 |
Беседу вели владимир винников и Андрей смирнов
|
|
|
|
2004
Мысли, навеянные речью Цзян Цзэминя [2]
По случаю 80-й годовщины КПК товарищ Цзян Цзэминь произнес большую речь, в которой подвел итог пройденного пути. По самой своей структуре эта речь была именно рефлексией на тот этап освободительной борьбы и построения фундаментальных оснований социализма, который завершается в нынешнем поколении народа Китая. Это не была обычная юбилейная речь, хотя, конечно, торжественная риторика занимает в ней определенное место. Но для меня главное в ней – внутреннее напряжение, тонкая постановка вопроса о неопределенности того нового этапа, в который входит измененное за 80 лет китайское общество. Это именно тот этап, при вхождении в который советское общество не справилось с кризисом модернизации и потерпело тяжелое поражение.
Товарищ Цзян Цзэминь ставит важную задачу: «Необходимо глубоко осознать и усвоить уроки мировой практики, когда коммунистические партии, длительное время сохранявшие правящее положение, утрачивали политическую власть».
Понятно, что единственная ценность моих замечаний заключается в том, что я читаю речь товарища Цзян Цзэминя из глубины – из глубины поражения славной компартии Советского Союза. Я размышляю о его тезисах и выводах с опытом поражения, какого не приходилось испытывать коммунистам Китая. Этот опыт невозможно представить себе теоретически, но, быть может, я смогу сказать что-то полезное исходя из уже пережитой практики. В ней остается много непонятных вещей, но многое мы уже изучили и осознали.
Может показаться странным, что я буду говорить о том, чего не сказал товарищ Цзян Цзэминь в юбилейной речи, но он открыл путь к этому продолжению разговора целым рядом негромких, но очень глубоких замечаний. Я буду отталкиваться от них – но говорить о советском опыте. Китайский читатель сам определит, имеют ли те явления, которые произошли в СССР, какое-то подобие тому, что может произойти в Китае.
|
|
|
Прежде всего, отметим черты фундаментального сходства истории России (СССР) и Китая.
Китай и Россия начала ХХ века были большими крестьянскими цивилизациями которые переживали модернизацию под давлением и в рамках импортного западного капитализма. Эти цивилизации оказались в исторической ловушке, потому что превращение в периферийную зону мирового капитализма грозило архаизацией, регрессом для большинства их населения, утратой собственного культурного фундамента и гибелью значительной части народа. Это в сходных категориях выразили такие разные мыслители, как Сунь Ятсен (о Китае), Вебер и Грамши (о России).
Цзян Цзэминь подчеркивает важнейшую вещь, общую для Китая и России того времени: «Ни движение самоусиления и реформаторство, ни крестьянские войны старого типа, ни демократическая революция, руководимая буржуазными революционерами, ни также копирование других вариантов западного капитализма, словом, ничто из перечисленного не в состоянии выполнить миссию спасения нации от гибели».
То же самое говорил Ленин в 1907–1908 гг., после изучения смысла революции 1905–1907 гг. И Россия, и Китай были вынуждены начать большие революции нового типа, отличные от тех пролетарских революций, которые марксизм предвидел для Запада – революции не ради улучшения жизни пролетариата, а ради спасения нации. Это – настолько фундаментальный мотив, что обе революции победили безусловно, и в мирном выборе в умах народа, и в гражданской войне.
Таким образом, условием победы наших революций и очень успешного проведения незападной («социалистической») модернизации в Китае и СССР было ощущение этих шагов как единственного спасения от гибели нации. Это отложилось в исторической памяти народа и действовало несколько поколений в СССР – и до сих пор действует в Китае.
|
|
|
Вторым условием, которое сплачивало подавляющее большинство общества, было особое «крестьянское» мироощущение, в основе которого лежит представление о мире как Космосе и о циклическом времени. Оно порождало всеобщее чувство ответственности за мир – прежде всего, за мир в виде своей страны.
Третье условие – общинная солидарность крестьян, унаследованная молодым (в первом и втором поколении) рабочим классом. Она была порождена типом жизни и труда, общей исторической памятью о голоде и привычкой к деревенской взаимопомощи. Отсюда вытекала непритязательность, отрицание структуры потребностей «общества потребления».
Из всего этого вытекал и тот тип государственного устройства, который был близок советским людям и китайцам на этом этапе – иерархически построенное патерналистское идеократическое государство. Государство-отец, суровый, справедливый и знающий истину. Признанным хранителем истины в обоих случаях были коммунистические партии.
СССР раньше, чем Китай, прошел этот первый этап, пережил смену поколений и вступил в новое состояние общества. Советское общество в 70-е годы приобрело следующие черты:
– крестьянское мироощущение сменилось мировоззрением городского человека с ослабленным космическим чувством;
– главным активным действующим лицом в обществе стал молодой городской житель среднего достатка с хорошим образованием европейского типа;
– это общество утратило историческую память о голоде и бедствиях, это стало «сытое» общество;
– тип жизни и труда породил новые объективные потребности для восполнения духовного голода, которого не было у человека с космическим чувством; возникла нарастающая тяга к «обществу потребления»;
– нормы, свойственные патерналистскому идеократическому государству, стали тягостны этому обществу.
Именно эти неизбежные следствия модернизации стали предпосылками для того, чтобы новое поколение советской элиты отказалось от идеалов и норм социализма, заключило союз с врагом СССР в холодной войне и произвело антикоммунистический переворот. Советские люди в большинстве своем не были антикоммунистами, они не были особенно жадными или особенно глупыми – но они оказались бессильными против демагогии антисоветских сил в КПСС.
|
|
|
Как видно из речи товарища Цзян Цзэминя, Китай также входит в новый этап, в котором в той или иной степени начинают действовать факторы, создавшие предпосылки для гибели СССР. Конечно, в истории никакие предпосылки сами по себе не являются достаточной причиной для поворота событий в ту или иную сторону. Важна воля и ум главных политических сил в момент кризиса, неустойчивого равновесия. Мы надеемся, что компартия Китая окажется в этот момент на высоте, однако и о предпосылках необходимо говорить, а из поражений близких по типу движений извлекать уроки.
Какие предупреждения я увидел в речи товарища Цзян Цзэминя? Прежде всего, это: «Свыше 1,2 миллиарда китайцев не только разрешили вопрос о питании и одежде, но и достигли в общем среднезажиточного уровня». И далее: «Наша страна уже вступила в новую стадию развития, характеризующуюся всесторонним строительством среднезажиточного общества».
Таким образом, в жизнь входят поколения китайцев, не обладающих опытом голода и бедствий. Китай становится «сытым» обществом. По многим фундаментальным признакам это общество кардинально отлично от того, в котором действовала компартия до этого. К тому же успехи в экономике и военном строительстве создали у китайцев уверенность в безопасности от прямого военного воздействия Запада. Точно такое чувство возникло в СССР в 70-е годы и стало важным фактором идейного разоружения советского человека.
Цзян Цзэминь высказал важнейшее положение, подтвержденное практикой КПК – о «необходимости постоянно и прочно опираться на народ»: «Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя сходить с позиций, обязывающих дышать одним дыханием и жить одной судьбой с народными массами». Под народными массами понимается подавляющее большинство народа – трудящиеся.
В речи следует такое уточнение: «Интересы народных масс в целом всегда состоят из конкретных интересов многих сторон… Мы должны правильно отражать и надлежащим образом подходить к интересам различных сторон, со всей серьезностью учитывать интересы масс разных слоев и сторон в их взаимных отношениях. Однако наиболее важной и приоритетной является необходимость учитывать и удовлетворять требования и интересы подавляющего большинства».
|
|
|
Эти принципиальные установки не наталкиваются на слишком большие методологические трудности, когда интересы политической элиты и подавляющего большинства совпадают – как это и было в СССР до 60-70-х годов, и в Китае до настоящего времени. Это – период первичной модернизации и обеспечения безопасности страны, когда цели ясны и опираются на достаточно однородную мировоззренческую базу. Совсем иное дело, когда происходит перестройка системы ценностей и интересов. Тогда «постоянно и прочно опираться на народ» оказывается просто невозможно – интересы разных частей народа входят в конфликт, который развивается во многих измерениях. Этот процесс мы и наблюдали в СССР, причем довольно долго конфликтующие стороны искренне считали, что они отстаивают идеалы социализма и справедливости.
Назревает социальное противостояние между народной массой и политической элитой, которая обретает сословное сознание. В момент кризиса этот разрыв назревает поразительно быстро и доходит до уровня раскола и социального расизма элиты по отношению к народным массам – то, чего еще за 3–4 года до этого было невозможно предполагать. Компартия, которая и является ядром политической элиты, сама становится эпицентром конфликта, причем та ее часть, которая ориентирована на интересы трудящихся масс, оказывается в очень трудном положении, и в случае идейного поворота руководящей верхушки легко маргинализуется в партии и теряет влияние. Это – опытный факт, и он вызван не какими-то особенно плохими качествами советских коммунистов, а действием мощных факторов и самим типом общества и партийно-государственного устройства.
Объективным условием бессилия той части партии, которая остается в этом конфликте верна интересам трудящихся масс, является наличие самого трудноразрешимого противоречия – расщепления интересов и ценностей самих трудящихся масс. В сознании трудящихся, в сознании каждого рабочего возникает антагонистический конфликт интересов, что парализует не только его политическую волю, но и способность сформулировать или хотя бы осознать свои главные, фундаментальные жизненные интересы. На что же в этот момент может опереться та часть партии, которая сохранила верность социализму?
|
|
|
Поскольку этот переход «порядок – хаос» в сфере массового сознания вызван объективными причинами (переходом к мировоззрению «сытого» общества), его нельзя предотвратить или разрешить просто «усилением» идеологической работы. При этом переходе утрачивает силу сам язык, на котором так успешно говорила с народными массами компартия на предыдущем этапе. К этому неизбежному кризису надо готовиться заранее, на этапе успешного развития и до смены поколений – когда компартия еще имеет крепкий тыл.
Товарищ Цзян Цзэминь верно указывает на опасность возникновения в управляющем слое группового сословного самосознания: «Ни в коем случае недопустимо злоупотребление властью в погоне за личной выгодой и формирование блоков людей, цепляющихся за полученные выгоды». Однако эти злоупотребления – лишь эксцессы, внешние симптомы более глубокого процесса, который вовсе не прекращается от устранения этих эксцессов или наказания виновных. Важно изменение взглядов большой группы людей – при том, что лично они остаются честными и уверены, что поступают во благо социализма. Эта идейная коррупция несравненно важнее материальной – и верхушка советской номенклатуры могла, не украв ни рубля, подвести дело к захвату всей государственной собственности под видом «приватизации». Злоупотребление властью ради личной выгоды не является надежным симптомом для диагностики этого процесса.
Столь же резким и неожиданным может быть слом общежития народов. Цзян Цзэминь говорит: «Мы добились высокопрочного единства страны и небывалой сплоченности всех наших народов… 56 национальностей страны дышат одним дыханием, живут одной судьбой, между ними сложились социалистические национальные отношения равноправия, сплоченности и взаимной помощи».
Точно так же и в СССР на волне успеха возникло ощущение необратимого национального единства. Если бы в 1986 г. кто-нибудь сказал, что Армянская ССР будет воевать с Азербайджанской ССР и авиация будет бомбить Гагры и Грозный, этого человека все посчитали бы сумасшедшим. Иными словами, очень многие стороны системы резко и кардинально изменяются при переходе от стабильного состояния на ветви роста к кризису. После уничтожения СССР невидимые удары цивилизационной войны, возможно, будут сконцентрированы на Китае.
Цзян Цзэминь поднял исключительно важный вопрос о роли марксизма-ленинизма как основы идеологической надстройки в период построения социализма. Он сказал: «80 лет Компартии Китая – это 80 лет соединения марксизма-ленинизма с практикой Китая». Да, и то же самое можно было сказать о надстройке в СССР до 60-х годов, когда произошла смена поколений и типа жизни, о которой говорилось выше.
Соединение марксизма (в версии ленинизма) с практикой СССР до этого перелома происходило успешно по той причине, что в основании стихийной народной философии, в архетипах коллективного бессознательного, лежал архаический общинный крестьянский коммунизм. Он органично сочетался и взаимодействовал с теми идеалами, которые были в научной форме выражены на языке марксизма. Изменения в массовом сознании и особенно в сознании интеллигенции привели к тому, что именно марксизм, оторванный от крестьянского общинного коммунизма был использован как идеологическое оружие против советского строя. Несколько раньше такая же трансформация произошла с идеологией западных компартий в виде «еврокоммунизма».
Цивилизационный и антропологический конфликт вышел на первый план, оттеснив конфликт классовый, но в самом марксизме эти типы конфликтов не получили достаточной методологической разработки. Она требует времени и усилий. На опыте СССР мы убедились, что разрыв между марксизмом и практикой в стране, где происходит смена стихийной народной философии, может происходить исключительно быстро, если влиятельные силы вне и внутри страны заинтересованы в этом разрыве.
О марксизме Цзян Цзэминь сказал, что это – «основополагающая руководящая идеология партийного и государственного строительства». Это вполне оправдывает себя на траектории прогрессивного развития или революции, открывающей простор для прогрессивного развития. Но в методологии марксизма уделено мало внимания процессам слома, хаотизации, регресса. Когда общество входит в такое состояние, тем более резко усиленное внешним влиянием, обществоведение, работающее исключительно в методологических рамках марксизма, оказывается абсолютно неспособно не только предвидеть и объяснить, но даже удовлетворительно описать происходящие процессы. Это определенно высказал Генеральный секретарь КПСС Ю.В.Андропов, а в ходе перестройки это стало очевидно всем. При подготовке к структурным кризисам обществоведение компартии должно существенно расширять свою методологическую базу, выходя за рамки марксизма и включая в нее теории нестабильности и быстротекущих переходных процессов.
В речи товарища Цзян Цзэминя тонко намечено это противоречивое требование в такой дихотомии: партия «должна неизменно придерживаться основ теории марксизма» – и одновременно следовать «идейной линии раскованного мышления». Выдержать этот баланс в процессе кризиса намного труднее, чем в период стабильного развития. Перестройка в СССР показала это самым драматическим образом.
К вопросу об идеологии примыкает проблема культурного строительства. Товарищ Цзян Цзэминь, говоря о пройденном этапе, верно применяет развитое в историческом материализме представление о прогрессе культуры и конфликте между отсталой и передовой культурой как главном противоречии культурного строительства. Он говорит о необходимости «изживать отсталые обычаи и нравы, всячески избавляться от отсталой культуры».
На основании советского опыта я могу сказать, что на этапе перехода от общества, обладавшего исторической памятью бедности, к «сытому» обществу на первый план выходит не конфликт между передовой и отсталой культурой, а конфликт между культурой общинной солидарности и культурой индивидуализма. И этот конфликт происходит не только между социальными группами, но и в душе каждого человека. Приобретая массовый, молекулярный характер, он потрясает и резко дестабилизирует общество. Заостряя вопрос, я бы даже сказал, что во время перестройки оказалось, что именно «отсталая культура», «отсталые обычаи и нравы» оказались оплотом советского, коммунистического сознания. Наиболее устойчивыми против наступления антикоммунистической идеологии были люди с наиболее низким уровнем образования – те люди, у которых унаследованные от дедов и отцов идеалы и убеждения не поддались релятивизму «передовой культуры». Это создало для советских коммунистов тяжелейшую проблему, с которой они не справились. Находясь во власти очарования «передовой культурой», они сдали главные идейные позиции.
Товарищ Цзян Цзэминь верно указывает линию обороны: «Необходимо решительно противостоять влиянию получивших на Западе распространение многопартийной системы и системы трехвластных институтов и других моделей». Перестройка исторически сложившегося типа государственного устройства по типу западной системы – один из главных постулатов евроцентризма, который является идеологией борьбы против любого традиционного общества. Как показал опыт СССР, сначала скрытыми, а потом и все более активными проводниками этого влияния являются именно круги либеральной интеллигенции, которые считают себя сами и рассматриваются в обществе как носители «передовой культуры».
Именно эта очень влиятельная социальная группа активно и довольно убедительно выступала в СССР против того важнейшего положения, которое товарищ Цзян Цзэминь сформулировал так: «Необходимо придерживаться принципа: партия управляет кадрами… Усилить контроль над работой по подбору и назначению кадров». При наличии достаточного уровня идейного единства в обществе, в стабильный период этот принцип не вызывает сопротивления и сочетается с принципом «ста цветов и соперничества ста школ». Иное дело, когда противоречия выходят наружу.
Товарищ Цзян Цзэминь говорит: «Необходимо продолжать создавать в партии и обществе атмосферу уважительного отношения к специалистам». Но дело в том, что в условиях кризиса видные специалисты используют то уважение, которое они завоевали своим профессиональным трудом, в чисто идеологической и политической борьбе. Прекрасный пример – академик А.Д.Сахаров, крупный ученый и трижды Герой Социалистического Труда. Он стал лидером одного из наиболее активных антикоммунистических движений в СССР, и его авторитет сыграл важную роль в поражении СССР в холодной войне.
Роль А.Д.Сахарова лишь выявила тот процесс, который протекал в СССР в течение двух десятилетий. Поскольку КПСС в государственном строительстве следовала принципу «партия управляет кадрами», в той части интеллектуальной элиты, которая стала уклоняться сначала к социал-демократии, а потом и либерализму, был единственный путь завоевать и поддержать тот социальный статус, который реально соответствовал ее профессиональному уровню – входить в партию и овладевать ее аппаратом. Через некоторое время прослойка таких людей в партии стала влиятельной, а потом и господствующей. Эти люди культивировали уважительное отношение к специалистам с антикоммунистическим мировоззрением. В какой-то момент в КПСС стало невозможно и даже неприлично спорить с товарищами по фундаментальным мировоззренческим вопросам. Это представлялось как подавление свободы мнения. И когда скрытый кризис перешел в открытую конфронтацию по принципиальным вопросам, оказалось, что антикоммунисты контролировали все ключевые позиции в партии, особенно в партийном обществоведении и средствах массовой информации. Таковы факты. А ведь в главном партийно-государственное устройство СССР и КНР схожи. То, что произошло в СССР, может в той или иной мере, со своей спецификой произойти и в КПК.
Цзян Цзэминь сказал: «Идейно-нравственный, а также образовательный, научный и культурный уровень китайского народа непрерывно растет».
Это, в принципе, замечательное достижение. Однако наряду с «ростом», то есть количественным накоплением некоторых свойств в культуре разных социальных групп, происходит изменение вектора, направления этих свойств. Идейно-нравственный уровень может расти, но сами критерии нравственности при этом могут меняться. Прежде всего, у части интеллигенции при повышении ее образовательного и научного уровня происходит сдвиг от ценностей солидарности и взаимопомощи к ценностям индивидуализма и конкуренции. И переход в стан принципиальных противников солидарного общества и сторонников общества конкуренции происходит у этих людей незаметно – так, что они сами не могут в своей личной истории обнаружить тот момент, когда они превратились во врагов социализма и стали ненавидеть ту трудящуюся массу, из которой они сами вышли и к которой принадлежат их отцы и матери. Это для многих – личная трагедия, но еще важнее, что это приводит к всеобщей трагедии народа.
Сейчас, после десяти лет анализа нашего поражения, мы приходим к выводу, что его можно было бы избежать, и все болезни кризиса модернизации преодолеть – если бы мы лучше знали общество, в котором живем и верно оценили глубину его изменения в результате урбанизации и смены поколений.
2001
[1] Т.Глушкова. Неправый суд над родным народом. Открытое письмо Сергею Кара-Мурзе. «Правда-пять», №. 4, 6 (январь-февраль 1997 г.).
[2] Статья написана по просьбе редакции журнала Академии общественных наук КНР.
|
|
|
