Повседневная жизнь шумеров.

Люди Месопотамии: внешний облик. Жители Двуречья - смуглые люди с курчавыми или волнистыми чёрными волосами, с выпуклым или прямым носом и обильной растительностью на лице и на теле.

Мода того времени менялась медленно, но все же по головному убору, одежде и причёске можно датировать древневавилонское общество с точностью до одного-двух поколений. Главной одеждой для мужчин являлись туника и набедренная повязка. Туника была рубашкой-безрукавкой или с очень короткими рукавами, в талию, из овечьей шерсти, беленной на солнце. Мужчины носили её значительно выше колен, ворот мог быть с вышитым кантом или гладкий. Ко II тысячелетию до н.э. туника стала распространенной одеждой, но требовала приложения хотя бы простейшего портняжного искусства, поэтому с ней успешно конкурировал и более древний набедренник. Это было полотнище, чаще всего из шерстяной ткани, с бахромой с одной стороны. Бахрома имела ритуальное значение, могла прикладываться к глиняной табличке вместо печати. Женская одежда сравнительно мало отличалась от мужской. Туника в верхней своей части шилась в обтяжку, что помогало женщинам поддерживать грудь и осанку, доходила до колен и ниже, а также имела разрезы сбоку. Знатная женщина обязательно носила поверх туники длинное завертывающееся полотнище, как у мужчин. Кроме того, у знатной и, возможно, всякой свободной женщины имелся плащ-покрывало – большой, широкий плат с бахромой, закрывавший её от плеч до пола. Как мужчины, так и женщины до самой смерти не снимали с талии надевавшегося на голое тело магического двойного шнурка или перевязи. Что касается воинов, то их обычной одеждой был шерстяной набедренник и медный или бронзовый шлем-шишак. Крест-накрест через плечи они могли носить и кожаную перевязь, скрепленную большой медной бляхой, что, по-видимому, являлось защитой от ударов.

Лён в Месопотамии рос плохо, поэтому полотняная одежда – настоящая роскошь. Её ношение вменялось в обязанность священнослужителям, из полотна изготавливалась одежда для царя и верховной жрицы-энтум. Особая одежда отличала и представителей разных профессий, также особую ткань носили при трауре (вероятно, грубую, рогожу) и во время беременности. Если известно, что основным материалом для одежды служила овечья шерсть, то о её цвете известно мало. Привозные краски стоили дорого, поэтому чаще всего ткань просто отбеливали на солнце. Тем не менее, она могла быть и других цветов: грубая чёрная, тонкая полосатая, красных тонов (красно-коричневого, тёмно-красного, ярко-красного или розового) или бледно-голубая. Это зависело от имеющихся в наличии красок. Естественно, цветными были главным образом парадные (особенно царские и жреческие) одежды.

Оригинальны и разнообразны были головные уборы: войлочные шапки, шляпы и колпаки. Из мужчин тюрбаны носили только слуги богини Иштар. Женщины часто закрывали ими волосы, но только в домашней обстановке, обычно же не пользовались ничем, кроме шляпок и шапок; выбор той или иной, как и одежды, зависел от обычаев местности, от общественного положения женщины и от моды. Они также носили многообразные прически, мода на которые менялась довольно часто, а вокруг головы надо лбом повязывалась лента или жгут материи. Характерной особенностью женского убранства, с которой женщины расставались крайне редко, были бусы. Глаза они подводили чёрно-зелёным сурьмяным порошком, игравшим, помимо эстетической, роль предполагаемой защиты от яркого солнечного света. И мужчины и женщины иногда носили на шее шнур с большим серебряным или бронзовым кольцом-пекторалью и металлические обручи на руках и ногах. Несмотря на то, что даже знатные люди изображались в основном босиком, были тогда известны и различного фасона сандалии.

Быт и жилище шумеров. Зелени, кроме как у речных затонов в городе не было, как не было и садов при домах. Постройки с плоскими крышами внутри городских пределов теснились вплотную и выходили на проулки глухими стенами, нижняя часть которых выкладывалась обожженным кирпичом, что предохраняло строение от размыва. Внутренние стены и вторые этажи делались из кирпича-сырца. План самого дома был весьма различен и строился с учётом того, какой формы место можно было выкроить между уже имеющимися постройками. Тем не менее, почти все дома имели определённые обязательные части. Если это было жилище более или менее состоятельного человека, то дверца с улицы вела в сени, где стоял небольшой сосуд с водой для омовения ног, здесь же хранился хозяйственный инвентарь. Отсюда другая дверь вела на внутренний дворик площадью до двадцати метров, который, как и сени, был мощен обожженным кирпичом. На уровне второго этажа (обычно не кругом, а только с одной стороны) дворик обносили деревянной галерейкой. В середине дворика иногда находилось углубление — бассейн. Со двора мог быть ход в людскую – помещение для рабов, хотя в большинстве домов оно отсутствовало, в кладовку и в кухню. На кухне имелись врытый в землю очаг, хлебная печь или кирпичная «плита», в ней были устроены углубления для раскаленного угля, на котором разогревались вода и пища. Кладовка или кухня встречались почти в каждом доме, но иногда кухня отсутствовала, а очаги для стряпни устраивались во дворе.

В любом доме была парадная горница (гостевая), она имела различную длину, в зависимости от возможностей владельцев дома, но ширина её всегда стандартная: 2 метра, так как здесь после обрядового семейного или родового пиршества укладывали спать гостей. Очень редко при горнице была кладовка для постельных вещей (циновок или паласов) и умывальная. Чаще всего мылись просто во дворе. Через горницу был ход во второй, меньший двор, недоступный посторонним и посвященный культу мертвых родичей и предков. Часть этого двора была крыта навесом, здесь находился домашний алтарь с местом для сожжения посвященных божеству частей жертвы, тут же стоял и стол, где жертву разделывали. На стене помещали образок с изображением божества или обрядовой сцены. В таких двориках хоронили некоторых умерших членов семейства, для чего сооружали подземные гробницы или использовали глиняные сосуды. Здесь покойные родичи получали от оставшихся в живых возлияния воды и жертвенную пищу. Считалось, что, пока помнили умершего, возливали воду его духу и приносили жертвы, покойник как бы продолжал принимать участие в делах и трапезах семьи. Забытый, он превращался в голодного и злого духа. Кстати, купить или продать целый дом тогда было невозможно, потому что в нём находились могилы предков – предмет непродажный. На втором этаже дома были жилые помещения. Если иметь ввиду семью состоятельностью не ниже средней, то для размещения взрослых и детей ей хватало одной-двух горниц площадью до 18-30 кв. м. Часто взрослые и создавшие собственную семью братья делили дом только номинально, а фактически не выселялись из него, проживая совместно. Если места не хватало, спать можно было и во дворе и на плоской крыше, на которой, кроме того, днём ещё сушили зерно и овощи, а в прохладное время делали ручную работу. Наряду с такими домами, были, конечно, и меньшие с узким двориком, маленькой парадной горницей и одной небольшой комнатой на втором этаже.

Особо дорогой вещью в доме были деревянные двери и балки, которые в случае перемены места жительства владелец забирал с собой. Сидели на стульях, а вот за столом пировали редко – пища и посуда давались в руки. «Стулом» называли всякую мебель для сидения, самой простой была связка тростника, но она чаще всего встречалась только в бедных домах, самой же распространенной – табуретка. Кровать имелась только в богатых домах и там была самым ценным предметом мебели, который полагался только женатым членам семьи. Остальные спали на полу – либо на циновках, либо на соломе. Шкафы, комоды и буфеты были неизвестны: продукты хранили в глиняных сосудах, бусы и другие украшения – в ларцах и корзинах. Большая часть посуды делалась из неглазурованной серой, серо-зелёной или бежевой глины и не была ничем украшена, хотя в богатых домах гостям нередко подавали бронзовые и даже серебряные чаши и кубки.

Известно, что в пищу употреблялись мучные лепешки, мучная или гороховая похлебка с чесноком, ячменная каша, а в праздничный день в богатых домах гостям подавали телятину, сыр (типа брынзы), жареную рыбу или баранину с чесноком и пахучими травами, финики и сласти из муки и финиковой патоки. Характерным является почти полное отсутствие овощей и фруктов, кроме лука, чеснока и фиников. Ели обычно руками, но, если было нужно, мясо резали кинжалом.

Для омовения и для стирки использовались мылящиеся растения, золу и песок. Воду нельзя было расходовать бесхозяйственно, так как колодцев было мало и её приходилось носить с реки или канала. Пить такую воду не рекомендовалось из-за заразы, поэтому пили сикеру, ячменный напиток вроде кваса или пива, чистая и холодная вода считалась деликатесом. Омовение совершали только перед участием в обряде (ритуальное омовение), а также мыли руки после жертвенной еды.

Шумерская школа. Школа, или, по-шумерски, э-дуба, была единообразной, так как школьное дело организовывалась из одного храмового центра – Ниппура, который был главным храмовым городом Шумера, не замкнутой (только для жрецов) и поставляла в первую очередь светские кадры администраторов. Её общедоступность была относительной, поскольку одни и те же храмовые жреческие и административные должности веками сохранялись в одних и тех же семьях. Нужно отметить, что труд учителей оплачивался родителями учеников.

Клинописные плитки изготавливали так, чтобы при письме держать их в левой ладони, поэтому столы ученикам были не нужны; мебели не было, так что сидели они на полу, на циновках. О классной системе не было и речи: начинающие, повторяя урок или списывая прописи, находились рядом со взрослыми, почти уже доучившимися писцами, которые имели более сложные задания. Все ученики назывались «коллегами» или «братьями», а «старшие братья» являлись ещё и помощниками учителя в деле обучения и воспитания разновозрастных ребят, ведь их нужно было не только учить, но и держать в подчинении, поэтому нередко в ход шла трость.

Э-дуба представляла собой серьёзное учебное заведение – не только школу, но и университет и даже академию, именно здесь создавалась и развивалась наука: в Древней Месопотамии познания систематизировались исключительно в ходе школьного преподавания. Так, если определить науку как систематизированное познание, то можно сказать, что она была порождена нуждами э-дубы. Перечни слов-знаков, нужных для заучивания и письма, являлись и словарями, и зачатками энциклопедий, так как они были сводками терминов, известных по каждой отрасли знания. Основой школьного преподавания было зазубривание не только списков слов, причем на 2 языках, шумерском и аккадском, но и хода решения математических задач, который давался без логического обоснования. Здесь, кстати, учителя иногда допускали подгонку и, если решение получалось правильное, рассматривали её не как жульничество, а как «надлогическую мудрость». Довольно высокие экзаменационные требования предъявлялись при выпуске: писец должен был уметь устно и письменно переводить с шумерского и аккадского языка и наоборот, знать наизусть шумерские писцовые грамматические термины и шумерское словоизменение, знать шумерское произношение, шумерские эквиваленты любых аккадских слов, различные виды каллиграфии и тайнописи, технический язык различных жреческих и других профессий, категории культовых песнопений, должен был уметь руководить хором и пользоваться музыкальными инструментами, уметь составить, «завернуть» в глиняный конверт и опечатать юридический или хозяйственный документ. Собственно говоря, этим навыкам и обучали в э-дубе. Несмотря на то, что в начале II тыс. до н.э. главным средством общения стал аккадский, до I в. н.э. «мёртвый» шумерский язык продолжали изучать в школе.