Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Обучение умственно отсталых принципам Р-В-Д




 

Понимая, что любой ребенок тяготится грузом неблагополучия, мы осознаем, сколь тяжким является этот груз для отсталого ребенка. Он не только ощущает неблагополучие, но и в плане интеллекта у него действительно не все в порядке по сравнению с другими детьми. Умственной отсталости часто сопутствуют физические дефекты и внешние нарушения, которые вызывают у окружающих реакции, усугубляющие низкую самооценку ребенка. В соревновании с другими детьми его положение постоянно подтверждается, а взрывы эмоций усугубляют его проблемы. По сути дела, такой ребенок затрудняется использовать свой дефектный компьютер, поломка которого становится все более серьезной по мере усиления чувства неблагополучия.

Неспособность ребенка отстаивать свои интересы в обстановке всеобщего сравнения и соревнования подчас приводит к конфликтам, требующим лечения в стационаре, где конкуренция сведена к минимуму. Однако эмоциональное расстройство продолжает терзать его и окружающих. Проблема эффективности психотерапии умственно отсталых остается дискуссионной. Литература по психотерапии почти не содержит данных по этому вопросу. Групповая терапия использовалась мало. Большинство коррекционных программ включает традиционные средства, предусматривающие мягкое управление ребенком со стороны его родителей, рациональную организацию его жизни, избегание конкуренции, а также соответствующую профессиональную подготовку, позволяющую ребенку добиться успеха в доступной ему деятельности. Такими средствами довольно успешно достигается относительное благополучие умственно отсталых. Однако такой подход предусматривает преимущественно транзакции Родитель — Дитя и мало помогает ребенку в формировании самоконтроля путем усиления собственного Взрослого. Большую часть времени у персонала отнимают попытки разрешить различные эмоциональные проблемы.

В январе 1966 года в Сакраменто было начато осуществление новой программы обучения умственно отсталых принципам Р-В-Д. За это дело взялся Денис Маркс — педиатр, возглавивший только что отстроенный стоместный центр для умственно отсталых в Лоурел Хиллз. Маркс, являясь членом совета директоров Института транзактного анализа, пришел к мысли, что схема Р-В-Д столь проста, что может быть преподана даже его подопечным.

Возраст пациентов — от шести месяцев до сорока лет; представлены все формы умственной отсталости. Коэффициент интеллекта участников групп Р-В-Д колебался в пределах от 30 до 75 %. У одной трети отмечались серьезные физические недостатки, многие страдали конвульсивными расстройствами. Треть клиентов была госпитализирована в частном порядке, остальные были направлены на лечение службой социального обеспечения, а иногда и правоохранительными органами. Большинство пациентов были подросткового и юношеского возраста.

Наличие среди больных детей, чьи физические недостатки делали их практически беспомощными, требовало исключить из числа пациентов тех, кто был неспособен контролировать вспышки своей агрессивности. Поскольку учреждение имело открытый характер (никаких решеток и замков), недопустимо было также присутствие детей, склонных к деструктивному антиобщественному поведению, к побегам и бродяжничеству. Однако чрезмерно активным и шумным детям в учреждении предоставлялась известная свобода.

Две наиболее серьезные проблемы состояли в том, как успокоить сверхвозбудимых детей и как предотвратить побеги. Маркс отмечал определенную эффективность транзактного анализа в деле решения этих проблем.

Собрания группы из тринадцати старших детей (мы используем термин "старшие дети" для обозначения всего возрастного диапазона ввиду отсутствия лучшего термина) происходили еженедельно в большой гостиной. Они садятся полукругом — так, чтобы все могли видеть Маркса и классную доску. Взаимный контракт (термин, им вполне понятный) гласит: "Мы изучаем Р-В-Д, чтобы понять, как люди ладят друг с другом, и таким образом научиться приятно проводить время, а не заниматься бестолковой возней". Прежде всего разъясняются основы Р-В-Д: различение трех компонентов личности, изображаемых тремя кругами, — Родителя, Взрослого и Дитя. Комментируя высказывание кого-то из членов группы, Маркс разъясняет, "какой выступает компонент". К примеру, он спрашивает: "А кто говорит сейчас? Это Родитель Джона, Взрослый или Дитя?" Таким образом, разъясняется и смысл слов. "Если, попробовав яблоко и почувствовав, что оно невкусное, вы говорите: "Оно плохое" — то это говорит ваш Взрослый. Если вы видите, как кто-то рисует картину, она всем не нравится, и вы говорите: "Она плохая" — это говорит Родитель. Ведь так вы выносите суждение. Если вы выбегаете из игровой комнаты в слезах со словами: "Они меня обижают, они все плохие" — это говорит Дитя".

Дети очень быстро научаются различать таким образом слова и поступки. Этот опыт позволяет им понять, что они обладают собственным компьютером — Взрослым.

Слово "компьютер" детям также знакомо. Поскольку они расценивают своего Взрослого как компьютер, становится возможным обсуждение проблемы отсталости, что обычно не практикуется в подобных учреждениях. Вот как Маркс разъясняет это своей группе:

У кого-то есть компьютер, который стоит миллион долларов, а у кого-то — такой, который стоит десять тысяч. Но все это не так важно. Нам надо научиться наилучшим образом пользоваться тем компьютером, который у нас есть. В конце концов, не обязательно иметь компьютер ценой в миллион, чтобы хорошо делать свою работу и ладить с людьми.

Основным рефреном программы звучит постоянно повторяющееся утверждение: "Я — о'кей, вы — о'кей". Эту фразу подростки повторяют хором в начале и в конце каждого занятия, и она становится тем девизом, который позволяет подавлять эмоциональные всплески и пробуждать Взрослого. Им объясняют, что сравнивать — любимое занятие Дитя. Маркс объясняет:

Дитя любит говорить: "У меня лучше" или "Мой компьютер лучше твоего". Только так Дитя может почувствовать себя хорошо. Оно постоянно озабочено тем, кто лучше. Но Взрослый понимает: если б преимущества над другими были самым главным в жизни, то лишь несколько человек были бы по-настоящему счастливы — наилучший художник, наилучший математик, наилучший музыкант; остальным пришлось бы страдать от того, что они не так хороши. Группа соглашается с такой точкой зрения.

Относительно проблемы агрессивного поведения Маркс указывает, что сверхвозбудимого ребенка можно утихомирить за две-три минуты. Основа для этого заложена в самой группе. Методы обуздания бывают трех видов — Родительский, Взрослый и Детский. Маркс просит одного из детей встать и сделать вид, будто он собирается его, Маркса, ударить.

"Тогда я хватаю его руку и удерживаю ее", — говорит Маркс. "Обращаясь к группе, я спрашиваю: "Каким способом я сдерживаю Джо?" Все соглашаются, что налицо Взрослый вариант обуздания — это просто предотвращение удара. Затем Маркс притворяется, что собирается дать сдачи, и подростки легко узнают манеру Дитя. А потом Маркс делает вид, что собирается повалить ребенка и отшлепать его — легко узнаваемый Родительский стиль. Маркс объясняет, как связано осознание этой закономерности с решением эмоциональных проблем:

Однажды я вошел в комнату и увидел, как трое взрослых безуспешно пытались утихомирить перевозбужденного подростка, пытавшегося ударить каждого, кто попадался ему под руку. Это был паренек с коэффициентом интеллекта около 50, обычно покладистый и симпатичный. Я подошел к нему и крепко обхватил его обеими руками, сдерживая его яростные движения. Он трясся и орал: "Оставьте меня в покое…" Через двадцать секунд я произнес:

"Скажи, Том, каким способом я удерживаю тебя? Это Родитель, Взрослый или Дитя?"

"Родитель!" — закричал он в ответ.

Я ответил на это: "Нет, Том. Я же не наказываю тебя, как это сделал бы Родитель. И я с тобой не дерусь. Кто бы так поступил?"

"Тогда это было бы Дитя", — сказал он.

"Ну так как же я удерживаю тебя — Родителем, Взрослым или Дитя?"

"Это Ваш Взрослый", — отвечал Том.

"О'кей, Том, хорошо", — сказал я. — А сейчас покажем всем, как мы умеем с этим справляться. Пожмем друг другу руки и скажем то, что мы обычно говорим". Он взял мою протянутую руку и пробормотал: "Я — о'кей, вы — о'кей". И мы вместе пошли в другую комнату, где я предложил ему вместе с другими ребятами посмотреть телевизор".

Весь эпизод — от столкновения с обезумевшим, переполненным адреналином подростком до мирного ухода к телевизору — занял ровно три минуты. Суть заключалась в том, чтобы нейтрализовать Дитя и включить Взрослого. И это было достигнуто с помощью простого вопроса: "Каким способом я удерживаю тебя?" Было абсолютно невозможно совладать с бурей эмоций, порожденных Дитя; безусловно, в тот момент не было и возможности разобраться в побудительных причинах. Моей задачей в данный момент было скорректировать его поведение и отодвинуть неприятный эпизод в прошлое. И пока над ним властвовало Дитя, никакие "резоны" не были бы им услышаны.

Традиционный Родительский способ разрешения данной ситуации потребовал бы значительно больше времени и заставил бы неблагополучное Дитя сильнее обычного страдать из-за осознания себя "скверным мальчишкой". На самом же деле Взрослым был предложен вариант "о'кей", что восстановило самоконтроль и позволило вернуться к нормальному общению.

Старшие дети хорошо реагируют на предложение "включить" Взрослого и "выключить" несносное Дитя или сурового Родителя (подобно тому, как они это делают с телевизором).

Другой пример, который приводит Маркс, касается проблемы побегов. Вот история молчаливой и застенчивой восемнадцатилетней девушки, чей коэффициент интеллекта был равен 68. Однажды, зайдя в ее комнату, Маркс обнаружил, что она упаковала все свои вещи и готова уйти. Увидев его, она разрыдалась. "Я не хочу здесь больше жить! Я ухожу!"

Обычный родительский подход состоял бы в отрицании ее чувств, как например: "Никуда ты не уйдешь. Сейчас же иди на завтрак вместе со всеми. Куда вообще ты собралась и как ты намерена туда добираться?"

Таким образом можно было бы лишь еще более вывести из себя ее Дитя. Когда главенствует Дитя, к разуму взывать бесполезно.

Вместо этого Маркс присел на ее кровать и сказал: "Я бы не сказал, что сегодня ты — о'кей, Каролина. Наверное, кто-то обидел твое Дитя".

"Да", — быстро ответила она.

"Так что же случилось?" — спросил Маркс.

"Мне не разрешили купить записную книжку".

"Знаешь, — сказал Маркс, — я понимаю твое Дитя. Но сейчас давай обратимся к твоему Взрослому. Дай мне руку и скажем вместе: "Я — о'кей, ты — о'кей".

Так они и сделали. Это был тот путь, который отрабатывался на еженедельных занятиях с начала года. А потом уже можно было обратиться к ее Взрослому, который способен понять, что в тот день просто некому было отправиться с нею за покупкой, но это можно сделать и на следующий день. Этого легко было добиться, заставив работать Взрослого, но было бы абсолютно невозможно, покуда главенствовало Дитя. Девушка отложила свой чемодан и отправилась завтракать. На все ушло четыре минуты.

Маркс указывает: "В обоих случаях мы добились того, чего хотели. Эмоциональные всплески были преодолены, а взаимоотношения улучшены. Рискну предположить, что если бы эти подростки имели достаточно опыта такого рода взаимоотношений на протяжении нескольких месяцев или лет, то они освоили бы навыки самоконтроля и обработки информации, необходимые, чтобы чувствовать себя о'кей".

Подводя итоги, можно сказать, что проблемы всех без исключения детей, независимо от их состояния, решаются так же, как и проблемы взрослых. Для начала необходимо осознать, что не в нашей власти изменить прошлое. Начинать следует с того времени и места, где мы находимся. Мы только можем отделить прошлое от настоящего усилием Взрослого, который способен распознать старые записи Дитя и заповеди Родителя. Родители, освоившие Р-В-Д, становятся способны помочь своему ребенку различать жизнь, какой ее преподают (Родитель), жизнь, какой ее переживают (Дитя), и жизнь, какова она есть на самом деле или могла бы быть (Взрослый). Родители поймут, что этот метод может сыграть огромную роль в подростковом возрасте — переходном этапе, которому посвящена следующая глава

 

Глава 10. Р-В-Д и подростки

 

Если хотите спорить, давайте договоримся о предмете спора.

Вольтер

 

Однажды в группе подростков, которая занималась под моим руководством, один шестнадцатилетний паренек рассказывал о таком случае: "Я стоял на перекрестке. Горел красный свет. Родитель говорил: "Идти нельзя", а мое Дитя твердило: "Все равно пойдем". Пока я колебался, зажегся зеленый свет".

В этом — весь подростковый возраст. Тинэйджер постоянно сталкивается с необходимостью принимать решения. Но часто он ожидает, что ход событий сам приведет к решению, поскольку он еще не чувствует себя достаточно свободным для принятия самостоятельного решения. Мозг подростка приближается к полной зрелости. Тело — уже не детское. Но юридически и экономически подросток не самостоятелен. Попытки протеста часто гасятся сознанием того, что он все равно не способен на дельное решение, поэтому — зачем вообще что-то решать?! Подростки как бы пережидают свой неудобный возраст, плывя по течению, пока не загорится зеленый свет. В этих условиях Взрослый не получает достаточного развития. С наступлением совершеннолетия и юридической правомочности подросток чувствует себя потерянным, не знает, чего он хочет. Так, многие погружаются в бесцельное времяпровождение, ожидая, что вот-вот случится нечто такое, что все изменит. Так, однако, проходит четверть жизни.

Транзакции подростка, подвергающегося внешнему и внутреннему давлению, часто скатываются на примитивный уровень Родитель — Дитя. В подростковом возрасте, в период гормонального взрыва, когда подросток отворачивается от своих родителей как источника поощрения и ищет одобрения в кругу сверстников, переживания Дитя воспроизводятся с особой силой. Чувство неблагополучия пробуждается все чаще, а усвоенные в детстве способы борьбы с неблагополучием теперь уже таят в себе опасность. Нежность и непосредственность малыша вступают в противоречие с новыми условиями развития, внешними и внутренними. По мере того, как происходит болезненный процесс освоения самоконтроля, позиция "мое лучше" требует изменения. Навыки общения приходится осваивать заново. Подросток как бы вынужден публично читать книгу, которая впервые оказалась у него в руках и еще не вполне понятна. Он подобен пилоту, на полной скорости ведущему свой самолет в слоях облаков. Снизу нарастает грозовая туча сексуальной озабоченности и стремления к независимости; сверху угрожающе нависает родительская тревога и недовольство. Он чувствует, что тучи вот-вот сомкнутся, и отчаянно ищет просвет.

Главная трудность заключается в том, что зачастую и он сам, и его родители продолжают придерживаться старой схемы Родитель — Дитя. Привыкая рассматривать себя как взрослого, подросток продолжает ощущать себя ребенком. Родители стремятся предложить ему наиболее рациональный с их точки зрения стиль поведения и бывают крайне раздосадованы его протестом, задевающим их Дитя. Часто проблема состоит в том, что подросток путает своего внешнего родителя с Родителем внутренним. Ему трудно воспринять своих родителей как родителей подростка, поскольку в нем постоянно звучит старая запись, где они — родители трехлетнего малыша, с сурово нахмуренными бровями, рукой, занесенной для шлепка, и неизменным "нельзя" в ответ на любой вопрос. Внешние стимулы жестоко бьют одновременно и по его Родителю, и по Взрослому, и по Дитя. Возникает вопрос: кому же взять на себя транзакции? В младшем возрасте эта роль принадлежала Дитя, хотя в зависимости от индивидуальных особенностей имело место и некоторое количество транзакций на уровне Взрослого. Ныне же Дитя весьма уязвимо. Если маленький ребенок позволял реагировать своему Дитя, то это легко воспринималось как естественная детская особенность; теперь те же самые реакции подвергаются осуждению. Не страшно, если пятилетний малыш хлопнет дверью, но когда дверью хлопает здоровенный пятнадцатилетний парень… Надутые губки маленькой девочки могут даже показаться милыми, но выглядят некрасиво у девушки-подростка. То, что прежде считалось фантазией, в подростковом возрасте уже называется ложью. А детские записи остались прежними. Повадки Дитя в подростковом возрасте не исчезают. Вот что об этом пишет Бертран Рассел:

Мне так много запрещалось, что я усвоил привычку хитрить, сохранившуюся до совершеннолетия. Это стало моей второй натурой — скрывать свои поступки, и я так впоследствии и не избавился от привычки прятать то, что я читаю, когда кто-то входит в комнату. Лишь определенным усилием воли мне удается преодолеть это побуждение.

Это "усилие воли" и есть Взрослый. Взрослый способен распознать старую запись. Он также способен понять, что проигрывать ее бесполезно. Поэтому главное в подростковом возрасте — заставить Взрослого управлять этим взрослым телом таким образом, чтобы действительность настоящего возобладала над действительностью прошлого.

Основным моментом психотерапевтического лечения является высвобождение Взрослого у подростка и его родителей с целью построения отношений на уровне Взрослый — Взрослый. В отсутствие раскрепощенного Взрослого жизнь невыносима для обоих сторон. Проблема подростка заключается в том, что в нем присутствует сильный Родитель, подкрепляемый внешними родителями и заставляющий его вести себя определенным образом. Родители же, напуганные новой ситуацией, все чаще принимают решения на уровне своего Родителя, что является столь же неадекватным способом, как перевозка сена реактивным самолетом. И родители, и подросток так напуганы, что у всех Взрослый не находит выхода. Подросток извергает переживания Дитя, а родители, опасаясь, что их чувства возьмут верх, чаще всего подключают к транзакции собственного Родителя. Вне взаимоотношения Взрослый — Взрослый общий язык недостижим, и связь нарушается.

Мне очень нравится иудаистский обряд Бар Мицва, в рамках которого в символической форме устанавливается новое общественное соглашение, утверждаются взаимные ожидания. Он приурочен к тринадцатилетнему возрасту, когда еврейский мальчик становится мужчиной, принимая на себя общественные и религиозные обязательства. Этому предшествует соответствующая подготовка. Момент церемонии знаменует собой достижение вожделенной цели, и ему предшествуют упорные занятия и упражнения в соответствии с иудаистскими законами. К сожалению, подобное событие не происходит в жизни большинства подростков. Однако я знал одну семью, члены которой не были евреями, но в которой четырнадцатилетие сына было отмечено похожей процедурой. Ему было объявлено, что с этого дня он несет ответственность за каждый свой моральный выбор. Мальчик расценил это довольно серьезно, хотя и был озабочен последствиями такого решения. Несомненно, это пошло ему на пользу, поскольку таким образом молодой человек сознательно принял на себя ответственность, будучи к этому предварительно подготовлен. Ему с ранних лет оказывали помощь в принятии моральных решений, и он имел возможность наблюдать, как его родители сами осуществляют моральный выбор на основе их собственных нравственных ценностей.

Подросткам часто задают вопрос: "Кем ты хочешь стать?" Однако возбудить творческую мысль в этом направлении довольно трудно, покуда машинное время компьютера постоянно занято решением проблемы: "Кем я был до сих пор?" Мирра Комаровски использует такое сравнение:

Это похоже на то, как если бы человек ехал в автобусе, все места в котором, включая место водителя, обращены назад. Это как бы символ движения человека по жизни. Но наилучшим образом эта аллегория характеризует жизнь школьника, который хоть и осваивает огромные массивы учебной информации, в плане эмоционального развития обращен назад, а не вперед.

Если прошлое осознано и отфильтровано, компьютер не занят более старыми задачами и способен к творческому осмыслению реальности. Подросток тогда как бы садится в автобус, где все места имеют правильное положение и обращены вперед. Таким образом он оказывается свободен в своем выборе, видит, куда он стремится, а не пассивно следует тем путем, которого не выбирал.

Мне доводилось работать с несколькими группами подростков, собиравшимися еженедельно. Родители имели возможность встречаться со мной по вечерам. Главной была проблема общения. Постоянно возникавшие перекрестные транзакции сводили на нет любой разговор, начинавшийся с самых невинных фраз. Первым этапом психотерапии было ознакомление подростков и родителей с основными понятиями и языком Р-В-Д. Это была как фраза сортировки, приведения в порядок хаоса чувств и родительских наставлений, который был характерен как для детей, так и для родителей. В родителях перемешивались чувства страха, вины, неуверенности и заботы. То же самое можно было сказать и о подростках. Научившись пользоваться языком, все это объяснявшим, они обнаружили, что имеют много общего, а именно — у каждого есть Родитель, Взрослый в Дитя. Самым уравновешивающим подростка открытием являлось то, что и у его родителей сеть свое Дитя, содержащее немало болезненных записей. С освоением нового языка буря противоречий начинала утихать. Один из моих пациентов-подростков сказал: «Это чудесно, когда дома можно высказывать мысли, а не только говорить о вещах». Другой говорил: «Самое главное в системе Р-В-Д то, что вместо отношений Я-Ты возникает контакт шести человек». Во многих семьях люди являются как бы узниками друг друга. Вот слова одного мальчика: «От родителей уйти нельзя, потому что больше некуда деться.» А вот слова одного отца: «Я бы любил свою дочь, если бы она была моей соседкой, но жить с ней под одной крышей невыносимо». С помощью Р-В-Д все это можно по-человечески обсудить и объединить усилия ради того, чтобы сделать семью таким обществом, в котором жить не просто сносно, но приятно.

Однако не всегда легко превратить поле битвы в идиллию. Многие подростки с трудом отказываются играть в игру «Это они во всем виноваты», даже если механизм игры ими достаточно осознается. Родители предпочитают игру: «Посмотрите, как я стараюсь». Если атмосфера в семье накалена и дышит враждебностью, имеет смысл на недельку госпитализировать подростка и таким образом пресечь игры. Этим не только подчеркивается, что дома не все в порядке, но и дает возможность подростку переместиться из домашней атмосферы, провоцирующей дитя, в более благоприятные условия, где активируется его Взрослый Тогда и можно начать обучение. В то же время родителям преподают основы Р-В-Д. Подросток же после выписки продолжает посещать амбулаторную психотерапевтическую группу.

К сожалению, лечению иногда бывает положено плохое начало тем способом, каким подросток к нему привлекается. Один мальчик рассказывал: «В эту группу меня привели насильно, я об этом даже не знал, пока в один прекрасный день здесь не оказался. Это больно задело мое неблагополучное Дитя. Нас сюда направляют, потому что мы плохие. Правда, когда освоишь Р-В-Д, становится легче. А дома над тобой либо смеются, либо ставят в неловкое положение. Когда я пытаюсь что-то объяснить, мой старик обрывает меня: «Прекрати эту болтовню про Р-В-Д, и делай, что я тебе говорю!» Мне стало бы лучше, если бы я видел, что и моим родителям интересно научиться тому, чему научился я. Если бы они не вели себя, как прежде!» Родители этого мальчика поначалу не посещали занятий. В конце концов я настоял на их участии, после чего они сами были поражены, насколько улучшились взаимоотношения в семье.

Моим подопечным подросткам принадлежит ряд великолепных формулировок. Представьте: восемь-десять компьютеров работают одновременно над кристаллизацией нового смысла. Например, на одном из занятий я услышал: «По-моему, Родитель заинтересован не во всей личности, сколько в одной ее инстанции — в самом Родителе. Лишь Взрослый способен понять, что переживания Дитя тоже имеют значение». В другом случае один из подростков сказал: «Мне кажется, что наша мыслящая часть всегда запаздывает, а чувствующая поспевает первой. «Я чувствую» — это сильнее, чем «Я думаю». От «Я думаю» можно отмахнуться, но «Я чувствую» овладевает тобой целиком». Другой говорил: «Только мой Взрослый может уважать отца и мать, Дитя слишком своенравно и неразумно».

Многие родители опасаются доверять ответственные решения Взрослому своих детей. Отец дочери-подростка говорил: "Когда в пятилетнем возрасте она играла с бритвой, я просто бритву отбирал. Теперь она играет с бритвой другого рода, так что мне ей сказать — "Продолжай играть?" Разница состоит в том, что в пятилетнем возрасте девочка еще не обладала достаточной информацией о том, к какой неприятности может привести ее игра. Но четырнадцатилетняя девушка-подросток имеет, или по крайней мере должна иметь, достаточное представление о последствиях. Конечно, если родители с малых лет заботились о том, чтобы она усвоила моральные ценности, ценность человека как личности, а значит — и свою собственную ценность.

Доверять Взрослому — вот единственный конструктивный способ противостоять тем бесчисленным провокациям, на которые способен подросток. Если девочка-подросток объявляет о своей беременности, сейсмограф семейного Р-В-Д зашкаливает. Родители дают волю своему Родителю, разгневанному и осуждающему; их Дитя переполняется страданием (еще одно поражение), злостью (как ты могла так с нами поступить?) и виной (поскольку внутренний Родитель бичует провинившееся Дитя). Как родителям встретить заявление дочери? Родитель и Дитя застыли в отчаянии, но Взрослый способен отстраниться от этой бури и обдумать создавшееся положение. Он в состоянии оценить, какие проявления Родителя и Дитя могут быть допустимы и даже полезны в том, чтобы помочь дочери справиться с тяжелой ситуацией. Самое мощное влияние проявится в том, что дочь увидит, как родители, страдая от тяжких переживаний, удерживаются во власти своего Взрослого, делая выводы на основании того, что есть на самом деле и как должно быть.

Ей самой в последующие месяцы также предстоит держать себя в руках. Взрослый может и должен оценить реальную ситуацию: переживания дочери и родителей; тяжкое переживание неблагополучия всеми ими; позор, который ложится на всех; трудности того, что предстоит; выбор за или против замужества, за или против ребенка — короче, все последствия.

Во многих семьях еще большим потрясением было бы заявление дочери: "У меня сегодня свидание с Джоном. Он — негр". Предубеждение против межрасовых браков гораздо сильнее, чем против добрачной беременности. Кое-кто из родителей реагирует на это криком: "Ах ты, дрянь! Вот только увижу тебя с этим парнем — убью!" При этом, однако, осознается, что Джон — лучший ученик в классе, сын добропорядочных родителей, собирается поступать в колледж… — то есть почти идеал, если б только не черный. Усугубляет проблему то, что в школе дочери преподносились идеалы равенства и расового равноправия. Включая в транзакцию Родителя, родители увеличивают разрыв между реальностью и ее восприятием. Но есть и иной путь — подключить Взрослого, который воспринимает реальность не как враждебную, а "как необходимую часть того, что следует сделать". Это требует от человека необычайной ясности восприятия и прямоты взглядов, чтобы построить межрасовые отношения "Взрослый — Взрослый". Увы, общество к этому еще не готово. Родственники и знакомые, еще вчера провозглашавшие абстрактные идеалы равенства, высказывают свое неодобрение. Когда-нибудь, наверное, перестанут. Но окажется ли пара достаточно сильной, чтобы дать своему Взрослому построить взаимоотношения в таких неблагоприятных условиях? Реалистичная оценка последствий — единственный способ справиться с ситуацией. Риск велик, но существует также возможность укрепить своего Взрослого, подготовить его к полной независимости.

Один из примеров неадекватной родительской установки — отношение к внебрачному сексу. Из поколения в поколение родители более или менее успешно использовали пугала беременности и венерических заболеваний, однако научный прогресс значительно снизил эти угрозы. Сегодня еще существует реальная вероятность навлечь позор на семью, но она уже гораздо меньше, чем в прежние времена, поскольку отношение многих к внебрачным половым контактам стало более позитивным. Эротические журналы, реклама, кинофильмы, а также многие аспекты жизни взрослых стимулируют даже романтизацию таких отношений. Взрослый способен взглянуть на проблему по-иному и задаться вопросом: "А что это дает личности?" Ф.А.Олдрич так формулирует эту проблему:

Многие молодые люди считают, что если двое по обоюдному согласию, никому не причиняя вреда, готовы вступить в половые отношения, то что в "этом плохого? Плохо именно то, что одна из важных ценностей — интимная близость — обесценивается. Половые отношения становятся случайными и не приносят того, что могло бы быть их следствием. Единственной проблемой становится безопасность контакта. Грех внебрачного секса состоит не в том, что что-то отдается, а в том, что отдается недостаточно.

Не существует абсолютных заповедей за исключением той, что недопустимо пользоваться человеком как вещью, в том числе самим собой. Если временная связь в конечном итоге порождает снижение самооценки и закрепление неблагополучия, то внебрачный секс приводит только к разрядке физического напряжения и не дает взаимного наслаждения людей, испытывающих безграничное влечение друг к другу. Как можно наслаждаться такими отношениями, когда существует множество других людей, способных занять место одного из партнеров? К тому же многие девушки отмечают, что опыт полового сношения не доставил им удовольствия и не привел к оргазму. Одна из них так и говорила: "Я ожидала от этого очень многого, но не получила ничего". На вопрос, испытывает ли его подруга оргазм, один юноша ответил: "Я не могу ее об этом спросить, мы не настолько хорошо друг друга знаем". Половое сношение без человеческой близости может привести лишь к утрате самоуважения. Впрочем, это справедливо и для взаимоотношений супругов.

В прекрасной книге епископа Джеймса Пайка "Тинэйджеры и секс" рассматриваются все те связанные с сексом проблемы, с которыми сталкиваются подростки и их родители. Главная идея книги: половая жизнь связана с моральной ответственностью.

…Мы сталкиваемся не с абстрактными принципами, а с теми реальными последствиями — хорошими или дурными — которые решение одного человека может повлечь для другого. Теолог Мартин Бубер указывал, что наше отношение к Богу — не "Я — он", а "Я — Ты". И между людьми отношения тоже должны строиться по принципу "Я — Ты": основополагающая нравственная норма состоит в том, что к человеку нельзя относиться как к вещи.

Каким бы ни было решение в каждом конкретном случае, это должно быть ответственное решение. Епископ Пайк продолжает:

В конце концов, по сравнению с тем, что наши дочери и сыновья будут или не будут делать, более важным является то, как они понимают значение полового акта — этого таинства, внешнего проявления внутренней красоты. Физическая близость выражает не только духовное и эмоциональное единение мужчины и женщины, — таким образом это единение укрепляется. Это дело доброе. Любые накладываемые на него ограничения должны основываться на том, что доброе дело не может быть осуществлено в определенных условиях. Если ограничения основаны на признании секса благом, а не злом, то молодые люди будут основываться на более здоровых побуждениях при вступлении в брак и с большей вероятностью получат сексуальное удовлетворение B семье.

И вот проблема: как идеи, подобные вышеизложенным, могут стать предметом разговора подростка и взрослого, если те разделены барьером недоверия, неловкости, раздражения и упорным отказом подростка общаться с мамой и папой ("О чем мне с ними говорить? Я свое место знаю!"). На примере моей беседы с пятнадцатилетней девушкой можно увидеть, как Р-В-Д способствует обсуждению многих сложных встающих перед подростком проблем, включая и проблемы секса. К моменту этой беседы девушка посетила четыре индивидуальных и восемь групповых психотерапевтических занятий. Данная беседа — очередное индивидуальное занятие. П означает "психотерапевт", С — Салли (имя изменено).

С: Знаете, вы говорите как психиатр. Конечно, вы и есть психиатр, но это так бросается в глаза.

П: А что, это плохо?

С: Ну, это очень похоже на телепередачу о психиатрии, а я такие передачи ненавижу. Я вот выгляжу как типичный пациент. Хотя я, конечно, знаю, что так оно и есть.

П: А почему бы нам не поговорить о Р-В-Д?

С: Сегодня я не могу. Я не умею этим пользоваться, сейчас я это не использую. Все, что я знаю, абсолютно, полностью неправильно.

П: Ты понимаешь, что ты говоришь?

С: Нет.

П: Ты говоришь сидящему перед тобой человеку, который ведет себя как психиатр: "А ну-ка, попробуй изменить меня". Не это ли ты на самом деле говоришь?

С: Разве я так говорила?

П: По-моему, ты это имела в виду. Я спросил тебя, почему ты не пользуешься Р-В-Д, а ты ответила: "Я не могу этим пользоваться, я не собираюсь этим пользоваться, попробуйте-ка меня заставить".

С: Я не сказала, что вообще не могу, только сегодня я не чувствую себя использующей это. Я сегодня нервничаю, в этом все дело. Я вообще какая-то возбужденная в последнюю пару дней.

П: И поэтому ты хочешь сегодня разыгрывать из себя нервную.

С: Ничего я не хочу разыгрывать. Мне просто нужен более сильный транквилизатор.

П: Более сильный транквилизатор?

С: А почему бы и нет? Я хочу принять более сильное лекарство. А на занятие я вообще сегодня не хотела приходить.

П: Сильное лекарство ты хочешь принять потому, что ленишься воспользоваться Р-В-Д.

С: Я пробовала этим пользоваться, но я такая невыдержанная…

П: Так что в этом нового?

С: Что нового? (смеется) Я очень вспыльчивая, но я такой не была, когда выписалась после лечения.

П: Для тебя это единственный вариант — быть вспыльчивой?

С: Нет, я стараюсь такой не быть, но иногда я такая.

П: Ты теряешь над собой контроль?

С: Не совсем, но когда я становлюсь бешеной и пытаюсь это скрыть, меня начинает бить дрожь. Вы меня понимаете?… Меня все это злит и сегодня я на всех злюсь. Мне надоела эта психиатрия. Я говорю как настоящий псих, правда?

П: С улыбкой — я рад, что ты при этом улыбаешься.

С: Да, меня это забавляет. Но… я из-за этого переживаю. Знаете, как это происходит?

П: Как?

С: Сначала я улыбаюсь, потом смеюсь, потом мне становится грустно, потом…

П: Ты можешь рассказать мне, что тебя огорчает?

С: Нет

П: Тебе хочется расплакаться?

С: Я надеюсь, нет. Да нет, я в порядке. Просто я сегодня расстроена, я это знаю — и это меня злит. У нас ничего не выходит. Давайте лучше все это прекратим, и я стану пить таблетки. Что со мной такого, кроме головной боли и всякой чепухи?… В чем моя проблема?

П: Ты не хочешь расти.

С: Вы мне это однажды говорили. Вы сказали, что я не хочу вырасти. Сейчас это не так.

П: Я не знаю, что значит "вырасти", я сказал "расти", открывать для себя какие-то новые идеи.

С: Какие идеи?

П: Р-В-Д.

С: В больнице я это для себя открыла. Потом дома я чувствовала себя хорошо.

П: Почему твой Взрослый сегодня молчит?

С: Не знаю.

П: Вот и твердишь: "Я расстроена. Не могу. Не буду. Я вообще сюда не хотела приходить. Я — псих, а вы — занудный психиатр".

С: Но сегодня так оно и есть.

П: Это уже не пустые слова. Здесь заговорил Взрослый. Так вот сегодня обстоят дела.

С: Но я не мог<

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...