Концепция М. Воллаха и Н. Когана

М. Воллах и Н. Коган считают, что перенесение Гилфордом, Торренсом и их последователями тестовых моделей измерения интеллекта на измерение креа­тивности привело к тому, что тесты креативности попросту диагностируют IQ, как и обычные тесты интеллекта (с поправкой на «шумы», создаваемые специфич­ной экспериментальной процедурой). Эти авторы высказываются против жест­ких лимитов времени, атмосферы соревновательности и единственного критерия правильности ответа, то есть отвергают такой критерий креативности, как точ­ность. В этом положении они ближе к исходной мысли Гилфорда о различии дивергентного и конвергентного мышления, чем сам ее автор. По мнению М. Вол-лаха и Н. Когана, а также таких авторов, как П. Верной и Д. Харгривс [38], для проявления творчества нужна непринужденная, свободная обстановка. Желатель­но, чтобы исследование и тестирование творческих способностей проводилось в обычных жизненных ситуациях, когда испытуемый может иметь свободный дос­туп к дополнительной информации по предмету задания.

Многие исследования показали, что мотивация достижений, соревнователь­ная мотивация, мотивация социального одобрения блокируют самоактуализацию личности, затрудняют проявление ее творческих возможностей.

Воллах и Коган в своей работе изменили систему проведения тестов креа­тивности. Во-первых, они предоставляли испытуемым столько времени, сколько им было необходимо для решения задачи или для формулирования ответа на вопрос. Тестирование проводилось в ходе игры, при этом соревнование между участниками сводилось к минимуму, а экспериментатор принимал любой ответ испытуемого. Если соблюсти эти условия, то корреляция креативности и тесто­вого интеллекта будет близка к нулю.

В исследованиях, проведенных в лаборатории психологии способностей Ин­ститута психологии РАН А. Н. Ворониным на взрослых испытуемых (студентах экономического колледжа), получены аналогичные результаты: фактор интел­лекта и фактор креативности являются независимыми.

Подход Воллаха и Когана позволил по-иному взглянуть на проблему связи между креативностью и интеллектом. Упомянутые исследователи, тестируя ин­теллект и креативность учащихся 11-12 лет, выявили четыре группы детей с разными уровнями развития интеллекта и креативности. Дети, принадлежащие к разным группам, отличались способами адаптации к внешним условиям и реше­ния жизненных проблем.

Дети, обладающие высоким уровнем интеллекта и высокой креативностью, были уверены в своих способностях, имели адекватный уровень самооценки. Они обладали внутренней свободой и вместе с тем высоким самоконтролем. При этом они могут казаться маленькими детьми, а через некоторое время, если того требует ситуация, вести себя по-взрослому. Проявляя большой интерес ко всему новому и необычному, они очень инициативны, но при этом успешно при­спосабливаются к требованиям своего социального окружения, сохраняя лич­ную независимость суждений и действий.

Дети с высоким уровнем интеллекта и низким уровнем креативности стре­мятся к школьным успехам, которые должны выразиться в форме отличной оценки. Они крайне тяжело воспринимают неудачу, можно сказать, что у них преобладает не надежда на успех, а страх перед неудачей. Они избегают риска, не любят высказывать публично свои мысли. Они сдержанны, скрытны и дистанцируются от своих одноклассников. У них очень мало близких друзей. Они не любят быть предоставлены самим себе и страдают без внешней адекватной оценки своих поступков, результатов учебы или деятельности.

Дети, обладающие низким уровнем интеллекта, но высоким уровнем креатив­ности, часто становятся «изгоями». Они с трудом приспосабливаются к школь­ным требованиям, часто занимаются в кружках, имеют необычные хобби и т. д., где они в свободной обстановке могут проявить свою креативность. Они очень тревожны, страдают от неверия в себя, «комплекса неполноценности». Часто учителя характеризуют их как тупых, невнимательных, поскольку они с неохотой выполняют рутинные задания и не могут сосредоточиться.

Дети с низким уровнем интеллекта и творческих способностей внешне хо­рошо адаптируются, держатся в «середняках» и довольны своим положением. Они имеют адекватную самооценку, низкий уровень их предметных способнос­тей компенсируется развитием социального интеллекта, общительностью, пас­сивностью в учебе.

Креативность и интеллект взаимосвязаны не только на уровне свойств лич­ности, но и на уровне целостного познавательного процесса. В исследовании Е. Л. Григоренко была выявлена взаимодополнительность этих способностей при решении познавательных задач.

Григоренко использовала в своем исследовании тесты Векслера и Амтхауэра, тест Торренса и ряд тестов на определение когнитивных стилей. В качестве испытуемых выступали школьники 9-10 классов. Оказалось, что число гипотез, выдвигаемых при решении мыслительных задач, коррелирует с креативностью по Торренсу (для вербальной части г = 0,43, для невербальной — г = 0,52). Причем оригинальность гипотез до начала решения задачи имела более высокую корре­ляцию с креативностью по Торренсу (для вербальной части теста г = 0,57, для невербальной — г = 0,38), число гипотез во время решения коррелирует с IQ по Амтхауэру (0,46) и оригинальность во время решения теста — с IQ по Амтхауэру (0,50).

Отсюда автор делает вывод, что на ранних стадиях решения задачи у испыту­емых актуализируется дивергентное мышление, а на поздних — конвергентное мышление. Все эти результаты получены в ходе использования тестов креа­тивности, основанных на теории дивергентного мышления.

Креативность

интеллект креативность

область дифференциации интеллектуальных и твор­ческих потенциалов

Рис. 40. Схема развития креативности и интеллекта (по Торренсу).

Концепция С.Медника

Несколько иная концепция лежит в основе разработанного Медником теста RAT (тест отдаленных ассоциаций) [34].

Приведем для пояснения несколько схем.

Процесс дивергентного мышления идет следующим образом: есть проблема, и мыслительный поиск следует как бы в разных направлениях семантического про­странства, отталкиваясь от содержания проблемы. Дивергентное мышление — это как бы боковое, периферическое мышление, мышление «около проблемы».

 

проблема

 

гипотеза

Рис. 41. Схема процесса дивергентного мышления

Конвергентное мышление увязывает все элементы семантического про­странства, относящиеся к проблеме, воедино, находит единственно верную компо­зицию этих элементов.

элементы проблемы

Рис. 42. Схема процесса конвергентного мышления

Медник полагает, что в творческом процессе присутствует как конвергент­ная, так и дивергентная составляющие. По мнению Медника, чем из более отда­ленных областей взяты элементы проблемы, тем более креативным является процесс ее решения. Тем самым дивергенция заменяется актуализацией отда­ленных зон смыслового пространства. Но вместе с тем синтез элементов может быть нетворческим и стереотипным, например: соединение черт лошади и чело­века актуализирует образ кентавра, а не образ человека с головой лошади.

Творческое решение отклоняется от стереотипного: суть творчества, по Меднику, не в особенности операции, а в способности преодолевать стереотипы на конечном этапе мыслительного синтеза и, как было отмечено ранее, в широте поля ассоциаций.

элементы проблемы

стереотипное решение

А ВЕЛИЧИНА ОТКЛОНЕНИЯ k ^ ОТ СТЕРЕОТИПА Г

Рис. 43. Схема процесса творческого мышления (по С. Меднику)

В соответствии с этой моделью в тесте отдаленных ассоциаций испытуемо­му предлагают слова из максимально удаленных ассоциативных областей. Испы­туемый должен предложить слово, увязанное по смыслу со всеми тремя словами. Причем тест строится так, чтобы каждые три слова-стимула имели слово-сте­реотип, сочетающееся с ними. Соответственно оригинальность ответа будет оп­ределяться отклонением от стереотипа. Исходные слова могут быть трансфор­мированы грамматически, можно использовать предлоги.

Итак, в основе теста RAT лежат следующие предположения Медника:

1. Люди — «носители языка» привыкают употреблять слова в определенной ассоциативной связи с другими словами. В каждой культуре и каждой эпохе эти привычки уникальны.
2. Креативный мыслительный процесс является формированием новых ассо­циаций по смыслу.
3. Величина отдаленности ассоциаций испытуемого от стереотипа измеряет его креативность.
4. В каждой культуре существуют свои стереотипы, поэтому шаблонные и оригинальные ответы определяются специально для каждой выборки.
5. Уникальность выполнения теста RAT определяют ассоциативная беглость (измеряется числом ассоциаций на стимул), организация индивидуальных ассоциаций (измеряется числом ассоциативных ответов), особенностями селективного процесса (отбор оригинальных ассоциаций из общего числа связей). Важную роль играет беглость генерации гипотез и вербальная беглость.
6. Механизм решения теста RAT аналогичен решению любых других мысли­тельных задач.

