Свержение режима Чаушеску в Румынии.

Единственным нарушением ненасильственного стиля революций в странах СЭВ стала замена власти в Румынии[90]. Генеральный секретарь Компартии Румынии Николае Чаушеску проводил независимую от СССР политику и во многих случаях осуждал действия советского руководства. Румыния в 1968 г. отказалась присоединиться к вводу войск Варшавского Договора в Чехословакию, а в 1979 г. не поддержала ввод советских войск в Афганистан.

Эти разногласия негативно влияли и на развитие торгово-экономических отношений между Румынией и странами, входившими в Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Поскольку на долю стран СЭВ приходилось свыше 60% общего объема внешней торговли Румынии, то по оценкам румынских источников и МВФ, потери Румынии от осложнения отношений со странами СЭВ составили за 1980-1985 годы свыше 3 млрд. долларов. Румыния была активным участником Движения неприсоединения, хотя и не вышла из Варшавского Договора и СЭВ.

Особая позиция Румынии внутри «советского блока» вполне устраивала Запад, поэтому политика Н. Чаушеску пользовалась его поддержкой. Румыния получала льготные займы и кредиты, ее товарам был открыт доступ на рынки Запада, в торговле со всеми странами «большой семерки» она имела режим «наибольшего благоприятствования». Подобных привилегий не имела ни одна другая страна, являвшаяся членом Варшавского Договора и СЭВ.

С 1975 по 1987 г. Румынии было предоставлено около 22 млрд. долларов западных кредитов и займов, в том числе 10 млрд. долларов — от США. Срок их погашения приходился на 1990-96 годы. Но, как отмечалось в прессе США и Западной Европы, финансовые магнаты и официальные деятели Запада предлагали Бухаресту выплачивать долги «политически» — намекалось на желательность выхода Румынии из Варшавского Договора и СЭВ, т.е. открытой конфронтации Румынии с СССР и его союзниками. Однако Н.Чаушеску отверг эти «идеи» и заявил, что Румыния погасит свои долги раньше положенного срока.

Долги погашались за счет сокращения импорта и форсирования экспорта товаров, в том числе продовольствия и предметов потребления. Стремясь обрести экономическую независимость, режим Чаушеску приступил к ускоренному выплачиванию внешнего долга за счет «жесткой экономии» и «затягивания поясов». Румынии пришлось напрячь все силы, чтобы, во-первых, быстро расплатиться с Западом и, во-вторых, ослабить зависимость от торговли со странами СЭВ. Эти цели были достигнуты за 1987-89 годы, но ценой лишений для населения. В те годы по вечерам рано гасили свет на улицах и в домах, только 2 — 3 часа в день работало телевидение, горячая вода практически не подавалась. Обострилась продовольственная проблема.

В 1975-1989 гг. Румыния выплатила с процентами долги общей суммой 22 млрд. долларов. Это резко ухудшило отношения с Западом. Он перешел фактически к политике блокады в отношении Румынии, к Западу присоединился и «горбачевский» СССР. В 1988 году впервые за послевоенные годы экспорт Румынии на 5 млрд. долларов превзошел ее импорт. Это позволило преодолеть многие экономические трудности. В июне 1989 г. Бухарест заявил об отказе от внешних заимствований.

Однако терпение масс стало истощаться. Осенью 1987 года произошли серьезные волнения среди рабочих в Брашове. Дошло до того, что рабочие штурмом овладели зданиями уездного комитета партии и мэрии. В ходе подавления волнений службами госбезопасности были убиты семь и арестовано более двухсот человек.

В СССР и в западной прессе, а затем и в выступлениях официальных деятелей стран «большой семерки» Чаушеску все чаще стали называть «диктатором» и «сталинистом». В 1987 г. западные правительства перестали приглашать Чаушеску с визитами в страны Запада. В 1988 г. Румынию лишили режима «наибольшего благоприятствования» в торговле со странами «большой семерки» и ЕЭС. Причина в том, что Чаушеску отказался поддержать горбачевскую перестройку, он утверждал, что перестройка ведет к крушению социализма и развалу компартии. Более того, Румыния после 1985 г. активизировала связи с Кубой, КНДР, Албанией и Китаем, а также с Ираном и Ираком, Ливией и Никарагуа, Вьетнамом и другими ненавистными Западу странами. 18 декабря 1989 г. состоялся визит Чаушеску в Иран, в ходе которого Тегеран и Бухарест договорились о военно-политическом и экономическом взаимодействии.

В те же годы Чаушеску прилагал усилия для сплочения мирового коммунистического движения. Активизировались связи Румынии с ГДР и Чехословакией. Согласно данным югославской и западноевропейской прессы, в Бухаресте был разработан проект создания экономического сообщества соцстран в составе Румынии, Чехословакии, ГДР, Кубы, Китая, Албании, Северной Кореи и Вьетнама: ввиду начинавшегося распада СЭВ создание такого блока позволило бы укрепить сплоченность стран, противостоящих перестройке. На праздновании 45-летия со дня освобождения Румынии от фашизма (август 1989 г.) Чаушеску заявил, что «скорее Дунай потечет вспять, чем состоится „перестройка“ в Румынии». С осени 1988 г. «румынская тема» стала занимать важное место в переговорах Горбачева, Шеварднадзе и Яковлева с деятелями стран Запада.

В ноябре 1989 г. состоялся ХIV съезд румынской компартии, на котором Чаушеску объявил перестройку «вредительством делу социализма» и «пособничеством империализму». Съезд предложил созвать международное совещание коммунистических и рабочих партий, которое не собиралось с 1969 года. Причем это предложение предусматривало участие в совещании и тех компартий, которые после 1956 года разорвали связи с КПСС. Провести совещание Чаушеску предлагал в Бухаресте или Москве. 15 декабря ЦК КПСС направил короткую телеграмму в Бухарест, выразив согласие «с идеей проведения совещания».

В прессе США и Англии в 1988-89-х годах подчеркивалось, что Чаушеску становится «проблемой для Запада и Горбачева», что Румыния может сплотить все социалистические страны, противостоящие «перестройке», что «с Чаушеску нужно что-то решать». Осенью 1989 г. были начаты практические действия. Существенную роль в развитии событий в Румынии сыграла Венгрия.

Напряженность возникла из-за притеснений в Румынии трансильванских венгров и перешла на государственный уровень. Ответом стали 200-тысячная демонстрация в Будапеште, свободное функционирование в Венгрии румынского «самиздата», официальное признание проблемы румынских беженцев и сооружение лагерей беженцев, присоединение к Конвенции ООН о беженцах и официальная просьба венгерских властей об оказании им финансовой помощи для содержания румынских эмигрантов через Комитет по делам беженцев при ООН.

17 ноября 1989 г. верующие города Тимишоара, расположенного в зоне компактного проживания венгров в Румынии, собрались возле дома священника-протестанта Ласло Текеша, который вел активную антикоммунистическую пропаганду и выступал с резкой критикой режима. Он был подвергнут домашнему аресту, а затем власти попытались выслать его из города. 15 декабря в Тимишоаре прошла демонстрация протеста против депортации Текеша и с требованием отставки Чаушеску, ее разогнали водометами. На следующий день были вызваны войска и произведены репрессии. Их образ раздувался в массовом сознании — ходили слухи, будто разбегавшихся демонстрантов расстреливали с вертолетов.

За границей у румынских посольств прошли демонстрации протеста против “жестокостей Чаушеску”. 17 декабря Чаушеску созвал Политбюро в связи с волнениями в Тимишоаре — справиться с ними не удалось за целый месяц. Тем не менее он не отменил визита в Иран и отбыл туда 18 декабря, однако 20-го прервал визит и вернулся в Бухарест, где в тот же день выступил по радио и телевидению. Он заявил, что «действия хулиганствующих элементов в Тимишоаре были организованы и начаты при поддержке империалистических кругов и шпионских служб различных зарубежных государств с целью дестабилизации ситуации в стране, уничтожения независимости и суверенитета Румынии».

21 декабря по указанию Чаушеску в Бухаресте был созван митинг. С балкона здания ЦК партии он начал свою речь, но прямо в толпе раздался взрыв, что вызвало панику среди манифестантов. На несколько минут телетрансляция была прервана, а когда возобновилась, обстановка на площади уже изменилась. Отовсюду слышались крики «Долой тирана!», «Долой коммунизм!» К вечеру на Дворцовой площади появились танки, послышалась стрельба.

В массовых демонстрациях в Бухаресте участвовала главным образом молодёжь. Официальное радио объявило о самоубийстве министра обороны Василя Милю, но в дальнейшем стали поговаривать о том, что его казнили за отказ стрелять в народ. Это послужило поводом для перехода армии на сторону восставших. Был образован Фронт национального спасения, который возглавил Ион Илиеску, один из опальных лидеров румынской компартии. Фронт объявил о взятии власти в свои руки. Днем 22 декабря супруги Чаушеску бежали из Бухареста.

Известия о том, что реально происходило в Бухаресте, противоречивы. В прессе утверждалось, что засевшие на крышах и балконах снайперы убивали всех, кто попадал в прицел. Они якобы появлялись в местах дислокации сил оппозиции и армейских частей, открывали огонь, провоцировали перестрелки. Эти действия приписали агентам Секуритате (госбезопасности), будто бы сражавшихся за свергнутого диктатора. Уже тогда эти сообщения казались неправдоподобными. Вероятнее, хаос создавался преднамеренно, в соответствии с намеченным планом передачи власти (все события разворачивались в Бухаресте, в остальной Румынии все было спокойно).

В те дни, когда происходили бои в Бухаресте, настоящую «психологическую диверсию» осуществляли СМИ, уже контролируемые новой властью. Непрерывно поступали сообщения о том, что «террористы» атакуют тот или иной объект, что отравлена вода в столичном водопроводе, что взорван атомный реактор в Питешти и т.п. Все было рассчитано на то, чтобы посеять панику.

После бегства из Бухареста чета Чаушеску добралась до города Тырговиште, где их задержали и доставили в казарму местного гарнизона. Сюда 25 декабря прибыли организаторы суда, который быстро приговорил Чаушеску и его жену к расстрелу, смертный приговор исполнили немедленно[91]. Через несколько дней Бухарест посетил Шеварнадзе, поздравивший убийц с «избавлением Румынии от тирании Чаушеску». 26 декабря по телевидению показали суд над Чаушеску и его расстрел. В кадре были видны только обвиняемые, состав военного трибунала и главный обвинитель ни разу не были показаны.

Уже вскоре после поспешной казни четы Чаушеску выяснилось, что названная на суде цифра в «шестьдесят тысяч погибших» была надуманной, на самом деле в ходе событий в Румынии погибло около тысячи трехсот человек. К маю 1990 г. в стране сложилась новая политическая система, которую закрепила конституция, принятая в декабре 1991 г. Румыния уже не называлась социалистическим государством.

С самого начала новая власть активно настаивала на версии о стихийности революции. Заместитель председателя Совета ФНС Казимир Ионеску в интервью газете «Известия» говорил: «Наше движение было совершенно стихийным, оно не было организовано», — но тут же опроверг свои слова, рассказывая о том, как специальная команда готовились сорвать выступление Чаушеску 21 декабря.

Существует версия, что действия по свержению власти развивались двумя параллельными потоками. Одна оппозиционная группировка включала в себя отставных генералов и бывших высокопоставленных чиновников, «обиженных» Чаушеску. Это — основа будущего ФНС (впрочем, имеются сведения что ко времени событий ФНС негласно существовал уже 6 месяцев). Вторая группировка — действующие генералы армии и госбезопасности. Противоречия между этими двумя группировками, возможно, и являются причиной вооруженных столкновений 23 — 28 декабря 1989 года. Как известно, ни один из «террористов» ни живым ни мертвым так и не был предъявлен общественности и журналистам.

В течение некоторого времени телевидение продолжало поддерживать в обществе психологический стресс. Люди приходили в ужас, когда по телевидению показывали страшные кадры, на которых были видны почерневшие трупы истерзанных людей, лежащие на краю разрытых ям. А голос за кадром говорил, что это — «братские могилы, куда Секуритате зарыла мучеников революции». Правда, вскоре после этого жуткого показа один из врачей в Тимишоаре объяснил, что трупы, которые демонстрировали по телевидению, это вовсе не жертвы секуристов, все эти люди умерли еще до декабрьских событий. Но это уже не имело значения.

28 декабря 2004 г. сразу после полуночи, когда обыватель уже лег спать, телекомпания НТВ показала в РФ немецкий документальный фильм «Революция по заказу. Шах и мат семье Чаушеску» (режиссер С. Брандштеттер, 2004). Фильм рассказывает о «революции» в Румынии и убийстве Чаушеску. Сотрудники спецслужб Франции, ФРГ и США рассказали с экрана о технологии организации ими всех «бархатных» революций в Восточной Европе и СССР.

Начинается фильм с рассказа о «стихийной» революции в Румынии в декабре 1989 г. Авторы поэтапно разбирают совместную операцию ЦРУ и КГБ во всех ее деталях, включая спектакль Тимишоары. А в финале дается такой титр на русском языке: «Фильм посвящается героическому народу Румынии, стихийно вышедшему на улицы в 1989». Прозвучавшие в фильме признания сотрудников ЦРУ и свидетельства некоторых участников тех событий не оставляют сомнений в том, что свержение режима Чаушеску проходило по детально проработанному сценарию. Но самым, пожалуй, шокирующим пунктом стало то, что в план организаторов восстания входило хладнокровное кровопролитие. Оно требовалось для мобилизации массовых протестов населения. Кровавая провокация становится узаконенной политической технологией по переходу к демократии!

По прошествии многих лет восстанавливается реальная картина. Объективные авторы уже признают, что диктатура Чаушеску никогда не была кровавой. Согласно опросу общественного мнения, в 1999 году 64% румын считали, что «жизнь при Чаушеску была лучше, чем сегодня»[92]. Заговорили, хотя и весьма глухо, что Чаушеску удалось «совершить невозможное» и выплатить все внешние долги, что сразу же представляло фигуру Чаушеску в ином свете и частично объясняло экономические трудности и жесткую экономию в 80-е годы.

Из года в год жизнь для большинства становится труднее, на улицах городов множество нищих, зимой даже в Бухаресте большая часть квартир не отапливается. Зато в роскоши живут «новые богатые», многие из них — партийно-государственные функционеры времен Чаушеску. Полковник Ион Мареш, участник задержания Чаушеску в декабре 1989 г., жалуется, что его называют «убийцей» и отказываются обслуживать в магазине. Участники суда над Чаушеску, который теперь все чаще именуют «позорным», получают письма с угрозами.

«Бархатная» революция в Чехословакии.

Экономика Чехословакии в середине 80-х годов развивалась вполне нормально (это особенно хорошо видится через 16 лет после смены экономической системы). Уровень благосостояния и социальной защиты населения был по центральноевропейским меркам весьма высок, социальное расслоение по доходам — минимальное в регионе. В стране велось интенсивное строительство жилья, объектов инфраструктуры и культурной сферы. Поэтому движение протеста против политического режима в Чехословакии разворачивалось под лозунгами демократии, независимости и сближения с Европой.

Развал советского государства, инициированный перестройкой, подтолкнул контрэлиту в Чехословакии к более решительным действиям. В качестве главного метода была выбрана кампания уличных демонстраций с провоцированием власти на применение насилия. Одновременно по советскому сценарию была начата программа непрерывных «партсобраний», на которых остро критиковалась политика КПЧ и выдвигались требования самых решительных кадровых изменений.

28 октября 1989 г. массовое выступление молодежи на Вацлавской площади в Праге было разогнано полицией. События повторились 17 ноября. Обстановка в государстве грозила выйти из-под контроля, и власть сделала шаг навстречу оппозиции. 19 ноября возникли массовые организации — в Праге «Гражданский форум», а в Братиславе — «Общественность против насилия». Они объявили своей целью «мирный переход от коммунистического режима к демократии».

Начало той революции, что и получила название «бархатной», положило подавление студенческой демонстрации в центре Праги, на Народной улице 17 ноября 1989 г.[93] Но детонатором, так сказать, антиправительственных выступлений стали распространившиеся днем позже слухи об убийстве одного из студентов (как оказалось впоследствии, это была дезинформация). “Жертвой” стал студент М. Шмид, который якобы погиб в результате применения силы полицией при разгоне демонстрации.

Это ключевое событие «бархатной революции» оказалось спектаклем, устроенным спецслужбами самого правящего режима ЧССР. Роль раненого студента, которого под объективами множества телекамер укладывали в карету «скорой помощи», сыграл лейтенант госбезопасности[94].

20 ноября студенты столицы объявили о забастовке, которую сразу же, в течение первого дня, поддержали практически все высшие учебные заведения страны (что очень напоминает события мая 1968 года во Франции). Одновременно в центре Праги и в других городах начались массовые демонстрации (в столице ежедневное количество их участников достигало четверти миллиона человек).

21 ноября 1989 г. глава правительства Ладислав Адамец встретился с лидерами оппозиции. 24 ноября на внеочередном Пленуме ЦК КПЧ подал в отставку не только первый секретарь, но и другие руководители КПЧ[95]. На последующем съезде, который провозгласил приверженность идеям и лозунгам «социализма с человеческим лицом», их исключили из партии как «проповедников брежневизма».

На пятый день демонстраций протеста ушло в отставку политбюро ЦК КПЧ, пало правительство. Оппозиции предложили четвертую часть мест в новом правительстве, но это предложение не было принято. Поскольку новое правительство отказалось безоговорочно передать власть оппозиции, она перешла к следующему акту «революции». 26 ноября в центре Праги состоялся грандиозный митинг, через день началась всеобщая забастовка. На следующей неделе все же было сформировано федеральное правительство, в котором коммунисты и оппозиция получили одинаковое количество мест.

29 ноября парламент отменил статью конституции о руководящей роли коммунистической партии, 29 декабря 1989 г. реорганизованный парламент избрал своим председателем Александра Дубчека, а президентом ЧССР — главу Гражданского форума Вацлава Гавела. 1 июля 1991 г. главы государств Варшавского договора подписали в Праге протокол о роспуске ОВД, а 1 января 1993 г. Чехословакия престала существовать, и на ее месте возникли 2 новых государства. Через несколько лет Чехия, Польша и Венгрия вступили в НАТО.

Смена политической системы повлекла за собой стремительное вхождение новых лиц в состав государственной элиты. Одним из основных источников формирования новой политической элиты в Чехословакии была «революционная улица», а более точно — те лица из оппозиции, объединяющим принципом которых являлось отрицание прежнего режима. Ядро этой новой политической элиты составили диссиденты, существовавшие в Чехословакии в 70-80-х годах.

Революцию в Чехословакии назвали «бархатной» т.к. за время митингов и демонстраций не произошло ни единого вооруженного столкновения. Сами студенты, которые 20 ноября начинали забастовку, не могли даже представить, что они одержат «победу». Но уже тогда многим казалось странным такое быстрое падение режима, прочность которого считалась само собой разумеющейся. Одной из наиболее распространенных в то время версий объяснения произошедшего была версия о «новой Ялте». Считалось, что Джордж Буш и Горбачев просто-напросто поделили Европу: СССР отказался от своих восточноевропейских сателлитов в обмен на экономическую помощь, в которой якобы отчаянно нуждался.

Вторую, также весьма распространенную версию можно назвать «неудачной горбачевизацией Варшавского Договора». Суть ее в том, что новое советское руководство стремилось произвести в странах СЭВ замену старых брежневских «вождей» новыми лидерами, которые могли бы поддержать перестройку, но не справилось со стихийным ходом событий. Эта версия не слишком правдоподобна, поскольку в системе контроля со стороны руководства СССР за положением в ЧССР во второй половине 80-х годов не произошло никаких существенных изменений. «Не справиться» с ходом событий можно было лишь в том случае, если именно этот ход событий соответствовал замыслам советского руководства.

Официальное советское влияние в ноябре 1989 г. проявилось именно в пассивности. И для ЦК КПЧ, и для Гражданского форума, руководившего «бархатной революцией», жизненно важным был вопрос, останутся ли советские войска нейтральными. Как только стало ясно, что именно так и будет, к советскому посольству в Праге утратили интерес. Всем стало ясно, что Горбачев сдал Восточную Европу своему геополитическонму противнику.

Ликвидация плановой системы и переход к либеральной рыночной экономике привели к быстрому распаду федеративной Чехословакии. Как страна с высоким уровнем экономического развития, Чехия сравнительно безболезненно пережила «шоковый» этап реформ и относительно быстро восстанавливает дореформенный уровень производства. Это, однако, не значит, что интеграция чехов в «западную» систему проходит легко. Скорее наоборот, именно в Чехии этот процесс идет очень неоднозначно.

Н.Коровицына пишет в 2002 г.: «Величайшим парадоксом трансформации в Чехии называют обществоведы этой страны существующее здесь „явное отвращение к западноевропейской модели капитализма“. Чешская республика идентифицирует себя как среднеевропейское государство, своеобразный мост между Востоком и Западом. Ей намного ближе смешанная модель экономики, чем „чистый“ либерализм. Критическое отношение к нему увеличивалось, особенно во второй половине 1990-х годов, по мере нарастания кризисных явлений в экономической и политической жизни страны. К тому же, как считают чешские социологи, за либеральные ориентации, выражавшиеся в лозунгах „каждый должен позаботиться о себе сам“, часто принимали характерное для этого народа отрицание всего чужого, иностранного…

Именно чешскому менталитету социальная ориентация особенно близка. Поэтому ностальгия по временам стабильности, безопасности и сплоченности очень близка чешскому человеку. Несмотря на предназначавшийся на экспорт образ Чехии как «оазиса реформ», недовольство абсолютизацией принципа свободы и вседозволенности существовало здесь на протяжении всего прошлого десятилетия и особенно в его конце. На пороге нового тысячелетия 65% чехов соглашалось одновременно и с тем, что «каждый должен сам заботиться о своем обеспечении и росте уровня жизни», но и с тем, что «государство должно обеспечить каждому приемлемый уровень жизни».

Неадекватность западной капиталистической модели их собственной историко-культурной традиции, как и необходимость принципиальной корректировки стратегии второй великой трансформации к концу 1990-х годов стала очевидной. «Правые по высказываниям, но левые по делам» чехи отчетливо осознали эту неадекватность и сформулировали ее в тезисе: «Пора возвращаться из наших странствий домой».

***

Сравнительный анализ процесса развития «бархатных» революций в восточноевропейских социалистических странах позволяет сформулировать ряд выводов общего характера. Их можно сделать на основании проведённой Н.Коровициной в своей книге систематизации результатов исследований и дискуссий, которые велись в 90-е годы обществоведами этих стран. Прежде всего, культурным фоном этих революций был отход массового сознания от норм рационального мышления и рассуждений — в обществе господствовал религиозно-мифологический тип сознания, изменились лишь «священные символы». Главные из этих символов — «рынок» и «запад» — приобрели эмоционально-мистический характер.

Ключевым фактором массовой поддержки революционных перемен стала потенциальная (скорее даже иллюзорная) материальная выгода. Сравнительное исследование стран Западной и Восточной Европы начала 1990 г. показало позитивное отношение к понятию «капитализм». В целом восточноевропейцы оценивали его преимущества выше, чем жители самих капиталистических стран. Это была «кульминация» формирования рыночно-демократической ориентации, начавшегося в 1980 г. Самое начало процессов либерализации, сопровождавшееся резким падением уровня жизни, оказалось прямо противоположным ожидавшемуся.

Доклад ООН говорит об этом: «Переход от центральной плановой экономики к рыночной сопровождался огромными изменениями в распределении национального богатства и благосостояния. Данные показывают, что это были наиболее быстрые по темпам из когда-либо осуществленных перемен… В переходных экономиках эти тенденции были драматическими и за них было заплачено огромной человеческой ценой»[96].

Специальный доклад ООН о положении в этих странах дает такую оценку: «До начала 90-х годов социальное обеспечение в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ было на редкость высокого уровня. Была гарантирована полная и всеобщая занятость. Хотя в денежном выражении доходы были невелики, они были стабильными и гарантированными. Многие продукты потребления и услуги субсидировались и были доступны всем и регулярно. Было достаточно для всех продуктов питания, одежды и крыши над головой. Пенсия была гарантирована, и люди могли пользоваться многими другими формами социальной защиты… Сегодня достойное образование, здоровая жизнь и достаточное количество продуктов питания больше не являются гарантированными. Растущая смертность и новые, потенциально смертоносные эпидемии представляют собой постоянно растущую угрозу для жизни»[97].

Таким образом, десяток европейских народов с очень большой прослойкой высокообразованных людей кардинальным образом ошибся в своих расчетах. Массы людей поддержали революцию в расчете на быстрое и существенное повышение материального благосостояния, а произошло его резкое падение. Следовательно, сама исходная посылка «бархатных» революций была фундаментально ложной, но люди этого не могли увидеть. Это свойство данного класса революций нетривиально.

Ошибочные, не вытекающие ни из анализа реальности, ни из исторического опыта или логических построений ожидания касались не только сферы материального потребления. Разрушая «авторитарную бюрократическую систему», население восточноевропейских стран надеялось на резкое расширение возможностей для социальной мобильности, на свободный доступ к престижным профессиям. Вышло наоборот. Вывод социологов такой. Ожидавшегося восточноевропейцами открытия каналов социальной мобильности не случилось. Напротив, общество стало более экономически стратифицированным, социальное происхождение сильней, чем прежде, влияло на образовательное достижение. В противоположность периоду социализма возросло неравенство в доступе к высшему образованию, приток в интеллигенцию из низших страт не возрастал, а наоборот, уменьшался. У малообеспеченных слоев населения сокращались возможности инвестирования средств в повышение уровня образования потомства, что обрекало «детей» на наследование низкого социального статуса «отцов», его воспроизводство. Не произошло и выравнивания возможностей экономического достижения — «краеугольного камня западного либерализма».

К этому можно сделать одну поправку: открылся широкий канал социальной мобильности — в преступный мир. Число преступлений в Болгарии с 1989 по 1997 г. возросло в четыре раза, в Венгрии и Чехии — в три раза. Тяжелейший удар нанесен по женщинам и детям. В докладе ООН сказано: «Огромное количество женщин в отчаянных поисках работы и лучшей жизни, оказываются принужденными к проституции, организуемой криминальными бандами… Ежегодно около 500 тысяч женщин из этого региона в буквальном смысле продаются в Западную Европу». Согласно недавнему исследованию Unisef, 1 из 3 детей в бывших странах Восточного Блока сегодня живет в нищете. Речь идет о 14 миллионах детей из 44 миллионов в 9 странах, о которых имеются данные. Более 100 тысяч детей в странах Восточной Европы вовлечены в проституцию (по данным на 2002 г.). В регионе фактически ликвидирована система детских садов. Вот что по этому поводу пишет доклад Unisef: «Страны Центральной и Восточной Европы и Центральной Азии познали фактический крах всей системы организованного дошкольного воспитания»[98]. В целом, по подсчётам UNECE, экономической комиссии ООН для Европы, население бывших стран Восточного Блока к 2050 г. снизится с 307 миллионов до 250 миллионов человек. В Венгрии население уменьшится на 25%, в Болгарии и Латвии — на 31%, в Эстонии — на 34%[99].

Образ жизни населения, «победившего систему», стал приземленнее, придавленнее, притязания людей сузились до сохранения минимальных условий существования: в бывших соцстранах ценности выживания сейчас [в конце 90-х годов] распространены даже больше, чем в самых слаборазвитых странах мира. По некоторым показателям, в частности, по субъективному благосостоянию, восточноевропейские страны пережили инволюционный тип развития относительно собственных индикаторов 1981 г.

Более того, вопреки внешним признакам «бархатные» революции обратили вспять процесс социокультурного сближения с Западной Европой, которое наблюдалось в процессе социалистической модернизации. Разрушение пресловутого «железного занавеса» означало откат от Европы. В большинстве посткоммунистических стран (несмотря на проникновение туда западных стандартов потребления и культурных образцов, несмотря на включение их в мировую информационную сеть и влияние процессов глобализации) базисные ценности населения в 90-е годы переживали динамику, противоположную странам Запада. Вектор культурной эволюции капиталистических и бывших социалистических стран теперь действительно кардинально различался. Решающее значение в формировании этого вектора, по оценке американского социолога Р.Инглехарта, играла утеря восточноевропейцами ощущения экзистенциальной безопасности — ключевого, по его мнению, фактора ценностных сдвигов. Трудно сказать, как бы вообще переживался этот культурный кризис, если бы Запад затянул процесс включения этих стран в европейские структуры.

Такое развитие экономического, социального и культурного кризиса восточноевропейских стран, революционным способом «отказавшихся» от совместного развития в рамках советского блока, стало одной из важных причин их ускоренного принятия в Евросоюз. Таким образом было остановлено их сползание к катастрофе, которая могла бы иметь тяжелые последствия не только для народов этого региона, но и для Западной Европы. Бельгийский премьер Г.Верхофстадт писал по этому поводу: «Если объединение Европы не состоится, то существует серьезный риск дальнейшей фрагментации Центральной и Восточной Европы, нестабильности на наших внешних границах, возрастающего давления миграции, конфликтов и войн»[100].

Важным фактором культурного кризиса стал крах либеральных иллюзий. В середине 90-х годов большинство (от 71 до 83% в разных странах) восточноевропейцев считало, что богатство возникает нечестным путем. С богатством связывали наличие связей, неравенство возможностей, несовершенство экономической системы. Количество сторонников утверждения, что за богатством стоят связи, в Венгрии даже возросло в 1991-1996 гг. на 14% (до 88% всех опрошенных), а сторонников тезиса о неравенстве шансов на достижение богатства — на 10% (до 79% респондентов), в Чехии — на 12% (соответственно до 58%).

Социальная трансформация означала не просто вынужденную адаптацию к новым условиям жизни, а смену культурного типа. В начале 1990-х годов люди ощутили утерю ценностного фундамента существования. Общество оказалось дезориентированным, в большой мере лишилось способности к рациональному стилю мышления и поведения. Почти 90% венгров (в 1990 и 1994 гг.) соглашались с положением: «все меняется так быстро, что не знаешь, во что верить», более 60% сомневались, что смогут найти свой путь в жизни.

Вот красноречивые выражения восточноевропейских социологов, отражающие нарастание беспокойства посткоммунистического человека, «разбуженного и испуганного капитализмом»: «Изменения, произошедшие в странах региона в результате второй великой трансформации, были столь значительны, что у восточноевропейского человека естественно возникал вопрос: „а есть ли жизнь после перехода?“ Утерявший гарантии безопасности и ищущий себя в новой действительности, „простой“ человек, по выражению Б.Маха, не только увидел, но и понял, наконец, что есть чего бояться, лишившись „щита и меча“ авторитаризма.

Особо тяжелые последствия «бархатной» революции испытала на себе интеллигенция, духовная движущая сила этого поворота. Н.Коровицына пишет: «Трагизм этой революции, как и судеб ее участников, заключается в том, что ценности и идеалы ноября 1989 г. оказались несовместимы с „посленоябрьской“ реальностью… Реальным результатом системной трансформации было не только значительное обеднение духовной жизни и ослабление творческого потенциала общества. Вместе с интеллигенцией из восточноевропейской действительности ушло ее своеобразие — основа всякого развития».

Приложение. Попытка «бархатной» революции в Китае [101].

Технология «бархатных революций» была испробована Западом и против Китая. В конце 80-х годов в КНР была предпринята попытка провести «перестройку» по советскому образцу, однако власти Китая сумели ее блокировать и преодолеть. Именно этим прежде всего и поучительна история этой попытки. Речь идет о событиях на главной площади Пекина в июне 1989 г.

К тому времени шел уже десятый год проводимой в Китае модернизации. Опираясь на промышленную базу, созданную в течение первого этапа индустриализации, китайское руководство осторожно, но непрерывно проводило реформу, позволившую включить рыночные механизмы, привлечь большие иностранные капиталовложения (прежде всего капиталы китайских эмигрантов) и достичь очень высоких темпов экономического роста. Это сказалось и на уровне потребления населения и на общем благосостоянии народа. К 1989 г. было покончено с голодом и массовым недоеданием.

Параллельно велась и реформа политической системы — так же постепенно и под тщательным контролем. Это оказалось сопряжено с большими трудностями. Так, одним из ключевых пунктов перемен стала «гласность». Она, в общем, выразилась примерно так же, как и в СССР, валом разоблачительных публикаций о коррупции, разложении, и злоупотреблении власть имущих. К примеру, в 1985 г. прогремело знаменитое «хайнаньское дело» в котором было замешано порядка двух тысяч высших чиновников. Оно длилось три года и могло сравниться с «узбекским» делом в СССР.

Во второй половине 80-х годов на окраинах КНР прокатилась волна массовых беспорядков на национальной почве — аналогично тому, что наблюдалось в СССР в Средней Азии и на Кавказе. 1 октября 1987 г. (за четыре месяца до карабахской трагедии) в Лхасе вспыхнул настоящий бунт.

Наконец, в 1989 г. группа китайских интеллигентов выдвинула программу радикализации политических реформ. Предлагалось пересмотреть конституцию, исключив из нее упоминания о КПК, передать реальную власть парламенту, провозгласить разделение властей, снять все ограничения на создание политических партий, и «привести законодательство в соответствие со Всеобщей декларацией прав человека».

Уже в 1986 г. в стране прошли студенческие волнения. На митингах и шествиях слышались требования свободы, демократии, политической реформы. Молодой астрофизик Фан Личжи (ныне один из лидеров антипекинской эмиграции), опубликовал в центральной газете КПК «Жэньминь Жибао» ряд статей, где доказывал необходимость для КНР демократизации западного образца. Из-за этих публикаций второй человек в КПК, Ху Яобан, самый популярный член команды Дэн Сяопина, лишился должности г

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: