на тему: «Философские школы Древней Греции: киники, стоики, эпикурейцы, скептики»

Техникум технологий и дизайна

Специальность 43.02.08 Сервис домашнего и коммунального хозяйства базовой подготовки заочного отделения

 

 

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По предмету «Философия»

на тему: «Философские школы Древней Греции: киники, стоики, эпикурейцы, скептики»

Выполнила студентка

3-го курса

группы СДКХз-14

Техникума Технологий и Дизайна

Бережная Дарья

Дисциплина: Философия

Преподаватель: Давыдова О.Е.

 

Королёв 2017

 

ВВЕДЕНИЕ

Среди ныне живущих на Земле человеческих существ нет таких разновидностей, которые не прошли бы через эпоху «неолитической революции», не несли в себе долгой и глубоко драматичной общечеловеческой предыстории. На нашей планете ныне не существует ни «природно-наивных», ни «диких» народов и племён. Не существует и обществ выродившихся или растлившихся.

Можно сказать, что особенность человеческого существования состоит в возникновении специфической, уникальной для живой природы, «нежёсткой» и неуниверсальной обусловленности бытия человека со стороны его тела. Нежёсткость проявляется в таких, например, фактах, как способность человека регулировать, контролировать свои фундаментальные потребности, удовлетворяя их не в простом соответствии с проявлениями природы, а в пределах и формах, определяемых обществом, историей, собственной волей и самосознанием индивида. Неуниверсальность состоит в том, что многие действия человека, которые могли бы определяться (и иногда определяются) своего рода эгоизмом телесных потребностей, очень часто регулируются другими мотивами – духовно-нравственными, социальными.

«Человечество» в самом широком бытийном смысле – это общность, в которую в принципе входят все индивиды, когда-либо существовавшие на Земле, и те, кому ещё предстоит родиться и прожить свою жизнь. Но бытие людей отнюдь не абсолютно независимо от сознания, от духа, ибо является уникальным единством природного, вещественного и духовного, индивидуального и родового, личностного и общественного.

В результате этих комплексных взаимодействий в обществе постоянно формируются социальные группы (общности). Ну а что может быть лучше единомышленников?

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

1. Киники, стоики, эпикурейцы, скептики………………………………………………..3

 

2. Голова, чтобы думать. Ноги, чтобы ходить…………………….......…………...……13

 

3. Список литературы…………………………………………………………………..…16

 

 

 

 

КИНИКИ

 

Киники (греч. οἱ Κυνικοί, лат. cynici - циники), школа киников, одна из т. н. сократических философских школ; основателями считаются, по разным данным, сократик Антисфен Афинский и Диоген Синопский. Киническое движение просуществовало не менее 800 лет, с 4 в. до н. э. по 4 в. н. э.; поскольку традиция была почти прервана в период 2-1 вв. до н. э. и затем возобновлена, можно говорить о двух периодах в истории кинизма: раннем (древнем) и римском.

Название школы происходит от прозвища Диогена κύων - «пес», по другому объяснению - от афинского гимнасия «Киносарг» (Κυνόσαργες), где занимался с учениками Антисфен. Большинство исследователей признают, что учеба Диогена Синопского у Антисфена является позднейшей легендой с целью утверждения непрерывного школьного преемства от киников к Сократу. (В признании этого преемства были со своей стороны заинтересованы стоики, стремившиеся возвести непрерывную цепочку к Сократу от Зенона через Кратета: Сократ - Антисфен - Диоген - Кратет Фиванский - Зенон из Кития).

Основные представители. С киническим направлением традиционно связывают деятельность Антисфена, Диогена Синопского, Кратета Фиванского, Гиппархии, Метрокла из Маронеи, Биона Борисфенита, Фи-лиска Эгинского, Менедема из Лампсака, Монима из Сиракуз, Онесикрита, Телета из Мегары, Мениппа из Гадары; в эпоху Римской империи -Деметрия Киника, Демонакта, Лукиана из Самосаты, Эномая из Гадары, Гераклия Киника, против которого писал имп. Юлиан, большой почитатель киников древних. О том, что кинизм продолжал свое существование и позднее, можно сделать вывод на основании замечания Августина о том, что в его время из всех греческих школ остались только киники, перипатетики и платоники (С. Acad. Ill 19, 42).

