 |
Картина «Узник 32815» из цикла «Цифры на сердце».
|
|
|
|
В 1974 году художник начал писать картины, обличающие фашизм. К концу 1978 года закончил десять полотен и дал им общее название «Цифры на сердце».
В начале 1979 года появилось ещё три холста, завершившие создание серии.
Лишь через три десятка лет воскресло пережитое в художественных образах. Картины написаны твёрдой и уверенной рукой мастера. Волей творца в них сплавлена вопиющая правда достоверных фактов с высокой силой образного, символического обобщения, в них вложен протест против уничтожения людей, попрания их достоинств и прав. Среди них - первого и священного, данного рождением на свет права жить.
Сами сюжеты картин обличают преступления:
- вереницу обречённых эсэсовцы гонят в газовую камеру, еле сдерживая кровожадных псов;
- тела жертв сгребают бульдозером, как строительный мусор, или наоборот - «аккуратно» укладывают в штабеля бревён для сожжения. Чадят дымные факелы в руках палачей.
- Самые молодые и красивые девушки - узницы лагеря -не расстреляны, как остальные, а обречены на муки медицинских экспериментов.
- Юноша с кровавой звездой на груди, распятый в мрачном бункере, где находились одиночные карцеры и камеры пыток, - олицетворение страданий, причиненных человечеству фашизмом. Эттерсберг, холм, где размещался Бухенвальд, - не библейская, не мифическая, а XX века Голгофа.
 |
Картина «Узник 32815» из цикла «Цифры на сердце».
На фоне кованных ворот Бухенвальда, в
верхнюю часть которых вмонтирована
надпись «Каждому своё», стоит, сжав кулаки,
юноша в жалкой робе
заключённого. На ней видны
буквы К, L - концентрационный
лагерь. Маленький красный
треугольник с буквой R
означает - русский,
политический. Под ним, как и
на жетоне, подвешенном на
бечёвке, номер, под которым
числился узник. Потеря жетона
каралась смертью. Внешнее
сходство, весь строй картины
психологический облик
|
|
|
человека, изображённого на ней
свидетельствует,
что это автопортрет.
Из рабочих лагерей постоянно устраивались побеги. Обычно они провоцировались предателями или самими эсэсовцами (те получали премии и дополнительные отпуска за подобные операции) и были поводом для истребления сотен людей. Но, зная это, узники всё равно решались на побег, надеясь, что кто-нибудь спасётся, хоть кто-то расскажет миру об их доле.
 |
В картине М.Савицкого «Побег» люди карабкаются по доскам, перекинутым через колючую проволоку и провода под током. Другие - падают, сражённые перекрёстным огнём с дозорных вышек. Шаткую, разрушающуюся пирамиду тел беспощадно осветила вспышка прожектора. И кажется, взметнулось ввысь голубоватое пламя, которое гаснет, как сама иллюзия спасения.
«Летний театр» - так на жаргоне палачей назывались ямы для сожжения трупов (печи 10 крематориев не справлялись с тем количеством тел, которые поставляли газовые камеры). Тела узников сгребались в ямы бульдозерами.
|
На картине «Летний театр» бульдозер со зловещими фарами
символизирует тот
налаженный
механизм
уничтожения,
которым был каждый
лагерь смерти.
Погибшие люди напоминают сброшенные античные статуи, которые остались вечным
олицетворением
красоты и гармонии.
Бывало, что
заключённые из лагерных зондеркоманд, надеясь выжить и выслужиться, исполняли свои обязанности с непревзойдённым рвением. Отсюда и возник образ узника с гримасой угодливого смеха на безумном лице в картине М.А. Савицкого. И опять-таки в этом полотне противопоставлен мир мёртвых, но прекрасных людей страшному миру живых.
В период наступления Советской и союзных армий на территории Германии печи Бухенвальда работали на полную мощность. Они не справлялись с уничтожением убитых, умирающих. Коммунисты и подпольщики Бухенвальда постепенно скопили оружие, смонтировали в ведре рацию.
|
|
|
Конец этого крупнейшего лагеря смерти сопровождался восстанием заключённых.
 |
Выхвачена светом из
плотной тьмы группа узников.
Мучительное напряжение на их
измождённых, заострившихся
лицах. Эти лица нельзя было
написать с нынешних друзей
или знакомых. Они возникли
«оттуда», озарённые
нестерпимо ярким светом
надежды, исступлённой жажды
свободы. А маленькая рация
посылает в эфир сигналы
бедствия «SOS!» затерянные в
буднях второй мировой войны.
Эти слабые, молящие о
спасении позывные
превратились в мощный гул «бухенвальдского набата».
 |  | ||
Которые он принял в
той войне, нигде,
пожалуй, не
| полотне десять |
| девушек, каждой из которых не больше 19, раздеты - отбор, у которого свой |
достигает такой силы у Савицкого, как в картине «Отбор». На
мрачный умысел,
мрачная цель. Уничтожая узниц женских концентрационных лагерей, фашисты отбирали самых красивых для медицинских экспериментов. Фигуры девушек подобны золотым слиткам. Цинично-деловитый облик гитлеровских молодчиков контрастирует с безмерным отчаянием их жертв. Горе сковало девушек, но каждая из них стремится совладать с этим горем по-своему. Одна - закрыв лицо руками и как бы доверившись судьбе, другая - обратив свою мысль к происходящему, третья - скрестив руки на груди и, быть может, воззвав к неведомой силе, четвёртая... Разные лица, но едины своей совестливой сутью. Нас не могут не поразить нравственные достоинства юных душ - чистота, открытость, вера в добро, хотя жизнь столкнула их с таким проявлением зла, которое останется в веках как образец человеческого падения.
 |
«Поющие лошади» - так назывались команды по уборке трупов с территории лагеря. Повозку с телами везли впряжённые узники, которых подгоняли хлыстами эсэсовцы. Под страхом смерти заключённых заставляли петь. Больно. Жутко. Страшно. Эта картина - правда, символ страданий и мучений всех народов. Нужно помнить об этом, чтобы не забыть. Нужно видеть, чтобы больше не испытать!
|
|
|
 |
Полотно, целиком построенное на поэтической метафоре, -картина-символ «Мадонна Биркенау». Просветленно, реквиемно звучит этот образ. Над чёрным крестообразным силуэтом крематория женского лагеря Биркенау легко парит мадонна, символ всех погибших матерей. Она такая же торжествующе прекрасная, как в живописи итальянского Возраждения. Лишь дитя не лежит в её руках, а тоже парит, улетая из мира зла. И багровое сияние в небе, подобное нимбу, напоминает о кругах того ада, мрачный образ которого не могла бы создать фантазия Данте. Через них прошла мадонна лагеря смерти Биркенау. Но идеал красоты, любви и материнства для мракобесия недосягаем. Он неуязвим. Он бессмертен. И пепел сожжённых пророс робкими полевыми цветами.
|
«Поющие
коммунисты». Движение
утончившихся губ, провалы
глаз, особая угловатость
скул, желтизна и прозелень
лица - ни при каких
обстоятельствах это не
может написать человек,
который этого не видел.
Только подумать: через 400
лет после неистовства
инквизиции в центре
Европы взметнулись к небу
костры. Если преемниками
Джордано Бруно и Галилео
Галилей стали коммунисты,
граница света и тьмы легла
с точностью
математической... Но
коммунисты поют. И на костре. Кто-то скажет: безумие! Но это тот род безумства, который вёл людей на подвиг. Истинно, жертвы инквизиций гибнут, смерть поправ. Эта картина как героическая симфония. Коммунисты остались борцами до последних мгновений своей жизни. Показательный обряд покарания их лютой смертью превратился в демонстрацию ненависти к фашизму, веры в грядущую свободу и торжество справедливости. Те, кого палачи возвели на костёр, в глазах художника обрели черты атлантов, а они, как мы знаем, могли быть и не очень-то похожими на пленных. В свидетели трагедии Савицкий призвал разорванное грозовыми разрядами небо. Его гневный образ предвозвещает праведное возмездие. Картина «Поющие коммунисты» - положенный на краски гимн человеческой совести и отваге, вере и верности своим убеждениям. А эти качества необходимы всем людям.
|
|
|
У Михаила Андреевича Савицкого в этом цикле картин всё выстрадано, всё одинаково сильно. Для всех картин, пожалуй, самое характерное: смерть, ужас смерти.
Белорусский художник М.А. Савицкий -единственный в Беларуси, а может, и в мире художник, который смог запечатлеть в эпических полотнах всю трагедию человека XX века. Его картины цикла «Цифры на сердце» не свидетельствуют, не говорят, а кричат о фашистском аде. Зная картины Савицкого, мир будет узнавать о нас, белорусах.
М.А. Савицкий в страшном плену Бухенвальда и Дахау сумел сохранить в себе человечность, душу и жизнелюбие и обобщил пережитое в жуткую живописно-публицистическую метафору лагерной татуировку - «личного порядкового номера», которым клеймили фашисты каждого узника. Он выжил - и показал всему миру то, что было и что не должно повториться никогда.
Память народа - это его история, это его гордость и совесть. И она, эта память, должна свято сохраняться, передаваться из поколения в поколение, как несгасающий факел большой любви к Родине, к своему народу. Такой любви, какая была у М.А. Савицкого, патриота и гражданина нашей Родины.
|
|
|
