В. Рабочая доминанта и опыт работника

Умственный труд часто ведет к своеобразному самообману: плохо учитывается действительный результат проведенной работы. В так называемом физическом — мускульном труде продукт работы вполне конкретный, качества его явственны — их можно осмотреть, ощупать, выверить на практике. Между тем при умственной деятельности чрезвычайно часто продукт сделанной работы, впредь до делового его использования, остается в мозгу работающего (в его памяти, в опыте), и учесть действительную его добротность в этот период чрезвычайно трудно.

Кажется, что прочитанное, услышанное тобою хорошо усвоено и переработано, но стоит столкнуться с запросом — и выясняется, что так только «казалось»: на самом же деле усвоение было плохим, «работа сделана» скверно. И наоборот, может случиться, что недоверие к проделанной работе необоснованно, и качества ее вполне хороши.

Самообман этот может возникать из разных источников: переоценка своих сил или, обратно, излишняя недоверчивость к себе, — возбуждение при состоянии раздражительной слабости и т. д. Но основным и наиболее частым оказывается недостаток опыта, нужного для проведения данной работы.

Для построения мозговой рабочей доминанты необходимо тесное соответствие между содержанием проводимой работы и предыдущим опытом. При таком соответствии и работа будит развертываться продуктивно, и оценка ее (как в ее этапах, так и в конечном результате) будет действительно объективной.

Сплошь и рядом мы долго в недоумении ищем причины, мешающей нашим рабочим умственным процессам. Казалось бы, учтены конституциональные черты, общебиологическое состояние, а все же работа не клеится, должного огня (доминанты, интереса) не создается.

При мускульном труде подобные сомнения немедленно рассеиваются, так как неумелая техника рабочего процесса и порча материала сразу уясняют, что работник не подготовлен к заданию, что у него нет должного опыта для последнего: он тотчас же получает нужные указания или же отстраняется временно от работы, если «отставание» его серьезно.

При умственном труде не так легко установить подобную неумелость: читаешь — «как будто» понимаешь, «как будто» запоминаешь, — «как будто» все приемы работы правильны, «материала не портишь», а между тем работа идет туго, и продукт ее, как выясняется позже, недоброкачественный (забыл, «потерял общую нить», «не увязал» и т. д. ). Причина же этого, как показывает последующий анализ, лежит чаще всего в отсутствии питательной почвы для данной работы: у работника нет тех материалов в мозгу, тех знаний, умений, навыков, за которые новый материал (из книги, лекции т. д. ) должен бы «зацепиться».

Доминанта не может быть построена из одних лишь внешних воздействий Горячий, искренний оратор зажигает одну часть аудитории, злит другую часть аудитории, оставляет равнодушной третью. Почему? У первых двух слоев он находит «зацепки» в их опыте (классовом, научном и т. д. ), и это создает у них доминанты — то под знаком плюс (восторг), то под знаком минус (злоба); третий же слой аудитории по своему опыту чужд материалу речи и доминанты не создает («не понял», или же речь шла о социальных вопросах, которые для него новы, т. е. опять-таки «непонятны»).

Сама по себе доминанта, т. е. состояние концентрированного, целенаправленного возбуждения в организме еще не создает творческого процесса. Важно, из какого материала она построена.  Доминанта, не базирующаяся на богатом опыте, может разыграться в виде простого, но лишь усиленного возбуждения — бесцельного, бесплодного: я вызвал интерес к чему-либо, но если интерес этот зацепился не глубоко (а глубина — это опыт), интерес может прорваться впустую, дать двигательный или речевой взрыв — и иссякнуть.

Для того, чтобы интерес, доминанта действительно оказались длительной двигательной силой, необходимо дать ей внутреннее топливо: одним из главнейших, часто решающих элементов этого «топлива» является предыдущий опыт.

Доминанта ускоряет темп продвижения нервного тока по волокнам мозга, увеличивает размах мозговых процессов, стимулирует наиболее богатые и гибкие сцепления мозговых участков, создает в них новые, более сложные связи (все это за счет усиления кровообращения на доминантном фронте).

Представим себе, что материал зародившейся доминанты не имеет для себя почвы — опыта в организме работника. Это значит, что волокон, заинтересованных в продвижении по ним тока, в мозгу нет — «размахнуться» мозгу не над чем; связи создавать не из чего, — и «порыв» пропадает впустую.

Неудивительно, что внимание в таких условиях быстро раздробляется, и усвоение в итоге ничтожно. Мало того, подобная доминанта — «мыльный пузырь» — вызывает часто взрыв озлобления или отчаяния у работника: субъективно он готов на все 100 % — и интерес, и усердие, и техника — все великолепно, — результат же ничтожен: в чем дело — не поймешь. От злобы, отчаяния и прочих дезорганизующих аффектов не поздоровится дальнейшей мозговой работе, так как травматические чувствования — злейший враг умственной деятельности.

Таков вред от неуменья строить работу на основе предыдущего опыта.

Наши соображения по этому поводу имеют чрезвычайно актуальное значение именно у нас, в советских условиях. Пробившиеся впервые к знанию новые массы стихийно, в бешеном темпе порываются сразу овладеть всеми достижениями научной культуры.

Рост масс действительно бешеный, невиданный в истории, но при этом случаются и больные срывы: когда стремление захватить сразу все, бешеная энергия, бросаемая в атаку, горячий интерес — натыкаются на недостаток подготовки к овладеваемому материалу. Нужна последовательность, ступенчатость: соблюдая их (обязательно соблюдая их! ), при такой мощной доминантной зарядке наши массы действительно способны творить чудеса — и творят их.

В мозговой работе новое надо строить на основе уже приобретенного. Казалось бы, элементарнейшее правило, «азбучное — до идиотизма», но именно оно забывается особенно часто при умственной деятельности, так как при ней очень слаб контроль, учет проделанного; уродств процесса работник не замечает и продукт работы переоценивает.

Проверь себя — готов ли к предстоящей работе? Имеется ли у тебя для нее опыт?