Ревалидизация RAT на отечественной выборке проведена сотрудниками ла­боратории психологии способностей Института психологии РАН Т. В. Галкиной и Л. Г. Хуснутдиновой [35]. Для валидизации использовались: метод контраст­ных групп (сравнение речемыслительной креативности студентов технического вуза и Литературного института им. М.Горького); экспертная оценка креатив­ности школьников психологами и педагогами; сравнение данных по RAT с ре­зультатами применения методики Торренса «Рисунок треугольника». Тест имеет две модификации для детей и для взрослых.

В тесте речемыслительной креативности (РМК) применяются следующие индексы:

1. индекс продуктивности — отношение числа ответов к количеству заданий;
2. индекс оригинальности — сумма индексов оригинальности отдельных от­ветов, отнесенных к общему числу ответов (индекс оригинальности от­дельного ответа — обратная величина по отношению к частоте встречае­мости ответа в выборке);
3. индекс уникальности ответов — равен отношению количества уникаль­ных ответов к общему числу ответов;
4. индекс селективности (избирательности) — процедура получения индекса селективного процесса заключается в следующем: ответы на каждый сти­мул, полученные на выборке, предлагаются испытуемому, который должен выбрать самый оригинальный ответ; выбор испытуемого сравнивается с выбором экспертов и подсчитывается отношение числа совпадений к чис­лу заданий.

При валидизации исследование проводилось в условиях ограничения вре­мени выполнения теста и при отсутствии временных ограничений. Результаты были выше в первом случае как в группе высококреативных, так и в группе низкокреативных испытуемых. Причем влияние отсутствия лимита времени на высококреативных было значительно больше. Следовательно, снятие ограниче­ния во времени не столько позволяет низкокреативным проявить креатив­ность, сколько создает адекватные условия для проявления креативности как таковой.

Это чрезвычайно важный вывод, поскольку он противоречит предположе­нию, что все люди потенциально креативны, следует лишь создать внешние ус­ловия для проявления креативности. В исследовании Хуснутдиновой обнару­жено, что оригинальные ответы появляются не на первых стадиях решения креативных задач, а спустя некоторое время: нужно преодолеть «инерцию ре-продуктивности».

С другой стороны, стимуляция речемыслительной креативности путем созда­ния у испытуемых установки на творческий оригинальный ответ, наоборот, в большей мере влияет на продуктивность низкокреативных детей.

Т. В. Галкина обследовала две группы детей — учащихся в компьютерном классе и учащихся в обычных классах. Дети, прошедшие курс компьютерного обучения, показали более низкую речемыслительную креативность, чем обычные дети. Но под влиянием другой инструкции с установкой на творческий ответ их индексы оригинальности и количества ассоциаций возросли более значимо, чем у обычных детей. С одной стороны, ясно, что алгоритмизация мыслительной дея­тельности при обучении программированию блокирует развитие речемысли­тельной креативности. С другой стороны, можно заметить, что ключ к актуализа­ции творческих способностей — изменение мотивации, отношения к тестовому заданию. Первичной является мотивация творчества, а вторичной — его операциональная составляющая. Условия среды лишь создают возможности для прояв­ления творческих способностей (если они есть). Самое любопытное, что прояв­ление креативности (при высоком уровне ее развития) почти не зависит от нали­чия или отсутствия в тестовой инструкции установки на творчество. Т. В. Галкина и Хуснутдинова провели обследование детей, занимающихся в группе эстетиче­ского воспитания. Оказалось, что показатели креативности этой группы выше, чем у детей основной выборки, кроме того, изменение инструкции на творческую не влияет на показатели оригинальности и продуктивности их ответов.

Таким образом, чем креативное дети, тем в меньшей степени влияет на уровень их творческой продуктивности стимуляция инструкцией. Чем выше креативность детей, тем большее влияние оказывает снятие временных и прочих ограничений на продуктивность и тем меньше инструкция, стимулирующая мо­тивацию творчества, сказывается на оригинальности результатов. Следовательно, у детей с высоким уровнем креативности мотивация творчества стала «внутрен­ней» мотивацией, актуализация которой не зависит от воздействия другого субъ­екта (в данном случае — экспериментатора).

В исследовании Галкиной и Хуснутдиновой была выявлена взаимосвязь уров­ня интеллекта (по Пономареву — развитие способности действовать в уме) и креативности, подтверждающая теорию интеллектуального порога Торренса: проявление высокого уровня креативности возможно только при высоком уров­не способности «действовать в уме». При этом у низкокреативных испытуемых наблюдалась связь уровня креативности и школьной успеваемости (г = 0,70).

В отношении этих результатов можно высказать те же критические замеча­ния, которые выдвинули Коган и Воллах по отношению к Гилфорду и Торренсу: навязанность задания, тестовая ситуация, активизация включения конвергентного мышления превращают тест RAT (PMK) в аналог тестов интеллекта (несмотря на исключение временного фактора).

Оригинальный ответ может интерпретироваться испытуемым как «правиль­ный», и поэтому инструкция с установкой на оригинальность активизирует ин­теллект, а не креативность. С учетом этого становится понятным слабое влия­ние установки давать оригинальный ответ на «креативов».

Тест PMK является наиболее адаптированным к нашим условиям тестом креативности. В последующих обследованиях наиболее информативными оказа­лись индексы оригинальности и уникальности ответа. Дальнейшая валидизация теста PMK проводилась А. Н. Ворониным (лаборатория психологии способно­стей Института психологии РАН).

Однако к тесту RAT (PMK) сохраняются те же претензии, что и к тестам Торренса: ситуация тестирования задана извне, нет свободы выбора материала, а главное — вызывает сомнение сам подход к оценке креативности через оценку оригинальности и уникальности продукции.

«Теория инвестирования» Р. Стернберга

Одной из последних по времени возникновения концепций креативности является так называемая «теория инвестирования», предложенная Стернбергом и Д. Лавертом. Эти авторы считают креативным такого человека, который стре­мится и способен «покупать идеи по низкой цене и продавать по высокой». На мой взгляд, в этой концепции проявились личностные особенности самого Стернберга, автора и соавтора более 600 (!) публикаций по проблемам интеллекта, креативности, способностей.

«Покупать по низкой цене» — значит заниматься неизвестными, непризнан­ными или малопопулярными идеями. Задача заключается в том, чтобы верно оценить потенциал их развития и возможный спрос. Творческий человек вопре­ки сопротивленияю среды, непониманию и неприятию, настаивает на определен­ных идеях и «продает их по высокой цене». После достижения рыночного успеха он переходит к другой непопулярной или новой идее. Вторая проблема в том, откуда эти идеи берутся?

Стернберг считает, что человек может не реализовать свой творческий по­тенциал в двух случаях: 1) если он высказывает идеи преждевременно, 2) если он не выносит ее на обсуждение слишком долго и тогда она становится очевид­ной, «устаревает». Совершенно очевидно, что здесь проявление творчества под­меняется его социальным принятием и оценкой.

По Стернбергу, творческие проявления детерминируются шестью основными факторами: 1) интеллектом как способностью; 2) знанием; 3) стилем мышле­ния; 4) индивидуальными чертами; 5) мотивацей; 6) внешней средой.

Какое содержание вкладывает автор в эти факторы?

Интеллектуальная способность является основной. Для творчества особенно важны следующие составляющие интеллекта: 1) синтетическая способность — новое видение проблемы, преодоление границ обыденного сознания; 2) аналити­ческая способность — выявление идей, достойных дальнейшей разработки; 3) практические способности — умение убеждать других в ценности идеи («про­дажа»). Если у индивида слишком развита аналитическая способность в ущерб двум другим, то он является блестящим критиком, но не творцом. Синтетиче­ская способность, не подкрепленная аналитической практикой, порождает массу новых идей, но не обоснованных исследованиями и бесполезных. Практическая способность без двух остальных может привести к продаже «недоброкачествен­ных», но ярко представленных публике идей.

Влияние знаний может быть как позитивным, так и негативным: человек должен представлять, что именно он собирается сделать. Выйти за пределы поля возможностей и проявить креативность нельзя, если не знаешь границ этого поля. Вместе с тем знания, слишком устоявшиеся, могут ограничивать кругозор исследователя, лишать его возможности по-новому взглянуть на проблему.

Для творчества необходима независимость мышления от стереотипов и внешнего влияния. Творческий человек самостоятельно ставит проблемы и ав­тономно их решает.

Креативность предполагает, с точки зрения Стернберга, способность идти на разумный риск, готовность преодолевать препятствия, внутреннюю мотивацию, толерантность к неопределенности, готовность противостоять мнению окружаю­щих.

Проявление креативности невозможно, если отсутствует творческая среда.

Отдельные компоненты, отвечающие за творческий процесс, взаимодейству­ют. И совокупный эффект от их взаимодействия несводим к влиянию какого-либо одного из них. Мотивация может компенсировать отсутствие творческой среды, а интеллект, взаимодействуя с мотивацией, значительно повышает уровень креативности.

Приведем результаты одного из исследований, проведенных под руковод­ством Стернберга. Изучалась связь креативности и интеллекта. Были отобраны 48 испытуемых в возрасте от 18 до 65 лет. Они должны были создать по два произведения четырех жанров: сочинение, реклама, рисунок, исследование. Испы­туемому предлагалось 3—10 тем, из которых он выбирал две. Уровень креативно­сти по всем произведениям оценивался по критериям новизны, соответствия произведения теме, эстетической ценности, интеграции несопоставимых элемен­тов, технике исполнения, качеству результата.

Интеллектуальные способности измеряли с помощью теста CFT Кэттелла (форма А). Знания оценивали с помощью биографического опросника. Помимо того оценивались: 1) стиль мышления — по опроснику «Майерс — Бриге индика­тор тестов» (MBTG, форма G) и «Опроснику стилей мышления» Стернберга — Ваг­нера; 2) личностные особенности — по тестам ACL и PRF (форма Е).

Оценки креативности индивидов оказались достаточно надежными. Согла­сованность оценок экспертов в каждой из четырех областей колебалась от 0,81 до 0,89. Усредненная согласованность была еще выше — 0,92.

Высокой была корреляция внутри областей:

1. для сочинений — 0,63.
2. для рекламы — 0,65.
3. для науки — 0,52.
4. для рисунка — 0,37.

Корреляция с общим баллом креативности — 0,67.

Уровень креативности зависел от специфики предметной деятельности, кор­реляции между результатами, показанными в разных областях, изменялись от 0,23 до 0,62. В наибольшей степени коррелировали с творческой продуктивно­стью интеллектуальные способности (флюидный интеллект), в наименьшей — личностные особенности.

Результаты позволили Стернбергу утверждать, что существует «синдром креативности».

Стернберг провел дополнительные исследования для того, чтобы выявить роль аналитических интеллектуальных способностей в структуре креативности. Вер­бальный, пространственный и математический интеллекты измеряли с помощью теста STAT (Sternberg Triarchic Abilities Test). 199 студентов были разбиты на две группы — высококреативных и низкокреативных. Им читали в колледже один и тот же психологический курс в двух разных вариантах. Один курс был построен так, чтобы стимулировать творческое мышление, другой — нет. Оцени­вался достигнутый студентами результат в зависимости от начального уровня креативности и типа обучения.

Надежность оценки креативности составила 0,7. Корреляции оценок креа­тивности с данными по тесту Кэттелла была равна 0,5, а корреляция с аналити­ческими способностями по STAT — 0,49. Корреляция результата STAT с успеш­ностью обучения была одинакова для всех групп студентов (г = 0,33).

Студенты, изначально обладавшие более высоким уровнем креативности, чаще генерировали собственные идеи, самостоятельно организовывали экспери­менты, выдвигали разнообразные гипотезы в случае варьирования условий экс­перимента и выборки, то есть показали более высокие результаты в условиях творческого обучения, чем те, которые тоже обладали высокими показателями креативности, но обучались в обыкновенных условиях.

Следовательно, для проявления креативности необходима соответствующая (творческая) среда. Что, впрочем, вытекает из результатов исследований, пред­шествующих Стернбергу.

Исследования Стернберга, позднее подтвержденные результатами других ученых, выявили один замечательный факт: при анализе достижений индивидов в науке и искусстве мера центральной тенденции (медиана) располагается бли­же к нижним значениям распределения, чем к верхним. То есть распределение креативности индивидов по достижениям имеет ярко выраженную левосторон­нюю асимметрию.

Стернберг объясняет это явление тем, что высокий уровень креативности, в отличие от среднего и низкого, требует наличия и сочетания в личности индиви­да большего числа разнообразных психических черт. В последней главе этой книги я попытаюсь дать другое истолкование данного феномена, исходя из соб­ственной модели структуры общих способностей (см. главу 9).

Можно по-разному относиться к моделям и экспериментам, которые поводи­ли Стернберг и сотрудники его группы в Йельском университете. Но сегодня эти исследования (а также работы Гарднера) задают то информационное про­странство, в пределах которого прокладывает путь почти каждый исследователь, занимающийся проблемами креативности.

Другой вопрос: много ли добавляют исследования Стернберга и его последо­вателей к нашему изначальному знанию о природе креативности как общей способности к творчеству, а также о связи ее с интеллектом? На мой взгляд, нового здесь гораздо меньше, чем можно было бы ожидать. Размах строитель­ства грандиозный, а новизна структурных решений сводится к украшательству, пристройкам и «архитектурным излишествам». Но это скорее эстетическая оценка, нежели рациональная.

⇐ Предыдущая123Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: