Становление и развитие идеи правового государства

 

С древнейших времен человечество ищет оптимальные формы соотношения личности и государства, сочетания их интересов. В идеальном варианте интересы личности должны стоять на первом месте, благо народа должно представлять собой высший закон для государства. Однако практика далеко не всегда достигала таких высоких идеалов и обычно останавливалась на более низких устремлениях — выгоде для государства, отдельных слоев, облеченных публичной властью. Еще Аристотель выделял два рода правления, один из которых направлен к выгоде правителя, другой — подданных, общества.

Ведь государство, так же как и всякий иной социальный институт, можно использовать по-разному, в различных целях. Оно может служить и некоторым политическим группировкам, элитам, партиям, классам и т.п., но может действовать и в интересах всего общества. В первом случае оно выступает в роли «хозяина», во втором - в роли «слуги». Термин «слуга» используется не для того, чтобы «унизить» институт государственности, а чтобы показать его служебное положение, ведь, в конечном счете, данный институт существует не ради самого себя (не государство ради государства), а ради общества, в целях создания благоприятных условий для развития личности. Государство, подобно любому явлению, способно привносить в жизнедеятельность не только плюсы (позитивные результаты: упорядоченность, гарантированность прав и свобод человека и гражданина, безопасность и т.п.), но и минусы (негативные последствия: бюрократизм, произвол, злоупотребления властью, коррупцию, террор и т.д.).

С возникновением государства значительная часть людей оказалась неудовлетворенной тем, что данный социальный институт использовался не всегда в общественных интересах, что его сила, энергия, власть употреблялись не на общее благо, а в корыстных целях узкого круга лиц, групп, классов. В таких ситуациях государство из «слуги» общества превращалось в «хозяина», навязывало волю большинству, подавляло его, чинило произвол.

Любая власть, и главным образом государственная, не знает собственных границ, всегда стремится к неограниченному расширению властного пространства, что ведет, как правило, к ущемлению интересов личности. «Каждый человек, - по Расселу, — изначально наделен двумя связанными, но не тождественными страстями — стремлением к власти и славе. Обе страсти ненасытны и бесконечны»^[1].

Как же быть? Что противопоставить такой страсти и такой тенденции к неограниченному расширению? С помощью чего государственную власть можно будет упорядочить, ограничить? Люди все больше и больше стали задумываться над такими вопросами: как сделать, чтобы государство не превращалось из «слуги» в «хозяина», как и с помощью какого средства направлять его энергию, силу, власть в русло общего блага, какое противоядие можно использовать в целях минимизации произвола и различных злоупотреблений?

На эти вопросы существует много ответов - широкая амплитуда мнений. Одни мыслители считают, что в принципе ничего нельзя противопоставить такой страсти. Например, Л.Н.Толстой писал: «Сколько ни придумывали люди средств для того, чтобы лишить людей, стоящих у власти, возможности подчинять общие интересы своим, или для того, чтобы передавать власть только людям непогрешным, до сих пор не найдено средств для достижения ни того, ни другого...»^[2].

Другие ученые исходят из того, что государственную власть вообще не надо ограничивать. Подобные идеи характерны для этатистов (этатизм — от фр. etat - государство), которые всячески возвышают государство над правом, отвергают возможность жесткого упорядочения государственной власти со стороны права, в результате чего, как показывает практика, политика переходит границы рационального взаимодействия с экономикой и другими организующими жизнедеятельность общественными системами, происходит огосударствление социальной сферы.

Третья точка зрения выражает стремление к максимальному ограничению государственной власти, а затем и к ее полному устранению с политической сцены, видя в этой власти главную угрозу для свободы личности. Такие взгляды присущи анархизму (от греч. anarhia — безвластие) — политическому течению, провозглашающему своей целью уничтожение государства и замену любых форм принудительной власти свободой и добровольной ассоциацией граждан. С точки зрения анархистского типа политического сознания всякое право и правление (правительство) есть вмешательство в жизнь общества, есть источники всех социальных зол.^[3]

Мнение четвертой группы мыслителей не столь категорично. Они выступают, с одной стороны, против ликвидации государственной власти, ибо без нее пока просто не обойтись, а с другой стороны, не могут согласиться и с теми идеологами, которые данную власть абсолютизируют, выводят ее из-под социально-правового контроля. Представители концепции правового государства в качестве средства, организующего государственную власть, называют право. В этой связи идея правового государства выступает одной из форм своеобразного компромисса различных идеологий, той «золотой серединой» (мерой), к которой предлагали стремиться еще древние мудрецы.

Именно через право предоставлялось больше всего возможностей выразить и осуществить общественные интересы, именно право, в отличие от других социальных норм (морали, обычаев, традиций, религиозных норм и т.п.), носило формально определенный (письменный) характер и могло детально регламентировать компетенцию органов государства, что облегчало контроль со стороны общества за деятельностью чиновников. Все эти качества послужили той объективной основой, которая позволила использовать право в виде своеобразного «лекарства» от злоупотреблений властью со стороны государства.^[4]

Идея утверждения права в общественной жизни родилась в тот период истории человечества, когда начали возникать первые государства. Уже тогда начинаются поиски принципов, форм и конструкций для установления взаимных связей, зависимостей и согласованного взаимодействия права и власти. В общем ключе углублявшихся представлений о праве и государстве сравнительно рано сформировалась идея о разумности и справедливости организации такой политической формы общественной жизни людей, при которой право, благодаря признанию и поддержке власти, становится властной силой (т.е. общеобязательным законом), а публично-властная сила (с ее возможностями насилия и т.д.), признающая право, упорядоченная, а следовательно, ограниченная и оправданная им одновременно, — справедливой (т.е. соответствующей праву) государственной властью. Такое понимание государства как правовой организации публично-властной силы является основной идеей правовой государственности.^[5]

Еще Платон писал: «Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон — владыка над правителями, а они — его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государству боги»^[6]. Аналогичные взгляды развивались Аристотелем: «Там, где отсутствует власть закона, нет места (какой-либо) форме государственного строя. Закон должен властвовать над всеми...». Согласно Цицерону, государство есть дело народа как соединение «многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов»^[7]. Право же является, по его мнению, необходимым конституирующим источником государственности вообще.

Идеи древнегреческих и древнеримских мыслителей, воплощавшиеся в характерных для той эпохи понятиях, не имели еще логически завершенной формы, поэтому «говорить о становлении концепции правового государства во времена античности — значит, делать очень большое допущение...»^[8]. Однако в условиях рабовладельческого, а затем и феодального строя они не имели шансов получить последовательного обоснования. Существовавшая в те времена действительность не могла еще дать необходимой информации.

В теоретически развитом и развернутом виде учения о правовом государстве были оформлены гораздо позже — в условиях борьбы против феодального произвола и абсолютистского деспотизма, в период буржуазных революций и утверждения нового строя. Базируясь во многом на античных источниках, такие мыслители, как Ш. Монтескье, Дж.Локк, Т.Гоббс, Ж.Ж.Руссо, А.Н.Радищев и др., вывели проблему соотношения государства и права на светский уровень, освободили ее в значительной части от религиозного мировоззрения.

В их трудах проявились стремления ввести государственное властвование в правовые границы, и прозвучало отрицательное отношение к абсолютизму государственной власти. Соответственно радикальные изменения претерпела и трактовка государства. Поскольку праву отводится роль ведущей нормативной системы, постольку государство предстает в теоретическом понимании в виде организации власти, призванной гарантировать собственность и права индивидов, а также разрешать возникающие между ними споры в законном порядке. Государство оказывалось средством утверждения правопорядка как равновесия между частной собственностью и общим благом.

В трактовку соотношения государства и права в XVI-XVII веках были привнесены идеи, неизвестные предшествующей общественно-политической мысли, а именно: идеи правового (конституционного) закрепления государственного строя; единой для всей страны законности; верховенства общих (безличных) законов и ограничения власти правительства, субъективных прав личности; взаимной ответственности индивида и государства.

Важной вехой в развитии идей правовой государственности стала их философская разработка в трудах Канта и Гегеля. При этом Кант выступил с философским обоснованием либеральной теории правового государства.

Кант рассматривал государство как «объединение множества людей, подчиненных правовым законам»^[9] и считал, что «наилучший тот строй, где власть принадлежит не людям, а законам»^[10]. Благо государства по Канту состоит в высшей степени согласованности государственного устройства с правовыми принципами, и стремиться к такой согласованности нас обязывает разум через категорический императив. Реализация требований категорического императива государственности предстает у Канта как правовая организация государства с разделением властей.^[11]

Если у Канта правовые законы и правовое государство — это долженствование, то у Гегеля они — действительность, т. е. практическая реализованность разума в определенных формах наличного бытия людей -«Правовые законы - это законы, идущие от людей»^[12].

В XX в. многие либеральные авторы выступили против гегелевской философии права и государства как одного из теоретических оснований идеологии и практики фашизма, национал-социализма и вообще всех разновидностей современного деспотизма и тоталитаризма. Однако подлинное содержание гегелевской концепции правового государства свидетельствует об ошибочности и несостоятельности подобных обвинений.

Государство, согласно Гегелю, это тоже право, а именно - конкретное право, т.е., по диалектической трактовке, наиболее развитое и содержательно богатое право, вся система права, включающая в себя признание всех остальных, более абстрактных прав — прав личности, семьи и общества. С тем обстоятельством, что в этой диалектической иерархии прав государство как наиболее конкретное право стоит на вершине правовой пирамиды, связано гегелевское возвышение государства над индивидами и обществом, восхваление его в качестве «шествия Бога в мире»^[13]. Все это подтверждает, что Гегель — этатист (государственник). Но Гегель — правовой этатист, он обосновывает, восхваляет и обожествляет именно правовое государство, он подчиняет права индивидов и общества государству не как аппарату насилия, а как более высокому праву — всей системе права. А «система права есть царство осуществленной свободы»^[14]. Иными словами, Гегель философски восхваляет государство как наиболее развитую действительность свободы.

В целом вся гегелевская конструкция правового государства прямо и однозначно направлена против произвола, бесправия и вообще всех внеправовых форм применения силы со стороны частных лиц, политических объединений и властных институтов. Гегелевский этатизм радикально отличается от тоталитаризма всякого толка, который видит в организованном государстве и правопорядке своих прямых врагов и стремится вообще подменить правовой закон — произвольно-приказным законодательством, государственность — своим особым властно-политическим механизмом, а суверенитет государства — монополией политического господства той или иной партии и клики. Осмысление гегелевской концепции государства в контексте современных знаний о тоталитаризме позволяет В.С.Нерсесянцу уверенно утверждать: этатизм против тоталитаризма.^[15]

Учение И.Канта оказало огромное воздействие на последующее развитие концепции правового государства. Под влиянием его идей в Германии сформировалось представительное направление, среди сторонников которого были Р.Моль, В.Велъкер, Р.Гнейст и др. Благодаря их трудам идеи правового государства обрели терминологическую определенность и получили широкое распространение.

В России идеям о правовой государственности предшествовали и оказали влияние на их формирование разработки И.Посошкова, изложенные в «Книге о скудности и богатстве» (1724 г.), С.Десницкого в «Представлении об учреждении законодательной, судительской и наказательной власти в Российской империи» (1768 г.), реформаторские проекты М.Сперанского, а также революционные высказывания А.Радищева, П.Пестеля, Н.Муравьева, А.Герцена, Н.Огарева, Н.Чернышевского.^[16]

Более целенаправленное и академическое отражение идеи правового государства получили в работах по теории и философии права. Так, к убеждению о наличии твердых принципов и бесспорных элементов в праве, над которыми ни государство, ни политика не властны, пришел П.Новгородцев. ^[17] К правовому ограничению государства в интересах отдельной личности и во имя осуществления ее прав и свобод призывал Н.Коркунов. ^[18] «Право, - писал Б.Кистяковский, - должно действовать и иметь силу совершенно независимо от того, какие политические направления господствуют в стране и в правительстве. Право по самому своему существованию стоит над партиями и поэтому создавать для него подчиненное положение по отношению к тем или другим партиям – это значит извращать его природу»^[19].

Б.Кистяковский считал правовое государство высшей формой государственности: «Основной принцип правового или конституционного государства состоит в том, что государственная власть в нем ограничена. В правовом государстве власти положены определенные пределы, которые она не должна и не может преступить. Ограничение власти в правовом государстве создается признанием за человеком неотъемлемых, ненарушаемых, неприкосновенных и неотчуждаемых прав»^[20]. В этом и состоит понимание сущности и назначения правового государства. С.А.Котляревский подчеркивал, что идея правового государства «есть зрелый плод той долгой борьбы за право, которая представляет одну из важнейших глав в истории человеческой цивилизации и, выросши на этой, веками возделанной почве, она может безопасно встретить напряженную переоценку ценностей, подъем волны и скепсиса, критики»^[21]. Главное назначение правового государства, согласно С.А.Котляревскому, - быть государством справедливости; ценность его определяется ценностью самого правового начала и при том предположении, что закон в таком государстве всегда справедлив.

В.Гессен понимал правовое государство как парламентский строй, основанный на началах последовательной демократии. Предпринимая попытку дать определение понятия правового государства, ученый писал: «Правовое государство в своей деятельности, в осуществлении правительственных и судебных функций связано и ограничено правом, стоит под правом, а не вне и над ним... Отличительным свойством правового государства является подзаконность правительственной и судебной власти; такая подзаконность предполагает обособление властей -отделение правительственной власти от законодательной и судебной от той и другой»^[22]. Именно начало обособления властей должно быть положено в основу формирования правового государства.

Б.А.Кистяковский ошибочно полагал, что высшей формой правового государства будет государство социалистическое. Аналогичных взглядов придерживался и П.И.Новгородцев, говоря о якобы возможном соединении идей правового государства с социалистической организацией общества. История показала, насколько нежизненными оказались их прогнозы.

Советское правоведение принципиально не признавало понятия «правовое государство». В фундаментальном четырехтомном труде «Марксистско-ленинская общая теория государства и права» говорилось: «Вопрос о соотношении политической власти, государства, с одной стороны, и буржуазного права - с другой, пользуется неизменным вниманием буржуазной науки. Основная концепция данной проблемы сводится к так называемому «правовому государству», или «господству права» над государством (кроме нее имеют хождение и некоторые «этатистские» теории примата государства над правом).

Мысль о том, что право, понимаемое или как надклассовая норма долженствования, или как абстрактная всеобщая справедливость, или как "естественные" права человека, господствует над государством, над политической властью, связывает и ограничивает ее в существе своем есть прикрытие классовой диктатуры»^[23].

Такой подход для советской юридической науки к категории правового государства был естествен. И только, начатая М.Горбачевым либерализация коммунистического режима, известная как «перестройка», не могла не сказаться и на юридической мысли. То, что у многих ученых-юристов находилось под спудом, те сомнения, которые они не могли высказать, не рискуя потерять работу и даже свободу, при ослаблении идеологических пут стало вырываться наружу. В нашей стране заговорили о том, что только в правовом государстве могут быть реально защищены права человека.^[24]

Идея правового государства постепенно просочилась в партийный аппарат. Этот процесс можно датировать примерно 1987-1988 годами. Однако в классическом виде данная идея не могла быть принята в то время. Поэтому неудивительно, что XIX Всесоюзная партийная конференция КПСС, сыгравшая большую роль в либерализации режима, провозгласила курс на построение лишь социалистического правового государства.^[25] Но все же коммунистическое руководство таким образом отказывалось от взгляда на правовое государство как на категорию, полностью враждебную коммунистической теории.

Общая логика процесса либерализации, охватившего постепенно все сферы жизни - от духовной до экономической, - обусловила и общественное отношение к понятию правового государства. Оно быстро стало популярным. К этому времени (примерно 1989-1992 годы) относится наибольшее число публицистических выступлений видных российских юристов, разъясняющих смысл данного понятия. И эти разъяснения соответствовали уже классической концепции правового государства.

 

123456

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: