Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Состав Библии. Библейская критика




   Состав Библии в православной традиции несколько отличается от ее состава у католиков и значительно отличается от ее состава у протестантов. Отличия касаются некоторых книг Ветхого Завета, а также порядка расположения книг в Новом Завете.
   В современных изданиях Библии книги Ветхого Завета подразделяются на канонические и неканонические. Под каноническими понимаются книги, вошедшие в еврейский канон. Этот канон, т.е. список книг, признанных священными в иудейской традиции, складывался на протяжении веков и был окончательно утвержден в 90 году по Р.Х. на синедрионе в галилейском городе Ямнии. Канонические книги отличаются от неканонических своей древностью: первые написаны в период между XV и V веками до Р.Х., тогда как последние – между IV и I веками до Р.Х. К числу неканонических книг относятся: книги Товита, Иудифи, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, 2-я и 3-я книги Ездры, Послание Иеремии, книга Варуха и з книги Маккавейские, а также молитва Манассии в конце 2-й книги Паралипоменон, некоторые части книги Есфири, псалом 151, три фрагмента из книги пророка Даниила (3, 24–90; 13; 14).
   Протестантская Библия не включает неканонические книги Ветхого Завета, и в этом ее отличие как от православной, так и от католической Библии. Католическая Библия включает неканонические книги под названием «второканонических» (это название дано Тридентским Собором в 1546 году). Для православного христианина различие между каноническими и неканоническими книгами Ветхого Завета имеет условный характер, поскольку речь идет не о православном или христианском каноне, а об иудейском каноне, завершенном независимо от христианства. Основным критерием для определения каноничности той или иной книги Ветхого Завета для Православной Церкви является ее употребление в богослужении. В этом смысле неканоническими с православной точки зрения не могут считаться книга Премудрости Соломона и те фрагменты книги пророка Даниила, которые отсутствуют в еврейском каноне, но которые в православном богослужении занимают важное место. Иногда неканонические с точки зрения еврейского канона и «второканонические» с точки зрения Католической Церкви книги в православном словоупотреблении называют греческим термином «анагиноскомена», т.е. признанными, рекомендованными для чтения.

   Хотя все канонические книги Ветхого Завета написаны на еврейском языке, основой ветхозаветного текста в православной традиции является текст Септуагинты – греческого перевода «семидесяти толковников», сделанный в III-II веках до Р.Х. для александрийских евреев и иудеев рассеяния. Авторитет Септуагинты зиждется на трех факторах. Во-первых, хотя греческий язык не является языком оригинала для ветхозаветных книг, текст Септуагинты отражает то состояние, в котором оригинальный текст находился в III–II веках до Р.Х., тогда как дошедший до нас еврейский текст Библии – так называемый «масоретский» – редактировался вплоть до VIII века по Р.Х. Во-вторых, в некоторых цитатах из Ветхого Завета, вошедших в Новый Завет, используется преимущественно текст Септуагинты. В-третьих, именно текст Септуагинты использовался и в творениях греческих отцов Церкви, и в православном богослужении, т.е. именно этот текст стал частью православного церковного Предания. Исходя из трех перечисленных факторов, святитель Филарет Московский считает возможным утверждать, что «в православном учении о Священном Писании тексту семидесяти толковников надлежит усвоять догматическое достоинство, в некоторых случаях равняющее оный подлиннику и даже возвышающее над тем видом еврейского текста, какой представляется общепринятым в изданиях новейшего времени».

   Если для Восточной Церкви на протяжении многих столетий функции textus receptus (официального, «принятого» текста) выполняла Септуагинта, то для Западной Церкви таким текстом стала Вульгата – латинский перевод, сделанный блаженным Иеронимом (342–420). Тридентский Собор в 1546 году признал Вульгату официальным текстом Библии, принятым в Католической Церкви. Текст Вульгаты отличается от текста Септуагинты, поскольку Септуагинта появилась за несколько столетий до Вульгаты и ориентировалась на более древний еврейский текст. По составу же Вульгата отличается от Септуагинты, в частности, наличием в ней 4-й книги Ездры, отсутствующей на греческом языке.

   Когда в начале XIX века встал вопрос о переводе Библии на русский язык, переводчики оказались в затруднительном положении, поскольку не было единого мнения о том, какой оригинал должен лечь в основу перевода. Славянский перевод Библии, восходящий к святым Кириллу и Мефодию, но многократно редактировавшийся на протяжении столетий, был основан на Септуагинте. Именно славянский текст был тем, к которому привыкло ухо русского православного христианина, и наиболее логичным представлялось сделать русский перевод Библии с греческого языка. Решающим, однако, стал голос митрополита Московского Филарета, который, при всем своем уважении к догматическому достоинству Септуагинты, не считал возможным при переводе Библии на русский язык игнорировать еврейский масоретский текст. В соответствии с рекомендациями Филарета при переводе Ветхого Завета на русский язык за основу был взят масоретский текст, который, однако, сверялся с текстом Септуагинты. Филарет разработал некоторые «охранительные правила», требовавшие отдавать предпочтение греческому тексту в тех случаях, когда, например, текст Ветхого Завета приводился в Новом Завете по Септуагинте, или когда в христианской традиции прочно закрепилось понимание текста, основанное на Септуагинте, или когда масоретский текст представлялся испорченным. В итоге канонические книги Ветхого Завета были переведены с еврейского и частично с греческого, а неканонические – с текста Септуагинты, за исключением 3-й книги Ездры, которая была переведена с латинского (в Вульгате это 4-я книга Ездры).
   Различие между русской и славянской Библией особенно заметно при сличении переводов Псалтири. В богослужении Русской Православной Церкви псалмы читаются на славянском языке, однако если верующий захочет понять смысл славянского текста, сличив его с русским переводом, во многих случаях это окажется невозможным, поскольку русский перевод содержит иной текст. Так, например, Пс 17:26–27 по-славянски читается: «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися». Однако в русском переводе, сделанном с масоретского текста, данный стих псалма приобретает совсем другой смысл: «С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его». Подобных примеров смыслового расхождения между русским и славянским переводами Ветхого Завета, обусловленных как различиями между еврейским и греческим текстом, так и неправильным пониманием греческого текста славянскими переводчиками, можно привести множество.

   О формировании канона священных книг Нового Завета мы говорили в разделе, посвященном раннехристианской письменности. Состав Нового Завета в православной, католической и протестантской Библиях один и тот же. Однако в православных изданиях Библии за книгой Деяний апостольских следуют соборные Послания, Послания Павла и Апокалипсис, тогда как в католических и протестантских изданиях за Деяниями следуют Послания Павла и потом уже соборные Послания и Апокалипсис. Это различие присутствует уже в ранних греческих и латинских рукописях Нового Завета; никакого богословского значения оно не имеет.

   Относительно догматической значимости и «каноничности» Апокалипсиса в древней Церкви единого мнения не было. Святитель Григорий Богослов в одном из своих стихотворений дает следующий список «подлинных» книг Нового Завета:
    Матфей действительно написал для евреев чудесные книги Христовы, и Марк для Италии, Лука – для Греции,
    Иоанн, великий проповедник, для всех, восходяших к небесам.
    Затем Деяния мудрых апостолов,
    и четырнадцать посланий Павла,
    и семь соборных, из которых одно Иакова,
    два Петра, три снова Иоанна,
    и седьмое Иуды. Теперь у вас есть все.
    Если появляется что-то сверх этого, то это не из числа подлинных (книг).
   

Таким образом, у Григория Богослова в числе «подлинных» книг не упоминается Апокалипсис. Младший современник Григория, святитель Амфилохий Иконийский (†послe 394) включает в свой список новозаветных писаний четыре Евангелия, Деяния, Послания Павла, соборные Послания и Апокалипсис. При этом, однако, он упоминает о том, что некоторые считают Послание к Евреям подложным; иные утверждают, что из соборных Посланий следует принимать только три – Иакова, 1-е Петра и 1-е Иоанна. Об Апокалипсисе Амфилохий говорит, что «некоторые его принимают, но большинство считают подложным». Споры относительно Апокалипсиса закончились тем, что он вошел в канон Нового Завета, предназначенный для домашнего чтения. Однако за богослужением в Православной Церкви Апокалипсис не читается никогда в отличие от всех остальных книг Нового Завета.

   Каким должно быть отношение Православной Церкви к так называемой библейской критике – науке о происхождении и развитии текста Священного Писания? Существует мнение, будто православный христианин должен отвергать библейскую критику как продукт преимущественно протестантской науки. Это мнение представляется ошибочным, во-первых, потому, что единого общепринятого текста Библии в православной традиции нет (достаточно указать на различие между славянской и русской Библией), а во-вторых, потому, что благоговейное отношение к Библии отнюдь не исключает научного подхода к ее тексту. Сличение древних рукописей, установление разночтений между ними и выявление наиболее авторитетного текста вовсе не противоречит православному пониманию Священного Писания. Это касается не только Ветхого, но и Нового Завета, текст которого в рукописной традиции подвергался разнообразным изменениям. Поэтому критическое издание Писания, то есть издание, основанное на наиболее авторитетных древних рукописях, содержащее список основных разночтений, не менее ценно для православного христианина, чем для католика или протестанта. Особенно ценными являются те места в критических изданиях Священного Писания, в которых восстанавливается чтение, известное отцам Церкви, но впоследствии по каким-либо причинам измененное.

   В XIX веке святитель Филарет Московский считал необходимым критически подходить к тексту Священного Писания, и сделанный под его руководством русский перевод Библии учитывал достижения библейской критики того времени. В XX веке целый ряд православных богословов высказывался в пользу необходимости приобщения православных ученых к достижениям современной библейской критики. А.В. Карташев подчеркивал:

    В неизбежно предстояшем Русской церкви... миссионерском походе по обширному лицу родной земли нельзя обойтись одними устарелыми средствами из арсенала нашей научно-богословской отсталости. Чтобы бить врага на всех его кажущихся передовыми и научными позициях, нужно самим владеть оружием новейшей научной техники. Но для этого нужно ее сначала творчески воспринять, усвоить и преобразить в лоне церковного богословия и церковной истины.
   О положительном отношении Православия к библейской критике писал и протоиерей Сергий Булгаков:

    ...Ничто не препятствует и, напротив, является вполне естественным... воспользоваться теми подлинно научными достижениями, которые осуществлены в этой области в новое время в западном христианском мире, и, соответственно исправив и восполнив, ввести их в полноту церковного предания, конечно не в отмену, но в дальнейшее раскрытие и восполнение существующего. Истина едина, но постигается людьми в дискурсивном процессе развития. И православному сознанию нет оснований бояться библейской критики или смущаться пред нею, потому что чрез нее лишь конкретнее становятся постижимы пути Божии и действие Духа Божия, многократно и многообразно действовавшего в Церкви.

   Православная Церковь принимает данные библейской критики лишь постольку, поскольку они не противоречат ее собственному Преданию. Православие отвергает те эксцессы библейской критики, которые были характерны для раннего протестантизма, когда под сомнение ставилась подлинность тех или иных книг Нового Завета, и те, которые присутствуют в современной библеисти-ке. Православной традиции чужд историко-критический метод Р. Бультмана (1884–1976), основанный на идее «демифологизации» Евангелия – отделения сущности евангельской керигмы (проповеди) от предполагаемых последующих наслоений, от «мифов», которыми она якобы обросла в церковной традиции. Такой метод представляется прямо противоречащим пониманию Евангелия как неотъемлемой составляющей церковного Предания.

   Исходя из тех же соображений, Православная Церковь не одобряет те переводы Писания, которые искажают священный текст ради того, чтобы максимально отойти от церковной традиции. Наиболее одиозным русским переводом подобного рода было «Соединение и перевод четырех Евангелий» Л.Н. Толстого, о котором упоминалось выше. Говоря об этом переводе, архиепископ Иларион (Троицкий) вспоминает сцену из «Фауста» Гете, где Фауст переводит первый стих Евангелия от Иоанна то как «в начале был ум», то как «в начале была сила», то как «в начале был подвиг». Эта сцена может показаться карикатурной, но разве, спрашивает архиепископ Иларион, она «не была разыграна и на русской почве, в Ясной Поляне, где поклонник здравого (только своего!) смысла решил по справке с греческим лексиконом остановиться на таком переводе того же евангельского текста: «Началом всего стало разумение жизни»?» Та же сцена разыгрывается и в наше время, когда вольные переводы Писания, отмеченные стремлением отмежеваться от церковного словоупотребления, появляются в протестантской среде.

   Впрочем, не только на протестантской, но и на православной почве в последнее время появились переводы, в которых благородная и возвышенная церковная лексика систематически заменяется на низкопробную и нецерковную. К числу таковых относится опубликованный Российским Библейским Обществом перевод Посланий апостола Павла, сделанный В.Н. Кузнецовой. Вот лишь несколько цитат из этого опуса:

    Ах, вам бы потерпеть меня, даже если я немного глуповат! Ну уж потерпите, пожалуйста... Я считаю, что ни в чем не уступаю этим самым что ни на есть сверхапостолам. Может, я не мастер говорить, но что касается знания, тут другое дело... Повторяю еше раз: не принимайте меня за дурака! А если принимаете, то дайте мне еше немножко побыть дураком и чуть-чуть побахвалиться! То, что я сейчас скажу, конечно, не от Господа. В этой затее с хвастовством я буду говорить как дурак... Пусть кто угодно претендует на что угодно – я все еше говорю как дурак... (ср.: 2 Кор 11:1-22).

    Я совсем помешался! Это вы меня довели! Это вам бы надо меня нахваливать! Пусть так, скажете вы, да, я вас не обременил, но я ловкач и хитростью прибрал вас к рукам. Может быть, мне удалось поживиться через кого-нибудь из тех, кого я посылал к вам? (ср.: 2 Кор 12:11-18).

    Пища для брюха и брюхо для пищи... И ты часть тела Христа хочешь превратить в тело проститутки? Боже упаси! (ср.: 1 Кор 6:13-16).

   При таком «переводе» происходит сознательная и последовательная десакрализация священного текста, который перелагается на площадной, базарный, кухонный язык. Слова «дурак», «побахвалиться», «затея», «помешался», «нахваливать», «ловкач», «поживиться», «брюхо», «проститутка», идиомы «не мастер говорить», «прибрал к рукам», «самым что ни на есть», «меня довели» не соответствуют ни духу, ни букве священного текста, который требует более благоговейного отношения.

   Православная Церковь не может одобрить переводы Писания, рассчитанные на ту или иную специальную аудиторию, под вкусы которой искусственно подгоняется священный текст. Распространенные на Западе феминистские и иные «политкорректные» версии Писания воспринимаются православным христианином как непозволительное посягательство на священный текст, граничащее с кощунством. Православная Церковь последовательно выступает против так называемых «gender-neutral» (нейтральных в половом отношении) версий Библии, в которых применительно к Богу используется «инклюзивный язык». Данный феномен имеет отношение преимущественно к переводам Библии на английский язык, в котором отсутствует категория рода, однако Бог традиционно определяется местоимением «Он» (he), а не «Она» (she). Некоторые представители феминистического богословия настаивают на том, что поскольку Бог не является мужчиной, Его следует описывать нейтральными местоимениями или же вообще не употреблять по отношению к Нему местоимений. Вместо же традиционных терминов «Отец, Сын и Святой Дух» (Father, Son and Holy Spirit), имеющих подчеркнуто мужское звучание, феминистки предлагают употреблять нейтральные в половом отношении термины «Родитель, Искупитель и Питатель» (Parent, Redeemer and Sustainer).

   Вопрос, однако, не ограничивается только требованием терминологической правки. Представители феминистического богословия указывают на то, что на протяжении всего Священного Писания предпочтение отдается мужчинам, а не женщинам. В Ветхом Завете говорится о Боге Авраама, Исаака и Иакова (см.: Исх з, 16), а не о Боге Сарры, Ревекки и Рахили; заповеди Моисеевы адресованы мужчинам, а не женщинам (не возжелай жены ближнего твоего); В книге Притчей Соломоновых автор обращается к читателю-мужчине, тогда как о женщинах говорится в третьем лице. В Новом Завете адресатами нравственных заповедей тоже оказываются преимущественно мужчины (ср.: Мф 5:31-32; Лк 18:29; 1 Кор 7:27-28); При упоминании о количестве присутствующих исключаются женщины (Мф 14:21: евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей; ср.: Мф 15:38); и даже в число 144 тысяч спасенных входят только мужчины (Откр 14:4: те, которые не осквернились с женами). В Посланиях апостола Павла неоднократно подчеркивается неравенство между женщиной и мужчиной (ср. 1 Кор 11:3–16, 1 Кор 14:34-35; Кол 3:18; i Тим 2:11-15). С точки зрения феминистского богословия наличие в Писании столь многочисленных текстов, «исключающих» или унижающих женщин, объясняется культурными и общественными стандартами патриархальной эпохи, в которую жили авторы Ветхого и Нового Заветов, и, следовательно, данные тексты должны быть откорректированы. Однако в Православной Церкви такая коррекция считается недопустимой, поскольку она не только радикальным образом разрушает текст Священного Писания, но и во многих случаях ведет к пересмотру тех нравственных установок, которые были характерны для ранней Церкви и которые сохраняются в православном Предании.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...