической рабочей партией. Этот факт показывает нам, во сколько раз менее обнаруживались на немецкой демократической революции (благодаря отстало­сти Германии в 1848 г. и в экономическом отношении и в политическом — государст­венная раздробленность) пролетарские черты движения, пролетарская струя в нем. Этого не надо забывать (как забывает это, напр., Плеханов) при оценке многократных заявлений Маркса, этой и немного позднейшей эпохи, о необходимости самостоятель­ной организации партии пролетариата. Маркс только из опыта демократической рево­люции, почти через год, сделал практически этот вывод: до того мещанской, мелко­буржуазной была тогда вся атмосфера в Германии. Для нас этот вывод есть уже давнее и прочное приобретение полувекового опыта международной социал-демократии, — приобретение, с которого мы начинали организацию Российской социал-демократической рабочей партии. У нас не может быть, напр., и речи о том, чтобы ре­волюционные газеты пролетариата стояли вне соц.-дем. партии пролетариата, чтобы они могли хоть на минуту выступать просто как «органы демократии».

Но та противоположность, которая едва начала обнаруживаться между Марксом и Стефаном Борном, существует у нас в тем более развитом виде, чем могущественнее выступает пролетарская струя в демократическом потоке нашей революции. Говоря о вероятном недовольстве Маркса и Энгельса агитацией Стефана Борна, Меринг выража­ется чересчур мягко и уклончиво. Вот что писал Энгельс о Борне в 1885 году (в преди­словии

Текст в скобках в печатных изданиях был опущен. Ред.

130__________________________ В. И. ЛЕНИН

к «Enthiillungen liber den KommunistenprozeB zu Koln». Zurich. 1885):

Члены Союза коммунистов повсюду стояли во главе крайнего демократического движения, доказывая тем, что Союз был превосходной школой революционной дея­тельности. «Наборщик Стефан Борн, бывший деятельным членом Союза в Брюсселе и Париже, основал в Берлине «рабочее братство» («Arbeiterverbruderung»), которое полу­чило значительное распространение и продержалось до 1850 года. Борн, талантливый молодой человек, слишком поспешил, однако, с выступлением в качестве политическо­го деятеля. Он «братался» с самым разношерстным сбродом (Kreti und Plethi), лищь бы собрать вокруг себя толпу. Он был вовсе не из тех людей, которые способны внести единство в противоречивые стремления, внести свет в хаос. В официальных публика­циях его братства постоянно попадается поэтому путаница и смешение взглядов «Ком­мунистического Манифеста» с цеховыми воспоминаниями и пожеланиями, с обрывка­ми взглядов Луи Блана и Прудона, с защитой протекционизма и т. д.; одним словом, эти люди хотели всем угодить (Allen alles sein). В особенности занимались они устрой­ством стачек, профессиональных союзов, производительных товариществ, забывая, что задача состояла прежде всего в том, чтобы посредством политической победы завоевать себе сначала такое поприще, на котором только и могли прочно, надежно осуществиться такие вещи (курсив наш). И вот, когда победы реакции заставили вожа­ков этого братства почувствовать необходимость прямого участия в революционной борьбе, — тогда, само собою разумеется, неразвитая масса, группировавшаяся вокруг них, покинула их. Борн принял участие в дрезденском восстании в мае 1849 года и спасся по счастливому случаю. Рабочее же братство удержалось в стороне от великого политического движения пролетариата как обособленный союз, существовавший большей частью на бумаге и игравший до того второсте-

- «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов». Цюрих. 1885. Ред.

____________ ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКР. РЕВОЛЮЦИИ___________ 131

пенную роль, что реакция нашла нужным закрыть его лишь в 1850 году, а его филиаль­ные отделения лишь много лет спустя. Борн (настоящая фамилия Борна Buttermilch) так и не сделался политическим деятелем, а оказался маленьким швейцарским профес­сором, который переводит теперь не Маркса на цеховой язык, а благодушного Ренана на сладенький немецкий язык».

Вот как оценивал Энгельс две тактики социал-демократии в демократической рево­люции!

Наши новоискровцы тоже гнут к «экономизму» с таким усердием не по разуму, что заслуживают похвалы монархической буржуазии за свое «просветление». Они тоже со­бирают вокруг себя разношерстную публику, льстя «экономистам», демагогически привлекая неразвитую массу лозунгами «самодеятельности», «демократизма», «авто­номии» и пр. и т. д. Их рабочие союзы тоже существуют часто лишь на страницах хле-стаковской новой «Искры». Их лозунги и резолюции обнаруживают такое же непони­мание задач «великого политического движения пролетариата».

* Переводя Энгельса, я сделал здесь ошибку в первом издании, приняв слово Buttermilch (кислое мо­локо. Ред.) не за собственное имя, а за нарицательное. Эта ошибка доставила, конечно, необыкновенно много удовольствия меньшевикам. Кольцов писал, что я «углубил Энгельса» (перепечатано в сборнике «За два года»), Плеханов и теперь напоминает эту ошибку в «Товарище»⁶⁴, — одним словом, нашелся прекрасный повод замять вопрос о двух тенденциях в рабочем движении 1848 года в Германии, тенден­ции Борна (сродни нашим «экономистам») и тенденции марксистской. Использовать ошибку оппонента, хоть бы и по вопросу о фамилии Борна, это более чем естественно. Но замять посредством поправок к переводу суть вопроса о двух тактиках — значит спасовать по существу спора. (Примечание автора к изданию 1907 г. Ред.)

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ К СТАТЬЕ «ПАРИЖСКАЯ КОММУНА И ЗАДАЧИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ДИКТАТУРЫ»⁶⁶

Эта справка учит нас, прежде всего, тому, что участие представителей социалисти­ческого пролетариата вместе с мелкой буржуазией в революционном правительстве принципиально вполне допустимо, а при известных условиях прямо обязательно. Эта справка показывает нам далее, что реальной задачей, которую пришлось выполнять Коммуне, было прежде всего осуществление демократической, а не социалистической диктатуры, проведение нашей «программы-минимум». Наконец, эта справка напомина­ет нам, что, извлекая уроки для себя из Парижской Коммуны, мы должны подражать не ее ошибкам (не взяли французского банка, не предприняли наступления на Версаль, не имели ясной программы и т. д.), а ее практически успешным шагам, намечающим вер­ный путь. Не слово «коммуна» должны мы перенимать у великих борцов 1871 года, не слепо повторять каждый их лозунг, а отчетливо выделить программные и практические лозунги, отвечающие положению дел в России и формулируемые в словах: революци­онная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства.

«Пролетарий» № 8, Печатается по тексту

17 (4) июля 1905 г. газеты «Пролетарий»,

сверенному с рукописью

революция учит ⁶⁷

Разногласия внутри политических партии и между политическими партиями разре­шаются обыкновенно не только принципиальной полемикой, но и развитием самой по­литической жизни, — вернее даже будет сказать, пожалуй: не столько первой, сколько последним. В особенности разногласия, касающиеся тактики партии, т. е. ее политиче­ского поведения, исчерпываются часто фактическим переходом неправильно рассуж­дающих на правильный путь борьбы, под влиянием уроков жизни, под давлением само­го хода событий, который вынуждает становиться на правильный путь, отодвигает про­сто-напросто в сторону ошибочные рассуждения, отнимает у них почву, делает их ли­шенными содержания, выдохшимися, ни для кого не интересными. Это не значит, ко­нечно, чтобы принципиальные разногласия по вопросам тактики не имели серьезного значения, не требовали принципиальных разъяснений вопроса, единственно способных поддержать партию на высоте ее теоретических убеждений. Нет. Это значит лишь, что необходимо как можно чаще проверять заранее принятые тактические решения на ос­новании новых политических событий. Такая проверка необходима и теоретически и практически: теоретически, чтобы убедиться на деле, на опыте в том, правильны ли и насколько именно принятые решения, какие исправления вынуждают внести в них происшедшие после их принятия политические события; — практически,

134__________________________ В. И. ЛЕНИН

чтобы научиться настоящим образом руководиться этими решениями, научиться ви­деть в них директивы, подлежащие непосредственному, немедленному применению на деле.

Революционная эпоха больше, чем всякая другая, дает материала для такой провер­ки, благодаря громадной быстроте политического развития и остроте нарастающих, об­наруживающихся и разрешающихся политических столкновений. Старая «надстройка» в революционную эпоху лопается, а новая создается у всех на глазах самодеятельно­стью различнейших социальных сил, показывающих на деле свою истинную природу.

Так и русская революция дает нам чуть не каждую неделю поразительное богатство политического материала для проверки заранее выработанных нами тактических реше­ний и для самых назидательных уроков относительно всей нашей практической дея­тельности. Возьмите одесские события. Одна из попыток восстания кончилась неуда­чей. Один из отрядов революционной армии потерпел поражение, он не уничтожен, правда, неприятелем, но оттеснен им на нейтральную территорию (подобно тому как немцы оттеснили одну французскую армию в Швейцарию в войну 1870— 1871 года) и разоружен нейтральным государством. Неудача горькая, поражение тяжелое. Но какая пропасть отделяет эту неудачу в борьбе от тех неудач в торгашестве, которые сыпятся на господ Шиповых, Трубецких, Петрункевичей, Струве и всей этой буржуазной челя­ди царя! Энгельс сказал как-то: разбитые армии превосходно учатся⁶⁸. Эти прекрасные слова применимы еще несравненно более к революционным армиям, пополняемым представителями передовых классов, чем к армиям той или другой нации. Пока не сме­тена прочь старая, прогнившая надстройка, заражающая весь народ своим гниением, — до тех пор всякое новое поражение будет поднимать новые и новые армии борцов, втя­гивая их в движение, просвещая их опытом их товарищей, уча их новым и высшим приемам борьбы. Конечно, есть еще гораздо более широкий коллективный

РЕВОЛЮЦИЯ УЧИТ_______________________________ 135

опыт человечества, запечатлевшийся в истории международной демократии и между­народной социал-демократии, закрепленный передовыми представителями революци­онной мысли. Из этого опыта черпает наша партия материал для повседневной пропа­ганды и агитации. Но учиться непосредственно этому опыту могут лишь немногие, по­ка общество построено на угнетении и эксплуатации миллионов трудящихся. Массам приходится учиться больше всего на своем собственном опыте, оплачивая тяжелыми жертвами каждый урок, каждую новую ступень к освобождению. Тяжел был урок 9-го января, но он революционизировал настроение всего пролетариата всей России. Тяжел урок одесского восстания, но на почве революционизированного уже настроения он научит теперь революционный пролетариат не только бороться, но и побеждать. По по­воду одесских событий мы скажем: революционная армия разбита, — да здравствует революционная армия!

В номере 7-ом нашей газеты мы говорили уже о том, как одесское восстание проли­ло новый свет на наши лозунги: революционная армия и революционное правительст­во. В предыдущем номере мы говорили (статья тов. В. С.) о военных уроках восста­ния. В настоящем номере мы останавливаемся еще раз на некоторых политических уроках его (статья: «Городская революция»). Теперь следует остановиться еще на про­верке наших недавних тактических решений в том двояком отношении теоретической верности и практической целесообразности, о котором мы говорили выше.

Насущные политические вопросы современного момента — восстание и революци­онное правительство. Об этих вопросах всего больше говорили и спорили между собой социал-демократы. Этим вопросам посвящены главные резолюции III съезда РСДРП и конференции отколовшейся части партии. В области этих вопросов вращаются главные тактические разногласия внутри российской социал-демократии. Спрашивается

См. Сочинения, 5 изд., том 10, стр. 335—344. Ред.

136__________________________ В. И. ЛЕНИН

теперь: в каком свете представляются эти разногласия после одесского восстания? Вся­кий, кто возьмет на себя труд перечитать теперь, с одной стороны, отзывы и статьи по поводу этого восстания, а с другой стороны, четыре резолюции, посвященные вопросам о восстании и о временном правительстве съездом партии и конференцией новоискров-цев, увидит тотчас же, как последние под влиянием событий фактически стали перехо­дить на сторону своих оппонентов, т. е. действовать не сообразно своим резолюциям, а сообразно резолюциям III съезда. Нет лучшего критика ошибочной доктрины, как ход революционных событий.

Под влиянием этих событий редакция «Искры» выпустила листок, озаглавленный: «Первая победа революции» и обращенный к «российским гражданам, рабочим и кре­стьянам». Вот самая существенная часть этого листка:

«Пришло время действовать смело и всеми силами поддержать смелое восстание солдат. Смелость теперь победит!

Созывайте же открытые собрания народа и несите ему весть о крушении военной опоры царизма! Где только можно, захватывайте городские учреждения и делайте их опорой революционного самоуправле­ния народа! Прогоните царских чиновников и назначайте всенародные выборы в учреждения революци­онного самоуправления, которым вы поручите временное ведение общественных дел до окончательной победы над царским правительством и установления нового государственного порядка. Захватывайте отделения государственного банка и оружейные склады и вооружайте весь народ! Установите связь ме­жду городами, между городом и деревней, и пусть вооруженные граждане спешат на помощь друг другу всюду, где помощь нужна! Берите тюрьмы и освобождайте заключенных в них борцов за наше дело: ими вы усилите ваши ряды! Провозглашайте повсюду низвержение царской монархии и замену ее свободной демократической республикой! Вставайте, граждане! Пришел час освобождения! Да здравствует рево­люция! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует революционное войско! Долой са­модержавие!»

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: