Исаевич (особенно с бородой) производит впечатление человека честного.

Вадим Лукьянов

ГЛАЗА

СТАЛИНА

 

Русский мыслитель профессор Иван Александрович Ильин (1882-1954 гг.) с 1948 года в Швейцарии начал писать цикл статей «Наши задачи». Публикацию осуществляла белоэмигрантская организация РОВС (Русский Обще-Воинский Союз) в Париже. В сборнике «Наши задачи» есть такая статья (одна из последних, судя по всему) - «Что такое конспирация?». Ее автор неизвестен. Иван Ильин пишет комментарий:

Отзываясь на просьбы, высказанные одновременно с разных сторон, формулировать хотя бы некоторые основные правила политической конспирации, редакция обратилась к одному опытному и осторожному политику с просьбой исполнить это пожелание и помещает присланный ей текст.

А в самой статье даются кое-какие указания, что «надо уметь хранить тайну», быть «духовно самостоятельным человеком», «уметь распознавать людей» и т.д. И вот, собственно, как пример такого умения распознавать людей, аноним среди прочего пишет: «Кто не уловит беспредельной самоуверенности и тупой жестокости в глазах Джугашвили?». Это о Сталине...

Мы привыкли повторять, что «глаза - это зеркало души», и это на самом деле так. Поэтому и я, конечно же, не раз думал о глазах, о взгляде Иосифа Виссарионовича. Об этом и хочется написать.

Прежде всего, исхожу из того, что «опытный и осторожный политик», автор вышеозначенной статьи, сам Сталина, скорее всего, видеть не мог, поэтому судит о нем и его глазах по фотографиям, каким-то рассказам и, возможно, по кинохронике. По этим источникам судить вправе и я, благо, со всем этим достаточно хорошо знаком.

Фотографии. Сохранилось великое множество фотографий Сталина, тысячи фотографий. Лично я, на вскидку, видел никак не менее нескольких сотен, и первое, что сразу приходит на ум, это то, что ни на одной фотографии Сталин не запечатлен в гневе или раздражении. Наверное, таких фотографий просто нет. Часто на лице улыбка, часто на лице спокойствие, какая-то холодность, но всегда - всегда - работа. Это, кстати, очень бросается в глаза с фотографий или кинокадров - во всем теле, в каждой черте лица, во всяком движении Сталина видна работа. Постоянная работа ума, воли, веры и всего, что было в этом человеке. Труднообъяснимое впечатление, но для меня это так. Такими видятся и глаза Иосифа Виссарионовича - в них одна работа и мысль, работа мысли. Аноним, уловивший «беспредельную самоуверенность» и «тупую жестокость», - очень хреновый конспиролог. Ничего этого во взгляде Сталина нет... Но, может быть, нет на фотографиях? Зато свидетельствуют очевидцы?

Опять же, существует очень много мемуаров, рассказов людей, встречавшихся с И. В. Сталиным и описавших свои встречи или свою работу с ним. Это совершенно разные люди. В Кремле ежедневно происходили сотни встреч, консультаций, давались приказы, рекомендации, выслушивались предложения, принимались иностранные гости, подписывались указы о наградах или о наказаниях. Многие люди написали обо всем этом. В памяти изо всей прочитанной мною литературе о Сталине остается один самый яркий, чаще остальных подчеркиваемый образ, касающийся его глаз, - все современники и сотрудники Сталина говорят о его пронизывающем и не дающем укрыться ни одной нечестной, обманной мысли собеседника взгляде. Словно насквозь видел человека. Есть много свидетельств и о гневе (чего нет на фотографиях). Нет желания останавливаться на конкретных примерах, они известны (яркий случай - разговор с Жуковым по поводу сдачи фашистам Киева). Известно и то, что гнев Иосифа Виссарионовича никогда в работе не был беспричинным, глупым (чаще остальных о гневе Сталина вспоминали военные во время Великой Отечественной войны, но важно сказать и о том, что советские командиры - люди приказа и чести - благодаря военной субординации как никто другой умели сказать о человеке по его глазам очень многое, и никогда (никто) не говорил о каких-то особенно жестоких, самоуверенных или нечеловеческих глазах Сталина). Да и справедливый гнев - это, конечно же, не «тупая жестокость», надо разбираться. Я бы вообще и не заговорил о какой-то мелочной статье плохого конспиролога-эмигранта, давно уже, вероятно, почившего, но просто сам понял именно теперь, что я вижу прежде всего во взгляде И. В. Сталина. Повторюсь - РАБОТУ. РАБОТУ... и грусть. Да, еще грусть. Не замечали? Постоянная грусть в глазах. Вглядитесь лучше... А еще здесь уместно привести такое стихотворение известного поэта-эмигранта, изящного эстрадного актера Александра Вертинского (в 40-х гг. он вернулся на Родину)...

Чуть седой, как серебряный тополь.
Он стоит, принимая парад,
Сколько стоил ему Севастополь,
Сколько стоил ему Сталинград!
И в слепые морозные ночи,
Когда фронт заметала пурга,
Эти ясные, яркие очи
До конца разглядели врага.
Эти черные, тяжкие годы
Вся надежда была на него.
Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?
Побеждая в военной науке,
Вражьей кровью окрасив снега,
Он в народа могучие руки
Обнаглевшего принял врага.
И когда подходили вандалы
К нашей древней столице отцов,
Где нашел он таких генералов
И таких легендарных бойцов?
Он взрастил их. Над их воспитаньем
Много думал он ночи и дни.
О, к каким грозовым испытаньям
Подготовлены были они!
И в боях за Отчизну суровых
Шли бесстрашно на смерть за него,
За его справедливое слово,
За великую правду его.
Как высоко вознес он державу,
Вождь советских народов-друзей,
И какую всемирную славу
Создал он для Отчизны своей!
Тот же взгляд. Те же речи простые.
Так же скупы и мудры слова...
Над военною картой России
Поседела его голова.

«Эти ясные, яркие очи» - правда же, так не похоже на тупую жестокость? Надо бы вспомнить еще вот о чем. В истории русской Православной Церкви, в истории России, был такой очень примечательный иерарх, духовный писатель митрополит Вениамин (Федченков). В пору Гражданской войны он, как и И. А. Ильин, поддержал белогвардейскую армию (особенно Врангеля, которому Ильин до последних дней продолжал петь «осанну»), после разгрома которой бежал в 1921 году из Севастополя в Стамбул и далее в Европу... В 1947 году он вернулся в Россию-СССР. А в 1948 году в Риге в своем дневнике (см. «Сорокоуст на Родине») он писал: «Весь день прошел тоже в делах незаметно. Много раз вспоминал с добрым чувством сов. власть, и в частности Сталина. Прикладываю здесь даже его портрет из календаря. На обороте мне понравилась "речь" - из 10 словечек. Открытая душа, любящая народ, рабочих. Теплом на меня повеяло от этих слов... Этим и заканчиваю данный день. Господи, спаси нас!». Слово судьба означает - суд Божий. Кому он ведом, Божий суд?

------------------------------------------------------

= вместо некролога =

 

Солженицын сейчас на положении «священной коровы», как например, Новодворская. Про Сталина можно говорить, что он «рябой карлик», а попробуйте, скажите, что Новодворская жирная душевнобольная (она действительно несколько раз сидела в психушке за антисоветские листовки). Она создала себе ореол «пострадавшей от тоталитаризма».

Так же и Солженицын сам создал историю своей жизни, заметно отличающуюся от реальности. У Солженицына и его приспешников, куда не копни – везде враньё.

1. Кем был Александр Исаевич Солженицын во время Великой Отечественной войны? Биограф Солженицына, Петр Паламарчук, прочит его лихим командиром артиллерийской батареи. Или разведчиком, который ползает по передовой противника и наводит артиллерию. На самом деле, будущий «старец» был признан «годным к нестроевой» и служил капитаном в артиллерийской инструментальной разведке (АИР), а это работа со звуковыми устройствами (поиск по звуку вражеской артиллерии) со своей территории.

 

2. Далее Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе» пишет, что он был удивлён своим арестом в 1945 г. за антисталинские высказывания в своих письмах. Однако это сомнительно – ведь его уже предупреждали компетентные органы в 1943 г. за то же самое (заметим, что комуняки его сразу не репрессировали, а дали второй шанс). Некоторые историки уверены, что Солженицын в 1945 г. в Восточной Пруссии просто побоялся умереть к концу войны (бои-то были за «крепость Кенигсберг» были очень ожесточённые), струсил и умышленно спровоцировал СМЕРШ арестовать себя и убрать подальше от фронта. Ведь самый последний возчик знал, что всю почту просматривает цензура.

3. Александр Исаевич считается как бы несгибаемым борцом с советской властью, мол «магаданские лагеря» его не сломили. Это заблуждение. В «магаданских лагерях» он никогда и не сидел. Его путь 8 лет лишения свободы – полгода провёл на следствии и пересылках, почти год - в лагере на Калужской заставе в Москве, около четырёх - в тюремном НИИ (как в «Кругу Первом») и два с половиной года - на общих работах в Казахстанском Особлаге. И был он на "особом положении".

Оказывается Александр Исаевич сознался «во всём» – сдал своего школьного друга капитана Виткевича, которому и писал антисталинские письма, ещё одного школьного друга Кирилла Симоняна (который впоследствии был руководителем ряда московских клиник, известным ученым) и даже свою жену Наталию! По словам Исаевича эти люди и ещё один моряк Власов создали некий антисталинский союз. Это же как надо было обосраться! Ведь у следователя доказательства были только на самого Солженицына и Виткевича (письма). А жена вообще не при чём.

Кроме этого, Исаевич согласился стать стукачом, кликуху ему дали «Ветров». В «Архипелаге ГУЛАГе» Исаевич сознаётся в этом, но пишет, что, мол, доносчиком он был недолго и никого не сдал комунякам. Однако историки уверены, что стукачом он стал в самой начале отсидки и снабжал власти информацией до конца срока. Поэтому ему и дали такой маленький срок - 8 лет, тот же Виткевич получил 10 лет. Наиболее известный донос «Ветрова» казахстанский, которым он помог властям жестоко подавить предполагаемое восстание украинских националистов в лагере.

«Я не желаю, чтобы имя моего отца упоминалось рядом с именем подонка Солженицына!» – это слова Виткевича-сына, отец которого, стукачом не был. Естественно, дружба двух школьных товарищей закончилась.

4. Ещё Исаевич считается идейным, независимым борцом с советской властью. Это не совсем так. Дело в том, что своему восхождению он обязан Никите Сергеевичу Хрущёву! Генсек ухватился за писательский талант Солженицына и использовал его, как таран против «культа личности» Сталина.

В своих мемуарах Хрущёв пишет: «Я горжусь, что в своё время поддержал одно из первых произведениё Солженицына... (прим. – имеется в виду «Один день Ивана Денисовича») Биографии Солженицына я не помню. Мне докладывали раньше, что он долгое время сидел в лагерях. В упоминаемой повести он исходил из собственных наблюдений. Прочёл я её. Тяжёлое она оставляет впечатление, волнующее, но правдивое. А главное, вызывает отвращение к тому, что творилось при Сталине... Сталин был преступником, а преступников надо осудить хотя бы морально. Самый сильный суд - заклеймить их в художественном произведении. Почему же, наоборот, Солженицына сочли преступником?».

Как известно, генсек Хрущёв, возомнивший себя блестящим политиком, хотел нормализовать отношения с США, согласившись по требованию американцев фактически «сдать» Сталина (т.е. объявить его преступником, а его политику исторической ошибкой). Поэтому он и раскрутил Исаевича. Американская верхушка, глядя, как советский генсек фактически сам разрушает свою страну, хлопала в ладошки. Хрущёв прибыл в США в 1959 г., был встречен очень хорошо, был объявлен даже человеком года. Однако скоро для Хрущёва наступило печальное прозрение - с американцами никакого мира.

Это о шефстве над Солженицыном в СССР. А о сотрудничестве Исаевича с ЦРУ, думаю, известно всем.

Исаевич (особенно с бородой) производит впечатление человека честного.

Как известно, в 1948 году в директиве СБН 20/1 американские правители решили любой ценой изменить политический строй в СССР. Ещё Наполеон I говаривал, что, мол, физическая сила имеет отношение к моральной, как один к трём. Поэтому холодная война началась с пропагандистских выпадов против СССР, т.к. американцев следовало воодушевить на «Крестовый поход против коммунизма».

Так вот, в годы "Холодной войны" в западных газетах начался подсчёт «жертв коммунизма». Самыми кровавым периодом, конечно, считалось правление Сталина. Забавно, но количество жертв «гениального Сталина-сатаны», от публикации к публикации увеличивалось. И каждый раз говорилось, что истинная цифра спрятана под семью печатями КГБ.

Назывались цифры жертв коммунизма, и из года в год количество убиенных увеличивалось – 40, 50, 60 млн. человек. Проследим динамику увеличения на подсчёте жертв якобы искусственного голода на Украине в 1932-33 гг., «устроенного комуняками».

Ещё в 1935 году некий Херст, газетный монополист США (к 1940 году имел 49 газет, 12 радиостанций, 2 мировых агентства новостей, 1 киностудию и др.) запустил в общественное мнение цифру в 6 млн. умерших от искусственного голода на Украине. Фактически он первым начал писать о «преступлениях комуняк».

В 1969 г. Конквест, бывший разведчик английской короны, привёл цифру за 1932-33 гг. – 5-6 млн. В 1983 г. Конквест. продлил голод в до 1937 гг. и таким образом появилась новая цифирь в 14 млн., а в 1986 г. уже 15 млн. человек. Соответственно, увеличивалась и цифра общих жертв. И все СМИ дружно перепечатывали эти цифры.

Однако всех переплюнул Исаевич – 110 млн. человек жертв сталинизма! К жертвам голода на Украине в 1932-33 гг., репрессий 1937 года, борьбы с инакомыслящими Исаевич приплюсовал всех погибших в ВОВ. Он утверждал, что Сталин мог предотвратить войну с Германией, а потому все погибшие на той войне считаются жертвами «комуняк». Какая широта ума!

Архивы, открытые Горбачёвым в 1989 г., жёстко разочаровали всех сталиноненавистников. Организация уничтожения украинцев голодом не подтвердилась, а всего «людоедский сталинский» режим в 1924-1953 гг., согласно архивам КГБ, расстрелял за 58-ю статью менее 1 млн. человек. Ещё примерно столько же умерло политзэков в лагерях от болезней и голода (много в период ВОВ). Замечю, что эти цифры включают всех осуждённых за измену Родине - от невинно репрессированного в 1937 г. до славянского прислужника-палача в карательном батальоне "СС", растреливающего из пистолета детей.

Солженицыну определённый промежуток времени принадлежал ещё один "рекорд". В перестроечной России стало модно подсчитывать соотношение советско-германских потерь на Восточном фронте в ВОВ. От публикации к публикации количество погибших советских солдат по отношению к одному убитому немцу постоянно увеличивалось.

По официальным советским и немецким архивам получается соотношение потерь на Восточном фронте примерно 1:1,3 в пользу Германии и её союзников (в том числе и коллаборационистов). То есть, при Сталине русские воевали лучше, чем при Николае II (в Первую Мировую войну было 1:2 на Восточном фронте).

Естественно, такой расклад «западопоклонников» и либералов не устраивал, они начали мухлевать. Чтобы уменьшить общие фашистские потери из подсчёта пропали немецкие союзники (румыны, венгры и др.), советские коллаборационисты (РОА, РННА, полицаи и др.), бойцы «фольксштурма».

А советские потери стали расти как на дрожжах, и соотношение стало 1:5, 1:10 в пользу фашистов. А наш Исаевич опять впереди планеты всей – он утверждает 1:14! Хотя удивляться нечему – он увеличил реальные потери Советского Союза в 4 раза, а фашистов на Восточной фронте уменьшил в 3,7 раза.

Это соотношение 1:14 и по сей день остаётся самым максимально-лживым. При этом советские потери в солдатах Исаевич оценивает в 44 млн. в книжонке, изданной в Париже в 1989 г.

Правда, видимо нашего Исаевича загрызла совесть, он «сбавил десятку», и уже в другой книге (Москва, 1995 г.) у него погибло 31 млн. красноармейцев.

Справедливости ради, надо сказать, что в разоблачении "проклятого коммунизма" у Солженицына нашлись "достойные" последователи. Так, некий Бешанов в своей книге "Год 1942 - учебный" упоминает Бориса Соколова по оценкам которого "общая убыль убитыми и умершими в ходе войны с Германией составила 31,1 млн военнослужащих. Безвозвратные потери вермахта в борьбе с СССР им оцениваются в 2,157 млн.". То есть уменьшив потери немцев, опять мы приходим к соотношению потерь 1:14. Чудеса!!!

------------------------------------------------------

= немного теории =

Сергей Кара-Мурза

Запрет на русскую

народную

революцию

(глава из книги «Маркс против

Русской революции»)

 

Уже в «Немецкой идеологии», которая была сжатым резюме всей доктрины марксизма, Маркс и Энгельс отвергали саму возможность социалистической революции в «отставших» незападных странах, возможность такой революции, совершенной угнетенными народами. Они писали: «Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения… Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как «всемирно историческое» существование».

Отсюда прямо вытекает вывод о том, что согласно учению марксизма коммунистическая революция в России была невозможна, поскольку:

- русские не входили в число «господствующих народов»,

- Россия не включилась в «универсальное развитие производительной силы» (то есть в единую систему западного капитализма),

- русский пролетариат еще не существовал «во всемирно-историческом смысле», а продолжал быть частью общинного крестьянского космоса.

- господствующие народы ни в какой момент не произвели пролетарской революции «сразу», одновременно.

Ни одно из условий, сформулированных Марксом и Энгельсом как необходимые, не выполнялось к моменту созревания русской революции.

Развитие революционного процесса в России находилось под пристальным вниманием и даже контролем Маркса и Энгельса. Очень интенсивными были их личные контакты с русскими революционерами того времени, очень жесткими были оценки даже их личностей.

Как говорилось выше, исходным пунктом для резкого неприятия самой идеи социалистической революции в крестьянской России было фундаментальное положение исторического материализма о правильной смене общественно-экономических формаций.

В своем главном труде «Капитал» Маркс постулировал необходимость незападных стран следовать в фарватере общественного развития Запада. Он писал в предисловии к первому изданию «Капитала»: «Предметом моего исследования в настоящей работе является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена. Классической страной капитализма является до сих пор Англия. В этом причина, почему она служит главной иллюстрацией для моих теоретических выводов... Существенна здесь, сама по себе, не более или менее высокая ступень развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из единственных законов капиталистического производства. Существенны сами эти законы, сами эти тенденции, действующие и осуществляющиеся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего» (выделено мною - С.К-М).

Более того, развивая свою теорию пролетарской революции, Маркс в разных контекстах и формах подчеркивает принятый им постулат глобализации капитализма, согласно которому капитализм должен реализовать свой потенциал во всемирном масштабе – так, чтобы весь охваченный рыночными отношениями мир стал бы подобием одной нации. Он пишет в «Капитале»: «Для того чтобы предмет нашего исследования был в его чистом виде, без мешающих побочных обстоятельств, мы должны весь торгующий мир рассматривать как одну нацию и предположить, что капиталистическое производство закрепилось повсеместно и овладело всеми отраслями производства».

Но это допущение невыполнимо, что делает неверной и всю модель, на которой стоит теория революция Маркса. Виднейший современный марксист, изучающий мировую капиталистическую систему, И. Валлерстайн, писал специально для российского журнала: “Капитализм только и возможен как надгосударственная система, в которой существует более плотное “ядро” и обращающиеся вокруг него периферии и полупериферии”. Таким образом, тот капитализм, который представлял себе Маркс, в принципе невозможен.

В.В. Крылов заключает: «В отличие от метрополий, общества которых воплотили в самой своей структуре цивилизующие функции капитализма, общества зависимой от него периферии явились структурной материализацией его нереволюционизирующих общественный процесс консервативных тенденций».

В.В. Крылов пишет: «В перспективе капиталистический путь развития должен привести развивающиеся страны не к такому состоянию, когда капиталистические порядки, вытеснив прочие уклады, покроют собою все общество в целом, как это случилось в прошлом в нынешних эпицентрах капитала, но к такому, когда могучий по доле в национальной экономике, но незначительный по охвату населения капиталистический уклад окажется окруженным морем пауперизма, незанятости, бедности… Одно дело, когда частная капиталистическая собственность приходит на смену тоже частной, но мелкокрестьянской собственности, как это было в европейских странах; иное дело, когда частная капиталистическая собственность идет на смену общинным порядкам, как это было в пореформенной России и как это еще более ярко выражено ныне в странах Африки… Даже там, где капитализм разрушал эти порядки, в «освободившемся» социально-экономическом пространстве развивались не столько собственно капиталистические порядки, сколько такие докапиталистические укладные формы, с которыми в доколониальный период периферийные страны знакомы не были… И это суть регрессивные формы самого капитала, такие докапиталистические уклады, которые исторически не предшествуют капитализму, но следуют после него, им же самим порождаются. Эти «псевдотрадиционные» или «неотрадиционные» укладные формы необходимо отличать от предшествующих капитализму действительно доколониальных местных укладов».

Надо отметить, что уже из приводимых самим Марксом в «Капитале» данных о масштабе изъятия Западом ресурсов из колоний видно, что глобальное распространение капитализма невозможно – средства для первоначального капиталистического накопления изъяты с большей части территории Земли и сконцентрированы на Западе (как сказал позже К. Леви-Стросс, «Запад построил себя из материала колоний»). Таким образом, уже во времена Маркса можно было видеть, что модель, положенная им в основание теории революции, неверна. Индустриализация и развитие стран, не входящих в ядро мировой капиталистической системы («Запад»), неизбежно должны были протекать по-иному, чем на Западе.

Сегодня это очевидно – никак не может Англия показывать всем странам «картину их будущего». Вот красноречивое сообщение 16 апреля 2006 г.: «Дату наступления «дня задолженности», при гипотетической опоре только на свои силы, рассчитали эксперты лондонского аналитического New Economics Foundation. Если бы уровень потребления остальных стран мира совпадал с британским, то Земля смогла бы прокормить и обогреть человечество только до 1961 года. По выкладкам New Economics Foundation, именно 16 апреля 60-миллионное население Соединенного Королевства начало потреблять больше, чем позволяет ресурсная база страны.

Учитывая регенерацию экосистемы, производство промышленных товаров, сельскохозяйственной продукции и т. п., эта условная дата определяется каждый год. В 1961 году Великобритания оказалась в должниках у всего мира 9 июля, в 1981 году - 14 мая, а в 2006 году - 16 апреля. Это значит, что темп регенерации ресурсной базы королевства все больше отстает от роста уровня его внутреннего потребления. В 2004 году страна перестала быть энергетически независимой и превратилась в нетто-импортера газа после падения добычи на месторождениях в Северном море.

В целом если бы уровень потребления остальных стран мира совпадал с британским, то Земля смогла бы прокормить и обогреть человечество только до 1961 года. Сейчас для этого понадобилась бы ресурсная база более трех планет.

Согласно докладу в этом году первыми в долг стали жить Голландия и Япония (2-3 марта) и Италия (13 апреля). В мае настанет черед Испании, Швейцарии, Португалии и Германии, а в июне - США. Последними станут жить не по средствам Австрия в октябре и Словакия в ноябре».

Подойдем с другой стороны. Англия не могла показывать «отстающим» странам картину их будущего еще и потому, что капитализм метрополий не допускал развития капитализма на своей периферии. Он его душил как возможного конкурента за источники сырья и рынки сбыта. Поэтому страна, оказавшаяся на периферии, и не может развить свои производительные силы в рамках капитализма так, чтобы ей марксизмом была разрешена социалистическая революция. Напротив, западный капитализм приводит к архаизации хозяйственных укладов периферийных стран. И это Маркс прекрасно знал. Он пишет в «Капитале»: «Европейские государства… насильственно искореняли всякую промышленность в зависимых от них соседних странах, как, например, была искоренена англичанами шерстяная мануфактура в Ирландии».

В конце ХIХ века, на этапе империализма, невозможность повторить путь Запада была очевидна. Реальной альтернативой было превратиться в зону периферийного капитализма – или совершить какую-то свою, национальную революцию, закрыть свое народное хозяйство от вторжения западного капитала. Относительно этой дилеммы и возникли ожесточенные споры между русскими марксистами.

И.В. Сталин заявил в 1924 г.: “Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как ее подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мировой капиталистической системы, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны”.

Но речь идет не только о необходимости пройти, перед социалистической революцией, этап капитализма. Любой сбой в «нормальной» последовательности формаций ставит под сомнение возможность страны дозреть до социализма. Энгельс пишет в «Анти-Дюринге»: «Рабство было открыто. Оно скоро сделалось господствующей формой производства у всех народов, которые в своем развитии пошли дальше древней общины… Мы вправе сказать: без античного рабства не было бы и современного социализма».

Это - жесткое тотализирующее утверждение. Античное рабство как формация вовсе не охватило весь мир. Большинство народов «в своем развитии пошли дальше древней общины», но вовсе не по пути античного рабства. Из этого утверждения Энгельса прямо вытекает, что Россия, не пройдя через рабство, не может сама освоить «современного социализма». Она в лучшем случае должна будет перенять его у Запада после совершенной там пролетарской революции.

При этом Маркс исключает возможность для незападных культур обучения капитализму, осмысления его опыта и опережающего преодоления капиталистических форм жизнеустройства. Нет, социалистическая революция становится оправданной лишь после того, как капитализм довел до конца разрушение прежних укладов (прежде всего, крестьянской общины) и довел человека до его полного отчуждения. Необходим этап полного господства частной собственности.

Маркс пишет в «Экономико-философских рукописях 1844 г.»: «Нетрудно усмотреть необходимость того, что все революционное движение находит себе как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике». До какой же степени должно дойти это «движение частной собственности»? До своего полного исчерпания. Попытку даже пролетариата бороться против этого движения, пока оно не исчерпало свой импульс, Маркс и Энгельс считают реакционной – даже в форме интеллектуальной (литературной) борьбы.

Они пишут в «Манифесте Коммунистической партии»: «Первые попытки пролетариата непосредственно осуществить свои собственные классовые интересы во время всеобщего возбуждения, в период ниспровержения феодального общества, неизбежно терпели крушение вследствие неразвитости самого пролетариата, а также вследствие отсутствия материальных условий его освобождения, так как эти условия являются лишь продуктом буржуазной эпохи. Революционная литература, сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реакционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность». Эта уравнительность, особенно свойственная «крестьянскому коммунизму», рассматривается Марксом едва ли не как главное препятствие на пути исторического прогресса (позже М. Вебер назовет это качество общинного мировоззрения главным противником современного капитализма). «Грубому» общинному коммунизму, в котором русские народники видели культурное основание назревающей революции, Маркс уделял большое внимание с самых ранних этапов разработки его доктрины.

Приведу большую выдержку из «рукописей 1844 г.», потому что в ней проницательно и в карикатурном виде изложены важные черты русского коммунизма, о котором Маркс в то время ничего еще не знал. Он представлял коммунизм, который возникает «без наличия развитого движения частной собственности», когда противоположность между трудом и капиталом «еще не выступает как обусловленная самой частной собственностью», как это и было в России в конце ХIХ – начале ХХ века.

Вот слова Маркса: «Коммунизм в его первой форме… имеет двоякий вид: во-первых, господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д.…

Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая частная собственность как таковая ощущает — по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности — зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме… Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее. Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд — как предназначение каждого, а капитал — как признанная всеобщность и сила всего общества…

Таким образом, первое положительное упразднение частной собственности, грубый коммунизм, есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности» (выделено мною – С.К-М).

Эта изощренная марксистская конструкция является квинтэссенцией антисоветского кредо меньшевиков в 1917-1921 гг. и интеллектуальной команды Горбачева и Ельцина в конце 80-х и начале 90-х годов ХХ века. Согласно идеологии перестройки, советский коммунизм был выражением зависти и жажды нивелирования, он отрицал личность человека и весь мир культуры и цивилизации, он возвращал нас к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не дорос еще до частной собственности. В общем, советская община (всеобщий капиталист) была лишь формой проявления гнусности частной собственности – гораздо худшей, чем на Западе. Антисоветским идеологам Горбачева и Ельцина не пришлось ничего изобретать, все главные тезисы они взяли у Маркса почти буквально.

Более того, даже сегодня ортодоксальные марксисты опираются на концепцию «грубого уравнительного коммунизма» в своем отрицании советского строя. Вот, А.В. Бузгалин и А.И. Колганов призывают граждан России не жалеть об утрате советского строя:

«Мы живем в стране, которая не просто с сократилась на треть, но стала полуколонией, потеряла самостоятельность и уважение в мире. А ведь при Сталине СССР не только выиграл Мировую войну, но и стал второй сверхдержавой, которую боялись во всем мире! И главное, чем притягателен сталинизм: памятью-мечтой об эпохе, когда народ был защищен государством, имел гарантии (жилища и работы, зарплаты и пенсии, образования и медицинского обслуживания)… Тем самым, сталинизм объективно становится не вызовом будущего, а ностальгией по прошлому и в этом смысле возрождающимся в ХХI веке подобием «реакционного социализма», описанного еще в «Манифесте коммунистической партии» (я настойчиво советую моим молодым коллегам перечесть соответствующий раздел и сравнить державно-государственнические, патриархально-феодальные интенции того «социализма» и сталинизма».

Замечательна логика этих рассуждений. Победить фашизм в Отечественной войне, жить в независимой стране под защитой сильного государства, иметь надежные социальные гарантии – все это «реакционный социализм», ибо так сказано уже в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Такой строй не должен быть притягательным для «молодых коллег».

Представление, согласно которому советская ветвь русской революции была неправильной, развивающее идеи Плеханова и меньшевиков, поначалу не было проникнуто антисоветизмом, до прямых выводов об уродливости советского строя не доходило. Но основа для такого вывода закладывалась уже в 60-е годы. Вот, Э.В. Ильенков, выдающийся советский философ-марксист. Он пишет: «Система идей, именуемая «марксизмом», - это естественно созревший результат развития традиций «западной культуры», или, если быть совсем точным, - западноевропейской цивилизации... [Россия] была интегральной частью «западного мира», и революция 1917 года была вынуждена решать типично «западную» проблему». По мнению Ильенкова, «отрицательные явления», т.е. искажения правильного хода революции, были вызваны в России остатками «добуржуазных, докапиталистических форм регламентации жизни,.. [что] как раз препятствовало здесь утверждению подлинных идей Маркса».

Ильенков высказывает парадоксальную мысль, но как нечто простое и очевидное. С одной стороны, подлинные идеи Маркса вроде бы утвердились только в России (как интегральной части «западного мира», об Азии речь не идет). С другой стороны, в России утверждению этих идей препятствовали «остатки» добуржуазных форм, и потому идеи Маркса и правильный ход революции были искажены. Выходит, не искажены они были именно там, где вообще не утвердились! Ну и диалектика. Во-вторых, само утверждение, что Россия есть часть Запада и потому «революция 1917 г. была вынуждена решать типично «западную» проблему», противоречит тому, что мы знаем о России

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: