 |
Перезагрузка» российско-американских отношений: проблемы и перспективы
|
|
|
|
Новая вашингтонская администрация находится в отношении Москвы на политическом распутье. У США в запасе две возможные стратегии: «сдерживание» России и ее привлечение к партнерству. Похоже, команда Б. Обамы еще не определилась с генеральной линией на российском направлении и пока пытается дозированно практиковать оба варианта. Но на фоне колоссального объема негатива, накопившегося в отношениях двух стран за последние годы, даже простая демонстрация готовности к взаимодействию выглядит хорошим знаком.
Если мы попытаемся окинуть мысленным взором путь эволюции внешней политики современной России, то легко обнаружим определенную закономерность или, точнее, цикличность в отношениях с Соединенными Штатами. Два совершенно разных в личностном и поведенческом плане президента (Б. Ельцин и В. Путин) [39], совершенно разные внутри- и внешнеполитические контексты их функционирования – а основные тренды в эволюции российско-американских отношений весьма схожи.
На первом этапе первого срока своего президентства и Б. Ельцин, и В. Путин предпринимали серьезные усилия для максимального сближения сторон, формирования некоего «привилегированного партнерства», а то и союзничества стран. Это был период «больших авансов», которые Россия в том и в другом случае выдавала США в надежде на учет ее собственных преференций на постсоветском пространстве и на «равноправное партнерство» с Вашингтоном, в расчете на приобщение к клубу стран, причастных к разработке правил игры в современной мировой политике.
Однако фаза «стремительного сближения» быстро сходила на нет. Американцы неохотно шли на размены, точнее говоря, не шли вовсе. Россия рассматривалась Вашингтоном как побежденная страна, в сущности не имеющая права голоса и места за столиком, где ведется большая политическая игра. Кроме того, так уж исторически сложилось (во всяком случае, в послевоенный период), что США не знали в последние десятилетия партнерства на равных. Партнерство в американском понимании – это всегда отношения ведущего (Вашингтона) и ведомого. И никак иначе. Ну и потом, у США явно отсутствовала инклюзивная стратегия в отношении России. И в результате через несколько лет настойчивых попыток и односторонних уступок Москвы, которые охотно клались американцами в карман, после чего о них быстро забывали, российские президенты меняли тон и политические интонации в диалоге с Белым домом.
|
|
|
В силу этого и ввиду очевидного несовпадения национальных интересов сторон на постсоветском пространстве, наступал период «двухплоскостной» внешней политики России. На декларативном уровне Москва имитировала политику глобального оппонента, своего рода «неугрожающего противовеса» Соединенным Штатам, а в реальности – продолжала действовать в качестве американского партнера. Хотя, конечно же, партнера своеобразного: более упрямого, раздражительного и своенравного, чем это характерно, скажем, для Британии или Канады. Подобного рода характеристики официальной российской политики позволили даже заговорить о возникновении феномена «русского голлизма».
Постепенно однако многовекторность политических ориентаций (всевозможные треугольники и иные политические конфигурации вроде Москва-Дели-Пекин), жесткая риторика и игра в политическую самостоятельность эволюционировали из фигуры речи и одного из элементов (причем отнюдь не основного) политического дискурса в реальную трансформацию политического курса. А заканчивалось все и вовсе достаточно скандальными, воинственными или весьма жесткими заявлениями (символические образы – Б. Ельцин в окружении генералов у карты Косова в период Косовского кризиса 1999 г. или В. Путин на конференции в Мюнхене в 2007 г.) и глубокой неудовлетворенностью отечественного политического класса «беспринципным» и «наглым» поведением американского истэблишмента.
|
|
|
В сущности можно было прогнозировать повторение подобного политического цикла и для президентства Д. Медведева. Политические сигналы, следовавшие из Кремля, определенно давали к этому основания. В Москве рассчитывали на «потепление» в отношениях с Вашингтоном за счет либерального имиджа и большей гибкости нового российского президента. Так что отношения должны были развиваться по давно проторенному руслу. Можно было ожидать новых широких, но бесперспективных международных инициатив Москвы, новых реальных уступок с российской стороны взамен достаточно эфемерных обещаний снять некоторые из существующих барьеров и ограничений, а затем с неизбежностью – и новых разочарований. Все это было бы несколько мелодраматично, но вполне предсказуемо. Однако очередной политический цикл оказался прерван в августе 2008 г., и отнюдь не по российской инициативе, в связи с событиями в Закавказье. С этого момента стало ясно, что развитие отношений Россия-США пойдет уже по несколько иной траектории и даже, возможно, по принципиально иному пути. Сами эти отношения могут стать лучше или хуже, чем ранее, но они уже не будут такими, как в последние 15 лет.
Неожиданно твердое проявление российскими лидерами воли и дозированное применение силы на Кавказе оказали отрезвляющее воздействие на западных политиков. С приходом новой американской администрации складывается впечатление, что паруса российско-американских отношений понемногу наполняются ветром перемен. Очевидно меняется тональность высказываний политических деятелей двух стран. Американские официальные лица демонстрируют готовность обсуждать с Москвой актуальные темы мировой политики. Вице-президент Дж. Байден заявляет в феврале на Мюнхенской конференции по безопасности о «перезагрузке» российско-американских отношений. Ему в несколько театрализованной манере вторит госсекретарь Х. Клинтон. Б. Обама проводит «установочные» переговоры с Д. Медведевым в Лондоне в рамках саммита Большой двадцатки и принимает решение об официальном визите в Москву в июле 2009 г., публично демонстрируя внимание администрации к российскому направлению политики. На экспертном уровне возобновляются обсуждения проблематики сокращения вооружений и выражается сдержанный оптимизм по поводу перспектив подписания нового всеобъемлющего соглашения по сокращению стратегических наступательных вооружений. Однако оптимизм и даже элементы эйфории, свойственные ряду экспертных оценок, являются лишь свидетельством того, в какой глубокой яме оказались отношения России и США летом-осенью 2008 г.
|
|
|
Сегодня, когда аналитики озабочены особенностями протекания глобального экономического кризиса и мы по несколько раз на дню слышим оптимистические уверения в том, что падение достигло, наконец, дна и ситуация будет меняться к лучшему, аналогия с положением дел в российско-американских отношениях напрашивается сама собой. Описывая состояние российско-американских отношений и дискуссии по поводу их перспектив, трудно отделаться от образного ряда старого анекдота – по мнению пессимистов, хуже уже быть просто не может, российские отношения лежат пластом «на политическом дне» и рано или поздно они будут обречены на некоторое их улучшение; однако по заверениям оптимистов еще есть значительные резервы – для дальнейшего ухудшения ситуации.
Мировой финансовый кризис в его начальной фазе выступил своего рода «универсальным примирителем» и умерил амбиции российской и американской политических элит. Фактически именно глобальный кризис остудил горячие головы по обе стороны Атлантики и продемонстрировал значительную меру взаимозависимости. Особенно очевидно это стало российской элите. Со слов В. Путина в Давосе, все находились в одной лодке. И хотя, судя по интонациям российских официальных лиц, Россия чувствовала себя в этой лодке как каторжник, прикованный к галере, с реальностью приходится считаться. Как приходится считаться новой американской администрации с реалиями, отчетливо проявившимися еще до окончания глобального экономического кризиса, – сужением ресурсной базы, подрывом всеобщей почти слепой веры в мире в исключительность американской экономической и политической модели (и соответственно эрозии американского влияния), – и с наличием целого букета внутренних и внешнеполитических проблем, доставшихся в наследство от Дж. Буша младшего.?
|
|
|
Победа Б. Обамы на президентских выборах на фоне глобального мирового кризиса и неизбежных по его окончании крупных геополитических и геоэкономических подвижек дает неплохой шанс на трансформацию или, по крайней мере, вывод из тупика российско-американских отношений. Пока новая администрация США наиболее плотно занимается экономическим кризисом и беспрецедентным (на уровне 1,2 трлн. долл.) дефицитом бюджета. На данный момент довольно сложно говорить о наличии у новой администрации какой-то большой политической стратегии. Ну и главное – в центре его внимания наследие предыдущей администрации. Обама занимается скорее экстренным реагированием на ситуацию в Ираке и Афганистане и поиском ответа на угрозу распространения ядерного оружия.
С приходом новой администрации и развитием кризиса прогнозируемо изменилась сама тональность выступлений американского политического истэблишмента. Администрация демонстрирует приверженность диалогу, взаимодействию с партнерами и союзниками. Уходит в прошлое неумеренный идеологический запал при формулировании целей внешней политики. В частности, перемены заметны в стилистике отношений с Китаем: госсекретарь Х. Клинтон предостерегает против использования болезненной темы прав человека для создания помех решению важных политических и экономических вопросов (хотя эта точка зрения тут же подверглась довольно жесткой критике в США за отступление от «традиционных принципов» американской внешней политики, базирующейся на идеях «распространения демократии» по всему миру). Месседж остальному миру довольно недвусмысленно дает понять, что США безусловно стремятся остаться мировым лидером, но хотят наладить более тесное взаимодействие с партнерами. Крайним проявлениям силового унилатерализма образца начала XXI в., похоже, действительно приходит конец.
Изменения военно-политической стратегии выстраданы негативным опытом последних 5 лет войны в Ираке и Афганистане. В этой связи министр обороны США Р. Гейтс отметил: «Нам следует с недоверием относиться к идеалистическим, триумфалистским либо этноцентричным представлениям о будущем военном противостоянии, которые не учитывают уродливую действительность и противоестественность войны. Некоторые идеалисты воображают, что можно запугать и шокировать неприятеля, тем самым вынудив его к сдаче и избежав утомительного преследования войск противника от дома к дому, от квартала к кварталу, от одной высоты к другой. Как сказал генерал Уильям Шерман, «любая попытка сделать войну легкой и безопасной закончится унижением и катастрофой»» [40]. Таким образом, период, когда США были настроены вести высокотехнологические дистанционные войны, опираясь на свою колоссальную, избыточную военную мощь и явное техническое превосходство, по всей видимости, заканчивается. Параллельно убывает если не решимость применять силу, то, по крайней мере, неизменная тяга представителей американского политического истэблишмента к неограниченному и одностороннему использованию силы. Америка вынужденно вступает в эпоху «smart power», умного сочетания «мягкой» и «жесткой» силы, опоры на изощренную дипломатию (априори учитывающую позиции союзников и партнеров США на международной арене) и на восстановление американского идейного (а не идеологизированного, как в начале XXI в.) влияния в мире.
|
|
|
С появлением Б. Обамы в Белом доме связаны, пожалуй, беспрецедентные ожидания позитивных перемен, причем не только в Америке, но и во всем мире. Психологически и даже политически этот общий тренд легко объясним. Смена администрации лидирующей мировой державы – всегда определенный шанс для улучшения двусторонних отношений и трансформации мировой политики. Тем более что пришедшие к власти в Вашингтоне демократы не связаны обязательствами с крайне непопулярной администрацией Дж. Буша – они сами критиковали республиканцев по целому ряду вопросов внутренней и внешней политики и победили под лозунгом обновления. При этом необходимо сохранять трезвую голову и помнить, что американская политическая машина довольно инерционна. И Обаме, безусловно, придется оглядываться на республиканцев в Конгрессе и на влиятельные группировки в Вашингтоне. В данном контексте завышенные ожидания едва ли оправданы. Чтобы соответствовать им, Обаме нужно будет буквально революционизировать различные стороны жизни американского общества и кардинально изменить внешнюю политику США. Пока трудно ожидать этого от такого прагматичного, эластичного и вынужденно озабоченного главным образом поддержанием политических альянсов и сложными внутренними проблемами политика, как Б. Обама.
Дело в том, что американский президент при всем колоссальном объеме полномочий, не является выборным абсолютным монархом. Его прерогативы, в т.ч. в сфере международных отношений, серьезно ограничены Конгрессом, с характерными для него группами интересов и отсутствием (в отличие от парламентской британской модели) партийной дисциплины, а отсюда – сложными закулисными маневрами и сделками. Как отмечает ряд аналитиков, первоочередная задача Обамы и его команды – выработать стратегию отношений с Конгрессом США, а вовсе не с Ираном или Северной Кореей.
В противном случае самые многообещающие внешнеполитические инициативы (впрочем, как и внутренние реформаторские намерения) имеют шанс просто увязнуть в Конгрессе. Впрочем, в потоке оценок первых шагов новой администрации часто встречается мнение, что самого драматического развития событий Б. Обаме уже удалось избежать. Многие утверждали, что президент слишком молод и не имеет представления о скрытых пружинах вашингтонской политической кухни. Предрекалось, что молодой и неопытный президент, зарекомендовавший себя блестящим публичным политиком, не справится с бюрократической средой и административной рутиной. Этого не произошло. И хотя Б. Обама демонстрирует склонность к цветистой риторике (которая является частью его политического имиджа и фирменным знаком политического стиля), он успел зарекомендовать себя весьма прагматичным и, при всей своей харизматичности, весьма рациональным политическим лидером.
Вопреки распространяющемуся в Москве мнению, Россия отнюдь не находится в фокусе внимания новой американской администрации, внешняя политика которой вообще пока не сфокусирована в страновом отношении. Очевидный акцент делается разве что на восстановлении подорванных было в президентство Дж. Буша младшего отношений со странами ЕС и партнерами по НАТО и на доставшихся по наследству от предыдущей администрации проблемах Большого Ближнего Востока. Некоторая активизация представителей американского политического истэблишмента и аналитического сообщества на российском направлении связана с колоссальным объемом негатива, накопившегося в отношениях двух стран за последние годы.
У перестройки отношений с РФ есть немало противников. Они выдают в американской прессе целый поток комментариев, предсказывающих системный коллапс, который должен вскоре постигнуть Россию из-за падения цен на нефть и финансового краха. Многих в США вдохновляет подобная перспектива. Они полагают, что процесс усиления России прекратился и страна постепенно сваливается в пике, возвращаясь к состоянию благословенных с точки зрения американцев 90-х годов прошлого века. А раз так – нет смысла в поисках компромиссов и в уступках Москве. Надо только переждать год-другой, пока не иссякнут российские валютные резервы, и уже потом заключать сделки (как вариант – вообще отказаться от таковых – поскольку от Москвы уже ничего к этому времени не будет зависеть) по большим политическим вопросам на гораздо более выгодных для американской стороны условиях.
На сегодняшний день воодушевляет прагматизм формирующейся новой команды Б. Обамы (возможно и вынужденный обстоятельствами места и времени – поскольку либеральных интервенционистов в администрации, начиная с госсекретаря Х. Клинтон, хватает). В прагматическом же плане Россия необходима США для решения ряда проблем, которые американская администрация на данный момент считает для себя, в силу обстоятельств, приоритетными. Это – сокращение ядерных арсеналов и нераспространение ОМУ (включая иранскую ядерную программу), а также ситуация в Афганистане (в перспективе, возможно, и в Пакистане). Вопреки распространенной точке зрения, американцы демонстрируют уверенность, что им самим по силам добиться успехов на всех направлениях, но полагают (тут сказывается влияние наконец прорвавшихся в близкий к власти экспертный пул сторонников школы политического реализма), что поддержка (или хотя бы отсутствие помех) со стороны России им для страховки не повредят.
В данном политическом контексте начали проявлять активизм неправительственные организации. Еще в феврале 2009 г. влиятельная американская неправительственная организация «Партнерство за безопасную Америку» (Partnership for a Secure America), членами которой являются представители Республиканской и Демократической партий, ведущие дипломаты, представители структур национальной безопасности, обнародовала список конкретных шагов, которые необходимо предпринять для возобновления отношений между США и Россией. В их числе активизация работы Совета Россия-НАТО, приглашение России к полноценному участию в разработке стратегии коллективной безопасности, что характерно, «начиная с мира и стабильности в Афганистане»; предложение России занять лидирующую позицию в многосторонних переговорах с Ираном с целью остановить обогащение урана; активизация работы по Договору о стратегических наступательных вооружениях [41].
В марте в Вашингтоне был опубликован 19-страничный доклад «Правильное направление политики США в отношении России», который подготовили члены негосударственной комиссии по политике США в отношении России, бывшие сенаторы Ч. Хейгел и Г. Харт. Доклад Харта-Хейгела нельзя назвать лестным или комплиментарным по отношению к России, как его уже поспешили окрестить отдельные российские комментаторы. Но его авторы действительно разработали чрезвычайно прагматичный подход к отношениям с РФ. Акцент сделан на все тех же наиболее актуальных для администрации вопросах – более активном подключении России к решению афганской и иранской проблем (и шире – вопросов нераспространения ОМУ), сокращении ядерных арсеналов (в том числе, чтобы отвести упреки в несоблюдении 6-й статьи Договора о нераспространении самими Соединенными Штатами и Россией со стороны стран, стремящихся к обладанию ядерным оружием).
За разговорами о назревших переменах в российско-американских отношениях четко просматривается и неизменная политическая линия на поддержание геополитического плюрализма на постсоветском пространстве, что означает поиск новых форм сотрудничества с такими странами, как Грузия и Украина. В докладе ясно говорится: «США должны противостоять любым попыткам России установить сферы влияния в Европе или где-либо в Евразии, включая попытки отказать другим странам в их праве вступления в НАТО или другие организации» [42]. Равно как и твердая политическая поддержка усилий европейцев по диверсификации поставок энергоносителей.
В марте 2009 г. была опубликована и «Ежегодная оценка угроз разведывательным сообществом», в которой Россия напрямую не рассматривается в качестве противника США. В документе изложены лишь те аспекты внешней политики России, которые тревожат Вашингтон. Среди них – развитие отношений Москвы с Китаем, Ираном и Венесуэлой, а также попытки России осуществлять контроль над энергопоставками в Европу и Восточную Азию.
На данный момент очевидно, что Вашингтонская администрация находится в отношении России на политическом распутье. У Вашингтона в рукаве две возможные стратегии в отношении Москвы: сдерживание (containment) или вовлечение в партнерство (engagement). Похоже, администрация Б. Обамы еще не определилась окончательно с генеральной линией на российском направлении и пока пытается дозированно практиковать оба варианта. На фоне событий лета-осени 2008 г. (и свертывания контактов) простая демонстрация готовности к взаимодействию и сотрудничеству уже выглядит хорошим знаком и действительно открывает определенные перспективы восстановления взаимного доверия в областях, представляющих обоюдный интерес (в их числе, прежде всего, ядерное разоружение, сокращение ядерных вооружений в увязке с проблематикой ПРО, борьба с терроризмом и т.д.). Едва ли разумно было бы игнорировать поступающие сигналы и не воспользоваться представившимся шансом для нормализации отношений.
Заключение
Практика современной международной политики сформировала новую, соответствующую реалиям ХХI, а не ХХ в. повестку дня, касающуюся отношений между Россией и США. Важнейшими пунктами этой российско-американской повестки, несомненно, являются: предотвращение распространение ОМП, борьба с международным терроризмом и международной организованной преступностью, а также совместные усилия по укреплению стабильности в Евразии. За последние годы в российско-американских отношениях начала утверждаться модель партнерства. Партнерство означает, что РФ и США строят свои отношения исходя не из идеологических догм (как в годы холодной войны) и не из союзной солидарности (как было бы, если бы они стали союзниками), а из своих национальных интересов. В случае если их интересы совпадают, никакие идейные расхождения более не помешают взаимовыгодному сотрудничеству двух стран (борьба с терроризмом, нераспространение, торговля, технологические обмены). В тех же областях, где позиции двух держав расходятся, они действуют в соответствии со своими национальными интересами, а не с пожеланиями партнера (расширение НАТО, войны против Югославии и Ирака, поставки оружия Китаю и т.д.).
Российско-американские отношения стали гораздо более сбалансированными. Период значительной односторонней зависимости России от американской помощи и поддержки уходит в прошлое, теперь уже США нуждаются в российском содействии и в борьбе с терроризмом, и в предотвращении распространения оружия массового поражения, и в урегулировании ряда локальных конфликтов. Это обстоятельство в полной мере проявилось после 11 сентября 2001 г.
Угроза распространения ОМП и средств его доставки превращается в серьезнейший вызов международной стабильности и безопасности. Очевидно, что без самого тесного российско-американского взаимодействия в деле предотвращения распространения такого оружия решить эту задачу не удастся. Так как США и Россия располагают крупнейшими военно-промышленными комплексами в мире, они несут за нераспространение оружия массового поражения особую ответственность.
Бесспорно, за последние восемнадцать лет российско-американское сотрудничество стало важным фактором, содействующим укреплению режима нераспространения. Тем не менее в новых исторических условиях это сотрудничество может и должно быть активизировано. По мнению российского специалиста-международника С.А. Караганова, «Россия и Соединенные Штаты должны объединить свои усилия, чтобы помочь странам, обладающим ядерными материалами, в деле обеспечения безопасного хранения этих материалов или же чтобы скупить их избыточные запасы. Россия могла бы предоставить людей и необходимое ноу-хау, а США могли бы взять на себя прежде всего финансирование; к участию следует пригласить и другие государства»[43].
Нельзя недооценивать масштаб тех проблем, с которыми сталкивается взаимодействие двух стран в деле нераспространения оружия массового поражения. Сохраняются серьезные разногласия между США и РФ по вопросу о последствиях для нераспространения российского военно-технического сотрудничества с третьими странами, и прежде всего с Ираном. Иран, впрочем, не единственная страна, военно-экономическое сотрудничество России с которой за последние десять лет вызывало озабоченность в Соединенных Штатах. Так, намерение России продать Индии криогенные двигатели и технологию их производства также вызывали с американской стороны обвинения в нарушении режима нераспространения ракетных технологий. Кроме того, американская сторона высказывала свои возражения по поводу продаж российских вооружений таким странам, как Китай, Сирия и Кипр.
Колин Пауэлл, госсекретарь США в 2000–2005 гг., отметил: «У нас, конечно, есть области, где наши мнения не совпадают. Мы ожидали, что Россия активно поддержит нашу политику в отношении Ирака, и до сих пор надеемся на изменение позиции Москвы по вопросу иранской ядерной программы. У нас есть разногласия по поводу некоторых аспектов российской политики в Чечне. Однако наши отношения в целом больше не окрашены былым антагонизмом. Сегодня мы в достаточной степени доверяем друг другу, чтобы решить даже самые трудные проблемы, возникающие в отношениях между нами»[44].
Несомненно, что международный терроризм будет и впредь представлять серьезнейшую угрозу международной безопасности, в том числе и для РФ, и для США. Однако после завершения контртеррористической операции в Афганистане, успех которой был бы невозможен без России и западноевропейских союзников Америки, США отказались ввести санкции против Афганистана за наркоторговлю, посчитав, что это противоречит американским интересам. Между тем после победы над режимом талибов производство наркотиков в Афганистане, направляемых прежде всего в Россию и Европу, выросло в десятки раз. Однако видимость стабильности в этой стране, базирующаяся на хрупком согласии с тамошними «полевыми командирами» (а сегодня ведущими наркопроизводителями) для Вашингтона важнее, чем проблемы наркотрафика в Россию и Европу. Не случайно в выступлении перед участниками Международного конгресса информационных агентств в сентябре 2004 г. президент В. Путин высказал озабоченность и недовольство деятельностью американо-британских оккупационных сил в Афганистане. Тем временем в США все чаще высказывается озабоченность по поводу сохранения демократических институтов в России.
По мнению американского специалиста по российско-американским отношениям Р. Легволда: «В XXI в. роль «стратегического тыла» Соединенных Штатов играют не Европа и Северо-Восточная Азия, а огромный беспокойный регион, простирающийся от восточных границ Турции до западных границ Китая и вдоль южных границ России. Раз США собираются устранить угрозы, исходящие из этого региона, то ни одна страна не будет более ценна в качестве союзника, чем Россия… Россия и Соединенные Штаты, совместно предотвращающие основные стратегические угрозы нового века, особенно те, которые исходят из Евразии, будут иметь такое же значение в формирующейся мировом порядке, какое имели важнейшие альянсы с участием США в прошлом»[45].
Однако многие американские специалисты в области международных отношений, в частности уже упоминавшийся 3. Бжезинский, негативно относятся к перспективам партнерства с Россией на евроазиатском континенте и в постсоветской Центральной Азии.
Успех российско-американского сотрудничества в деле укрепления стабильности и безопасности в Евразии во многом будет зависеть от того, в какой мере официальный Вашингтон проявит готовность рассматривать такие ведущие страны региона, как Россия, Китай и Индия, в качестве равноправных стратегических партнеров. До сих пор в своей региональной политике в Евразии американская элита исходит из того, что системы безопасности в этом регионе должны строиться на основе расширяющегося на Восток Североатлантического альянса, где России в лучшем случае уготована роль младшего партнера с совещательным голосом. Между тем у России (как, впрочем, и у КНР и у Индии) имеются свои интересы безопасности и свои представления о том, каким образом они должны быть защищены, и великие державы Евразии не готовы поступаться своими интересами безопасности для того, чтобы угодить глобальным амбициям США.
Пока же Соединенные Штаты в своей международной политике по-прежнему придерживаются двойных стандартов: с одной стороны, единолично определяют страны, представляющие угрозу миру и национальным интересам США, и без мандата Совета Безопасности ООН осуществляют интервенцию против Ирака; с другой – не хотят признавать вполне законное право России на формирование системы безопасности на постсоветском пространстве.
На рубеже тысячелетий Россия сделала свой внешнеполитический выбор. Отныне Российская Федерация видит свое место на международной арене рядом с Западом, но на равноправной основе. Разумеется, взаимная адаптация и России, и Запада происходит и будет протекать непросто. России еще предстоит на деле продемонстрировать, готовность соблюдать признанные нормы международных отношений, и занять свое место в мировом сообществе; а Соединенным Штатам предстоит отказаться от «эгоизма сильного», научиться учитывать национальные интересы своих реальных и потенциальных союзников и воспринимать Россию как «нормальную» страну – партнера в разрешении наиболее острых проблем современного мира.
Список использованной литературы
1. Ван Щ. Экономическая Глобализация и Развитие США // Глобализация. Конфликт или Диалог Цивилизаций? – М.: Новый Век, Институт микроэкономики, 2002.
2. Военно-политическая расстановка сил в Каспийско-Центральноазиатском регионе / Авторский коллектив: М.С. Ашимбаев (ответственный редактор), Е.В. Тукумов, Л.Ю. Гусева, Д.А. Калиева, А.Г. Кожихов, В.Ф. Галямова. – Алматы: КИСИ при Президенте РК, 2003. (С. 34).
3. Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986). – М.: Автор, 1997, стр. 552.
4. Малашенко А., Тренин Д. Время Юга. Россия в Чечне, Чечня в России. – М: Московский Центр Карнеги, 2002. (С. 15).
5. Обзор основных параметров экономик зарубежных стран // Анализ состояния мировых товарных рынков и мониторинг внешнеэкономической конъюнктуры. – Алматы: Институт Экономических Исследований, Министерство экономики и бюджетного планирования РК, РГП «Институт Экономических Исследований», 2004. (С. 29).
6. Стратегия национальной безопасности США для нового столетия, 1999 г.
7. Angela, E.S. Russia: Farewell to Empire? // World Policy Journal. – 2002. – №1. – Pр. 83–89 (Pp. 84–88).
8. Kapstein, E.B., Manstanduno, M. Unipolar politics: realism and state strategies after the Cold War. – New York: Columbia University Press, 1999 //
9. Kagan R. The September 12 Paradigm //Foreign Affairs, 2008, N5
10. Gates R.M. A Balanced Strategy. Reprogramming the Pentagon for a New age //Foreign Affairs, 2009, January/February, http://www.foreignaffairs.com/articles/63717/Robert-m-gates/a-balanced-stretegy
11. Huntington S.P. The Clash of Civilization? //Foreign Affairs. May-June. 1993.
12. Huntington S.P. The Clash of Civilization and the Remaking of the World Order. N.Y., 1996
13. Legvold R. Crafting a U.S.-Russian Alliance // Nat. Interest. 2002. Dec. 20.
14. Алексеев Р., Михайлов В. Евразийское Экономическое Сообщество // Международная Жизнь. – 2000. – №11. – С. 30–35 (32).
15. Арбатов А.Г. международная безопасность после Кавказского кризиса //http://www.polit.ru/institutes/2008/10/15/Caucasus.html
16. А. Каримова, Ш. Ийгиталиев, журнал ЦА и Кавказ «Модели отношения между США, КНР и РФ». – Москва.: изд. «2», – 2006 г. – стр. 30–49.
17. Бжезинский 3. Зыбучие пески гегемонии // Россия в глобальной политике. 2004. Март-апрель. Т. 2.
18. Бжезинский З. Преждевременное партнерство // Полис. 1994. №1.
19. Богатуров А.Д. Пять синдромов Ельцина и пять образов Путина (Ретроспектива личностной дипломатии в России) //Pro et Contra, 2001, №1–2
20. Вершбоу А. Новые экономические отношения России и США // Коммерсантъ. 26 ноября 2001.
21. Волков Е.Б. Договор СНВ – 2 и безопасность страны. Воениздат, 2007 г.
22. Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика, 1500–2010 // Свободная мысль. 1996. №5.С. 42
23. Гольц. А. Настоящая реформа – впереди. // Интеллектуальный капитал.
24. Душанбинская декларация. – Душанбе, 5 июля, 2000 // Юридическая база данных «Юрист».
25. Д. Мэмбер, // @ Центральная Азия и Кавказ», – Москва: изд. «7»,-2005 г.-С. 25–28.
26. Дебидур А. Дипломатическая история Европы от Венского до Берлинского конгресса (1814–1878): Революция // М.:Иностр.лит., 1947. С. 544 «История России, ХХ век». Москва Зевелев И.А. Троицкий М.А. Сила и влияние в американо-российских отношениях. Семиотический анализ. М., 2006.
27. «Норма», 1997 г.
28. «История России ХХ века» Москва Агентство «Фаир», 1998 г.
29. История внешней политики СССР 1917–1976 гг. / Под редакцией. А.А. Громыко. - М. Наука, 1976. С. – 327
30. Караганов С.А. Новые вызовы. Политика безопасности России в будущем // Intern. Politik. 2002. №7. С. 70.
31. Касенов У. Новая «Большая Игра» в Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. – 1997. – №8.
32. К. Райс в «НГ-Дипкурьер» от 13 октября 2008 г.
33. Ломагин Н. Новые независимые государства как сфера интересов России и США // Pro et Contra. – Весна, 2000. – Том 5. – №2. – С. 65–85 (69).
34. Московский Центр Карнеги – Публикации – Журнал «Pro et Contra» – Том 5, 2000 год, №2, Весна – Россия – США – мир
35. Никонов В. Политика России в Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. – 1997. Никонов В. Западноцентризм подошел к концу // Известия, 2008, 15 октября
36. Пауэлл К. Стратегия партнерства // Россия в глобальной политике. 2004. Т. 2.
37. «Оружие массового поражения». Воениздат, 1994 г.
38. Парамонов В. Формирование геополитической ситуации в Центральной Азии – внешние факторы // Центральная Азия и Кавказ. – 2000. – №7 «Российско-американские отношения при администрации Буша. Программа по новым подходам к безопасности России» (PONARS). М, 2001. С. 5–6.
39. Пауэлл К. Стратегия партнерства / Россия в глобальной политике. 2004.Т.2. №1.С. – 124
40. Саймс Д. Имперская дилемма Америки // Россия в глобальной политике. 2004. Январь-февраль. Т. 2. №1. С. 134–135:
41. Сестанович С. Где истинное место России? // Pro et Contra. – Зима–весна, 2001. – Т. 6. – №1–2. – С. 153–170 (155).
42. Сафонов Д. Российский флот озеленится «Тополями». // Ядерная безопасность 98 г., 38.
43. С. Сыроежкин., журнал МЭиМО «Россия-Китай-Запад». – Москва: изд. «3», – 2005 г.
44. С. Тэллбот, // «Дипломатия и международные отношения», – Москва: изд. «22»,-2007 г.С. 45–51
45. Тэлбот С. Билл и Борис: Записки о президентской дипломатии // М., 2003.С. – 342
46. Шаклеина Т.А. Внешнеполитические дискуссии в США: поиски глобальной стратегии // США, Канада экономика, политика, культура. 2002. №10.С. – 3–15.
47. Хамраев Ф.М. Политика России в Центральной Азии // Аналитик. – 2004. – №4 (22). – С. 35
48. Фаминский И.П. // Международные экономические отношения. М., «Юристъ», 2001.С. 225
49. Черневский С. «Великий Шелковый Путь» и интересы России // Мировая Экономика и Международные Отношения. – 1999. – №6. – С. 95–98 (95).
50. US and Russia: The Window of Opportunity. Partnership for a Secure America statement.
51. The Right direction for US Policy Toward Russia (Report of bipartisan Commission on US policy toward Russia)
52. http://www.continent.kz/1999/06/17.html.
53. http://www.ca-c.org/journal/rus-01–2003/01.khaprimru.shtml.
54. http://www.ca-c.org/journal/cac07_2000/17.paramonov.sht ml.
55. http:// 80-www.ciaonet.org.proxyau.wrlc.org/book/kap stein/kapstein12.html.
56. http://www.ca-c.org/journal/rus-02–2002/11.troprimru.shtml.
57. http://www.ca-c.org/journal/08_1997/st_12_nikonov.shtml.
[1] С. Тэллбот, // «Дипломатия и международные отношения», -Москва.:изд. «22», -2007г.- С.45-51.
[2] Д. Мэмбер, // «Центральная Азия и Кавказ», - Москва.: изд. «7», - 2005г. – С.25-28.
[3] Слова древнегреческого философа Гераклита (Гераклит из Эфеса, ок. 554 — 483 до н. э.)
[4] Тэлботт С. Билл и Борис: Записки о президентской дипломатии// М., 2003. С.-342
[5] Шаклеина Т.А. Внешнеполитические дискуссии в США: поиски глобальной стратегии // США,Канада: экономика, политика, культура. 2002. № 10. С. 3-15.
[6] Дебидур А. Дипломатическая история Европы от Венского до Берлинского конгресса (1814 - 1878): Революция// М.: Иностр. лит., 1947. С.- 544
[7] Бурова И. И. США // www. amstd.spb.ru/Library/bs/content.htm
[8] Фаминский И.П. // Международные экономические отношения. М., «Юристъ», 2001. С.-225
[9] Взялся за Буш. Американцы развернули свою ПРО на бывшей Русской Аляске.//http:www.profil.orc.ru. –C.2
[10] Там же.С.2
[11] Россия и США. //http://rezanov.krasu.ru –C.1
[12] Взялся за Буш. Американцы развернули свою ПРО на бывшей Русской Аляске.//http:www.profil.orc.ru –C.4
[13] Взялся за Буш. Американцы развернули св
|
|
|
