ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

 

Прочитав заявление, женщина хмурится. Выдыхает моё имя, и её зоркие глаза бегают от чернильницы до пера, и я знаю, что она хаотично пытается придумать повод, чтобы задержать меня на посту профессора зельеварения и ЗОТИ ещё хоть на семестр.

Но с меня хватит. Года было достаточно.

— Свяжись со Слизнортом. Теперь он точно оправился, — всё, как договорились, Минерва. Год преподавания после восстановления школы, после войны. Год.

— Но...

— Меня ждут дела, — перебиваю женщину, — не налегай на ликёр и береги себя, — ловлю взгляд блеклых, когда-то ярко-синих, глаз, сухие губы изгибаются в доброй материнской улыбке.

— И ты береги себя, Северус. Заходи в гости, иногда.

— Обязательно, — киваю, усмехнувшись, и исчезаю в проходе винтовой лестницы с каменной горгульей.

Прогулка по коридорам родной школы, и я не могу избавиться от воспоминаний о том, как встретил тебя в Большом зале, за ужином. В вечер распределения по факультетам. В вечер твоего распределения.

Маленькая девочка с неукротимой львиной гривой вместо волос. Видимо, неспроста ты попала на Гриффиндор.

За первый год ты успела подружиться с мальчиками и надоесть мне своими приготовленными ответами и вечно вздёрнутой рукой. Такая правильная, такая умная. Развитая не по годам первокурсница...

Но время нещадно шло, и маленькая девочка выросла...

Прохладный бодрящий душ, и я неспешно одеваюсь. Выпиваю зелье собственного приготовления, и делаю один глоток моего любимого «Огненного виски Огдена». Застываю и не могу сдержать улыбку, когда в моей руке оказывается замшевая коробочка с нашими обручальными кольцами.

Ты ведь любишь сюрпризы, любимая. Ты мне часто их преподносишь. Но сегодня удивлять буду я.

Признаюсь, до сих пор не могу понять причину твоего сумасшествия.

То ли твой мозг в действительности не выдержал всех тех нагрузок, которыми ты нещадно себя заваливала все годы обучения в школе. То ли всему виной были небесследные пытки Беллатрисы в Малфой-Мэноре, или же твоя хрупкая психика просто не выдержала всех тех ужасных зрелищ в день решающей битвы...

Но проклинать Симуса Финигана на торжестве у Поттеров Круциатусом, потому что ты думала, что это Беллатриса под оборотным, было ой как не кстати!

Люди ещё помнят твои беспощадные проклятия моей малоизвестной Сектумсемпрой на заседании Визенгамота в сторону приговорённых Пожирателей.

И не нужно было так удивлённо смотреть, когда Поттер, спрятав твою повестку в суд, повёл тебя в Мунго на обследование.

Но ты ведь умная девочка, у тебя получается всех убедить в том, что ты здорова... и лишь мне удаётся застать тебя разговаривающей сама с собой, но ты ведь знаешь, что я никому ничего не скажу, моя милая.

Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя насылала любовь. *

С тихим хлопком появляюсь на выложенной булыжником улице. Свежая, позеленевшая природа вокруг радует мой взор, и я с наслаждением вдыхаю травяной воздух этого весеннего вечера. Разве не удивительно, что мы закончим всё на том же сезоне, что и начали?

Я помню май прошлого года.

Первые дни этого короткого месяца были облиты багряной кровью жертв той фатальной битвы. Май был испачкан кровью и усеян трупами, воодушевлён и опустошён победой.

Я помню, как ты спала на соседней койке. Спала семь дней и ночей. Ни на миг не приходила в себя, не пробуждалась и не издавала криков от ночных кошмаров, как это делали другие пациенты больничного крыла разрушенного Хогвартса.

Ты спала, пока я приходил в себя, пока заживала моя рана, пока я пытался осознать, что я жив.

Ты спала и, наверное, тебе снились счастливые сны, потому что, проснувшись, ты залилась истеричным неудержимым смехом.

Я не знаю, почему я принялся тебя успокаивать. Наверное, потому, что этого не могли сделать твои друзья, которые ждали твоего пробуждения, как падения Тёмного Лорда.

И я был удивлён, что ты успокоилась, стоило мне только крепко прижать тебя к своей груди.

Помню твои большие, влажные от слёз глаза, а в них — неверие и такая незнакомая мне надежда.

Я успокаивал и убаюкивал тебя, пока ты не уснула, и лишь после лёг на свою койку.

Но ты сама перебралась ко мне в ту же ночь, и сама пришла в мои комнаты через неделю.

Мы оба знаем, что я не собирался ни впускать тебя, ни разрешать остаться.

Именно поэтому ты неугомонно говорила мне о том, что мы нужны друг другу, что нам будет хорошо вместе. И ты ведь была права, моя умница. Но ты ведь помнишь, что я говорил, родная? Если ты останешься, если я впущу тебя в своё сердце, то ты должна всегда быть моей. Ты осталась той ночью.

И сегодня я иду к тебе, я иду за тобой, дорогая моя.

Три коротких стука в дверь твоего дома, и ты через второй десяток долгих секунд открываешь мне.

Босиком переступаешь порог, обвиваешь шею руками и целуешь в щёку. Взяв за руку, сама ведёшь меня в спальню, уверенно скидываешь мантию с моих плеч, расстёгиваешь пуговицы на сюртуке.

Облегчённо-восхищённо выдыхаешь, скинув чёрную ткань. Я знаю, что тебе нравится, когда я в рубашке и брюках. Ты говоришь, что так я выгляжу домашним и своим.

На тебе белый вафельный халат, и я довольствуюсь и этим, хотя тебе ли не знать, что идеально — когда ты обнажена.

Твои волосы всё ещё немного влажные, и я никак не могу понять, почему ты пользуешься маггловским феном вместо чар. Постель заправлена, и меня радует мысль, что вы делали это не на кровати, но съедает ревностная мысль, что он вообще что-то с тобой делал. Я знаю, что он ушёл не более получаса назад.

Но я не знаю, зачем ты вообще с ним спишь, если он тебе и не нравится вовсе?

Да, есть за мной такие грехи, как Сыворотка Правды в твой кофе и Обливиэйт после него.

Меня поглотил ужас от твоей измены, но ужасаться следовало бы тебе меня. Ведь я не знаю никого, кто в здравом уме поступил бы так с любимой.

Но лишь так я узнал о том, что ты его не любишь, считаешь его неинтересным, а свои ножки ты раздвигала потому... а ты и сама не знаешь, почему.

Даже сама себе не ответила под Зельем Правды, но в твои слова про любовь ко мне я поверил беспрекословно.

Ты спокойна, в твоих глазах я не вижу ни капли волнения по поводу того, что я всё знаю. Может, ты просто не веришь, что я сделаю то, о чём так давно предупреждал, моя спокойная неуравновешенная девочка.

Мягко притягиваю к себе, обнимаю за талию, утыкаюсь носом в ароматные волнистые волосы. Слегка покачиваюсь из стороны в сторону вместе с тобой. Наш маленький танец. Помнишь, мы так танцевали почти каждый вечер первого полугодия после войны. И мы так танцевали весь год после твоих криков от ночных кошмаров. Это успокаивало тебя тогда, и это успокаивает тебя сейчас. Я ведь не хочу, чтобы ты испугалась. А ты ведь знаешь, зачем я пришёл.

Я делаю это быстро. Я ведь люблю тебя, ты знаешь. Вгоняю кинжал по самую рукоятку одним резким движением, вызвав у тебя тихий вскрик.

Слева, под ребро, глубоко.

Прости, это не та боль, которую ты так любила получать от меня, когда я врывался в твоё тело глубокими толчками.

Вынул кинжал, бросил в сторону. Подхватываю тебя обеими руками, прижимаю к себе. Боль подкосила твои колени и слегка затуманила твой взор и рассудок.

Продолжаю покачиваться вместе с тобой, и слышу облегчённый выдох, словно ты одобряешь всё происходящее.

Твоё дыхание начинает успокаиваться, и я понимаю, что долго ты не протянешь.

Всё ещё придерживая, слегка отстраняю, замечаю лёгкую блаженную улыбку на твоих губах, прежде чем припасть к ним.

Властно раздвигаю языком твои мягкие губы и вторгаюсь в твой сочный рот. Я знаю, что у тебя шевелятся волоски на шее и становится слегка щекотно ягодицам, когда я скольжу языком по твоему нёбу. Знаю, что ты становишься мокрой, когда я трусь своим языком о твой.

Молодая, легко возбудимая. Моя.

Отрываюсь от твоего ротика и замечаю выражение непонимания в огромных глазах.

— Северус... ты... — слова не идут, тебе больно, я знаю, и ты прикасаешься пальцем к моим губам, всё ещё не веря. Но мне больше не нужно слов, я просто не могу понять, как ты смогла почувствовать зелье сквозь вкус алкоголя.

— Ну, конечно, — шепчу тихо, поглаживаю по щеке, очерчиваю овал лица, — навсегда, — выдыхаю. И лишь сейчас замечаю, что делаю разводы твоей же кровью на твоей мягкой матовой коже.

Грустная улыбка и такое здравое сочувствие в любимых карих глазах.

Чувствую, что ты слабеешь. Хватит танцев, подхватываю на руки мою хрупкую девочку и опускаю на постель. Замечаю тонкие дорожки крови на твоих ногах. Оборачиваюсь на наш танцпол — там небольшая лужа крови, в которой мы топтались, и еле заметная тропинка из капель до кровати.

Следует поторопиться.

Забираюсь рядом, взволнованно вздыхаю, думаю, что сейчас самое время.

Достаю коробочку и раскрываю её перед тобой. Улыбаешься и киваешь, смотря в мои глаза. Надеваю на тонкий пальчик колечко, помогаю тебе одеть моё.

Склоняюсь и целую мою милую в раскрытые губы. Нежно, мягко, волнующе.

Ощущаю прикосновение к щеке, ты поглаживаешь слегка колючие скулы. И я удивляюсь, откуда в тебе силы двигаться, ведь ты уже потеряла немало крови.

Некогда румяные щёчки побледнели, а губы начинают дрожать, как и прохладные пальцы.

Приподнимаюсь на локте и осматриваю тебя. Хочу запомнить всю.

На твоём белом халате просто горит цветком тёмно-алая кровь. Мягко опускаю руку на рану. Не хочу делать тебе ещё больнее, просто хочу почувствовать, как уходит твоя жизнь, ведь именно поэтому я выбрал кинжал вместо Авады.

И дышишь ты уже совсем тихо.

Видишь, Гермиона, что ты сделала со мной?

Ты сама заразила меня своим безумием, и именно из-за тебя я сейчас смотрю на то, как ты умираешь.

Молодая. Неверная. Любимая. Моя.

Теперь уже навсегда моя.

Опускаюсь рядом, вплотную к тебе. Зарываюсь носом в твои кудри над плечом, сильнее прижимаю за талию, вырвав из твоей груди хрип.

Сердце начинает выдавать странные кульбиты, и я понимаю, что яд уже добрался до жизненно важного органа. Вот так вот. Всё по плану.

Всё, как я и обещал год назад.

Всё, как я и хотел, любимая моя. Только ты и я. Навеки.

Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь. **

* Ахматова Анна «Я гибель накликала милым»
** Ахматова Анна «Было душно...»

 

Конец.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: