Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Взаимозависимость сознания




И САМОВОСПРИЯТИЯ

Нижеследующие выкладки — первые пробные шаги оргономики в направлении проблемы сознания и самовосприятия. Речь здесь не идет о попытке решения величайшей в природе головоломки, а о рассмотрении проблемы самосознавания в свете более многообещающей гепотезы: сознание является функцией самовосприятия вообще, и наоборот. Если самовосприятие полное, сознание тоже ясное и полное. Когда функционирование самовосприятия ухудшается, функционирование сознания тоже, а вместе с ним нарушаются и все его функции: речь, ассоциирование, ориентация и т.д. Если самовосприятие не нарушено, а только отражает ригидность организма, как это бывает у невротиков, блокирующих аффекты, функции сознания и интеллекта тоже будут ригидными и механистичными. Когда самовосприятие отражает вялое организмическое функционирование, то сознание и интеллект тоже будут вялыми. Если самовосприятие дает смещенное, размытое отражение органического возбуждения, сознание развивает идеи о «запредельном существовании» или о «чуждых и неведомых силах». Вот почему шизофреники так легко — легче, чем любой другой вид биопатии, — поддаются ему, и вот почему на примере феномена шизофрении хорошо видна наиболее сложная и неясная проблема всей естественной науки: способность живой материи к самовосприятию, а у высших ее представителей — способность к «самосознанию».

Хотя самовосприятие определяет самосознание, и хотя вид самовосприятия определяется типом сознания, эти функции не идентичны. Сознание возникает как высшая функция, которая появляется в организме гораздо позже самовосприятия. Степень ясности и единства сознания, судя по исследованиям шизофренического процесса, зависит не столько от силы и интенсивности самовосприятия, сколько от того, насколько бесчисленные элементы самовосприятия интегрированы в единый образ себя. Мы можем наблюдать, как при шизофреническом приступе это единство нарушается, и как вместе с этим дезинтегрируются функции сознания. Как правило, дезинтеграция самовосприятия предшествует дезинтеграции функций сознания. Дезориентация и замешательство представляют собой первые реакции человека на нарушение самовосприятия. Мыслительные ассоциации и структурированная речь, имеющие прямую зависимость от наличия такого состояния, - следующие функции сознания человеческого существа, которые разрушаются, когда дезинтеграция самовосприятия заходит достаточно далеко. Даже тип нарушения согласованности сознания отражает тип дезинтеграции самовосприятия.

При параноидной шизофрении, когда самовосприятие нарушено в полной мере, ассоциирование и речь также бессвязны. В момент кататонического ступора, когда организм сильно и жестко сжат и неподвижен, наступает полный мутизм, то есть практически совсем отсутствует речь и эмоциональное реагирование. При гебефреничес-кой картине, когда ухудшение и смещение всех биофизических процессов происходит постепенно и также постепенно наступает улучшение, восприятие и сознание тоже, как правило, гаснут не сразу и менее эффективно восстанавливаются.

Итак, можно сделать вывод о том, что психические функции самовосприятия и сознания определенным образом связаны между собой и соответственно с определенным биоэнергетическим состоянием организма — эта взаимосвязь определяется как типом, так и степенью нарушения, если таковое имеет место. Отсюда следует, что шизофрения на самом деле представляет собой биофизическое, а не только психическое заболевание. Основу психической дисфункции, следовательно, надо искать в химических или механических повреждениях мозга и его придатков. Наш функциональный подход дает иное понимание этих взаимосвязей.

Психическая дисфункция самым непосредственным образом выражает шизофренический процесс дезинтеграции биофизической системы. Нарушение самовосприятия и сознания напрямую связано с нарушением эмоционального функционирования; однако последнее само является функцией движения оргонотической плазмы, а не структурных или химических состояний. Эмоции — это биоэнергетическое, плазматическое, а не психическое, химическое или механическое функционирование. Надо отличать биоэнергетическое, психическое и структурное функционирование от эмоционального функционирования как общего принципа функционирования. Это выглядит следующим образом (рис. 15).

Рис. 15.

 

Другой дифференциации нет. Если поместить 3 вместо 1, то мы увязнем в механистичном мышлении классической психиатрии, которое ни к чему не ведет. Если же на место 1 попытаться поставить 2, то это означало бы, что эмоциональные отклонения возникают из состояния замешательства и помещало бы функции разума перед функциями протоплазмы. Это не работает и может привести только к метафизике.

Давайте попробуем понять функциональные связи между самовосприятием и биофизическими эмоциями (=движением плазмы).

В своей книге «Раковая биопатия» я попытался нарисовать картину развития маленького ребенка следующим образом: движения новорожденного еще не скоординированы в единую функцию и соответственно не имеют ни «цели», ни «смысла». Правда надо отметить, что реакции удовольствия и тревоги уже отчетливо оформлены, но мы не найдем здесь никаких координированных движений, которые могли бы стать свидетельством существования полного сознания или самоосознавания. Необходимо признать, что самовосприятие новорожденного уже существует и полностью функционирует, но оно еще рассогласовано и не целостно. Ручки двигаются сами по себе, как и глаза, которые еще не начали фокусироваться на объектах. Ножки совершают только бессмысленные и бесцельные движения, никак не связанные с движениями других органов. В течение первых месяцев жизни постепенно развивается координация независимых и отдельных движений. Это означает, что устанавливается какой-то вид функционального контакта между множеством органов; вместе с увеличением количества контактов появляется некоторое единство. Вероятно, мы не очень погрешим против истины, если допустим, что происходит развитие и координация функций различных ощущений. Следовательно, исходя из зависимости самовосприятия от плазматического движения, самовосприятие внутри- и внематочного существования было бы неясным и разделялось бы на множество отдельных ощущений себя соответственно с разделенностью плазматических органических движений. По мере развития координированности движений одно ощущение начинает соотноситься с другим и со всеми остальными, пока, постепенно, не наступит момент, когда организм станет координирование двигаться как единое целое и поэтому множество разных ощущений себя объединятся в единое и полное восприятие себя в движении. Никак не раньше этого момента мы можем говорить о полностью развитом сознании. «Цель» и «смысл» биологической активности возникают как вторичное функционирование, тесно связанное с данным процессом координации. Очевидна его связь с темпом развития. У животных этот процесс идет гораздо быстрее, чем у людей, причины чему все еще не вполне выяснены. Человеческое дитя фактически не развивается, пока телесные движения и соответствующее им самовосприятие не достигнут определенного единства, а вместе с этим определенной цели и смысла.

Здесь следует заметить, что «цель» и «смысл» возникают из деятельности координации, а не наоборот. «Цель» и «смысл», таким образом, являются вторичными функциями, полностью зависимыми от степени согласованности отдельных движений органов.

Если исходить из логики и последовательности различных уровней согласованности и соответствующих функций организма, далее мы должны предположить, что рациональность, то есть целенаправленная и осмысленная с точки зрения окружающего мира активность и собственный биоэнергетический статус человека, тогда тоже предстает как функция эмоциональной и перцептивной согласованности. Очевидно, что рациональная активность организма невозможна, пока он не функционирует как единое хороню согласованное целое. При шизофренической дезинтеграции, отменяющей исходный процесс биоэнергетической согласованности, мы ясно видим, что рациональность, целенаправленность, осмысленность, речь, ассоциирование и другие высшие функции организма дезинтегрированы в той же степени, в которой дезинтегрирована их эмоциональная, биоэнергетическая основа.

Теперь понятно, почему шизофреническая диссоциация столь часто уходит корнями в пренатальное и раннее постнатальное развитие: каждое серьезное отклонение, которое происходит в процессе установления организмической, согласованности, составляет слабое пятно личности, где позже, в определенных эмоциональных условиях, вероятнее всего возникнет шизофреническая рассогласованность.

То, что психоанализ называет «фиксацией на младенческой стадии развития», на самом деле является нечем иным, как этой вездесущей слабостью в структуре функциональной согласованности. Шизофреник не «регрессирует в младенчество». «Регрессия» — чисто психологический термин, означающий актуальность, реальную эффективность определенных исторических событий. Детское переживание может, однако, не иметь эффективности через двадцать или тридцать дет спустя и не наносить актуального вреда процессу согласованности биосистемы. Это — реальное нарушение эмоциональной структуры, а не хроническое детское переживание, которое определяет динамический болезненный фактор. Шизофреник не «возвращается в материнскую утробу». В реальности он становится жертвой того самого раскола в согласованном организме, который он испытал, когда находился в застывшей материнской утробе; и он сохраняет этот раскол на протяжении всей своей жизни. Здесь мы имеем дело с реальным функционированием организма, а не с историческими событиями. Так, США функционируют определенным образом не потому, что этот образ сформировался из-за исторического события, которым была Декларация независимости. США функционируют так только потому, что это историческое событие стало живой, современной реальностью тех, кто живет в этой стране. Историческая Декларация независимости действует сегодня только в той степени, в которой она на самом деле закрепилась в эмоциональной структуре американцев, и не на йоту больше или меньше. Если психиатрия следует только за историческими соображениями и исследованиями, она «вязнет» с терапевтической точки зрения. Память способна мобилизовать актуальные эмоции организма в настоящем, но вовсе не обязательно.

Оргонно-терапевтическая медицина использует не воспоминания, а реальную биопсихическую фиксацию исторического переживания; таким образом она работает с глубоко насыщенной реальностью, а не с тенями воспоминаний из прошлого. В процессе эмоционального потрясения воспоминания могут возникать, а могут и не появляться. С терапевтической точки зрения это не важно. Фактор, изменяющий человеческую структуру с «больной» на «здоровую», — эмоциональная биоэнергетическая согласованность организма. Оргастический рефлекс представляет собой всего лишь наиболее известный признак действительно успешной согласованности. Дыхание, снятие мышечных блоков, разрушение ригидного характерного панциря — только инструменты в процессе реинтеграции организма. К большому сожалению, они часто ошибочно избираются как цель терапии даже теми, кто близок к нашему полю деятельности. Ошибочное принятие инструментов медицинской практики за саму цель - результат плохого понимания, возникшего из-за недостаточно согласованных знаний об организме, то есть узости суждений, которые не учитывают широту и глубину эмоционального нарушения человека.

Если подходить к человеческому организму так узко, то нам никогда не проникнуть в базовые биоэнергетические понятия оргономик. В этом случае можно быть только знахарем или наживаться на человеческом страдании, но никогда не стать научным медицинским работником. Мне бы особенно хотелось предостеречь от каких бы то ни было попыток преодолеть шизофреническую биопатию, если не проработаны глубинные биофизические взаимосвязи между эмоциональной и плазматической активностью, восприятием и функциями сознания. Эти функциональные взаимосвязи все еще совершенно не раскрыты и не осмыслены. Мы только начинаем понимать их, и загадок еще предостаточно. Поэтому здесь важна осторожность в формулировках и заключениях. Ошибочное использование терминологии ведет нас к опасности отвлечься от основных проблем естественного функционирования. Уже можно услышать, как люди говорят, что оргонная терапия есть не что иное, как «мышечный массаж» или «работа над дыханием пациента», или что это лечение человека, страдающего от «напряжений». Склонность среднего человеческого существа избегать простых, но тем не менее основополагающих фактов путем вербализации живого функционирования является страшным и одним из наиболее вредных отношений к жизни. Дело не в «мускулах», «дыхании» или «напряжении» — дело в том, чтобы понять, какими путями космическая оргонная энергия формирует плазматическую подвижную субстанцию и каким образом космические оргономические функции существуют и активизируются в человеческом существе, в его эмоциях, мыслях, иррационализме, в его самых сокровенных переживаниях о себе. Шизофреническая диссоциация представляет собой только один, хотя и очень характерный, пример взаимосвязи между эмоциональным процессом живой материи и полем оргонной энергии (или эфира) вокруг нее. Вот в чем дело, а не в мышечном напряжении. По-видимому, положение вещей в природе таково, что живое просто функционирует и просто удовлетворено этим; размышления о собственном существовании, о его особенностях и причинах — это традиционная активность человеческого существа; но то, что ему кажется жизненно необходимым, для живого представляется сомнительным. Во всяком случае, установление государственности сводит все интересы человека к вопросам простого существования. И человеческое существо так или иначе принимает эту точку зрения единодушно и безоговорочно.

Для того чтобы делать хоть сколь-нибудь серьезные выводы, совершенно необходимо определить собственную точка зрения. Я хотел бы здесь подчеркнуть, что у шизофреников мы обнаружива1 ем колоссальную глубину функционирования. Я имею в виду именно глубину, а не полноту. Функционирование, которое можно наблюдать в шизофренической структуре, при правильном прочтении оказывается функционированием космических сил, то есть функционированием космической оргонной энергии внутри организма, протекающее в открытой форме. Любой симптом шизофрении будет казаться бессмысленным без учета того факта, что у шизофреника разрушена граница, которая отделяет homo normalis от космического оргонного океана; соответственно одни симптомы шизофрении вызваны интеллектуализацией этого разрушения, другие представляют собой определенные проявления слияния организмической и космической (атмосферной) оргонной энергии.

Я имею в виду такое функционирование, которое связывает воедино человека и его космический исток. В случае шизофрении, также, как в случае истинной религиозности, истинного искусства и в случае подлинного научного таланта, восприятие этого глубинного функционирования выражено очень сильно, оно просто ошеломляет. Шизофреник отличается от великого художника, религиозного деятеля или ученого тем, что его организм не выдерживает или слишком разобщен для того, чтобы быть в состоянии адекватно принять и вынести столь глобальное переживание этой идентичности внутренних и внешних функций. Бывает так, что после необычайно плодотворного периода творчества у художника или «знающего» происходит психотический срыв. Ноша оказывается слишком тяжкой; homo normalis, утратившие свое первичное восприятие, слишком осложняют жизнь таких людей и делают ее невыносимой. Окончательный срыв у таких великих людей, как Ван Гог, Гоген, Ницше, Ибсен, и многих других — дело рук homo normalis. Мистические отступления, как у Сведенборга, Лод-жа, Эддингтона, Дриша и др., произошли из-за отсутствия у них физического постижения космического и организмического оргонного энергетического функционирования. Это же отсутствие знания порождает механистичный панцирь у homo normalis. Но давайте вернемся к нашей пациентке.

Двадцатая сессия

Возникла новая проблема — выяснить, каков тот конкретный телесный механизм, который заложен в основу шизофренического расщепления между органическим возбуждением и восприятием этого возбуждения? Наблюдения давали четкую картину непонятного пока нарушения дыхания — имел место значительно сокращенный объем дыхания при объективно податливой груди. У скованных панцирем невротиков грудь обычно бывает жесткой; это не позволяет возникать сильным эмоциям. У шизофреника, напротив, грудь подвижная, эмоции полностью развиты, но полное восприятие этих эмоций отсутствует; наиболее типично сдерживание движений груди, которое запускает механизм, отделяющий восприятие от возбуждения. Здесь требовалось клиническое доказательство, которое было представлено при дальнейшем развитии событий.

Неподвижность груди и горла нашей пациентки в тот день была особенно устойчивой. Казалось, что через горло и гортань воздух не поступает совсем. В то же время грудная и шейная мускулатура была податливей, чем обычно. Она сказала: «Я сегодня очень чувствительна...». Попытки вызвать прохождение воздуха через горло не приносили успеха. Тремора не было, наблюдалось лишь неприязненное отношение к дыханию. «Силы» в тот день не появлялись.

Пациентка попросила разрешения выйти в ванную комнату. Она так долго находилась там, что я начал беспокоиться. Спустя какое-то время она вернулась. В верхней части живота зиял порез длиной около десяти сантиметров, пересекающий область солнечного сплетения. Она сказала: «Здесь я чувствую самые сильные эмоции...»

Я ответил ей, что подобные действия не снимут напряжения, она согласилась. Распаляться и переживать из-за ее поступка было бесполезно. Это лишь спровоцировало бы пациентку на что-нибудь более тяжкое. Если держать происходящее под контролем, то можно принять подобные действия как своеобразный способ самовыражения. Это требует, конечно, абсолютного взаимного доверия между терапевтом и пациентом, которое может быть установлено только через проработку недоверия и достижение абсолютной искренности.

Двадцать первая сессия

Пациентка пришла на эту встречу в бодром настроении. К моему крайнему изумлению, она дышала в полную силу. Но к порезу, сделанному накануне, добавились еще три, проведенных рядом с первым. Она объяснила: «Мне пришлось это сделать по приказу «сил»; иначе они могли огорчиться тем, что я сделала мало порезов... Я должна была вырезать крест... Я боялась, что они [«силы»] не простят мне, если следующие порезы я сделаю только спустя сутки после первого...».

Было совершенно очевидно, что она порезала себя, пытаясь био-энергетически ослабить страшное эмоциональное напряжение в области диафрагмы. Именно такое поведение шизофреника называют «сумасшествием». В Японии подобное действие, только со смертельным исходом, считается «национальным обычаем». И то, и другое, по сути дела, имеет одну и ту же природу; у шизофреника это действие направлено на устранение невыносимого эмоционального напряжения в верхней части живота.

Мне показалось, что в этот день в незначительной степени проявился психотический бред. Она сказала мне, что в течение дня «силы» не появлялись. Она была способна в полной мере ощутить собственное эмоциональное возбуждение. Контакт между возбуждением и восприятием, казалось, был восстановлен, и это осложняло ее привычное восприятие потока в качестве внешних «сил». Она все еще боялась «сил», не ощущая доверия к сложившейся ситуации. Прежнее требование, поступающее со стороны «сил» «принести себя в жертву», теперь можно было объяснить стремлением высвободить сильное эмоциональное давление, вскрыв ножом «тесную оболочку». Это лишь укрепило уверенность в том, что оргонно-биофизические исследования прольют свет на природу других биопатий, к примеру, на мазохизм: сильные эмоции соответствуют расширению плазматической системы. В условиях некоторого сжатия органов, возникает чувство, что произойдет «взрыв», если при этом способность к разрядке блокируется. В таких ситуациях наблюдается само-разрушаюшее поведение, суицид, самобичевание. С биоэнергетической точки зрения возникает необходимость прорвать нестерпимо узкую оболочку.

Улучшение оказалось непродолжительным. Я могу сказать, что никогда раньше не сталкивался с такой явной неспособностью био-патического организма к полноценному здоровому функционированию. В целом биопатическая структура пригодна лишь для биопатй-ческого функционирования, она не способна справиться с сильными естественными эмоциональными переживаниями и управлять ими. Выяснилось, что существуют две четко дифференцированные группы человеческих существ: с панцирем и без него. То, что кажется простым и самоочевидным для людей без панциря, практически неприемлемо и невыносимо для людей с панцирем, и наоборот. Определенный образ жизни требует определенной структуры характера; это верно для обоих случаев. Наша пациентка не была способна к здоровому функционированию. Теперь мы можем четко представить, насколько бесполезны обычные методы психической гигиены перед лицом данной неспособности к здоровому функционированию. Обеспечивать здоровые условия закованному в панцирь организму — все равно, что просить хромого танцевать. Способы рациональной психической гигиены совсем нелишни, однако необходимы такие меры, которые позволят разрушить панцирь человеческих существ в массовом масштабе и прежде всего необходимо предотвратить биопатичес-кое образование панциря у новорожденных детей. Масштаб и глубина этой задачи очевидны.

Двадцать вторая сессия

Реакции пациентки, особенно ее речь, были очень замедленны. Даже произнесение простых слов требовало некоторого времени, она была не в силах выговаривать их. Ее лицо застыло, лицевая мускулатура ей не подчинялась, она знала ответы на мои вопросы, но не могла их выразить. Пациентка находилась в состоянии сильного смятения и полной опустошенности, она была бледна и покрыта белыми и голубоватыми пятнами.

Пациентка с трудом выговорила: «Я могу двигаться, только если напрягу все свои силы... почему мне так трудно дается каждое движение?.. Что со мной? Со мной уже так было, но я никогда не ощущала все так отчетливо...»

Я сказал ей, что вчерашнее полное дыхание исключило возможность появления «сил». Она встала и хотела уйти, но опустилась обратно на кушетку.

Я прощупал ее лицевую мускулатуру, несколько раз поднял ей веки, пошевелил кожу лба. Это немного помогло, но кататоничес-кий приступ продолжался. По-видимому, она реагировала анорго-ническим приступом на сильные эмоции, которые переживала накануне. Хотя она сохраняла неподвижность, ее ум был ясен, она знала, что собирается сделать. К концу она все еще чувствовала «опустошенность», но впечатление «отстраненности» несколько притупились. «Если я выздоровею и совершу убийство, меня осудят. Сегодня мальчиков казнили на электрическом стуле...». (В тот день действительно привели в исполнение несколько приговоров.)

Приступ каталепсии во время сессии был вызван разрушением некоторых глубинных блоков. Медицинскому оргонному терапевту хорошо известно, что каждый скрытый в глубине патологический пласт рано или поздно должен обнаружиться. Этот процесс не вмешивается во внешнюю жизнь. В этот день она, как обычно, работала в офисе и была вполне организованна.

Когда я вышел, пациентка оставалась в кабинете. Вернувшись через десять минут я обнаружил ее, свернувшуюся калачиком, обхватившую колени руками. Она не могла двинуться. «Я молила Бога, чтобы вы пришли и освободили меня из этого положения... Я неожиданно потеряла способность двигаться...»

Я помог ей встать и подвигаться. Она сказала: «Мне показалось, что это могли со мной сделать «силы», но я не уверена...». После этого у нее затряслась голова. Спустя некоторое время она полностью овладела собой и ушла, заверив меня, что чувствует себя хорошо.

Двадцать третья сессия

В определенных кругах бытует ошибочное мнение, что в оргонной терапии важнее всего установить оргастическую потенцию, а остальное второстепенно. Действительно, установление оргастической потенции остается главной задачей нашей техники. Но достижение окончательного успеха зависит от выбора способа, с помощью которого выполняется данная задача. Очень важно преодолевать все эмоциональные блоки организма и тревогу, связанную с каждым отдельным блоком, постепенно и тщательно — только так можно добиться устойчивых результатов. Наша пациентка была близка к конечной цели терапии, но интерполированные механизмы заболевания были самым значительным препятствием, которое предстояло преодолеть, чтобы временный успех стал стабильным. В отдельных случаях можно легко достичь высвобождения сдерживаемой энергии, но если основные блоки остались незатронутыми, то прежние эффекты появятся вновь. Поэтому мы обязаны постепенно и тщательно проработать каждый уровень блокировки по отдельности. Биофизические блоки, которые препятствуют свободному потоку телесной энергии, определяют картину расположения различных видов симптоматики.

Я знал, что наша пациентка склонна к кататоническому ступору. Следовало добиться полного развития этой тенденции — она должна была полностью обнаружить себя, чтобы появилась возможность ее преодолеть. Главная опасность была еще впереди. Радоваться успеху было слишком рано.

Во время последней встречи пациентка пережила выраженный кататонический приступ. Придя в этот раз, она выглядела вполне довольной и сообщила мне, что после предыдущей встречи чувствовала себя очень хорошо. Она могла двигать лицевыми мышцами, но лоб оставался неподвижным, если она пыталась выразить эмоции недоумения, изумления или просто нахмурить его.

Практически самостоятельно она заметила, что совсем не может гримасничать, когда чувствует сильные эмоции; но она не могла гримасничать и тогда, когда чувствовала «отстраненность». «Я с трудом научилась не выражать на лице своих эмоций; мне не нравятся женщины у которых все отражается на лице, я бы хотела, чтобы они походили на красивые, стройные статуи...»

Эти высказывания, хоть и были сделаны спокойно, но таили в себе большой эмоциональный заряд. Головная и шейная мускулатура была жестко заблокирована и напряжена, гримасы могли отчасти ослабить напряжение и неподвижность. Сильная деперсонализация и расщепление свели на нет способность гримасничать. Теперь понятно, почему гримасничают люди, страдающие кататонией и шизофренией: это отчаянная попытка освободиться от ощущения нечувствительности и неподвижности, охватывающей организм во время ступора. Они проверяют себя, чтобы убедиться, что пока еще чувствуют хоть что-нибудь.

Я не сразу понял, что означает идея о «стройных статуях». Но скоро я разобрался в этом.

Она в этот день говорила об «умирании». Идея «умирания» хорошо известна оргонным терапевтам. Как правило, она возникает, когда пациент приближается к оргастическому высвобождению биоэнергии, и связана с боязнью полностью отдаться захватывающему ощущению. Тревога не проходит до тех пор, пока основные блоки организма, обычно в области таза, не разрушены полностью. Поскольку рассудок пациентки был явно нарушен, я опасался преждевременного достижения состояния тотальных телесных конвульсий. Результатом этого неизбежно стал бы полный распад вследствие остаточного блокирования мускулатуры лба. «Эмоции в последнее время причиняют мне боль в области живота..., — сказала она, — здесь...», и показала на область солнечного сплетения. «Левая рука тоже живет и действует сама по себе... Я не ощущаю ее как свою...»

Усиление невротического или психотического симптома указывает на то, что эмоции, локализованные в том или ином регионе, грозят прорывом. Автономность ее левой руки, возможно, выражала сильное желание прикоснуться к гениталиям. Ее идея о «красивой, стройной статуе» не могла, таким образом, иметь никакого другого значения, кроме «статуи без гениталий», то есть чего-то «богоподобного».

Для того чтобы подготовить ее к генитальному прорыву, я сконцентрировался на неподвижности лба и на глазах. Я заставил ее двигать кожей лба и вращать глазами во всех направлениях, выражая злость и страх, удивление и пристальное внимание. Это не манипуляция и не имеет ничего общего с манипуляцией. Мы не проделывали механическую «манипуляцию», мы вызывали эмоции путем волевой имитации того или иного эмоционального выражения.

Она совершенно не желала выражать глазами эмоцию тревоги. Шизофреники проявляют гораздо большее сопротивление, чем невротики. При тяжелых формах шизофрении причина состоит в том, что поднимая веки, широко раскрывая глаза и выражая таким образом тревогу, такой пациент высвобождает импульс сильного ужаса, сопровождающегося предчувствием неминуемой катастрофы. Иногда возникает паника. Некоторые из них переживают чувство умирания, выхода в транс и невозможности «вернуться». В такие моменты очень важно быть особенно осторожным.

Я очень осторожно работал над ее выразительными движениями, затрагивающими область лба, останавливаясь, когда она начинала тревожиться слишком сильно. Через некоторое время ее лоб стал более подвижен и она почувствовала себя свободнее. Самовосприятие организма оставалось достаточно искаженным; позволить прорваться тотальным предоргастическим сокращениям все еще было слишком опасно. Она ощущала прикосновение, надавливание, холодное и горячее, но иногда не воспринимала дрожания. По окончании терапевтического сеанса она задала мне много разумных вопросов, но ее речь все еще была замедленной, она опять говорила, будто преодолевая значительное сопротивление.

Во время работы с этой женщиной мне впервые пришла в голову идея о том, что органические или «оргонотические» ощущения можно назвать шестым чувством. Не считая зрения, слуха, обоняния, вкуса, тактильных ощущений, у здорового человека несомненно существуют ощущения органического функционирования, которые при биопатии полностью отсутствуют или искажены. Компульсивный невротик вовсе не обладает этим шестым чувством. Шизофреник маскирует это ощущение и трансформирует его в определенные модели своей искаженной системы, такие, как «силы», «дьявол», «голоса», «электрические потоки», «черви в мозгу или в кишечнике» и т.д.

Поскольку оргонотические ощущения и органическое восприятие, по-видимому, составляют большую часть того, что мы называем эго или самостью, то понятно, почему расщепление или диссоциация восприятия и речи идет, как правило, рука об руку с диссоциацией и вытеснением этих органических ощущений.

Можно также предположить, что тяжесть и исход заболевания зависят целиком от специфики органов, в которых «умирание» или угасание органических ощущений имело место. Диссоциация руки кажется безобидной по сравнению с обездвиженностью глаз и лба или даже части мозга.

Мы в меньшей степени возражаем против безответственных операций на мозге и лоботомии, которые производятся с целью «уничтожения дьявола» в организме, если они способствуют раскрытию особенностей динамического функционирования мозга. Вопросы о том, может ли мозг двигаться, сокращаться или расширяться во время работы, как другие органы, такие, как сердце, кишечник, железы и т. д., особенно важны для медицинской патологии и понимания организмического функционирования. Большое значение имеет изобретение устройства, которое помогало бы специалисту исследовать мозг в его естественном состоянии. «Окна» в черепе обезьян и некоторых человеческих существ, которые пробивают для того, чтобы изучить мозг, здесь не помогут. Живой орган неподвижен, когда по соседству с ним происходит тяжелая операция. Это подтверждают отеки и различные дисфункции, возникающие после операции.

Я хочу сказать вот что: имеется веский повод для того, чтобы считать, что при шизофрении часть мозга — вероятнее всего, это часть основания мозга — оказывается обездвиженной, наподобие неподвижности кишечника при хроническом запоре или неспособности к функционированию перистальтики при опухоли. Это может дать новый продуктивный, функциональный подход к соматическим нарушениям при шизофрении. Возможно, это повлечет за собой отказ от механистичного взгляда на функционирование мозга. Мозг необходимо считать таким же органом, как и другие органы человеческого тела, органом внутри целостной жизнедеятельности организма, специальным «передатчиком» тотального плазматического функционирования, а не источником моторных импульсов. Если рассматривать мозг как источник моторных импульсов, то возникает следующий вопрос: кто определяет законы его функционирования? Утверждать, что моторные импульсы исходят из серого вещества, равносильно предположению, что в мозгу живет некий чертик. Существует множество особей, вовсе не обладающих мозгом, которые вполне полноценно функционируют, подобно живым организмам; благодаря экспериментам, нам известно, что собаки, лишенные мозга, продолжают жить, даже если операция нанесла им большой вред.

Вернемся к нашей пациентке.

Ситуация в тот момент характеризовалась как переходная к этапу тотальных телесных конвульсий и генитальной активности. Однако сохраняющийся блок в лобной и глазной области создавал значительное препятствие, которое необходимо было преодолеть, прежде чем можно было позволить ей продвинуться дальше к ее естественной генитальности.

Двадцать четвертая сессия

Пациентка излучала радость. Она была довольной и беспечной. Ее глаза светились, а взгляд стал бойким, лицо разрумянилось и посвежело. Она впервые в жизни пережила менструальный период без психотической реакции. Пациентка посетила множество друзей, в том числе девушку, которая лежала в психиатрической клинике. Дыхание у нее было более полноценным, хотя все еще не совсем свободным.

Следующий шаг был ясен: мне необходимо было вернуть ее в то состояние, в котором она пребывала днем раньше. Ей следовало «выпустить» больше эмоций, научиться выдерживать их, не отключаясь, а затем развиваться дальше.

Во время глубокого дыхания, в области подбородка и жевательных мышц возник тремор. Она сказала: «Когда мои эмоции толкают меня в одну сторону, а общество — в другую, я чувствую себя униженной, ненавижу себя, становлюсь сифиличкой или чем-то вроде этого...». Позже она добавила: «Эмоции хотят прорваться здесь», - и указала на живот, а затем вниз, на гениталии... Тогда я могу что-нибудь сотворить...»

Никто не сумел бы выразить эти связи точнее.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...