Взгляды Эмиля Дюркгейма по вопросам воспитания и образования

 

Общество навязывает нам цели воспитания, утверждает Дюркгейм, повелевает нам развивать у наших детей, прежде всего, те качества, которые роднят их со всеми людьми. В силу каких же причин общество оказывает моральное давление на индивидов через общественное мнение и придает ему такое значение, что само берет на себя выполнение этой задачи? Ответ Дюркгейма отражает насущную потребность времени: общество придает тому делу столь важное значение потому, что оно чувствует заинтересованность в нем.

Исходный тезис своей лекции: «В самом деле, я считаю как раз основой всякого теоретического построения в педагогике положение о том, что воспитание – явление главным образом социальное как по своим функциям, так и по происхождению, и, следовательно, педагогика зависит от социологии сильнее, чем от любой другой науки»[5]

Дюркгейм предлагает слушателям фундаментальную аксиому. Он делает это прежде всего из стремления опровергнуть тенденции психологизма в подходе к воспитанию. Критикуя позицию, согласно которой воспитание есть явление главным образом индивидуальное, Дюркгейм пишет: «Для Канта и Милля, для Гербарта и Спенсера воспитание имеет своей целью, прежде всего, реализовать в каждом индивиде определяющие признаки человеческого рода в целом, доведя их до наивысшей степени их возможного совершенства.

В качестве очевидной истины утверждалось, что существует одно и только одно воспитание, которое, исключая любое другое, подходит одинаково ко всем людям, каковы бы ни были исторические и социальные условия, от которых они зависят; и именно этот абстрактный и единственный идеал теоретики воспитания стремились определить.

Предполагалось, что существует одна человеческая природа, формы и свойства которой можно определить раз и навсегда, и педагогическая проблема состоит в поиске того, как воспитательное воздействие должно осуществляться в отношении таким образом определяемой человеческой природы».

Дюркгейм пишет, что все ученые с очевидностью понимают: человеческое существо формируется лишь постепенно, в ходе медленного становления, которое начинается при рождении с тем, чтобы завершиться лишь в зрелом возрасте.

Но при этом они предполагают, что становление человека лишь переводит возможности, заложенные в нем, в реальные формы бытия, «актуализирует потенциальные, высвобождает скрытые энергии, которые уже существовали, были заложены в физическом и психическом организме ребенка». [6]

Для чего же нужен воспитатель? Он не прибавляет, согласно психологическому подходу, ничего нового к природным задаткам человека. Он всего лишь противодействует тому, чтобы существующие потенции не атрофировались из-за бездеятельности, не уклонялись от своего нормального направления или не развивались слишком медленно.

Поэтому, – заключает Дюркгейм, – условия места и времени, состояние, в котором находится социальная среда, теряют для педагогики всякий интерес.

Антипсихологизм Дюркгейма не беспочвенен. Он пишет, утверждая, что воспитание – это явление главным образом индивидуальное, ученые тем самым рассматривают педагогику как непосредственный и прямой королларий только психологии. «Если представить, – пишет Дюркгейм, – что человек носит в самом себе все зародыши своего развития, то только его одного надо наблюдать, когда мы пытаемся определить, в каком направлении и каким образом этим развитием следует управлять.

Важно знать только, каковы его природные способности и какова их сущность. А наука, имеющая объектом описание и объяснение индивидуального человека, – это психология. Представляется поэтому, что ее должно быть вполне достаточно для удовлетворения всех педагогических потребностей».[7]

Чтобы развенчать эту точку зрения, Дюркгейм проводит анализ воспитания как явления, обусловленного системой общественных отношений. Прежде всего, он апеллирует к истории: «К сожалению, эта концепция воспитания оказывается в резком противоречии со всем, чему учит нас история: в действительности не существует народа, у которого она когда-нибудь применялась бы.

Прежде всего, не бывает воспитания, повсеместно пригодного для всего человеческого рода; более того, не бывает, в известном смысле, общества, где бы различные педагогические системы не сосуществовали и не функционировали параллельно. Допустим, общество состоит из каст. В таком случае воспитание варьирует от одной касты к другой; у патрициев оно не то, что у плебеев, у брахмана – не то, что у шудры. Т

очно так же и в средние века: насколько велик разрыв между культурой молодого пажа, обученного всем рыцарским искусствам, и культурой крестьянина, изучавшего в своей приходской школе несколько скудных элементов грамматики, церковного календаря и пения!».[8]

Сравнивая историческую реальность с современностью, он пишет об их аналогии. «И в современных условиях воспитание варьируется в различных социальных классах или типах поселения. Городское воспитание отличается от сельского, воспитание буржуа – от воспитания рабочего.

Могут сказать, что такая организация морально не оправдана, что здесь можно видеть лишь пережиток, обреченный на исчезновение.

Утверждение это легко отстаивать. Очевидно, что воспитание наших детей не должно зависеть от случая, заставляющего их рождаться здесь, а не там, от этих родителей, а не от других. Но даже если бы моральное сознание нашей эпохи получило в этом вопросе ожидаемое им удовлетворение, воспитание все равно не стало бы от этого более единообразным».[9]

В основе анализа воспитания Дюркгейма лежит его теория общественного разделения труда. Он утверждает, что обнаружить абсолютно однородное и уравнительное воспитание можно, только обратившись к доисторическим обществам, где не существовало никакой дифференциации.

В настоящее время во всех цивилизованных странах общество имеет тенденцию все более дифференцироваться и специализироваться, и эта специализация постоянно становится все более ранней. Профессия образует для человека среду «sui generis», требующую специальных знаний, а также природных склонностей.

В профессиональных знаниях и склонностях заключены определенные идеи, навыки и способы видения вещей. По мнению Дюркгейма, ребенка надо готовить к будущей профессиональной деятельности, начиная с определенного возраста, и развивать его способности в требуемом направлении. Уже в силу этого воспитания не может быть одинаковым для всех индивидов.

Опережая контраргументы своих оппонентов, Дюркгейм приводит доводы в пользу того, что специализированное воспитание в отдельных случаях может быть направлено «на развитие у индивида особых склонностей, которые ему были внутренне присущи и нуждались лишь в том, чтобы начать действовать; в этом смысле можно сказать, что они помогают ему реализовать свою природу».[10]

Однако природные задатки не абсолютны. Средний человек, согласно Дюркгейма, преимущественно пластичен; он одинаково может быть использован в очень разных видах занятий. Если же он специализируется в такой-то форме, а не в другой, то не по причинам, которые являются внутренними для него; он не принуждается к этому потребностями своей природы.

Это общество, чтобы иметь возможность сохраняться, нуждается в том, чтобы труд между его членами разделялся, причем разделялся между ними так, а не иначе. Вот почему оно готовит себе своими собственными руками, посредством воспитания, специализированных работников, в которых оно нуждается. Поэтому именно для него, а также благодаря ему, воспитание дифференцировалось таким образом.

Специализированные виды воспитания не охватывают все воспитание как социальный процесс, так как они не самодостаточны. Дюркгейм анализирует понятие «подлинного воспитания», которое выступает общим основанием всех видов. «В самом деле, любой народ обладает известным множеством идей, чувств и религиозных обрядов, которые воспитание должно привить всем детям без различия, независимо от того, к какой социальной категории они принадлежат. Это то самое общее воспитание, которое обычно считается даже подлинным воспитанием.

Только оно кажется вполне заслуживающим этого наименования. Ему приписывают нечто вроде превосходства над всеми другими видами воспитания».[11]

Признавая, что воспитание оказывалось тесно связанным со всей совокупностью политических, моральных, экономических и религиозных институтов в прошлом (он тем самым рассматривает в качестве социального института со всеми присущими таковому функциями и особенностями, именно воспитание как категорию более общую, «вбирающую» в себя и образование), мы, предполагает Дюркгейм, можем отказаться от такого понимания воспитания в настоящее время и тем более в перспективе.

Закон обусловленности воспитания системой общественных отношений, возможно, исчерпал себя. «Разве мы не повторяем непрерывно, – пишет он, – что хотим сделать из наших детей людей еще до того, как сделать их гражданами, и разве нам не кажется, что наше человеческое качество естественно состоит в том, чтобы избежать коллективных влияний, поскольку оно им логически предшествует?».[12]

Дюркгейм отметает такое предположение. Не может, по его мнению, социальный институт, а именно таковым является воспитание, в одночасье изменить свою природу.

Отдавая себе отчет, что местные и этнические условия оказывают в настоящее время все меньшее влияние на воспитание, что оно становится все более абстрактным, Дюркгейм не устает подчеркивать его коллективную сущность. Воспитание как социальный институт навязывается обществом человеку. Это одна из основных идей Дюркгейма касательно социальных институтов.

Суть ее состоит в следующем. Каждый индивид, начиная процесс приобщения к социальной жизни, находит готовые формы социальности или, согласно дюркгеймовской терминологии, социальные факты. Это могут быть коллективные верования, обычаи, мораль. Мы можем добавить сюда образование, семью, техносфру и т. п. «По Дюркгейму коллективные способы действия или мышления существуют реально вне индивидов, которые постоянно к ним приспосабливаются. Это вещи, обладающие своим собственным существованием. Индивид находит их совершенно готовыми и не может сделать так, чтобы их не было или чтобы они были иными, чем они являются». [13]

И далее Дюркгейм подчеркивает очень важную мысль: индивид вынужден учитывать их существование, и ему трудно, практически невозможно, их изменить. Это происходит потому, что они в различной степени связаны с материальным и моральным превосходством общества над его членами.

Понимая, что люди разнятся не только по природным (расовым, этническим и другим признакам), но и по профессиональным специализациям, Дюркгейм выводит общность всех людей из родового признака человека, поэтому сохранить себя как человеческие существа мы можем только благодаря влиянию всеобщего.

Дюркгейм поясняет сущность социального как всеобщего: «Но, скажут нам, явление может быть общественным лишь тогда, когда оно свойственно всем членам общества или, по крайней мере, большинству из них, следовательно, при условии всеобщности.

Без сомнения, однако, оно всеобще лишь потому, что социально, а отнюдь не социально потому, что всеобще. Это такое состояние группы, которое повторяется у индивидов, потому что навязывается им». [14]

Общество сформировало такой тип человека, который может быть образцом для подражания, и который воспитатель должен стремиться воспроизвести.

Но при этом, согласно Дюркгейму, оно конструирует его сообразно своим потребностям. Он неоднократно подчеркивает, что человек, которого воспитание должно реализовать в нас, – это не тот человек, которого создала природа, но тот, каким общество хочет, чтобы он был, а оно хочет, чтобы он был таким, как требует внутреннее устройство общества.

Изменение в организации общества влечет за собой изменение в понятии человека о самом себе, и чем глубже специализация, конкуренция и общественное разделение труда, тем уже более суживается круг качеств, присущих человеку как таковому. И в зависимости от потребностей исторического развития меняются и педагогические потребности воспитания.

Вывод Дюркгейма таков: воспитание отнюдь не имеет единственной или главной целью индивида и его интересы, оно есть прежде всего средство, с помощью которого общество постоянно воспроизводит условия своего собственного существования.

Общество может существовать только тогда, когда между его членами существует достаточная степень однородности. Воспитание воспроизводит и укрепляет эту однородность, изначально закладывая в душе ребенка главные сходства, которых требует коллективное существование.

 

Выводы

 

Исходный социологический постулат воспитания, построенный в парадигме дюркгеймовского социологизма - человек существо коллективное.

У Дюркгейма ясно прослеживается антипсихологическая направленность его мышления. Развитие педагогом индивидуальных качеств личности в процессе воспитания индивида он связывает с психологическим воздействием на него, однако, этого недостаточно. Ведь сам идеал, в соответствии с которым педагог воспитывает ребенка, создается обществом.

«Таким образом, даже когда в индивидуальном сознании для нас не будет больше никаких тайн, даже когда психология будет завершенной наукой, она не сможет дать знать воспитателю о цели, которой ему следует добиваться.

Только социология может либо помочь нам понять ее, связывая ее с социальными состояниями, от которых она зависит и которые выражает, либо помочь нам обнаружить ее, когда общественное мнение, смущенное и нерешительное, уже не знает, какой эта цель должна быть».[15]

Таким образом, согласно Дюркгейму педагогический идеал выражает, прежде всего, социальные потребности и в силу этого социология играет главную роль в определении целей воспитания.

1234	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: