Комедии А. С. Грибоедова «горе от ума»

СИСТЕМА УРОКОВ ПО ИЗУЧЕНИЮ

 

Проблемные ситуации могут играть разную роль в процессе изучения литературного произведения в школе. Цель проблемной ситуации во многом зависит от этапа изучения произведения.

На вступительных занятиях проблемная ситуация пробуждает потребность в обдумывании, осмыслении произведения, в его анализе. Так, первый урок по изучению «Вишневого сада» Чехова может строиться как сопоставление несходных точек зрения драматурга и Художественного театра на пьесу.

Проблемная ситуация вступительных занятий часто призвана выявить разноречивость читательских впечатлений и тем самым послужить импульсом к анализу. Такой тип проблемной ситуации мы предлагаем перед изучением комедии Грибоедова «Горе от ума». Выбор -проблемной ситуации для вступительных занятий обусловлен возрастом и уровнем литературного развития учащихся. Чем младше ученики, тем естественнее для них начинать анализ с их собственной реакции. Для VIII класса это тем более характерно в связи с явлением, которое мы условно назвали юношеским эгоцентризмом восприятия. Сосредоточенность на своих собственных проблемах в период становления личности (VII—VIII классы) приводит к тому, что подростки охотно выявляют свои читательские реакции, пытаются их защитить и обосновать.

В IX классе интерес к историческому и эстетическому осмыслению искусства становится откровенным и введение внешнего по отношению к читательской реакции материала {письма Чехова, Станиславского, воспоминания актеров и. зрителей о спектакле) оправдано степенью литературного развития школьника. Это обстоятельство влияет и на выбор общего вопроса для проблемного анализа, и на построение разбора.

Для VIII класса мы избираем проблемный вопрос скорее нравственного содержания, которое более всего занимает учащихся: для кого из героев «Горя от ума», совершившиеся в четвёртом действий, наиболее тяжелы? К этому вопросу в VIII классе мы подводим учащихся аналитическим чтением комедии по актам.

В IX классе проблемный вопрос ставится сразу после вступительного занятия и носит социально-эстетический характер: почему Чехов назвал «Вишневый сад» комедией?

Развитие учащихся, таким образом, определяет и уровень проблемности и своеобразие хода разрешения проблемного вопроса в литературном разборе.

В ходе анализа проблемные ситуации направлены на разрешение загадок художественного текста, обострение внимания учеников к словесной ткани произведения, психологическим мотивировкам поступков героев, идейно-эстетическому освоению композиции, историческому осмыслению материала произведения и позиции писателя. Таковы многообразные функции проблемных ситуаций в ходе анализа.

Активное применение литературных знаний, полученных при чтении и разборе, во многом определяет решение вопроса о жизненности преподавания нашего предмета. Слишком часто сведения,, полученные на уроках литературы, остаются замкнутыми в самих себе, не опробованными в реальном действии, а потому мертвыми.

И для преодоления этих недостатков на заключительных занятиях необходимо создавать ситуацию, в которой требуется не просто повторить изученное, но осмыслить его заново, убедить других в справедливости сложившегося мнения, защитить выводы, к которым анализ привел. При этом важно избежать на заключительных занятиях повторение хода анализа. На заключительных занятиях необходим новый прием разбора, новый центр внимания, новый угол зрения на произведение. В этом случае ученики придут к новому повороту мысли, углубленному осмыслению произведения в целом.

Таковы, на наш взгляд, цели и характер проблемных ситуаций на вступительных уроках, в ходе разбора и на заключительных занятиях. Попытаемся проследить их смену и своеобразие в конкретном течении школьного анализа.

После рассказа о жизни Грибоедова мы поручаем ученикам, уже прочитавшим комедию «Горе от ума», ответить па вопросы, выявляющие первоначальные читательские впечатления;.

1. Печальны или смешны для вас события пьесы Грибоедова?

2. Кто из героев пьесы кажется вам наиболее привлекательным и самым отталкивающим? Почему?

3. Какие страницы пьесы вызвали смех, какие — волнение?

4. В каких сценах вы живо представляете при чтении лицо, позу героев, как бы слышите их голоса?

5. Видели ли вы до чтения комедии спектакль или фильм?

6. Какие вопросы возникли у вас при чтении?

7. Почему комедия названа «Горе от ума»?

Разноречивые читательские впечатления в ходе урока сопоставляются учителем и побуждают класс обратиться к анализу.

