 |
Обжалуемый приговор в отношении Кузнецова М.В. таким требованиям не соответствует.
|
|
|
|
Имеет место нарушение норм уголовно-процессуального закона, а именно: п.п. 2,3,4 ст. 14; п.1 ст. 75; п.4 ст. 302 УПК РФ, которые повлияли на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
В соответствии с положениями Постановления Пленума Верховного суда Российской федерации от 29 ноября 2016 года №55:
«…Приговор суда в силу положений статьи 297 УПК РФ должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таковым, если он соответствует требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к его содержанию, процессуальной форме и порядку постановления, а также основан на правильном применении уголовного закона. С учетом положений статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года (далее - Пакт о гражданских и политических правах) и статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (далее - Конвенция о защите прав человека и основных свобод) приговор может быть признан законным только в том случае, если он постановлен по результатам справедливого судебного разбирательства…»
Обжалуемый приговор в отношении Кузнецова М.В. таким требованиям не соответствует.
Давая оценку группе документов, относящихся к результатам оперативно-розыскных мероприятий, выполненным по поручению следователя в соответствии со ст.ст. 21, 38 и 152 УПК РФ, а также материалам уголовного дела – доказательствам, на основании которых суд в приговоре пришел к выводу о виновности Кузнецова, защита полагает необходимым изложить несколько аспектов, отражающих критический анализ доказательств и необоснованность приговора.
1. Так, изложенные в приговоре суда в качестве доказательств вины Кузнецова показания свидетелей Хануна, Мурадовой, Литвиненко, Хлопотова, Кадырова, Кудряшова, Шевлакович, Кожухова, Кислякова, Андреичевой, Черновой, Карловой Е., Глушковой, Цветкова, Солнцева, Яблочкиной, Зубкова, по своему содержанию действительно являются доказательствами самого факта убийства Карловой И.Ю. примерно в 04 часа 30 мин. – 04 часа 50 мин. в квартире последней по адресу: г. Москва, ул. Молдагуловой, дом 22, корп. 1, кв.1.
|
|
|
Однако, показания указанных свидетелей не имеют отношения к личности лица, совершившего преступление и к осужденному и не могут считаться доказательствами виновности Кузнецова в убийстве Карловой. Ни один из указанных свидетелей Кузнецова не знал, никогда не видел. Никому из них Кузнецов в ходе расследования дела на опознание не предъявлялся.
2. В предъявленном Кузнецову обвинении и в приговоре суда отмечено, что преступление совершено на почве личных неприязненных отношений.
Однако каких либо доказательств возникновения и существования в какой-либо установленный период времени личных неприязненных отношений между Кузнецовым М.В. и Карловой И.Ю в материалах дела нет и в приговоре суда не приведено, а вывод суда о совершении преступления на почве личных неприязненных отношений является предположительным.
В нарушение требований п. 2 ч.1 ст. 73 УПК РФ мотив совершения преступления судом не установлен, а указанный в приговоре является надуманным и доказательствами, представленными стороной обвинения и перечисленными в приговоре, не подтверждается.
3. Кроме того, следует отметить, что одним из выводов суда, изложенным в приговоре, является утверждение о том, что Кузнецов заранее готовился к совершению убийства Карловой и поэтому незадолго до совершения преступления приобрел «сим-карту» для мобильного телефона на вымышленное имя и изучал в сети «интернет» способы укрывательства убийства и трупа.
|
|
|
Однако и этот вывод суда в приговоре в отношении осужденного противоречит объективным фактам и обстоятельствам, которые также установлены судом и изложены в приговоре.
К таким фактам и обстоятельствам относятся, например, сведения о том, что Кузнецов не имел прямых контактов с Карловой до 24 декабря 2016 года, не был у нее в квартире и не являлся ее клиентом. Это следует и из показаний осужденного, которые представленными доказательствами не опровергнуты.
4. Со ссылкой на:
- ответы на поручения о производстве отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве: от 30.12.2015 года за №390562-2 (том 1 л.д. 100-106); от 30.12.2015 года за №390562-3 (том 1 л.д. 107-140); и
- справку о результатах оперативно-розыскной деятельности начальника ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве от 19.01.2016 года (том 1 л.д. 159-165),
в приговоре суда отмечено, что в период с 18.00 час. 24 декабря 2015 года на мобильные телефоны Карловой И.Ю., находившейся в своей квартире по месту жительства по указанному выше адресу, поступили 18 входящих вызовов от 10 абонентов имеющих номера:
+925-567-41-05;
+926-907-79-80;
+929-940-06-62;
+903-123-50-51;
+905-501-88-83;
+965-346-54-65;
+915-952-20-54;
+916-876-78-38;
+985-181-70-48;
+987-777-05-74.
Из них установлено пять абонентов с номерами:
+929-940-06-62;
+903-123-50-51;
+965-346-54-65;
+916-876-78-38;
+985-181-70-48;
и установлена непричастность к убийству четырех из этих абонентов, а именно
+929-940-06-62;
+903-123-50-51;
+916-876-78-38;
+965-346-54-65;
Каких либо фактических материалов (объяснений, протоколов допросов, протоколов опознаний, материалов по проверке «алиби»), свидетельствующих о проверке непричастности владельцев указанных телефонных номеров к преступлению, в дело не представлено, на предварительном следствии и в суде не исследовалось.
Таким образом, суд принял и привел в приговоре в качестве относимых и допустимых доказательств по делу, умозаключения и выводы должностных (начальствующих) лиц ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве, основанные на их личной субъективной оценке результатов работы и оперативно-розыскных мероприятий подчиненных им сотрудников УВД.
Использование судом таких доказательств противоречит положениям ч.2 ст. 74, ст.ст. 84 и 89 УПК РФ.
|
|
|
Есть также основания полагать, в связи с отсутствием каких - либо доказательств обратного, что после задержания Кузнецова М.В., такая проверка причастности к убийству иных лиц, в данном случае абонентов телефонных номеров
+929-940-06-62;
+903-123-50-51;
+916-876-78-38;
+965-346-54-65; звонки которых зафиксированы на телефоне Карловой после 18.00 24 декабря 2015 года, вообще не проводилась, за исключением истребования их учетной карточки в ФМС России. Если эти лица установлены, опрошены, их алиби проверено, то все материалы об этом должны были быть приобщены к уголовному делу.
Что касается абонентов с номерами
+925-567-41-05;
+926-907-79-80;
+905-501-88-83;
+915-952-20-54;
+987-777-05-74, звонки которых на телефон Карловой также отмечены в телефоне погибшей после 18.00 час. 24 декабря 2015 года, то в материалах дела сведений о них нет, причастность или непричастность их к совершению убийства Карловой не только не установлена, но и не проверялась в ходе оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий.
5. Единственным прямым доказательством возможной причастности Кузнецова к убийству Карловой являются указанные в приговоре, как доказательства вины, заключения медико-криминалистических экспертиз №66/16 и №240/16, установивших 12 и 14 совпадающих признаков внешности между лицом, запечатленным на видеозаписи камеры наружного наблюдения подъезда №1 дома 22 корп.1 по ул. Молдагуловой, где проживала Карлова И.Ю., и изображением Кузнецова М.В. на предоставленных для экспертизы фотокарточках.
Однако, Кузнецов М.В., не признавая причастность к преступлению, не отрицал факта нахождения в ночь на 25 декабря 2015 года в подъезде указанного дома и в квартире погибшей в дальнейшем Карловой И.Ю.
Однако, сам по себе факт присутствия Кузнецова в квартире Карловой до ее убийства не является обстоятельством, бесспорно и безусловно свидетельствующим о причастности к преступлению, а такой вывод суда является ничем иным, как предположением, вероятность соответствия которого действительности ничтожна.
6. В приговоре суда отмечено, что Кузнецов с целью создания себе «алиби» намеренно послал на телефон Карловой 25 декабря 2015 года в 04 часа 33 минуты СМС-сообщение с текстом о том, что в благодарность за услуги он заказал для нее пиццу и доставщик пиццы уже ждет у входа в ее квартиру.
|
|
|
В то же время, сопоставление выводов суда в приговоре о том, что:
а) Кузнецов, согласно видеозаписи камеры наружного наблюдения подъезда №1 дома 22 корп.1 по ул. Молдагуловой, совершив убийство Карловой, выбежал из подъезда в 04 часа 44 минуты, и
б) Кузнецов с целью создания себе «алиби» намеренно послал со своего телефона с номером +985-181-70-48 на телефон Карловой 25 декабря 2015 года в 04 часа 33 минуты СМС-сообщение с текстом о том, что в благодарность за услуги он заказал для нее пиццу и доставщик пиццы уже ждет у входа в ее квартиру,
позволяет сделать вывод: эти обстоятельства противоречат друг другу и не могут относиться к одному и тому же человеку, которым, по утверждению суда, является осужденный:
- либо на видеозаписи камеры наружного наблюдения подъезда №1 дома 22 корп.1 по ул. Молдагуловой изображен не Кузнецов М.В., выбегающий в 04 часа 44 минуты из указанного подъезда,
- либо СМС – сообщение с указанным выше текстом о доставке пиццы в 04 часа 33 минуты направил на телефон Карловой не Кузнецов, а иной неустановленный следствием абонент.
Как следует из показаний свидетелей Мурадовой Л.В. и Хлопотова А.Г., на которые суд ссылается в приговоре, как на доказательства вины Кузнецова, нанесение Карловой опасных для жизни ножевых ранений, приведших к смерти, имело место примерно в 04 часа 40 мин., а СМС-сообщение, которое суд расценил как попытку Кузнецова создать себе «алиби», направлено Карловой в 04 часа 33 минуты, то есть за 7 минут до предположительного убийства Карловой.
Согласно выводов комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (том 3 л.д. 226-232), Кузнецов каким либо психическим расстройством, которое лишало бы его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими не страдал; в состоянии аффекта или иного эмоционального состояния, оказывающего влияние на его состояние и деятельность, не находился.
Тогда о каком СМС – сообщении может идти речь?! Ведь направлено оно на телефон Карловой в 04 часа 33 мин., когда она была жива, здорова и могла увидеть и прочесть это СМС – сообщение.
Кроме того, направлять это СМС-сообщение на телефон Карловой находясь у нее же в квартире в ее присутствии противоречит здравой логике и смыслу. Отправитель мог отправить это СМС-сообщение только находясь вне квартиры Карловой.
|
|
|
Этого не мог не понимать и осознавать Кузнецов, который, согласно заключению судебной психолого-психиатрической экспертизы «каким либо психическим расстройством, которое лишало бы его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими не страдал; в состоянии аффекта или иного эмоционального состояния, оказывающего влияние на его состояние и деятельность, не находился».
7. Одним из абонентов, телефонный номер которого обнаружен среди входящих вызовов на мобильном телефоне Карловой после 18.00 час. 24 декабря 2015 года, является гр-н Цыбульский.
Допрошенная по делу свидетель Андреичева Е.А. сообщила о нем, как о неадекватном, агрессивном человеке, злоупотребляющем алкоголем, и поставлявшем для Карловой клиентов, за которых последняя платила Цыбульскому 30% дохода.
Незадолго до смерти, Карлова, приняв двоих клиентов от Цыбульского, не заплатила последнему обещанные тому 30 % от выручки, то есть фактически обманула Цыбульского.
Несмотря на приведенные выше обстоятельства и наличие у Цыбульского явного мотива для мести и осуществления таким способом убийства Карловой, ни следствие ни суд не приняли необходимых мер для его допроса, проверки его причастности к убийству бывшей жены путем проведения процессуальных действий.
И предварительное следствие и суд ограничились приобщенными к материалам дела сообщениями ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве о якобы непричастности Цыбульского к расследуемому преступлению. Каких либо фактических данных, свидетельствующих о непричастности Цыбульского к убийству в материалах дела нет, он не допрошен, место нахождение его в ночь на. 25 декабря 2015 г. не установлено, «алиби» следственным путем не проверялось.
8. При осмотре места происшествия в протоколе отмечено обнаружение, фиксация и изъятие следов обуви с наслоением вещества бурого цвета (крови).
Несмотря на неоднократные ходатайства защиты, принадлежность следов обуви следствием не установлена, вероятность оставления следов Кузнецовым М.В., Цыбульским или кем-то из соседей Карловой не исследовалась.
9. В соответствии с требованиями того же Пленума Верховного суда Российской федерации, изложенными в Постановлении от 29 ноября 2016 года №55,
«…Суду следует иметь в виду, что использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в статье 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных статьями 7 и 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действи й. Например, произведенные аудио- и видеозаписи, изъятые предметы и документы должны быть осмотрены и приобщены к делу; обнаруженные вещества - подвергнуты экспертным исследованиям; лица, участвовавшие в проведении оперативно-розыскных мероприятий, - при необходимости допрошены в качестве свидетелей…»
Однако, ряд изложенных в приговоре доказательств в обоснование виновности Кузнецова М.В. не удовлетворяют указанным требованиям и потому не могли быть использованы как допустимые доказательства. К таким недопустимым доказательствам относятся:
а) ответы на поручения о производстве отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве: от 30.12.2015 года за №390562-2 (том 1 л.д. 100-106); от 30.12.2015 года за №390562-3 (том 1 л.д. 107-140);
- справка о результатах оперативно-розыскной деятельности начальника ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве от 19.01.2016 года (том 1 л.д. 159-165);
В ч.2 ст.74 УПК РФ указан исчерпывающий перечень используемых и допускаемых доказательств, среди которых п.6 предусмотрены «иные документы».
В ст.84 УПК РФ изложены требования к таким доказательствам по уголовному делу, как «иные документы», к которым могут относиться материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные и представленные в порядке, установленном ст.86 УПК РФ.
То есть, ни текст ответа на поручения о производстве отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве: от 30.12.2015 года за №390562-2 и за №390562-3, ни текст справки о результатах оперативно-розыскной деятельности начальника ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве от 19.01.2016 года не могут и не должны использоваться судом в качестве допустимых доказательств по уголовному делу, поскольку не удовлетворяют требованиям ст.ст. 74, 84 и 86 УПК РФ.
По мнению защиты, в качестве доказательств вины недопустимо использовать оперативную информацию и субъективные выводы должностных лиц, изложенные в тексте ответов на поручения о производстве отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, а также в тексте всевозможных справок и сопроводительных писем о результатах оперативно-розыскной деятельности, даже если они подписаны начальником ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве.
Все эти ответы, справки и сопроводительные письма всего лишь субъективное мнение должностного лица о тех или иных обстоятельствах дела. Такое мнение не предусмотрено действующим уголовно-процессуальным законодательством в качестве средства доказывания, а потому не может считаться допустимым доказательством.
В соответствии со ст. 89 УПК РФ в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным кодексом РФ.
б) протокол выемки от 21.01.2016 года согласно которому у Кузнецова М.В. изъяты наряду с другими предметами, макбук «ProApple»; мобильный телефон «NokiaX2» с двумя IMEI №356329054932846 и №356329054932853; мобильный телефон «Iphone 4S» (том 1 л.д. 177-184).
Согласно записей в протоколе выемка указанных предметов осуществлялась 21.01.2016 г. с 00 час.05 мин. до 00 час.45 мин. без участия понятых в связи с дополнительной фиксацией следственного действия фотосъемкой.
Указанный протокол выемки не может быть допустимым доказательством в связи с нарушением при производстве следственного действия ст.ст. 170, 183 УПК РФ. УПК РФ:
- из показаний допрошенного в судебном заседании свидетеля Зеленева И.А. следует, что он присутствовал при задержании Кузнецова М.В. и видел как в комнату, где тот находился, прошли сотрудники милиции, стали обыскивать Кузнецова, собирать в комнате его вещи в сумку. На руки самого Кузнецова одели наручники. Когда сотрудники милиции выводили Кузнецова из помещения, тот был в наручниках, сотрудники милиции несли его черную сумку с вещами и фотоаппарат в чехле.
Показания Кузнецова М.В. по обстоятельствам задержания аналогичны показаниям свидетеля Зеленева И.А. При этом Кузнецлв отметил в своих показаниях, что в комнате административного здания на ул. Фабрициуса, где он был фактически задержан в середине дня 20 января 2016 г., сотрудники полиции фактически произвели обыск, изъяли его личные вещи, часть которых затем привезли к следователю, а часть, в том числе дорогостоящий фотоаппарат и деньги, похитили. При этом каких либо документов о его задержании, обыске комнаты и изъятии вещей не составлялось. Кроме того, Кузнецов заявил, что после его задержания сотрудники полиции активировали изъятые носители информации и манипулировали с ними.
Допрошенный в судебном заседании сотрудник полиции Кадыров пояснил, что Кузнецова М.В. задержали примерно в 16 час.20 января 2016 года в комнате в административном здании церкви на ул. Фабрициуса и доставили для допроса в следственный отдел к следователю.
Следует обратить внимание на то, что в материалах дела отсутствуют документы, свидетельствующие о фактическом задержании Кузнецова М.В. с указанием точного времени и места задержания, времени доставки его в дежурную часть ОВД, наличия при нем и в его жилище каких либо предметов, имеющих отношение к делу. А допрошенные сотрудники полиции Кадыров, Кудряшов, Желвакович, Кисляков, Кожухов – ни один из них не назвал точное время задержания Кузнецова и время доставления его в дежурную часть ОВД. Ни один сотрудник полиции, участвовавший в задержании Кузнецова не составил и не доложил руководителю ОВД рапорт о задержании.
Между тем, с момента фактического задержания Кузнецова и до задержания его следователем в порядке ст.ст. 91-92 УПК РФ и производства выемки его вещей прошло не менее 8 часов. Где в это время находился Кузнецов, где находились изъятые при задержании вещи, не произошла ли их подмена, не вносились ли в электронные носители информации изменения? – Эти обстоятельства не исследовались и остались не установленными.
В соответствии с ч. 1-1 ст. 170 УПК РФ, понятые принимают участие в производстве выемки (в соответствии со ст.183 УПК РФ) по усмотрению следователя.
Если же понятые по решению следователя в производстве выемки участия не принимают, то применение технических средств фиксации хода (!!!) и результатов выемки является обязательным.
В настоящем деле прилагаемая к протоколу выемки от 21.01.2016 г. фототаблица свидетельствует о том, что техническими средствами зафиксированы лишь результаты выемки, но не зафиксирован ход (процесс) следственного действия, что является существенным нарушением порядка производства выемки, установленного ст. 183, ч..1-1 ст. 170 УПК РФ.
Таким образом, протокол выемки от 21.01.2016 года, изъятые при выемке предметы – макбук «ProApple»; мобильный телефон «NokiaX2» с двумя IMEI №356329054932846 и №356329054932853; мобильный телефон «Iphone 4S» (том 1 л.д. 177-184), осмотренные и приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств, протокол осмотра этих предметов, изъятых по протоколу выемки от 21.01.2016 года (том 1 л.д. 200-250) в соответствии со ст. 75 УПК РФ являются недопустимыми доказательствами, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинительного приговора.
в) протокол осмотра предметов, изъятых при производстве выемки 21.01.2016 года (том 1 л.д. 200-250) и
протокол осмотра электронных носителей информации от 27.06.2016 г. (том 2 л.д. 111-116)
свидетельствуют о том, что осмотр осуществлялся с участием специалиста - ст. оперуполномоченного УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве майора полиции Кислякова С.В.
В соответствии со ст.58 УПК РФ, специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое для участия в процессуальных действиях.
Какими специальными знаниями обладает привлеченный указанный в протоколе специалист – оперуполномоченный Кисляков С.В. в протоколе не указано, документов о специальном образовании, свидетельствующих о наличии у Кисляков специальных знаний к протоколу не прилагается.
В то же время, из материалов дела – протокол выемки (том 1 л.д. 177-184), протокол допроса свидетеля (том 4 л.д. 90-92) видно, что оперуполномоченный Кисляков принимал участие в фактическом задержании Кузнецова 20.01.2016 г., незаконном обыске комнаты Кузнецова и его самого, фактическом изъятии предметов, с которыми, до внесения их в протокол выемки 21.01.2016 г., осуществлялись незаконные и бесконтрольные со стороны собственника манипуляции, а часть изъятых предметов оказались похищенными.
Таким образом, при осмотре предметов, изъятых при производстве выемки 21.01.2016 года (том 1 л.д. 200-250) и при осмотре электронных носителей информации, по протоколу осмотра от 27.06.2016 г. (том 2 л.д. 111-116)
нарушены не только буква и смысл процессуального закона, но еще продемонстрирована явная заинтересованность как следствия, так и участников задержания Кузнецова, одним из которых является Кисляков, в сокрытии нарушений, допущенных при фактическом задержании, обыске и выемке вещей, незаконном применении к нему насилия, сокрытии обстоятельств его задержания и доставления к следователю.
г) о явной заинтересованности в сокрытии нарушений, допущенных при задержании, обыске и выемке вещей, незаконном применении к Кузнецову насилия, сокрытии обстоятельств его задержания и доставления к следователю следствия и участников задержания Кузнецова, которое осуществляли под руководством руководителя - начальника ОРЧ ОУР УВД по ВАО ГУ МВД России по г. Москве Кадырова, оперуполномоченные Кисляков, Кожухов, Кудряшов и Жевлакович, свидетельствуют протоколы их допросов, составленные следователем Алифиренко (том 4 л.д. 78-92).
Показания, внесенные в протоколы допросов указанных свидетелей - оперуполномоченных Кислякова, Кожухова, Кудряшова, Жевлаковича, и их руководителя Кадырова, идентичны, вплоть до грамматических ошибок и запятых. А в протоколе допроса свидетеля оперуполномоченного Кислякова, отмечено, что он осуществлял задержание Кузнецова 20.01.2016 года совместно с оперуполномоченным Кисляковым (!!!). И это не техническая ошибка, это свидетельство копирования текста протокола допроса, которого как такового (как процессуального действия) не было.
Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что в нарушение требований ст.ст. 189,190 УПК РФ, допросы указанных свидетелей не осуществлялись, показания вносились в протоколы без фактического допроса и выяснения фактических обстоятельств события.
Такие протоколы допросов свидетелей, которые оглашались и в ходе судебного следствия, в соответствии со ст. 75 УПК РФ являются недопустимыми доказательствами, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинительного приговора.
При этом следует учесть требование Пленума Верховного суда РФ, изложенное в Постановлении от 29 ноября 2016 года №55 о том, что «...в случае признания полученных на основе результатов оперативно-розыскной деятельности доказательств недопустимыми они не могут быть восполнены путем допроса сотрудников органов, осуществлявших оперативно-розыскные мероприятия...»
10. Суд в приговоре не привел совокупности доказательств вины Кузнецова М.В. а между изложенными в приговоре разрозненными фактами отсутствует их неразрывная логическая и внутренняя связь, которая создавала бы убеждение в виновности осужденного.
Наоборот, эти разрозненные, эпизодические, логически не связанные и не находящиеся в неразрывной связи доказательства, убеждают в надуманности и необоснованности обвинения Кузнецова М.В. Вывод о его виновности основан на предположениях и не имеет в своей основе бесспорных и достоверных фактов.
|
|
|