Источники. Из оригинальных кинических сочинений сохранились стихотворные фрагменты Кратета Фиванского, фрагмент сочинения Онесикрита, цитируемый Страбоном, диатрибы Телета («О явлении и сущности», «Об автаркии», «Об изгнании», «О бедности и богатстве», «О том, что удовольствие не является целью жизни», «О превратностях судьбы», «Об апатии»), фрагменты диатриб Биона Борисфенита и сочинения «Обличение обманщиков» Эномая из Гадары. Не во всем достоверные сведения о киниках содержатся в доксографической литературе (Диоген Лаэртий, Евсевий Кесарийский, словарь Суда), псевдоэпиграфике (письма Диогена, Кратета, Мениппа), романтизированное восприятие кинизма представлено в диатрибах стоика Эпиктета, некоторых речах Диона из Прусы и Максима Тирского, трактатах и речах имп. Юлиана. Свидетельства о древних киниках собраны Габриеле Джанантони (GIANNANTONI, SSR И).

У киников не было авторитетного канона сочинений. Этому в немалой степени способствовали отсутствие института школы (с Киносаргом не связывают деятельность или обучение ни одного из киников) и сам характер учения: предпочтение устного слова, тяга к художественной литературе, маргинальным

 

жанрам, анекдоту, пародии. Излюбленные жанры кинической литературы: диалог,диатриба, сборники изречений-хрий, сатиры, письма; практически не известно трактатов, тем более комментариев или учебников; единственное произведениие в жанре «воспоминаний» было написано основателем Стой Зеноном Китийским

(«Воспоминания о Кратете», в подражание Ксенофонту). Поскольку киники признавали авторитет Диогена Синопского, посвященная ему устная традиция (попытки ее документировать были предприняты достаточно рано: Метрокл из Маронеи составил первый сборник изречений Диогена, Ь. L. VI 41) может считаться общешкольным каноном, постепенно сложившимся в результате идеализации образа того, кто воспринимался в традиции основателем школы.

Киническая философия. Радикально-асоциальные установки киников (отказ от соблюдения принятых в полисе моральных норм и правил поведения, странничество, нищенство, эпатаж) часто препятствовали некоторым античным авторам признавать киников философской школой (ср. D. L. VI 103, мнение Гиппобота; Варрон полагал, что киники не составляют школы, но представляют лишь особый стиль жизни, совместимый с любой школой, ар. Aug. Civ. D. XIX 1), однако это было, скорее, исключением, и даже поздние неоплатоники говорят о «философах-киниках» наряду с прочими (см. Amm. In Cat. 2, 2-7; Elias. In Cat. Ill, 1-32). Часто философские установки киников приходится реконструировать на основании только биографической литературы, что оправдано в той мере, в какой киническая школа была школой в смысле определенного умонастроения, а киническая философия -своеобразным киническим образом жизни (εἶδος / τρόπος τῆς ζωῆς), причем язык этой философии не был ограничен устным или письменным словом, но включал и алогичный язык жестов, одежды, образов. Объединявший киников в единое духовное явление стиль жизни имел наглядное выражение в знаменитом «костюме киника»: короткий двойной плащ на голое тело («трибон»), длинные волосы и борода, посох странника, босые ноги, котомка нищего через плечо («пера»).

В отсутствие школьной институции и авторитетных текстов обучение кинической философии в ранний период происходило благодаря общению учителя с учеником, который непосредственно убеждался в преимуществе кинического образа жизни. После философского «обращения» следовал резкий разрыв с прежней жизнью, домом и отечеством, ученик принимал новую внешнюю атрибутику («надевал костюм киника») и начинал жить по-новому, подражая учителю в искусстве автаркии, свободы и обличения порока (киники считали, что их философия проста и следует природе, так что после уяснения азов ей можно обучиться самостоятельно) - так, Диоген оставил прошлую жизнь, Кратет бросил обеспеченный дом в Фивах, имущество и распустил слуг, а Гиппархия, бросив все, стала женой Кратета; ее брат Метрокл оставил учебу в Ликее, распустил слуг и стал последователем Кратета. Переход к кинизму был более плавным для выходца из социальных низов Монима из Сиракуз; обретя свободу, бывший раб стал киником, стал носить сразу три котомки и начал писать книги. Другой ученик Кратета, Менипп, также был из рабов и также свое обращение отметил

 

литературным творчеством, изобретя жанр произведения «наполовину смешного, наполовину серьезного» (σπουδογέλοιον), Менипповой сатиры.

Киники и Сократ. На связь киников с Сократом уже в Античности указывали

неоднократно: 1) родоначальником школы вместе с Диогеном считался сократик

Антисфен; 2) Платон называл Диогена Синопского «сумасшедшим Сократом»; 3)когда Зенон из Кития, прочтя в Афинах «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта, захотел найти его последователей, ему указали на Кратета Фиванского. Киники могут быть отнесены к сократической традиции в той мере, в какой их связывает с Сократом 1) обращенность к этической проблематике; 2) учение о тождестве добродетели и знания; 3) критицизм: установка на спор и опровержение оппонента; 4) внешний простецкий вид. Самоосознание киников как последователей Сократа имело одним из следствий систематическую критику Платона (то же впоследствии у стоиков), ибо платонизм воспринимался как искажение истинно сократовского учения.

Кинический дискурс отличало морализаторство, признание целью жизни добродетель (ср. D. L. VI 104), всякое отклонение от которой воприни-малось как порок. По Диогену Селевкийскому, кинизм — это «кратчайший путь к добродетели» (VII 121). Добродетель же - в разуме, порок - в неразумии. Традиционная, хотя и упрощенная постановка вопроса о добродетели сочеталась у киников с неприятием всякой традиции. Диоген Синопский призвал «переоценить ценности» того общества, которое не способно жить по разуму и добродетели вплоть до полного отвержения, вместе с его законами, которые не служат справедливости, и вместе с образованием, науками (геометрией, музыкой и т. д.) и школьной философией, которые занимают душу бесполезными вещами. Исходная линия кинического философствования была продолжением известного из истории софистики противопоставления «природы» и «закона». Киники выбрали природу и отвергли закон, трактуя его как совокупность тех ложных ценностей, которые подлежат переоценке. В эллинистических монархиях новой постклассической эпохи киникам осталось право быть свободными лишь ценой своего гражданского статуса, и они им воспользовались, выбрав асоциальную свободу в несвободном обществе.

Единственное известное произведение кинической литературы, посвященное изложению социально-политических идей - «Государство» Диогена Синопского (реплика на платоновское). Диоген проповедовал, что людям следует брать пример у животных, живущих более целесообразно и просто; им следует отказаться от оружия, денег и прочих бесполезных вещей; ввести общность жен и детей, допустить полную сексуальную свободу, инцест и даже каннибализм (последний обосновывался тем, что тело человека состоит из тех же элементов, что и растения и прочие тела, употребимые в пищу, D. L. VI 79). Достойные примеры подражания киники находили не только у животных, но и у варваров: были популярны индийские гимнософисты (см. Онесикрит) и скифы, особенно Анахарсис, которому в кинической среде приписали серию фиктивных писем, пропагандирующих основы кинизма. Был востребован и жанр утопии: Кратет написал

 

гекзаметрическую поэму про остров-государство «Пера», населенный счастливыми и ни в чем не нуждающимися людьми. Идеал самодостаточности, автаркии, был

одним из ведущих в системе ценностей кинизма. С ним было связано требование обходиться минимумом для удовлетворения насущных нужд, отказ от привычных

 

вещей (зачем изобилие в еде, когда достаточно хлеба с водой для утоления голода и жажды, зачем жить в доме с крышей, если укрыться можно и в большой бочке, зачем пить из чашки, когда можно из ладони, и т. д.). Кинический образ жизни включал суровые аскетические требования, воздержность, твердость духа (апатия).

Антигедонизм киников был доведен ими до того предела, где их современники усматривали безумие (Диоген говорил: «Я предпочел бы безумствовать, чем наслаждаться»). В соединении представления о ложности всякого стыда (ибо это всего лишь требование «закона») и установки на борьбу с удовольствиями можно искать объяснение некоторым особенно скандальным деяниям киников, в частности браку (κυνογάμια) на площади Кратета и Гиппархии. Чувственное удовольствие, учили киники, безразлично, его нужно полностью исключить из всех поступков (даже тех, что связаны с переживанием удовольствий), но в таком случае не остается причин скрывать и супружеское соединение, согласное с природой. Т. обр., хотя приверженцы кинизма проповедовали воздержность и аскетизм, с точки зрения норм нравственности, с которыми они не считались, их поведение было безнравственнее и распущеннее, напр., проституции, которую клеймил Диоген.

Киники имели славу безбожников, критиков государственных культов и обрядов (в римский период Эномай из Гадары только за антирелигиозную направленность своего сочинения «Обличение обманщиков» воспринимался как киник). Судя по имеющимся фрагментам, киники выступали главным образом против многочисленных суеверий. Для них религия была порождением «закона», «обычая», а не «природы» (ср. слова Антисфена о том, что люди придумали множество богов, тогда как по природе существует один). В кинизме было распространено почитание героя Геракла как покровителя бедняков (и покровителя Киносарга), в несколько более позднее время — также богини Тихе (Τύχη).

Свобода речи (παρρησία) - одна из примет кинического дискурса. Это было усвоенное киниками право говорить резко, невзирая на авторитеты, хлестко, насмешливо и часто приниженно о вещах важных. Диоген считал парресию главным своим достижением в философии. Связанные с привычкой к обличению психологические опасности емко выразил Гален, назвав кинизм «кратчайшим путем к тщеславию» (Galen. De peccat. dign., t. 5, p. 71 Kühn); отношение к киникам Галена, как и многих других авторов (ср., напр., Apul. Flor. 7, 10-13), было обусловлено прежде всего неприятием ки-нической убежденности в бесполезности всех наук, мешающих, по их мнению, увидеть главный предмет философии - человека.

Свобода говорить в кинической системе ценностей была неразрывно связана со свободой жить независимо от условных рамок государства (в котором они часто не были полноправными гражданами). Киники ввели в философский словарь новый

 

 

термин, назвав себя «космополитами», гражданами не отдельного города, но «космополиса», всего мира (термин впоследствии подхватили и развили в своем

учении стоики). Почти все киники, по сообщениям историков, совершали далекие путешествия во все концы известного грекам мира, во время которых могли в полной мере применять свое аскетическое искусство жить согласно природе. Кинизм послужил непосредственным источником стоицизма, смягчившего кинические парадоксы и внесшего более конструктивное отношение к

политической жизни и к умственной культуре, но удержавшего характерный для киников перевес этики над другими философскими дисциплинами. Образ жизни киников оказал влияние на идеологическое оформление христианского аскетизма (особенно в таких его формах, как юродство и странничество).

 

СТОИКИ —

 

представители Стои — философской школы эпохи эллинизма, одной из крупных школ в истории лингви­сти­че­ских учений. Основателем школы считается Зенон из Китиона на Кипре (около 336—264 до н. э.). Его учителя принадлежали к древнегреческим философским школам: киников, мегарской, платонов­ской Академии. Не удовлетворённый во многом этими учениями, стремив­ший­ся к цельному догма­ти­че­ско­му миросозерцанию, Зенон основал собственную школу в «узорчатом портике» (греч. στοά — портик), от которого она и получила своё название. Помимо Зенона, корифеями Стои в области изуче­ния языка были Хрисипп (около 281—209 до н. э.), Диоген Вавилонский (около 240—150 до н. э.) и другие.

Произведения стоиков дошли до нас во фрагментах, цитатах и поздних изложениях. Основные источники взглядов стоиков на язык, его природу и принципы исследования: труд греческого писателя 3 в. н. э. Диогена Лаэртского «Жизнь и учения знаменитых философов», трактат Варрона «О латинском языке» (1 в. до н. э.), трактат христианского богослова Блаженного Августина «О диалектике», сочине­ния Секста Эмпирика (конец 2 — начало 3 вв.), Аммония и др. По этим изложениям не всегда возможно определить, кому из стоиков принадлежат те или иные идеи в области языка, так как в источ­ни­ках говорится, как правило, о стоиках вообще. Такой подход к трудам стоиков, сложившийся ещё в антич­но­сти, говорит о близости их взглядов.

Стоики создали целостную систему знаний о слове в широком смысле, т. е. о речи и разуме (мысли) в единстве, о слове как логосе. Их учение о языке опирается на общую философскую концепцию, соглас­но которой философия в целом отражает в словесно оформленных дисци­пли­нах единую разум­ную силу мира — логос, в котором нераздельно слиты активная и пассивная, материальная и духовная стороны бытия. Это одновременно и физическая субстанция, и уни­вер­саль­ный логос, разумное одушев­ле­ние природы. Для постижения логоса необходимы три состав­ные части знания: логика, физика и этика. Термин «логика» впервые введен

 

стоиками как назва­ние учения о внутреннем и внеш­нем слове-логосе, т. е. о мысли и о словесной её форме.

Логика подразделялась на диалектику и риторику, которые понимались соответственно как «наука о правильном рассуждении» и «наука об умении

говорить красиво». В основе разработки диалектики лежало представление о знаковом характере слова-логоса, о необхо­ди­мо­сти различать «обозна­ча­ю­щее»и «обозначаемое». Между этими понятиями трудно провести чёткую границу: так, учение о частях речи, т. е. формы и средства, они относили к области «обозначающего», а учение о грамма­ти­че­ских категориях рассматривали как учение об «обозначаемом», т. е. о том, что мыслится относительно реальных форм речи. Приоритет в разработке теории «обозначаемого» и «обозначающего» позволяет говорить о стоиках как об основателях семиотической теории языка и возводить понятие языкового знака именно к ним.

Стоики исследовали проблемы общей философии языка, его грамматического строя, принци­пы описа­ния языка (понятие «аномалии» и его применение к описанию фактов языка) и пробле­мы этимо­ло­гии слов.

Вопросы общей философии языка разрабатывались с разных сторон, из которых наиболь­ший интерес для современной науки представляет учение об «обозначаемом», «высказы­ва­е­мом». В изло­же­нии Секста Эмпирика это положение стоицизма трактуется так: «Стоики утвержда­ют, что три [вещи] между собой сопряжены — обозначаемое, обозначающее и объект. Из них обозначающее есть звук... Две вещи телесны, именно звук и объект, одна — бестелесна, именно обозначаемая вещь, и это есть высказываемое, которое бывает истинным и ложным». «Обозначаемое», или «выска­зы­ва­е­мое», является собственно языковым феноменом; оно существует лишь в языке и через него осуще­ствля­ет связь между миром мысли и миром «вещей».

Развивая учение об «обозначающем», стоики полагали, что наиболее важным аспектом развёр­ты­ва­ния этой стороны логоса в языке является не собственно языковая материя, а её оформленность в ряде различных компонентных ипостасей — частей речи. Традиционно стоики (Хрисипп) выделяли пять частей речи (имя собственное, имя нарицательное, глагол, союз и член), позже к ним стали добавлять наречие. Слова распределялись по частям речи на основе их наиболее общих семантических и синтакси­че­ских признаков, морфологические характеристики либо вообще не принимались во внима­ние, либо рассматривались как второстепенные. Например: «Нарицание — часть речи, обозначающая общее качество, напри­мер человек, конь»; «Глагол — часть речи, обозначающая несоставной преди­кат» и т. д. (Диоген Вавилонский). Общие семантические и синтаксические признаки частей речи рассма­три­ва­лись как уни­вер­саль­ные формы развёртывания логоса в языке, осуществляемые парал­лель­но со звуковым (или любым другим субстанциональным воплощением), без которых звук перестает быть собственно языковым явлением.

Стоики положили начало учению о ряде грамматических категорий имени и глагола (хотя термина «грамматическая категория», или «акциденция», у них не

 

было). Учения о некоторых грамматических категориях (в частности, о падеже) практически без изменений включались в более поздние грамма­ти­че­ские

сочинения и вошли в европейскую грамматическую традицию (см. Европейская языко­вед­че­ская традиция). Употребление термина «падеж», заимствованное стоиками у Аристотеля, получило у них более широ­кое и близкое к современному толкование. Под падежом стоики понимали любую форму имени (в отличие от Аристотеля, у которого падеж означает лишь «косвенные» формы слова, отклоняющиеся в речи от его исходной формы). Стоики выделяли 5 падежей (так как изучали это явление лишь примени­тель­но к древнегреческому языку): «прямой», или «именительный», падеж, «родительный», «дательный», «винительный» и позднее — «зватель­ный». Происхож­де­ние названий этих падежей остаёт­ся предметом дискуссий. Эти названия были скалькированы римскими грамматиками, и, в свою очередь, явились источниками ка́лек и непосред­ствен­ных заимствований для европейских грамматик средних веков и нового времени. Падеж трактовался стоиками как категория «обозначаемого», т. е. преиму­ще­ствен­но с семантических позиций, что, вероятно, и дало возможность применения этого понятия к описанию различных языков, даже тех, которые лишены падежа в узкоформальном смысле.

Разработанное стоиками учение о временах глагола позволило им выделить основные временные значения и формы древнегреческого глагола. Поскольку они изучали главным обра­зом семантику глагольных времён, их учение обладало предпосылками широкой применимости к описанию других языков, что позволило перенести теорию глагольных времен в практику описания латинского языка. Частично скалькированная, частично непосред­ствен­но заимство­ван­ная римскими грамматиками у стоиков, система терминов для описания времён вошла в евро­пей­скую грамматическую традицию (напри­мер, «определённые» и «неопределённые» времена, аорист, «настоящее продолжающееся» время, или praesens, и др.; см. Время глагольное).

Стоики являются родоначальниками европейской синтаксической традиции (термин «синтаксис» был впервые введён ими). В пределах общего учения о логосе синтаксические единицы рассма­три­ва­ют­ся в первую очередь с точки зрения логической и риторической. Подробно разработаны различные классификации предложений-суждений. Основными являются классификации по типам предикатов, а также по смыслу и цели высказывания. Сам термин «сказуемое», или «предикат», появился в смысле, близком к современному, именно у стоиков, последовательно различавших «глагол» как часть речи и «предикат» как синтакси­че­скую категорию. В стоицизме была разра­бо­та­на теория сложного предло­же­ния, также вошедшая (вместе с терминологией) в европейскую теорию и практику описания языка.

Будучи сторонниками теории о «природной» связи между словом и обозначаемым им предметом, стоики уделяли большое внимание этимологическим разысканиям, но их этимо­ло­гии в большинстве случаев умозрительны и ложны.

Учение стоиков о языке оказало значительное влияние на формирование александрийской школы и на древнеримские штудии в области языка. Выдвинув

 

 

 

понятие аномалии в качестве принципа строения языка, стоики способствовали разработке проблем системных и несистем­ных факторов в строении языка, выступавших в истории языкознания в виде «спора об аналогии и аномалии», дискуссии о соот­но­ше­нии «разума

и обихода» в языке и его описаниях (17—18 вв.).

 

ЭПИКУРЕЙЦЫ

ЭПИКУРЕИЗМ - одна из наиболее влиятельных школ эллинистической философии. Основным идейным содержанием и теоретическим обоснованием практикуемого образа жизни сторонников этой школы является философская система ее основателя Эпикура (ок. 341–270 до н.э.).

В качестве философского учения эпикуреизм характеризуется механистическим взглядом на мир, материалистическим атомизмом, отрицанием телеологии и бессмертия души, этическим индивидуализмом и эвдемонизмом; носит ярко выраженную практическую направленность. Согласно эпикурейцам, миссия философии сродни врачеванию: ее цель – излечить душу от страхов и страданий, вызванных ложными мнениями и вздорными желаниями, и научить человека блаженной жизни, началом и концом которой они считают наслаждение.

В Афинах эпикурейцы собирались в саду, принадлежавшем Эпикуру. Отсюда пошло второе название школы – “Сад”, или “Сад Эпикура”, а ее обитателей называли философами “из садов”. Школа представляла собой общину друзей-единомышленников, живущих в соответствии с принципами философского учения Эпикура. На воротах школы была надпись: “Гость, тебе здесь будет хорошо; здесь удовольствие – высшее благо”, а у входа стояли кувшин с водой и хлебная лепешка. В школу допускались женщины и рабы, что по тем временам было довольно необычно. Жизнь внутри эпикурейской общины была скромной и неприхотливой; в отличие от пифагорейского союза, эпикурейцы не считали, что имущество должно быть общим, поскольку это могло бы стать источником недоверия между ними.

Основой эпикурейского союза выступали верность учению Эпикура и почитание его личности. В школе практиковался ряд философских упражнений, являвшихся неотъемлемой частью эпикурейского образа жизни: беседы, анализ своих поступков, чтение трактатов Эпикура, заучивание наизусть основных положений учения, например, “четвероякого лекарства”:

Не должно бояться богов,

не должно бояться смерти,

 

благо легко достижимо,

зло легко переносимо.

Личность Эпикура играла в школе первостепенную роль, выступая воплощением мудрости и образцом для подражания. Он сам установил для своих учеников принцип: “Делай все так, будто на тебя смотрит Эпикур” (Сенека, Письма к Луцилию, XXV, 5). Видимо, поэтому его изображения можно было встретить в школе повсюду: на глиняных и деревянных табличках, и даже на перстнях. Хотя, стоит отметить, что в отличие от Пифагора, он никогда не обожествлялся своими последователями.Школа Эпикура просуществовала почти 600 лет (вплоть до нач. 4 в. н.э.), не зная раздоров и сохраняя преемственность учеников, которые, по словам Диогена Лаэртского, были прикованы к его учению словно песнями Сирен (Диоген Лаэртский, X, 9). Самым видным из них был Метродор из Лампсака, скончавшийся на семь лет раньше учителя. В полемически заостренной форме он подчеркивал, что источником всех благ являются чувственные наслаждения. В своем завещании Эпикур просит своих товарищей по школе каждый месяц собираться в память о нем и о Метродоре, а также позаботиться о детях Метродора. Преемником Эпикура в руководстве школой стал Гермарх из Митилены, а затем Полистрат.

Довольно рано эпикуреизм проникает на римскую почву. Во 2 в. до н.э. Гай Анафиний излагает учение Эпикура на латинском языке. А в 1 в до н.э. в окрестностях Неаполя возникает эпикурейская школа Сирона и Филодема, ставшая в период упадка республиканских учреждений Рима главным центром культуры и просвещения в Италии. В поместье Филодема собирается цвет образованного римского общества, в том числе знаменитые римские поэты Вертилий и Гораций.

Эпикуреизм приобретает массу сторонников и последователей среди римлян. Среди них наиболее выдающимся и известным является Тит Лукреций Кар, чья поэма О природе вещей сыграла огромную роль в распространении эпикуреизма. В условиях гражданских войн и социальных потрясений Лукреций Кар ищет в философии Эпикура путь достижения безмятежности и невозмутимости духа. Согласно Лукрецию, главные враги человеческого счастья – страх перед преисподней, страх загробного возмездия и страх перед вмешательством богов в жизни людей, порожденные неведением относительно истинной природы человека и его места в мире. В их преодолении Лукреций видит основную задачу своей поэмы, ставшей своеобразной энциклопедией эпикуреизма.

В конце 2 в. н.э. по распоряжению эпикурейца Диогена в городе Эноанды в Малой Азии высечены гигантские надписи, с целью ознакомить сограждан с учением Эпикура.

Эпикуреизм получает широкое распространение в эпоху Возрождения. Его влияние прослеживается в произведениях Лоренцо Валла, Ф. Рабле, К.Раймонди и др. В Новое время близкие эпикуреизму учения выдвигаются такими мыслителями, как Ф. Бэконом, П. Гассенди, Ж. Ламерти, П. Гольбахом, Б. Фонтенелем и др.

 

СКЕПТИКИ

Скептицизм (от греческого скептикос, буквально — рассматривающий, исследующий)

возникает как направление в философии, очевидно, в связи с крушением у некоторой части образованных людей надежд на прежние претензии философии. В основе скептицизма лежит позиция, основанная на сомнении в существовании какого-либо надежного критерия истины.Акцентируя внимание на относительности человеческого познания, скептицизм сыграл положительную роль в борьбе с различными формами догматизма. В рамках скептицизма был поставлен ряд проблем диалектики познания. Однако скептицизм имел и другие последствия, так как безудержное сомнение в возможностях познания мира вело к плюрализму в понимании социальных норм, к беспринципному приспособленчеству, угодливости, с одной стороны, и пренебрежению человеческими установлениями, с другой.

Скептицизм противоречив по своей природе, одних он побуждал к углубленному поиску истины, а других — к воинствующему невежеству и аморализму.

Основателем скептицизма был Пиррон из Элиды (ок. 360 — 270 гг. до н. э.). Философия скептиков дошла до нас благодаря трудам Секста Эмпирика. Его труды дают нам представление об идеях скептиков Пиррона, Тимона, Карнеада, Клитомаха, Энесидема.

Согласно учению Пиррона, философ — человек, который стремится к счастью. Оно, по его мнению, заключается только в невозмутимом спокойствии, сочетающемся с отсутствием страдания.

Тот, кто желает достичь счастья, должен ответить на три вопроса:

· из чего состоят вещи;

· как следует к ним относиться;

· какую выгоду мы в состоянии получить из нашего отношения к ним.

Пиррон полагал, что на первый вопрос нельзя дать никакого ответа, как нельзя и утверждать, что нечто определенное существует. Более того, всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение.

Из признания невозможности однозначных утверждений о вещах Пиррон вывел ответ на второй вопрос: философское отношение к вещам состоит в воздержании от любых суждений. Это объясняется тем, что наши чувственные восприятия хотя и являются достоверными, но не могут быть адекватно выражены в суждениях. Этот ответ предопределяет и ответ на третий вопрос: польза и выгода, вытекающая из воздержания от всякого рода суждений, состоит в невозмутимости или безмятежности. Такое состояние, называемое атараксией, базирующейся на отказе от знаний, рассматривается скептиками как высшая ступень блаженства.

Усилия скептиков Пиррона, Энесидема и Агриппины, направленные на то, чтобы сковать человеческую любознательность сомнением и затормозить движение по пути прогрессивного развития знаний, были тщетными. Будущее, которое представлялось скептикам как ужасное наказание за веру во всесилие знания, все же пришло и остановить его никаким их предостережениям не удалось.

ГОЛОВА - ЧТОБЫ ДУМАТЬ. НОГИ - ЧТОБЫ ХОДИТЬ.

 

 

«Гордыня – свет. Но как не заблудиться?»

 

Что даёт нам силы бороться с возникающими трудностями вне так называемой «зоны комфорта»? Воинствующее в голове невежество иногда прямо-таки прозой вещает происходящим метаморфозам сгинуть в небытие, ибо «небытие же они и есть». Но мы-то знаем, что в мире царствует необходимость, в которой всё общее становится субъективным. Любишь кого-то до сумасшествия, умираешь, а тут – бабах! Новая любовь. Вот такие мы должны быть свободные.

Как свободно протекающая война, к примеру, оправдываемая «борьбой с терроризмом». Но ведь причина войны - прибыль, а война с терроризмом –борьба против свободы, разве не так?

В попытке обеспечить себя материальными благами нас обуяет гордость, затем - слава, а потом кто-нибудь возьмёт и убьёт президента. Как Вы думаете, что нам скажут об этом по телевизору? Ну, разумеется, причина – терроризм.

 

Находим в себе ту критическую точку, которая реагирует на тысячу простых способов разбогатеть как на избавление от стресса. Нашли? А президента?

Вместо того, чтобы избавиться от бездумного поклонения самому образу, предпочитая пожизненное заключение в сладостных грёзах и треклятых ожиданиях, мы остаёмся черстветь от предательств, обиженные на собственную «веру», нередко – униженные «в тесноте», в то время как истинная вера не разрешает стать жертвой собственных желаний. Истинная вера не позволит «богатым - беднеть, а честным - богатеть», она не дилогия фетишизма.

Жизнь – дело выбора, а вот то, как принимается решение касательно жизни иногда не дело индивидуального выбора. Это решение и есть проявление Высшей Силы. Оно же и единственное правильное, потому как ему мы следуем и единственное, которое знаем наверняка.

 

Различные доводы можно свести к одной идее; так вот на учение представлений о чём-то уходит энное кол-во лет, а множество прошедших лет, допустим, материализуется перед нами в виде человечества способом восприятия образа. Посмотрел на людей - посмотрел на веру. Как вам?

Ссылаясь к догмату о зачатии девы без помощи мужского семени, выходит, что Божественная сущность постоянно пополняется за счёт каких-то взаимодействий.

Так знаете, почему ничего не происходит у вас дома, на работе, «на районе», в школе, городе, в конце концов?

Да потому что без воздействия! индивидуумов друг на друга ничего и не произойдёт.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В заключение хотелось бы добавить, что также необходимо напомнить себе, что эволюция заботится не об удовольствии, а о выживании.

Приятные ощущения – лишь способ природы заставить нас передать свои гены по наследству. Нам нравится есть вкусную пищу, но мы уже не жуём кусочки пиццы по пять минут, чтобы растянуть удовольствие – ведь это было бы неэффективно.

На что станут похожи плоды наших устремлений?

На схему антропогенеза, в которой главенствующим звеном будет взошедшая на сушу рыба?

Самое страшное, что определиться нужно уже сейчас.

 

- Вы вегетарианец?

- Да.

- Как здорово, что Вы делаете это ради животных!

- Нет, я просто ненавижу растения.

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Введение в философию. Издательство «Республика». И.Т.Фролов и др.

2. https://www.google.ru/search

 

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: