Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Методы перцептивного не-делания




Практика перцептивного не-делания – уникальный инструмент произвольного выхода из семантического космоса, что, по сути, означает выход из мира первого внимания.

He-делание сновидящего – это соприкосновение с реальными сенсорными сигналами вне схем, моделей и матриц. Это своеобразные «созерцания», которые сновидцу полезно совершать за 1-2 часа до погружения в сон. (В отдельных случаях эффективно исполнять не-делания непосредственно перед засыпанием, но надо иметь в виду, что упражнение часто вызывает тонизирующий эффект, возбуждает ЦНС, может усиливать сердцебиение и, соответственно, вызывать бессонницу.)

Хочу сразу предупредить, что сновидящему следует избегать имагинативного преодоления перцептивных деланий. Мы не моделируем дополнительные образы и – тем более – всячески препятствуем формированию самодельных чувств и эмоций. Помимо подразумеваемого стремления к необусловленному восприятию Реальности, такое отношение вызвано тем обстоятельством, которое уже упоминалось во введении, – сверхвысокой чувствительностью внимания сновидения к аутогенной продукции. Разве наша цель – в осознанном сне блуждать среди призраков, построенных нами наяву? Ни в коем случае – мы хотим поймать отблеск Реальности. Вот почему все эти «визуализации», имагинации следует оставить в покое. Пусть любители аутотренинга воображают «желтые розы», «красные яблоки» или светящиеся шары.

Прежде всего, практик должен обратить внимание на «фон» – на ту область воспринимаемого, которая ничем не замечательна и, соответственно, по законам тонального описания не должна попадать в фокус нашего внимания. (Вспомните: не-делание – это работа с вниманием!) Но сделать это не так просто, как кажется. Обычно мы следуем перцептивному шаблону даже в ситуации искусственной привлеченности к «фону» – по причине высокой ригидности описания и схем распределения внимания. Поэтому не всегда понятно, как выяснить, следуете вы «шаблону» делания или ушли от него.

Приведу простой пример. Допустим, вы никогда раньше не обращали внимание на то, какую причудливую форму образуют блики на поверхности вазы, стоящей где-нибудь в углу. Будет ли не-деланием созерцание этих прежде не замечаемых бликов? Совсем необязательно. Если у вас в голове не исчезает символ «вазы» и понятие «блики», то в лучшем случае ваше созерцание будет подобно йогической тратаке (концентрации взгляда на выбранной точке зрительного поля).

Фокус не-делания заключается в том, чтобы «забыть», какой объект мы созерцаем. Что он означает? Где тут «ваза» и где «блики»? Ведь на самом деле перед нами просто совокупность светлых и темных пятен и точек, спроецированных на сетчатку глаза. У этих пятен нет значения, нет семантики, пока мы не включим опознавательный механизм тоналя. Любой успешный акт не-делания приближает нас к загадочному «семантическому вакууму» на расстояние вытянутой руки.

Опытные практики, уловив суть упражнения, вообще не нуждаются в каких-то «объектах» периферийного поля внимания или специальных условиях. Иначе и быть не может! Разве нуждаемся мы в особых условиях или объектах восприятия для делания, которым занимаемся непрерывно? Тогда почему вокруг не-делания столько шума?

Тем не менее искусство не-делания хранит в себе массу секретов и тонкостей. Часть из них открывается в результате многолетней тренировки каждому практику, кое-что – только талантливым сновидцам и сталкерам, которым удалось «сплести» первое внимание и внимание сновидения в крайне странный, многомерный конгломерат.

Образцы простейших перцептивных игр с паттернами «фигура-фон» и их вариантами приводятся даже в студенческих учебниках по психологии восприятия. «Куб Неккера» и картинки, в которых, в зависимости от распределения внимания, можно найти совершенно различные содержания, – давно не удивляют и, тем более, не вызывают специфического состояния не-делания. Они хороши лишь в качестве иллюстраций для начинающих.

Почему это так, понять несложно. Ну, во-первых, это «всего лишь» рисунки, а наш тональ давным-давно усвоил, что условная информация именно в силу своей условности не требует непременного изменения режима восприятия. Во-вторых, эти фигуры и образы не вовлекаются в данный нам целостный перцептивный объем. Они не взаимодействуют с полем опыта, будучи исключенными из него и обрамленными полями страницы.

He-делание как метод растождествления с «описанием мира» начинает работать лишь в том случае, когда в качестве основной точки приложения «не-делающей» силы используется элемент, по-настоящему Погруженный в картину опыта (допустим, визуального). Более того, интересующие нас эффекты возникают по мере того, как изначальный элемент картины, подвергаемый не-деланию, начинает вовлекать в свое поле окружающее пространство.

Помните пример с вазой? Если практик вошел в правильное состояние и продолжает его развивать, то «лавина» не-делания поглощает вазу, потом – стол, на котором она стоит, окно, из которого льется свет, создавший те самые «блики». И так происходит, пока не будет исчерпана центральная область зрительного поля. Дальше – периферия, которая и без особых упражнений пребывает в состоянии крайне низкой «сделанности».

Когда центр и периферия сливаются, вся наша энергетика (психическая, нейрофизиологическая, соматическая) перестраивается. Энергообменные процессы во многом теряют свою определенность, локальность, все смещается, многие организованности превращаются в однородность, система координат тоналя настолько отодвигается, что держится лишь неуверенным воспоминанием. Возросший тонус на фоне высшей степени перцептивной неопределенности может заставить нас легко вообразить себя чем-то вроде шаровой молнии – свободной и насыщенной энергией сферой.

В этот момент смещение точки сборки случается естественным образом, если вам знакомо это намерение и вы знаете, на что именно направить «не-делающее» внимание. Однако хочу сразу сказать: как только точка сборки сместится и зафиксируется в новой позиции, практик выйдет из состояния не-делания. Ибо в новой позиции наше тело должно адаптироваться, а единственная приемлемая для тоналя адаптация к среде осуществляется при помощи делания.

Сновидение – это пространство перцептивного делания. Даже неосознанное и смутное, черно-белое и сумбурное, оно становится доступным нашему сознанию и памяти, потому что опирается на «делающее» усилие.

Не-делание же – то состояние, которое в абсолютном своем проявлении прекращает память, внутренний диалог, самосознание. Его функция – смещать точку сборки за счет избавления от привычных организованностей и связей, за счет образования дистанции между активным вниманием и данным ему сенсорным материалом.

Разумеется, практику необходимо сначала попасть с пространство сновидения, сделать его осознанным, и усилить (преобразовать) свое сновидческое восприятие так, чтобы перейти из внимания сновидения во второе внимание.

В соответствии с существующими модальностями восприятия, неделание (как и делание) может быть визуальным, аудиальным, кинестетическим, проприоцептивным и смешанным. (Я не включаю в этот ряд вкус и обоняние просто потому, что их семантика слаба и аморфна, делание и не-делание здесь играет минимальную роль.)

Визуальное не-делание осуществляется проще всего. Это связано с исключительной плотностью информационного потока, получаемого человеком через зрение, высокой степенью его дискретности и множеством качественных и иных характеристик, образующих богатое поле «сделанных» связей между ними.

Если говорить обобщенно, визуальное не-делание пользуется двумя приемами («зацепками» для внимания): а) слиянием дискретных элементов, б) нестандартным разделением их. И первое, и второе может выражать себя в великом множестве вариаций. Следует иметь в виду, что по отдельности эти приемы недостаточно эффективны: ими надо пользоваться либо поочередно, либо одновременно. «Слияние» дискретов воспринимаемого поля в чистом виде ведет к пассивизации тоналя и на фоне хорошего бодрствующего тонуса вызывает нирваноподобное состояние – погруженность в бессмысленное созерцание. Достаточно небольшого утомления, и созерцатель легко соскальзывает в привычное забвение, мало чем отличное от самонавеянного сна.

Наоборот, нестандартное разделение пучков сенсорных сигналов провоцирует тональное творчество и может перейти из не-делания в галлюциноз. Такие переживания забавны и увлекательны, но в конечном счете они тоже погружают созерцателя в забвение – только активное, подобное привычному забвению обыкновенного человека, отождествленного с рабочим описанием мира, в котором живет социум.

Сновидящий нуждается в третьем типе не-делания, где слияние и разделение работают совместно. Рассмотрим самые простые процедуры, на которых основывается визуальное не-делание.

1. «Плоскость». Как известно, сетчатка человеческого глаза является внутренней поверхностью дна глазного яблока. Иными словами, это – плоскость (если игнорировать ее нормальную кривизну). Не надо быть физиологом, чтобы понять очевидное – любая картинка проецируется на эту условную «плоскость», и только специальное «делание» превращает плоское изображение в объемное. Где именно возникает объем, физиолог не знает, а нейрологические и психологические модели до сих пор остаются гипотезами.

Это «делание» гораздо сложнее, чем может показаться. Это отнюдь не только и не столько оптический эффект, вызванный совмещением изображений, поступающих из двух глаз одновременно. И в этом легко убедиться. Попробуйте закрыть один глаз – визуальное поле не утратит объемность, как следовало ожидать. Лишь в непривычных («не-узнаваемых») ситуациях одноглазый человек совершает ошибки, оценивая пространственную перспективу. «Объем» видимого создается сложным взаимодействием гештальтов и интерпретацией этих взаимодействий. Это и есть делание.

Попробуйте восстановить реальную плоскость воображаемого зрительного объема. Используйте любую пару предметов, поставив их на разное расстояние от глаз. Один – близко, другой – далеко. И уберите «перспективу». Как правило, экспериментатор почти мгновенно сталкивается с внутренним сопротивлением неясной природы. Следуя стереотипу, он пытается напрягать зрение, разводить (сводить) глазные оси, щурится или, наоборот, раскрывает глаза как можно шире. Но все безуспешно: далекое остается далеким, близкое – близким. И только перешагнув через некоторый барьер, испытатель одним скачком вдруг попадает в «плоское место».

Забавно, что мы далеко не всегда понимаем, почему упражнение удалось. Ведь процессу не-делания нет места в инвентаризационном списке тоналя (процессу делания тоже, он сливается с продуктом делания и сам по себе не осознается). Что же случилось? Мы на мгновение «забыли» семантику созерцаемых объектов (ваза, часы, лампа, чашка и т. д.), а вместе с семантикой объекта утратили смысл его границы, разделившие объект и фон, расстояние и т. д. Удивительная, хоть и очевидная вещь! Пространство, перспектива существует вместе со значением воспринимаемого предмета (явления, процесса). Психология давно зафиксировала эту любопытную закономерность: ошибки в восприятии перспективы (в оценке расстояния) чаще всего происходят именно тогда, когда мы неверно идентифицируем наблюдаемый объект. Достаточно принять круглый фонарь за луну, и ваше восприятие мгновенно «помещает» его на небосвод, т. е. удаляет на огромное расстояние от наблюдателя. И наоборот – если вы вдруг решили, что луна – это фонарь, источник света чудесным образом приближается.

Как видите, не-делание (как и делание) – интегральное явление. Крайне трудно не-делать только избранный аспект описания мира (расстояние, цвет, форму, яркость и т. д.). Согласованность тональных интерпретаций всегда стремится исчерпать все поле опыта. Вот почему любое не-делание ведет практика к переживанию семантического вакуума – чаще всего, локальным образом, в малых объемах и фрагментах опыта, но этого достаточно для проникновения осознания в Реальность.

О механизме этого процесса можно рассуждать долго и подробно, но в данном случае важно лишь одно – навык дистанцирования от семантики восприятия становится частью опыта осознания и переносится вместе с ним в сновидение, где 99 % организованной перцепции – чистое «делание», опирающееся на собственные мысли, воспоминания, мечты, желания и фантазию. Задача сновидящего нагуалиста – разоблачить эти 99 % и вплотную заняться «остатком». Если вы никогда не переживали наяву опыт семантического вакуума, этого никогда не добиться.

2. «Перспектива». Операциональный смысл этой процедуры не-делания прямо противоположен предыдущему. Здесь наблюдатель создает объем там, где его тональ привычно делает плоскость.

Сразу заметьте, что это упражнение не имеет ничего общего со стереоскопическими иллюзиями, которые возникают при созерцании двух картинок, совмещенных с помощью оптического прибора или сведения глазных осей. В популярных книгах по зрительному восприятию можно найти иллюстрации с подобными изображениями (две разноцветные фигуры – кружки, квадраты и т. п., два образа, отличающиеся друг от друга углом проекции и т. д.). Если свести или развести глаза, можно наложить рисунки друг на друга, в результате чего возникает эффект глубины, перспективы, объема.

Хотя этот эффект демонстрирует нам психофизиологический механизм восприятия объема (важный аспект тонального делания), сам по себе он не представляет психотехнической ценности. Его сущность – провокация рефлекса, а перцептивное не-делание всегда есть результат преодоление рефлекса. Подлинное не-делание осуществляется при помощи одного-единственного инструмента – внимания. Этот инструмент должен проявить свою силу в противостоянии автоматическим паттернам и гештальтам, навязчивым шаблонам, прилагаемым к данному нам материалу восприятия.

Лучше всего работать с сенсорными сигналами, которые тональ не рассматривает как условность, не с картиной или фотографией, а с объектами, чья семантика неоспорима. Замечательный пример такого объекта – тени. Недаром именно их использует дон Хуан, обучая Карлоса процедуре не-делания. Тени – безусловно плоские фигуры, но при этом их отбрасывают объемные тела, и в этом уже заключен неявный семантический парадокс для тоналя. Кроме того, тени не имеют самостоятельного смысла, пребывают на периферии описания и в нормальной ситуации никогда не становятся предметом исследующего внимания для воспринимающего аппарата. Таким образом, созерцание теней вызывает целый комплекс когнитивных диссонансов, что усиливает эффективность не-делания.

Но есть и другие объекты, вполне подходящие для этой работы. Трещины на поверхности скалы, естественные узоры, блики и пятна на плоскости, – словом, любые неоднородности, которые автоматически воспринимаются как нечто, по природе своей не имеющее объема.

Если практик уже имеет опыт перцептивного не-делания, он может использовать даже условные изображения – картину, фотографию и т. п. Вообще, когда навык сформирован, зацепкой для не-делающего усилия становится любой пучок сенсорных сигналов.

Допустим, вы выбираете для созерцания трещину в стене. Вы знаете, что трещина неразрывно связана со стеной, что это деталь предъявленного восприятию объекта. Это знание заставляет вас видеть ее так, как положено по законам описания. Однако, если вы забудете, что трещина – это трещина, на какой-то миг она превратится в перцептивную неопределенность.

Удивительно, как много черт и аспектов открывает восприниматель в простой трещине, когда замечает паузу в потоке интерпретации! Интересно, что искусство не-делания даже не требует специально создавать эту паузу. Помните, как работает внимание? Оно пульсирует – каждые несколько секунд останавливается, что повторить сборку. Этот момент и есть лазейка для не-делания. Здесь мы всегда имеем поле выбора: собрать восприятие, опираясь на имеющийся образец, или пересобрать по-новому. Таким образом, задача не-делания сводится к тому, чтобы выследить это мгновение и сосредоточиться на каком-то из аспектов воспринимаемого, автоматически рассматриваемых тоналем в качестве неважных, второстепенных.

Чтобы не-делание не переросло в моделирование самовнушенных иллюзий, практик должен избегать любых предварительных заготовок. Это распространенная ошибка. Например, сновидящий бросает взгляд на узор из теней или какое-нибудь пятно и говорит себе: «О! Это похоже на... (человеческое лицо, уходящую вдаль дорогу, лошадь, самолет, змею и т. д. и т. п.)!» После чего созерцатель изо всех сил пытается удержать почудившийся образ, сделать его более выпуклым, высмотреть в нем новые детали. Если моделирующее восприятие приводит практикующего на грань галлюцинации, он считает, что добился успеха в не-делании.

На самом деле подобные развлечения никак нельзя назвать не-деланием. Любое воображение, опирающееся на идею, ведет нас в царство делания, где концепт опять побеждает реальность. Практик может возразить, сославшись на то, что моделирование образов в любом случае постоянно сопровождает эту перцептивную технику. Действительно, стоит сосредоточиться на паузе интерпретаций, и через несколько секунд мы получаем пересобранный пучок, являющийся для тоналя альтернативным образом. Трещина превращается в «дорогу, уходящую в даль», тени – в «арку» или «ворота», и т. д. Ведь именно благодаря таким превращениям плоские формы и обретают глубину, перспективу.

Отличие не-делания от моделирующего воображения заключается в спонтанности. Дело в том, что настоящее не-делание есть забвение данного нам описания мира. Добившись такого забвения, мы попадаем в сферу неожиданного и неожидаемого; новый вариант сборки – это открытие, которое всегда изумляет, всегда провоцирует кратковременный перцептивный шок: «А я к не догадывался, что тени могут так выглядеть!» Подобный переворот осознания – свидетельство того, что какое-то время перцептивный аппарат пребывал в состоянии настоящего неделания и поэтому перешел к тому типу образной продукции, который в нормальном состоянии вообще не используется.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...