 |
Классификация источников права ЕС
|
|
|
|
При классификации источников права Сообществ мы берем за основу наиболее распространенный в отечественной и зарубежной правовой литературе подход, согласно которому источники права ЕС подразделяются на "первичные" и "вторичные".
Первичные источники исходят непосредственно от государств-членов. Будучи высшими в иерархии источников права ЕС, они порождают производное, или вторичное право и определяют критерии его действительности. [6; С. 112]. К первичным источникам права относятся прежде всего три учредительных договора - Парижский 1951 г. о Европейском объединении угля и стали и два Римских 1957 г. - о Европейском экономическом сообществе и EBPOATOMe, а также протоколы и декларации, изданные как приложения к ним и последующие поправки и дополнения. Это, в частности, такие акты, как Договор о слиянии 1965 г., Акт Совета о прямых выбора в Европейский парламент (1976 г.), договоры о присоединении к Сообществам новых членов, Единый Европейский Акт 1986 г., Маастрихтский договор 1992 г., Амстердамский договор 1997 г. Как уж отмечалось, первичные источники сравнивают с Конституцией Coобществ, поскольку они определяют цели, принципы, организационную структуру Сообществ и основу их правопорядка.
Английские авторы Д. Ласок и Дж. В. Бридж видят специфику договоров, составивших "конституцию" Сообществ, не столько в том, что на их основе созданы наднациональные институты, сколько в том, что, в отличие от типичных международных договоров, государства-участники не могут без участия институтов ЕС обеспечить их реализацию [6; С. 114].
Учредительные договоры являются самоисполнимыми, т. е. после ратификации они автоматически становятся правом на территории государств-членов и непосредственно применяются судами как нормы национального права. В этом смысле они рассматриваются не как международные соглашения, а как законодательные акты.
|
|
|
Акты вторичного права, в отличие от "конституции" Сообществ, сравнивают с законами и подзаконными актами (правительственными постановлениями, министерскими решениями и т. д.). Думается, такое сравнение верно лишь в той части, что акты вторичного права действительно производны от права "первичного". "Подзаконность" вторичного права нашла закрепление в Маастрихтском договоре, предписывающем Европарламенту, Совету, Комиссии и Суду осуществлять свои полномочия в соответствии с условиями и согласно целям, предусмотренным Учредительными договорами, последующими договорами и актами, внесшими в них изменения и дополнения, а также с положениями данного Договора.
Однако, как отмечалось, между иерархической структурой актов "вторичного права" и системой органов, их издавших, существует явное несоответствие.
"Вторичное" право является "подзаконным" также по своей функциональной роли: как закон в странах романо-германского права требует для своей реализации издания конкретизирующих его декретов и иных подзаконных актов, так и акты "вторичного" права порой являются средством реализации права "первичного". Речь идет о ситуации, когда последнее провозглашает направления политики, общие принципы, цели и задачи Сообществ в сфере интеграции, что предполагает необходимость издания для их реализации конкретизирующих норм.
Следует отметить, однако, что в ряде случаев нормы "первичного" права непосредственно ставят задачу такой конкретизации (например, ст. 189 Договора о ЕЭС). Вместе с тем в таких сферах, как организационная структура Сообществ, правотворческие процедуры, нормы "первичного" права вполне конкретны.
|
|
|
Если исходить из того, что акты "первичного" права формируются "извне", то в эту группу следовало бы включить и международные соглашения ЕС.
Правда, их "внешний" характер порой достаточно условен, поскольку речь идет о соглашениях, заключенных от имени Сообществ не только с третьими странами или международными организациями, но и между государствами-членами по вопросам интеграции (ст. 220 Договора о ЕЭС). В частности, они могут заключаться, когда для решения вопросов, тесно связанных с деятельностью ЕС, органы Сообщества не обладают необходимой компетенцией. Эти соглашения подлежат применению как Судом ЕС, так и национальными судами государств-членов. Такое нормотворчество ограничено рамками, которые обусловлены целями и задачами Сообществ, закрепленными в учредительных договорах. В этом контексте вполне логична позиция Суда ЕС, согласно которой указанные соглашения не могут изменять существующего права Сообществ. Видимо, тот факт, что этим соглашениям присущ частично "внутренний" характер, привел английских авторов Д. Ласока и Дж. В. Бриджа к выводу, что те и другие занимают в системе источников права ЕС промежуточное положение между учредительными договорами и актами "вторичного" права [6; с. 122 – 125].
Учитывая известную нечеткость критериев классификации, следует признать допустимость такого подхода, так же как и возможность отнесения таких соглашений к источникам "первичного" права.
"Вторичные" источники, в отличие от источников "первичного" права, формируются, так сказать, изнутри [2; С. 165]. Речь идет о праве, создаваемом институтами ЕС в рамках компетенции, а также в соответствии с целями, которые определены учредительными договорами. Это — акты Совета, Комиссии, Европарламента и Суда ЕС.
И хотя эта компетенция не есть величина постоянная (особенно применительно к Европарламенту), однако при всем этом Совет, Комиссия и Европарламент облекают свои предписания в форму регламентов, директив и решений, рекомендаций и заключений (ст. 89 Договора о ЕС).
Регламент предназначен для общего применения. Он является обязательным во всех своих частях и подлежит прямому применению во всех государствах-членах.
|
|
|
Директива, будучи обязательной для каждого государства-члена в отношении ожидаемого результата, сохраняет, однако, за национальными властями свободу выбора форм и методов действий.
Решение обязательно во всех своих частях для тех, кому оно адресовано.
Рекомендации и заключения не являются обязательными.
Спецификой правового закрепления актов "вторичного" права является неоднозначный подход к этому вопросу учредительных договоров. Так, Договор о ЕОУС, в отличие от двух других учредительных договоров, предусматривает лишь три вида юридических актов: решения, рекомендации и заключения (ст. 14 Договора). Здесь отсутствуют регламенты и директивы. Включение этих актов в текст двух последующих учредительных договоров свидетельствует о недостаточности первоначального их "арсенала". По мнению К.-Д. Борхардта, необходимо было смириться с различиями двух концепций до слияния трех Сообществ в будущем [5; С. 34].
Если первичное право сравнивают с конституцией Сообществ, то регламент (общее решение по Договору о ЕОУС) как акт "вторичного" права сопоставляют с обычным законом. Для того, чтобы акт мог называться регламентом (в рамках ЕОУС — решением), он должен соответствовать некоторым формальным признакам. Прежде всего необходимость его издания должна быть предусмотрена Учредительным договором. По крайней мере, такой линии следует практика Суда Сообществ. Далее регламенты (так же как директивы и решения) в соответствии со ст. 190 Договора о ЕЭС должны; быть мотивированы и содержать ссылки на предложения или заключения, которые должны быть запрошены в обязательном порядке согласно Договору. На практике степень необходимости этих предложений и заключений зависит от характера обсуждаемого вопроса. Регламенты отличаются от других актов ЕС наиболее общим характером изложения предписаний. Они обязательны для государств-членов и обладают на их территории силой закона без трансформации или утверждения.
Посредством регламентов регулируются наиболее важные вопросы политики ЕС. Однако при всем этом регламенты не являются актами Европарламента и даже не ратифицируются им.
|
|
|
Следующим по юридической силе актом, входящим во "вторичное" право, является директива (рекомендация по Договору о ЕОУС). Специфика ее состоит в том, что, будучи обязательным актом, она включает предписания, меры по исполнению которых определяют сами государства. Благодаря этому директива позволяет сочетать единство политической линии в рамках ЕС с учетом специфики местных условий. Неудивительно, что именно директива играет основную роль в процессе гармонизации права Сообществ, предусмотренной статьей 100 Договора о ЕЭС.
Директива может адресоваться государствам-членам как в целом, так и к отдельным из них, в то время как рекомендации ЕОУС могут быть адресованы также и отдельным фирмам ЕС.
Директивы не наделяют правами и обязанностями граждан ЕС, покуда не будут введены в национальное законодательство компетентными органами государства. При этом в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения директивы права и интересы граждан могут пострадать. Чтобы избежать подобных последствий, Суд ЕС постановил, что граждане Сообщества могут требовать прямого применения директивы или рекомендации. Но такая возможность появляется лишь по истечении срока, указанного в директиве для инкорпорации ее в национальное законодательство, и при условии, что формулировки соответствующих норм директивы не позволяют государствам-членам определять ее правовые последствия по собственному усмотрению [5; С. 37].
Важное значение для практики применения директив имеет решение Суда ЕС по делу Francovich v. Italian Republic (1991). В нем Суд установил обязанность государств-членов по возмещению убытков индивидам, причиненных вследствие неприменения директив ЕС [12].
В этом контексте следует рассматривать положение Декларации о применении права, принятой в числе других в качестве приложения к Маастрихтскому договору. В ней, в частности, отмечается, что полная и точная инкорпорация в национальное законодательство адресованных ему директив Сообщества в пределах установленных ими сроков является основным условием сплочения и единства в процессе европейского строительства [13].
Решение Совета или Комиссии — следующий акт "вторичного" права — как и регламент, обязательно во всей своей полноте для тех, к кому оно адресовано, т. е. для государств-членов, индивидов либо корпораций.
Решение отличается от регламента большей степенью конкретности своих предписаний. Кроме того, в отличие от регламента, оно обязательно лишь для тех, кому адресовано, в то время как, в отличие от директивы, обязательно во всей полноте и не оставляет его исполнителям дискреционных полномочий.
|
|
|
При попытке провести аналогию с актами внутреннего права решение справедливо сравнивают с источником административного права, в отличие от регламента и директивы, которые входил» бы в круг законов.
Сравнение директивы с основами законодательства в федеративном государстве[2; С.171], на наш взгляд, верно лишь отчасти. Оно правильно в том смысле, что директива определяет, так сказать, основы регулирования того или иного вопроса, однако неверно потому что основы законодательства стоят в иерархии актов выше обычного закона. В данном же случае все наоборот: директива — акт подзаконный.
Вопрос о том, можно ли рассматривать рекомендации и заключения в качестве источников права Сообществ, является дискуссионным. С одной стороны, они включены в число актов Сообществ, перечисленных в ст. 189 Договора о ЕЭС. Кроме того, необходимость их издания предусмотрена рядом статей того же Договора (27, 64, 81, 102). С другой стороны, в той же ст. 189 говорится, что они не являются обязательными.
Ответ на этот вопрос неоднозначен. Так, термин "рекомендации" по Договору о ЕОУС является аналогом директивы в рамках ЕЭС и ЕВРОАТОМа. Обязательность рекомендации в рамках ЕОУС позволяет рассматривать ее как источник права. В остальном же рекомендации и заключения, будучи необязательными, не входят, по логике вещей, в систему источников права ЕС.
Однако, с другой стороны, существование "не обязательных" актов не есть особенность лишь Сообществ. Оно характерно для международных организаций суверенных государств, к числу которых при всех особенностях можно отнести и Европейское сообщество. Его институты осуществляют различные функции, в том числе законотворчество и управление. Хотя формально рекомендации и заключения не могут рассматриваться в качестве источников: права Сообщества, однако потенциально являются вспомогательными элементами правотворческого процесса в рамках ЕС[6; с. 154].
Одна из отмеченных выше особенностей актов "вторичного" права состоит, в частности, в известной рассогласованности между иерархичностью этих источников, с одной стороны, и, по существу, горизонтальным соотношением издающих их правотворческих органов Сообщества (исключая Суд ЕС). Этим система источников права; ЕС существенно отличается от соответствующей системы национального (внутригосударственного) права, где юридическая сила акта обусловлена местом издавшего его органа в системе органов государства. В данном случае акты разной юридической силы издаются одними и теми же органами, вследствие чего проходит известное "наложение" компетенций, обусловившее в ряде случаев недостаточную четкость критериев построения вертикали источников права. В этих условиях она строится на основе таких факторов, как степень важности регулируемого вопроса, место акта в функциональной деятельности Сообществ, его роль в механизме правореализации и т. д.
В группу источников "вторичного права" входят также решения Суда ЕС, имеющие силу прецедента. В специальной литературе отмечалось, что Суд ЕС выполняет разнообразные функции, выступая в роли конституционного, административного, гражданского суда, суда по трудовым спорам и т. д.
Отсюда разнообразна и правотворческая роль Суда: она осуществляется не только при рассмотрении дел, но и в ходе реализации контрольных функций, а также преюдициальной компетенции.
|
|
|
