Юкио Мисима «Храм на рассвете»

Моему другу Ильюхе Л.

По-настоящему любовный трепет, биение сердца, которое стучит, как у любовников, душа, наполненная той же тревогой,— слиться со всем этим, только наблюдая, незаметно, тайно наблюдая. Они, эти тихие зрители, словно сверчки, прятались в траве в тени деревьев. И Хонда был одним из них. В тот момент, когда свет фар неожиданно осветил женское лицо, в миг, когда он сдернул мрак, во тьму отпрянул не участник действа, а тот, кто подглядывал

Юкио Мисима «Храм на рассвете»

1 августа этого года необычному коллективу переводчиков манги под названием Онибаку Манга Тим исполнилось 6 лет, что для субкультуры любителей японской анимации на постстоветском пространстве согласитесь, весьма не маленький срок. И одной из вех в их творчестве стал перевод второй манги Хонны Вако – «Нозоми и Кимио». Как бы это не показалось странным, но творчество именно этой мангаки резонирует с мироощущением членов команды, являющихся, на мой скромный взгляд, хентайными романтиками, традиционными архетипами отаку, сошедшими с кадров «Гешикена» или страниц Казуто Окады.

Когда мы говорим о Нозомии и Кимио то сразу же попадаем в поляризованное поле: поклоннки манги и овашек будут долго и убедительно расписывать её достоинства, скептики – также проникновенно искать недостатки. Первая (и самая главная) проблема при рассмотрении Нозоми и Кимио состоит в том, что любой рецензор вынужден постоянно оглядываться на дебютную работу автора – «Дыру».

К счастью ли, к сожалению, вне Нозоки Ана уже невозможно объективно рассматривать не только творчество Хонны Вако но и феномен всего японского вуайеризма в целом. Справедливо будет сказать, что именно в «Дырке для подглядывания» заложены в зародышевом состоянии все глубинные темы и ситуации, которые рассматривает в своем творчестве Хонна Вако. Проблемы образа и действительности, женского и мужского взгляда на сексуальность, взаимодействия вуайеризма и эксгибиционизма, стремления «подсмотреть» и «показать» – все фундаментальные темы уже были выплеснуты на страницы манги «Nozoki Ana».

В этой связи Нозоми и Кимио можно интерпретировать с двух антагонистических точек зрения. В основании первой позиции лежит уверенность в том, что НиК представляет собой лишь облегчённый пересказ «Дыры», рассчитанный на сёнэн, а не сэйнэн аудиторию. Сторонники такой точки зрения постоянно подчёркивают целый набор сюженых штампов характерных для обеих манг: это и одинаковый характер игры, которую ведут Икуно Эмиру и Комине Нозоми со своими парнями и специфический характер подачи сюжетных ходов, и узнаваемые типажи второстепенных персонажей, перекочевавшие в НиК прямиком из Нозоки Ана. Если довести эти мысли до логического завершения, то на выходе мы получим крайне неутешительный вывод: по своей сущности – все вышедшие на данный момент работы Вако представляют собой рассказы о вуайеризме только в разных формах и декорациях.

Вторая точка зрения рассматривает вторую мангу Хонны Вако в более широком контексте, акцентируя внимание не на вуайеризме как сексуальном расстройстве, фетише или социальной девиации, а на формировании первых подростковых романтических отношений, в которых одной из стадий сближения является попытка «понять», «показать себя». Конечно, в такой ситуации, резкое молодение ЦА требует от автора не только умерить пыл в плане реалистичности и биологичности отношений, но и следовать довольно обширному набору штампов и социальных клише, которые есть и в манге Вако. Если «Дыра» была дебютным прорывом, то Нозоми и Кимио – закрепление полученного опыта и попытка преодолеть сугубо хентайные рамки жанра. Пртиворечиве впечатление от манги – это характеристика её переходного положения: от вуайеризма телесного к вуайеризму духовному, от исследования сугубо плотских извращённых аспектов подглядывания, к сфере эмоций и психологизма.

Главное возражение сторонникам первой точки зрения, может быть сформулировано следующим образом: Дыра намного в большей степени, чем НхК демонстрирует одностороннюю коммуникацию, когда Икуно Эмиру вторгается в личное пространство героя, потребляя для своего удовольствия весь комплекс его сексуальных переживаний. Комине Нозоми же так не поступает. На мой взгляд, между «Окном» и «Дыркой в стене» существует не прямая, а опосредованная связь, в которой «окно» - метафора выражающая возможность заглянуть внутрь человека, возможность в каком-то смысле примирить его с окружающей его действительностью.

Особенно интересно то, что в NozoKimi окончательно зафиксирована победа визуального над материальным. Вся современная японская культура, являясь по существу постмодернистской, тяготеет к сверхобозначению, когда гиперреальность, воплощённая в системе ярлыков и знаков, разрушает границу между наблюдаемым и наблюдателем, между реальной личностью человека и его социальной ролью. Чудно и чудесно хотя бы то, что Махиру и Мами в этом отношении представляют собой тонкую цитату из классического произведения Тихо Сайто: принцесса которая всегда хотела быть рыцарем, а рыцарша – принцессой.

Наблюдение и образ, а не прикосновение и действие превалируют в сюжете и концовке. Это отражает тот факт, что вуайеризм в современном обществе стал повсеместным явлением. Пройдя все стадии Окна Овертона, он растворился в повседневной реальности: мы наблюдаем за чужими жизнями через социальные сети, твиттер, перископ, выкладываем фотографии и пишем статусы. Фактически, произошло стирание границы между приватной и общественной жизнью, между образами конструируемыми в медийном пространстве и реальными людьми, между реальностью и её симуляцией. Мы знаем о биографии Димы Шамова, Вована Джапана, Камикадзе Ди больше чем о соседях по подъезду. Прямой констатацией этого явления в манге стала битва за «лайки», развернувшаяся в целую арку.

Эротическая составляющая манги здесь не настолько завораживающая, как в «Дыре», она слишком символична, слишком шаблонна, она лишена одновременно и ангста Дыры, и телесности Рьюты, и сюрреализма Окады.

Хонна Вако ищет для себя новые грани и горизонты, потому, давайте и мы с Вами «подглядывать» вместе.