Личная драма Чацкого рассматривается Грибоедовым как проявление общественного антагонизма. Многие ученики уже после первого чтения видят, что конфликт Чацкого с обществом сказался и в одиночестве героя среди барской Москвы, и в драме его любви. Акцент на общественной стороне содержания комедии характерен для развивающегося гражданского чувства восьмиклассников. Однако внимание к этой стороне содержания не всегда сочетается в работах учеников с конкретно-историческим подходом. Чисто социальная сторона произведения трактуется в столь общем виде, что может быть отнесена ко многим явлениям литературы.

«Эта пьеса и печальна, и смешна, — пишет один из учеников. — Крестьяне были забиты. Это сделал крепостной строй».

В «Горе от ума» дана трагедия русского интеллигента, про-декабристски настроенного дворянина в крепостнической России. Антикрепостнический мотив в пьесе первостепенно важен, без него драма Чацкого осталась бы частным случаем, личной неудачей. Но восьмиклассники при первом чтении подчас не замечают своеобразия постановки общественных вопросов в комедии. То, что ученик написал о «Горе от ума», можно было бы отнести к «Путешествию из Петербурга в Москву» Радищева, к поэмам Некрасова, некоторым рассказам Тургенева. Чацкий, действительно, полон дум о народе и необходимость его свободы чувствует так же страстно, как потребность в независимости собственной личности. В этом соединении потребности личной и общей свободы — тенденция пьесы Грибоедова. Восьмиклассники порой замечают лишь одну сторону дела, их впечатления отклоняются от авторской мысли, конкретно-исторического ее наполнения. Это отклонение — одна из причин, делающих анализ «Горя от ума» необходимым.

Опираясь на сильные стороны читательского восприятия и споря с произвольностью впечатлений, мы пытаемся в изучении комедии сначала с помощью аналитического чтения проследить развитие действия по актам, понять настроения и мотивы поступков героев в отдельных ситуациях, представить себе время, характер интересов, отношений, быт Москвы 20-х годов XIX века.

На заключительных занятиях, интерес к которым создается новой проблемной ситуацией, мы соотносим характеры героев с общей художественной мыслью автора, пытаемся не только собрать впечатления чтения и анализа, но и дать возможность ученикам защитить свои убеждения, сложившиеся в ходе изучения комедии по актам.

 

Первый урок аналитического чтения комедии может быть назван репликой «К вам Александр Андреич Чацкий!». В самом деле, приезд Чацкого — центральное событие первого действия, завязка драматического конфликта пьесы. Понять это можно, лишь ответив на вопросы: чем живет дом Фамусова до приезда Чацкого? Как встречен Чацкий в этом доме? Почему Чацкий сразу не понял, что он здесь чужой?

В доме Фамусова все построено па лжи. Это учащиеся обнаруживают при аналитическом чтении первого действия. Иногда ложь выглядит милым плутовством (Лиза), порой охраняет тай-вы сердца (Софья), а чаще служит надежным оружием притворства (Молчалин) и щитом пороков, старающихся принять вид добродетели (Фамусов).

Софья вынуждена скрывать свою любовь к Молчалину, и не только из страха перед отцом. Ей больно, когда в предметах и событиях для нее поэтических видят лишь прозу. Молчалин притворяется, что любит Софью. Фамусов скрывает от дочери все, что подрывает его репутацию. Мы видим его заигрывания с Лизой и слышим его гимн себе («монашеским известен поведеньем»). Первая ремарка пьесы уже несет следы комического несоответствия: под звуки флейты и фортепиано, которые слышатся из спальни Софьи, «Лизанька среди комнаты спит, свесившись с кресел».

На уроке мы пытаемся представить себе, как выглядит дом Фамусова (эскизы декораций позволяют это сделать детально). Утром вместе с Фамусовым мы обходим его. Дом богат, просторен и безлик. Все как полагается, и никаких следов индивидуальности хозяев. У них нет увлечений, пристрастий, даже занятий нет. Дом скучен, потому что жизнь здесь неподвижна и однообразна. Софья, вероятно, не только из-за любовного нетерпения говорит Молчалину: «Идите; целый день еще потерпим скуку».

После обхода дома вчитываемся в четвертое явление. Почему Фамусов позволил обмануть себя? Ведь ситуация была очень откровенна, рассказ Софьи о сне прозрачен (она пе может сразу отрешиться от забытья музыки и любви, Молчалин почти откровенно — герой сна, рассказанного ею; и в этом — свидетельство искренности ее любви). Да и замешательство Софьи, односложность ответов Молчалина для Фамусова подозрительны. Но Фамусов так пи о чем и не догадался. Почему? Прежде всего, Фамусов простодушно глуп. Недаром его гимны себе оборачиваются саморазоблачением. Так, хваля свои заботы о дочери, он рассказывает о мадам Розье, которую «умел принанять» как «вторую мать» (как сами рифмы у Грибоедова брызжут смехом!). Но тут же оказывается, что проницательность Фамусова была не слишком острой: «редкие правила» этой «старушки — золото» не помещали ей удрать к другим «за лишних в год пятьсот рублей». Обнаружение комических деталей не должно заслонить в уроке комического содержания всей сцены: задавая вопросы, Фамусов не дает говорить другим, он так словоохотлив, что, перескакивая с одного предмета на другой, забывает о своих намерениях. Но этим трудно объяснить его согласие закрыть глаза на все, что он видел.

Пожалуй, главная причина в том, что он и пе хочет ничего видеть, ему просто лень, оя боится «хлопот». Ведь если всерьез вое это принять, надо идти на скандал с Софьей, гнать Молчалина... Фамусов не любит перемен, ему удобно жить так, как он живет, И меры предосторожности сводятся к тому, что он всех распекает и «уходит с Молчаливым, в дверях пропускает его вперед», чтобы не оставить своего секретаря с дочерью.

Далее мы предлагаем ученикам послушать седьмое явление в грамзаписи и представить себе позы, мимику Софьи и Чацкого в этом разговоре. Как входит Чацкий? Как его встречает Софья? (Ее поведение очень точно дано Грибоедовым в репликах Чацкого.) Почему светская любезность Софьи сменяется холодностью, иронией и враждебностью? Как Чацкий пытается вернуть тон прежних отношений с Софьей? Что Чацкого более всего поразило в Софье и почему он сразу не понял, что любовь утрачена?

Эта сцена очень важна. Здесь начало того трагического заблуждения, которое в конце концов сделает Чацкого героем комедии. Что заставило Чацкого уехать из Москвы? Скука, которую не могла побороть даже влюбленность в Софью. Его критицизм («взыскательный») вел неизбежно к «огорченности», она заслоняла любовь. И Чацкий уезжает «ума искать», искать положительных основ жизни, просветления се. Любовь возвращает его в Москву, где «удивляться» он может лишь Софье. Все остальное бессмысленно. («Что нового покажет мне Москва?»)

Чацкий — герой действия, энтузиаст по складу характера. Но в фамусовской Москве энергия и энтузиазм не только незаконны—их питать ничто не может. В любви Чацкий видит живую, непосредственную и глубокую стихию жизни.

В задании после этого урока мы предлагаем учащимся описать, как выглядел приезд Чацкого в дом Фамусовых. Словесное рисование центральной сцены первого действия развивает воображение читателя и одновременно служит проверкой того, как понят весь первый акт. Здесь же даем и опережающее задание по второму акту: за что хвалит Москву Фамусов и что в ней осуждает Чацкий? (Сравнение монологов «Вкус, батюшка, отменная.манера» и «А судьи кто?».)

 

Урок аналитического чтения второго действия назовем «Век нынешний и век минувший». Здесь нам необходимо понять, почему Чацкий вступает в спор с Фамусовым, почему неизбежно ' столкновение Чацкого и фамусовской Москвы, которое произойдет в следующем действии.

Второе действие насыщено монологами. Это понятно: перед столкновением стороны излагают свою программу. Однако если не замечать развития действия во втором акте, действительно, получится, что Чацкий «мечет бисер». Стало быть, нужно открыть в аналитическом чтении не только смысл монологов, но позволить ученикам понять, по каким мотивам они произнесены, каким чувством наполнены. При этом обнаружится комизм речей Фамусова и драматическое напряжение, оправданность монологов Чацкого. Второе действие начинается монологом Фамусова «Петрушка, вечно ты с обновкой». Чем раздражен Фамусов в начале монолога и почему он успокаивается к концу его? Разумеется, его волнует не разодранный локоть слуги и манера его чтения. Приезд Чацкого встревожил Фамусова. От «сорванца» жди только неприятностей, нарушения порядка. Фамусов хочет восстановить равновесие, усевшись за календарь. Это для Фамусова священнодействие. Неопрятность Петрушки нарушает торжественность происходящего, потому Фамусов и бранит его. Но, принявшись за перечисление предстоящих дел, Фамусов приходит в самое благодушное настроение. В самом деле, предстоит обед с форелями, погребение богатого и почтенного Кузьмы Петровича (превознося его, Фамусов ничуть не скорбит о его смерти, и это делает его одушевление комическим), крестины у докторши. Вот основы жизни — рожденье, еда, смерть. Этим и ограничен круг его жизни. Работа над монологом помогает обнаружить глубинные пласты комедийиости. Фамусов так ободрен этими прочными и понятными ему опорами существования, что встречает Чацкого любезно. Но Чацкий проницателен, Фамусов не может скрыть от него внутреннего беспокойства. Поняв, что Чацкий готов посвататься, Фамусов выдвигает условия: Чацкий должен управлять имением, служить, а главное — перестать быть «гордецом». И в качестве достойного образца для подражания появляется Максим Петрович. Речь Фамусова о нем так наступательна, что Чацкий не может не обороняться. Смысл его поведения не в том, что «он вольность хочет проповедать» в присутствии Фамусова. Чацкий признается: «Длить ссоры не мое желанье». Любя Софью, Чацкий вынужден вступить в общение с Фамусовым. Разговаривая с ним, он не может не отстаивать своей позиции, отталкиваться от той морали, которую ему навязывают.

Так появляется монолог Чацкого «И точно, начал свет глупеть». Это не упражнение в красноречии, не попытка «просветить» Фамусова — это вынужденная и страстная защита тех начал жизни, которые ему дороги и от которых он отказаться не может. Конечно, Чацкий молод, горяч и увлекается тем, о чем говорит. Но не прямолинейно ли объяснять, как это делают обычно на сцене, его следующие реплики, когда Фамусов буквально врубается в монолог своими воплями-возражениями, только инерцией пылкости? А может быть, он дразнит Фамусова, как раз видя, что перед ним противник, и только потом, вспомнив о Софье, хочет погасить раздор («Я наконец вам отдых дам»). Наивность Чацкого не в том, что он пространно объясняется с Фамусовым. Это только форма наивности, и потому не она для нас прежде всего важна. Наивность Чацкого в том, что он считает «век минувший» отошедшим. Чацкий полагает, что «век нынешний» уже сделал свои завоевания:

Хоть есть охотники поподличать везде,

Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде.

И как опровержение этой иллюзии Чацкого появляется Скалозуб. Он немногим старше Чацкого, но так ли велико его отличие от «века минувшего»?

Далее в уроке мы предлагаем ученикам сопоставить поведение, судьбу, идеалы Скалозуба с воителями или кумирами «века минувшего». Разница оказывается невелика. Так по ходу аналитического чтения даются характеристики так называемых «второстепенных действующих лиц»: в первом действии— Лизы, во втором — Скалозуба, в третьем — гостей Фамусова, в четвертом — Репетилова.

Скалозуб настолько ничтожен, что по в состоянии понять, на чьей он стороне в споре Фамусова и Чацкого. И, слыша, как Фамусов «жалеет» его, Чацкий не может удержаться от негодования. Монолог «А судьи кто?» рожден протестом Чацкого: его отдают на суд Скалозуба! Сдержанность оставляет героя, его пылкость не убита презрением, без которого нет законченной трезвости. Да и как остаться холодным, когда именно здесь Чацкий понимает свою несовместимость с московским кругом и почти точно предсказывает свою судьбу («Теперь пускай из нас один...»)!

Седьмое — четырнадцатое явление второго действия мы но рассматриваем на уроке подробно. Этот материал переносится па заключительные занятия. Но общий итог второго действия необходимо выяснить. Падение Молчалина и обморок Софьи как будто бы окончательно должны были убедить Чацкого в ее нелюбви. Но Чацкий забывает о Молчалине, он занят лишь спасением Софьи. Сосредоточенность чувства, волнение не позволяют Чацкому трезво воспринять происходящее, хотя он старается остро все подметить. Несмотря на то что Софья смеется над участливостью Чацкого, прямо говорит ему: «На что вы мне?», Чацкий уходит омраченным, печальным, но не прозревшим.

В домашнем Задании мы предлагаем ученикам ответить на вопросы:

1. Как и почему изменилось настроение Чацкого от начала к концу второго действия?

2. Что знают зрители комедии об истинных отношениях, Чацкого, Софьи и Молчалина и почему Грибоедов не позволяет этого сразу понять героям?

3, Почему неизбежно столкновение Чацкого с фамусовской Москвой в третьем действии?

 

Урок о третьем действии комедии назовем словами, которые повторяет хор гостей: «Безумный по всему...»

Урок начинается с ответов на вопросы задания и переходит в осмысление первых явлений третьего действия. Затем устное словесное рисование помогает наметить портреты гостей. Но главная задача урока — показать, как возникает и почему так стремительно распространяется слух о сумасшествии Чацкого, Этот урок сложен, «многолюден», поэтому остановимся на нем подробнее.

В сонную тишину фамусовского дома Чацкий ворвался, как ветер. Но его порывистое дыхание, бурная радость, громкий и неудержимый смех, искренняя нежность и пылкое негодование неуместны здесь.

В доме, где все построено на притворстве и обмане, где дочь прячет свою влюбленность в Молчалина от отца, а отец свои «шалости» с Лизой — от дочери, искренность Чацкого — «незваная гостья». Здесь откровенность под запретом и пылкие признания Чацкого кажутся странными. В доме, где смиренное безмолвие Молчалина почитается добродетелью, красноречие Чацкого выглядит дерзким. В доме, где все расписано по календарю, порывистость Чацкого сулит лишь неприятные неожиданности.

В обществе, «где тот и славился, чья чаще гнулась шея», независимость Чацкого делает его «опасным человеком». Раболепие не уживается с вольностью, а Чацкий «властей не признает», так же как не признает чинов и богатств, «отцов отечества», которые «грабительством богаты», и права их суда над ним.

И потому в доме Фамусова Чацкий встречен холодно и неприязненно, потому его «дичатся как чужого». Но зачем он здесь? Зачем он терпит холодность и колкости Софьи, поучения и сожаления Фамусова, спесь и остроты Скалозуба? Ведь Чацкий знает, что «к свободной жизни их вражда непримирима». Он почти предсказывает свою судьбу в монологе второго действия:

Теперь пускай из нас один,

Из молодых людей, найдется —враг исканий,

Не требуя ни мест, ни повышенъя в чин,

В науки он вперит ум, алчущий познаний;

Или в душе его сам бог возбудит жар

К искусствам творческим, высоким и прекрасным,—

Они тотчас: разбой! пожар!

И прослывет у них мечтателем! опасным!!

Чацкий превосходно понимает свою несовместимость с миром фамусовых и молчалиных. Его афоризмы резки и тверды:

Служить бы рад, прислуживаться тошно;

Дома новы, но предрассудки стары,

Порадуйтесь, не истребят

Ни годы их, ни моды, ни пожары.

Эти отточенные реплики Чацкого как бы очерчивают границу между ним и «веком минувшим», но не отжившим еще, не умершим. Что же заставляет Чацкого самого переступать эту границу, посещать дом, где ему не рады? Любовь к Софье. Чацкий — человек пылких, но не быстротечных чувств, Уехавши влюбленным, он возвращается с чувствами, усиленными разлукой. Его признания трепетны и стремительны, и он пытается отбросить все очевидные возражения, преграды его любви:

И день и ночь по снеговой пустыне

Спешу к вам голову сломя.

И как вас нахожу? в каком-то строгом чине!

Вот полчаса холодности терплю!

Лицо святейшей богомолки!.. —

И все-таки я вас без памяти люблю. —

Минутное молчание.

Послушайте, ужли слова мои все колки?

И клонятся к чьему-нибудь вреду?

Но если так,— ум с сердцем не в ладу.

И здесь Чацкий прав: ум подсказывает ему необходимость разрыва с домом Фамусова, сердце требует любви Софьи.

И потому Чацкий, слыша, как Софья защищает Молчалина, видя, как волнует Софью его падение с лошади, все-таки хочет еще и еще раз убедиться в обратном тому, что он видит.

Однако не только чувства, которые «надежду гадают», но к благородный ум Чацкого не может смириться с привязанностью Софьи к Молчалшгу. Чацкий не может понять, как можно любить ничтожное. И в надвигающихся перед балом на фамусовский дом сумерках он расспрашивает Софью и пытается открыть для себя заново Молчалина. А может быть, Молчалин имеет достоинства? Это последние встречи, продиктованные надеждой, последняя попытка увидеть в людях человеческое, прежде чем окончательно отвергнуть их. И потому эти два диалога так драматичны, так волнующи. Аналитическое чтение этих явлений раскрывает психологический драматизм, с которым ученики в комедии встречаются впервые; это расширяем их представления о возможностях жанра. Но как трудно Чацкому осветить лицо своих собеседников! Так и кажется, что Чацкий пытается втянуть их в полосу света, тянущуюся от одной из раскрытых дверей, может быть, из дверей комнаты Софьи (ведь она всегда озарена для Чацкого светом воспоминаний), где уже зажжены свечи, чтобы осветить зеркало, в которое она будет рассматривать себя перед балом. Но Софья, а потом Молчалив: ускользают из этой полосы света и отступают в сероватую тень сумерек.

Искренняя, грустная и взволнованная интонация Чацкого в диалоге с Софьей сталкивается с ее ироническими и холодными словами (и в самой односложности ее ответов — холодность, желание уйти от разговора).

Но почему же Софья от этого резкого разговора переходит к откровенности, пусть очень осторожной, но искренней? Ее, вероятно, вынуждает к этому горестный порыв Чацкого:

И я чего хочу, когда все решено?

Мне в петлю лезть, а ей смешно.

Тогда-то Софья и отважилась сказать «истины два слова» (не более, чем два), сказать, что отталкивает ее от Чацкого. И оказывается, что прежде всего ей мешает в нем «особенностей бездна», его непохожесть на других. Это признание удивляет Чацкого, удивляет настолько, что он забывает об осторожности:

Я странен, а не странен кто ж?

Тот, кто на всех глупцов похож;

Молчалин, например...

И стоило прозвучать этому имени в устах Чацкого, как Софья опять замкнулась и, чтобы удержать ее, чтобы узнать истину, Чацкому приходится скрыть свое отношение к Молчалипу, сказать себе: «Раз в жизни притворюсь». Все несуществующие достоинства готов приписать Молчалину Чацкий, все, кроме одною—искренности и самоотвержения, силы чувств:

Но есть ли в нем та страсть, то чувство,

пылкость та,

Чтоб кроме вас ему мир целый

Казался прах и суета?

Чтоб сердца каждое биенье

Любовью ускорялось к вам?

Чацкий не требует от Софьи ответных чувств, он хочет только одного — понять логику ее поступков, он хочет знать те достоинства, которые заставили ее выбрать Молчалина. И если она сумеет убедить его, он откажется от всего, что «теперь... кипит, волнует, бесит», заставит замолчать любовь.

Чацкий чувствует пропасть между своими чувствами и понятиями и происходящим на его глазах сближением ничтожного Молчалина с Софьей. И эта пропасть раскалывает его прежний мир, сдвигает и переворачивает все его представления. И потому он чувствует себя на грани катастрофы. Чацкий первый произносит слова о сумасшествии!'

Любовь к Софье приводит Чацкого на грань безумия, так как нельзя сохранить одновременно чувство и весь строй своих представлений о жизни, о человеке. Софья «про себя» в ответ на это искреннее признание Чацкого замечает: «Вот нехотя с ума свела!» Однако, желая образумить Чацкого, Софья перечисляет такие достоинства Молчалина, которые заставят Чацкого сказать: «Шалит, она его не любит». И в самом деле, как Чацкий может к добродетелях числить то, что Молчалин «безмолвием обезоружит» Фамусова, «от старичков не ступит за порог... с ними целый день засядет, рад не рад, играет...».

Любовь Софьи к Молчалину остается для Чацкого загадкой. И в конце разговора он понимает, что близость к ней потеряна навсегда и только «воспоминания об том, что невозвратно», его «согреют, оживят... отдохнуть дадут».

Появление Молчалина заставляет Чацкого раздумывать о том, «какою ворожбой умел к ней в сердце влезть» этот услужливый человек, который всегда «на цыпочках и не богат словами». Однако под напором вопросов Чацкого Молчалин разговорился, разговорился настолько, что обнаружил свои принципы жизни («умеренность и аккуратность», «ведь надобно ж зависеть от других»).

Грустную иронию Чацкого Молчалин принимает за досаду неудачника и начинает поучать его, открывать ему «пути спасения». Чацкого раздражает снисходительный тон его собеседника, он становится резким («слыхал, что вздорная», «пустейший человек, из. самых бестолковых») и противопоставляет рабскому смирению Молчалива свою программу независимости, свободы и искренности («зачем же мнения чужие только святы?», «я глупостей не чтец», «когда в делах — я от веселий прячусь, когда дурачиться — дурачусь»).

В этом столкновении с Молчалиным слышится уже расхождение Чацкого со всей фамусовской Москвой, ее идолами: Татьяной Юрьевной, Фомой Фомичом...

Но Чацкий пока озабочен загадками любви, и откровенность Молчалина заставляет его сделать вывод, обратный реальному:

С такими чувствами, с такой душою

Любим!.. Обманщица смеялась надо мною!

Чацкий ищет оправданности чувств Софьи и обманывается, потому что все то, что презираемо им, в барской Москве возвышает человека. И па балу этот конфликт Чацкого и фамусовского мира обнаруживается неудержимо.

Вот после суеты приготовлений начинают появляться гости. Первыми появляются Горичи. Наталья Дмитриевна полна оживления и кокетства. Войдя в залу, она с удовольствием оглядывает себя, прихорашивается, а потом ищет глазами того, кто мог бы полюбоваться его, и замечает Чацкого, рассказывает ему о своем «приобретешь»— муже. И говорит она о Платоне Михайловиче как о своем новом туалете (совсем как потом в разговоре с княжнами Тугоуховскими: «Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный!»).

Интонации ее почти буквально совпадают с репликой Молчалина, восторгающегося собачонкой старухи Хлестовой: «Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более наперстка...»

Наталья Дмитриевна: «Мой муж — прелестный муж, вот он сейчас войдет».

Шпиц, тюрлюрлю, муж — все здесь предмет тщеславия, все демонстрируется, «сокровища» выставляются для обозрения. Но вот появляется и Платон Михайлович. Чацкий едва узнает в этом располневшем, вялом человеке с потухшими глазами па скучном лице, с ленивыми движениями прежнего резвого своего товарища по армии. Наталья Дмитриевна сменила в муже все: не только военный костюм, но и привычки, движения, взгляд. Ее тщеславие утешено возможностью его неосуществленных успехов:

И утверждают все, кто только прежде знал,

Что с храбростью его, с талантом,

Когда б он службу продолжал,

Конечно, был бы он московским комендантом.

Но гораздо больше устраивает Наталью Дмитриевну собственная роль главнокомандующего: она повелевает мужем безусловно, придумывая ему болезни («все рюматизм и головные боли»), занятия, которых он но любит, образ жизни, который ему чужд («Платон Михайлыч город любит»), С какой неуклонностью Наталья Дмитриевна осуществляет свою заботу, похожую на дрессировку, как при всех нежных словах крепчает ее повелительный голос!

От этих забот Платон Михайлович увял, Чацкому уже не о чем с ним говорить.

Появляются князья Тугоуховские, влекомые шестью щебечущими дочерьми. Их восторженные восклицания, и всплески рук, и взгляды, высматривающие новые фасоны платьев, особенно контрастируют с дряхлой неповоротливостью глухого князя со слуховой трубкой и скрипуче растянутым голосом княгини, с трудом выговаривающей слова: «От-став-ной?», «И хо-ло-стой?», «Богат?».

Но какая цепкость в этих дряхлых старичках! Едва появившись на бале, княгиня ищет женихов для многочисленных дочерей своих. Заметив Чацкого, узнав, что он не женат, тут же посылает князя за ним:

К нам на вечер, в четверг, проси скорее

Натальи Дмитревны знакомого: вон он!

Это прямо-таки охотничье преследование, способность столь неожиданная в этих дряхлых существах! Но Тугоуховские действительно глухи ко всему, кроме званий и богатства. Узнав, что Чацкий не камер-юнкер и не богат, княгиня «громко, что есть мочи» кричит мужу:

Князь, князь! Назад!

Язвительная и высокомерная графиня Хрюмииа, гордящаяся своей знатностью и французским языком, «отъявленный мошенник» Загорецкий, рекламирующий свою способность заполучить то, чего «никто достать не мог», властная Хлестова, привезшая арапку, Скалозуб, важно преподающий всем уставы и знакомящий с «форменными отличками» («в мундирах выпушки, погончики, петлички»),— каждый из гостей одушевлен самоутверждением, и потому они не очень нежны друг к другу. Графиня-внучка при Тугоуховских, как бы не замечая их, роняет:

Ах, grand'maman! Ну, кто так рано приезжает?

Мы первые!

Княгиня Тугоуховская не остается в долгу:

Вот нас честит!

Вот первая, и нас за никого считает!

Зла, в девках целый век...

Самоуверенная Хлестова с трудом переносит самоуверенного Скалозуба и при его уходе говорит:

Ух, я точнехонько избавилась от петли;

Ведь полоумный твой отец:

Дался ему трех сажень удалец —

Знакомит, не спросись, приятно ли нам, нет ли?

Дух общей вражды поддерживается и соревнованием в тщеславии, и поисками женихов. И здесь почти каждый из гостей — угроза другому. Вслед за княгиней Тугоуховской графиня Хрюмина повторяет ее фразу, уже прямо обращаясь к Чацкому: «Вернулись холостые?» И это первый ее вопрос к собеседнику. Фамусов упорно ищет жениха для Софьи:

Где Скалозуб Сергей Сергеич? а?

Нет, кажется, что нет, — Он человек заметный —

Сергей Сергеич Скалозуб.

Так разноликие гости и устроитель бала сходятся в целях этого вечера, первое упоминание о котором уже звучало лицемерием:

...съедутся домашние друзья.

Потанцевать под фортепиано —

Мы в трауре, так балу дать нельзя.

«Домашние друзья» оказываются соревнующимися в выказывании своих достоинств, поисках «танцовщиков» и расположепия друг к другу необнаруживают. Молчалин действительно здесь необходим, «как громовой отвод».

И как единодушно признание Молчалина, так же всеобще раздражение, которое все испытывают при встрече с Чацким. Чем Чацкий успел досадить каждому? Наталья Дмитриевна испугалась за мужа: присутствие Чацкого слишком «свежо» для Платона Михайловича и «сквозняк» воспоминаний может вернуть его к прежней вольности. Графине-внучке Чацкий успел заметить, что ее высокомерие неосновательно: она всего лишь одна из «подражательниц модисткам». Хлестову возмутил непочтительный смех Чацкого. Молчалину он «отсоветовал в Москве служить в Архивах». Фамусов при Чацком не чувствует возможности свободного проявления себя:

Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,

Хоть пред монаршиим лицом,

Так назовет он подлецом!..

Оскорблены их лучшие порывы, основания их жизни Чацкий отверг, и как-то мимоходом, не то чтобы нападая на них, а просто не признавая. Раздражение общества ищет выхода и наконец прорывается слухом о сумасшествии Чацкого.

Почему именно Софья оказывается источником этого слуха? Софья раздражена: Чацкий в мимолетной встрече с ней на бале успел оскорбить Молчалина, сказав даже: «В нем Загорецкий не умрет!..» Софья пыталась остановить эту ироническую тираду, боясь, как бы слова Чацкого не были услышаны и разнесены любопытствующими скучающими гостями. Но Чацкого остановить нельзя. Теперь, после разговора с Молчаливым, после того как он увидел «громоотвод» в действии, Чацкий знает, как сильно отличается истинное лицо Молчалина от героя Софьиных мечтаний. И Чацкий пытается ей об этом сказать, хотя она не хочет истины, страшится ее. Гнев Софьи обращается на Чацкого:

Ах! Этот человек всегда

Причиной мне ужасного расстройства!

Унизить рад, кольнуть; завистлив, горд и зол!

И в разговоре с господином N. она невольно роняет:

Он не в своем уме.

Ей так легче, ей приятнее объяснить язвительность Чацкого безумием любви, о котором он сам говорил ей. Обмолвившись случайно, Софья сначала испугалась своего признания: «Не то, чтобы совсем», — «помолчавши» говорит она потрясенному скандальной новостью. Но, видя, что «готов он верить», Софья «смотрит на него пристально» и подтверждает свои как будто случайно вырвавшиеся слова. Ее предательство — обдуманная месть:

А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить,

Угодно ль на себе примерить?

И слух о сумасшествии Чацкого начинает распространяться с поразительной быстротой. Одни повторяют «С ума сошел!» для того, чтобы убедиться, так ли думают другие. А эти другие, у которых спрашивают, не хотят выглядеть неосведомленными. Загорецкий, которого ценят именно за то, что с ним «не надобно газет», не хочет ударить в грязь лицом и тут же, мгновенно придумывает историю сумасшествия Чацкого, которого он в лицо-то с трудом признает:

Г. Д.

С ума сошел!

Загорецкий.

А! знаю, помню, слышал.

Как мне не знать? примерный случай вышел:

Его в безумные упрятал дядя-плут...

Графиня-внучка, услышав уже от Загорецкого, что Чацкий сошел с ума, не преминула подчеркнуть свою проницательность:

Представьте, я заметила сама.

Но радостнее всего воспринимает эту весть Фамусов:

О чем? О Чацком, что ли?

Чего сомнительно? Я первый, я открыл!

Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет!

От скучающей надменности не осталось и следа. Все возбуждены, оживлены. То и дело мелькают реплики: «Пойду-ка я, расправлю крылья», «Пойду, спрошу». Мужчины потирают от удовольствия руки, дамы стремительно скользят по гостиной, подобрав платья. Забыты нехватка танцовщиков, взаимные распри, зависть друг к другу. Интерес к скандалу и желание преследовать жертву объединили всех. Начавшись с осторожного перешептывания Г.Н. и Г.Д., слух все смелеет, голоса гостей звучат все громче и переходят в крик двух стариков: графини-бабушки и князя Тугоуховского.

Графине «уши заложило», и она, негодуя, что все оставили ее, выговаривает князю. Этот разговор глухих очень смешон, но он зеркало отношений всех гостей. Каждый из них занят собой, каждый почти не слышит другого, бросает весть и убегает, чтобы прокричать ее следующему.

Но вот о сумасшествии Чацкого всем известно. Сообщать больше некому, удивить этим уже нельзя, да и все убеждены твердо: «Безумный по всему». Тогда начинается обсуждение того, почему Чацкий «в его лета с ума спрыгнул». Фамусов с его животным объяснением всего происходящего (вспомним его календарь) указывает на наследственность:

По матери пошел, по Анне Алексевне;

Покойница с ума сходила восемь раз,

Хлестов

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: