Утерянная коралловая бусина. Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал1. Часть первая.

ГЛАВА 59

       Роковой прыжок на улице Шэньу. Часть вторая.

Ребёнку на вид было не больше семи-восьми лет, он не мог похвастаться ни ростом, ни упитанностью. Маленькое тельце, свалившееся с огромной высоты, безудержно дрожало на руках принца, будто только что родившийся детёныш какого-то животного. При этом лицо малыша скрывалось под намотанными как попало бинтами, через просвет в которых выглядывал огромный чёрный глаз. В нём отражалась белоснежная фигура принца. Мальчик, не мигая, глядел на него, будто больше ничего вокруг не видел.

Тем временем толпа то и дело потрясённо вздыхала. Се Лянь приподнял голову, и сердце его тяжело опустилось. Поскольку краем глаза он ухватил перед собой золотой предмет, лежащий неподалёку.

Золотая маска, что скрывала его лицо, упала на землю.

Се Лянь приземлился прямо посреди улицы Шэньу, процессия осталась в нескольких чжанах позади. Всё произошло слишком неожиданно. Марширующий шаг воинов сбился, потревоженный столь внезапными переменами; лица красавиц, разбрасывающих цветы, исказились ужасом; золотая повозка остановилась, несколько белых лошадей благородной породы беспокойно заржали и забили копытами; гармония музыки мгновенно нарушилась парой фальшивых трелей. Кто-то остановился, кто-то до сих пор шёл вперёд, шаги процессии совершенно расстроились. Казалось, ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Толпа по обеим сторонам улицы среагировала не сразу, тогда как государь Сяньлэ на высокой трибуне мгновенно поднялся на ноги. В его взгляде на сына отразилось суровое беспокойство.

Стоило ему встать, и остальные члены знатного рода не посмели остаться сидеть — один за другим они встревоженно вскочили со своих мест. Советник только-только успел нагреть скамью, на которой сидел, и вот она снова остыла. В голове советника молниеносно пронеслись мысли, а не пасть ли ему ниц и не начать ли во всеуслышание корить себя за случившееся? Как вдруг Ци Жун вскочил на перила, закатал рукава и разгневанно закричал:

— Что такое? Что там произошло? Почему процессия нарушила строй? Чем эти никчёмные отродья там занимаются? Даже лошадь удержать не можете, дармоеды?!

Лицо государыни сделалось безжизненно-бледным, брови чуть нахмурились, она снова послала слуг снять Ци Жуна с перил. Толпа уже начала волноваться, вот-вот разразится настоящее столпотворение. И как раз в этот миг Се Лянь внезапно поднялся на ноги.

 

 

Согласно обычному порядку, благороднейший Его Высочество наследный принц скрывался в чертогах императорского дворца или же занимался самосовершенствованием в монастыре, где проводились религиозные обряды августейшей семьи, поэтому простым людям почти никогда не представлялась возможность узреть его лицо. Можно считать, неслыханное событие, подобное этому, произошло впервые, и взгляды толпы, привлечённые принцем, невольно обратились к нему. А следом люди так же невольно задержали дыхание. Все увидели несравнимо прекрасное лицо с тонкими изящными чертами. Человек перед ними поражал великолепием и сиял столь ослепительно, что многие не смогли смотреть слишком долго — немедленно отвели взгляд.

Одной рукой прижимая к себе ребёнка, принц медленно поднял меч, который держал в другой руке, и указал остриём на красочную платформу.

Демон взирал на случившееся сверху. Увидев этот жест, юноша мгновение помедлил, затем вдруг топнул ногой, сделав прыжок.

Толпа удивлённо охнула, когда демон, подобно чёрному облаку, взмыл в воздух, оказался у колонны, куда вонзилась его сабля, схватился за рукоять и вынул потерянное оружие из камня, по которому тут же поползли трещины. Затем развернулся в прыжке и приземлился снова, уже в центре улицы Шэньу, прямо перед противником.

Он мгновенно понял намёк принца и пришёл на помощь. Увидев это, Се Лянь тихо похвалил:

— Молодчина, Му Цин!

Теперь и Воин, радующий Богов, и Демон спустились с платформы. Один в чёрном, другой в белом, один с саблей, другой с мечом, они снова приняли стойку и приготовились продолжить битву. Толпа вновь закипела, людям в голову ударила горячая кровь. Аристократия на трибуне заметно успокоилась, ведь представление стало и правда намного более захватывающим.

Демон притворился, что хочет убить ребёнка на руках воина — обеими руками обхватил рукоять сабли и сделал длинный выпад вперёд, прямо в грудь Се Ляню. Они нанесли друг другу несколько ударов для вида, а затем, по-прежнему сражаясь, снова вернулись на платформу. Фэн Синь, воспользовавшись тем, что внимание толпы отвлеклось на сражение, кувырком проскочил по улице, схватил золотую маску и, снова ворвавшись в колонну процессии, тихо, но уверенно приказал:

— Держать строй! Не разбредаться! Продолжаем идти, как будто ничего не случилось! Ещё один круг, и возвращаемся во дворец!

Остальные участники шествия тут же повиновались — уняли волнения в душе, вернулись на свои места и возобновили воодушевлённое шествие. А тем временем на платформе Му Цин так и набрасывался на Се Ляня, который лишь успевал со звоном отражать удары сабли. В этот миг ребёнок на руках принца вдруг вскрикнул «А! », должно быть, страшно напуганный непрестанным мерцанием острых лезвий оружия прямо перед ним. Се Лянь прижал его покрепче и произнёс, успокаивая:

— Не бойся!

В ответ малыш сильнее схватился ручонками за одежду на его груди. Се Лянь одной рукой прижимал к себе ребёнка, а другой искусно фехтовал, без особых усилий справляясь со своей ролью. Спустя ещё пару выпадов он ощутил, как мальчик, дрожа, крепко ухватил его за плечо обеими руками, словно цепляясь за спасительную соломинку. Тогда принц добавил:

— Всё хорошо, ничто не сможет тебя поранить.

Затем тихо бросил:

— Му Цин!

Его противник ответил едва различимым кивком, и Се Лянь нанёс удар.

И тогда Воин, радующий Богов, наконец пронзил сердце демона, предав того смертной казни на глазах у ликующей толпы!

Му Цин, по-прежнему в маске демона, схватился за «рану», отшатнулся на пару шагов, ещё немного подёргался, будто агонизируя, и наконец с громким «бум» упал на платформу и замер.

Ци Жун на верхнем этаже громко расхохотался и захлопал в ладоши:

— Мёртв! Он мёртв! Мой царственный брат убил премерзкого демона!

Тем временем грандиозная процессия продолжила двигаться вперёд, в сторону императорского дворца. Конец процессии подтянулся, готовый пройти через дворцовые ворота. Своевременное спасение ситуации, а также добавление остроты в сюжет битвы привели к тому, что простые зрители не выразили недовольства по поводу случившегося только что недоразумения, получилось даже наоборот — это лишь разожгло пыл людских сердец. В толпе раздавались бесчисленные крики: «Ваше высочество! », кто-то громко скандировал: «Небесное божество! » Люди следовали за платформой тысячами, вместе направляясь к императорскому дворцу. Военным командирам пришлось отправить в несколько раз больше солдат дворцовой стражи и обыкновенных рядовых, чтобы задержать чересчур возбуждённых простолюдинов. Однако даже так им не удалось остановить людской поток — прорвавшись через линию заграждения, толпа пчелиным роем потекла вперёд.

Государь Сяньлэ воскликнул с трибуны:

— Караульные! Стража!

Именно в эту секунду торжественная процессия в несколько сотен человек наконец целиком скрылась в арке ворот, киноварно-красные створки которых с гулким скрипом захлопнулись. Красочная платформа исчезла за воротами, разноцветные флаги больше не развевались на ветру. Толпа не заполучила желаемого, лишь нахлынула на запертые ворота и принялась колотить по ним, сотрясая небо громкими ликованиями.

А за плотно закрытыми воротами раздались два звонких металлических удара — исполнитель роли Шэньу в белоснежных одеяниях и свирепый демон в чёрных выпустили оружие из рук и тяжело распластались на платформе.

Се Лянь вспотел с головы до ног. Расслабив на груди одеяния божества, что окутывали его множеством слоёв ткани, он испустил долгий выдох и проговорил:

— Как же это было опасно. Я смертельно устал.

Му Цин снял увесистую маску демона и беззвучно выдохнул. Однако не стал вслух жаловаться на усталость.

Посмотрев на Се Ляня, он увидел, что принц до сих пор держит на руках малыша, и безмолвно нахмурился. К платформе торопливо подбежал Фэн Синь, который воскликнул:

— Ваше Высочество, зачем ты взял с собой этого ребёнка?

Малыш лежал на груди Се Ляня, его маленькое, будто одеревеневшее тельце не шевелилось, он не смел даже вздохнуть. Се Лянь сел и сказал:

— И что же, я должен был вместо этого бросить его снаружи? На улице началось столпотворение, а он такой маленький, да его бы в миг раздавили, если бы я только поставил его на землю.

С такими словами он обнял ребёнка и заодно погладил по голове, мимоходом спрашивая:

— Малыш, сколько тебе лет?

Мальчик не решился даже моргнуть, конечно же, не произнеся и звука. Се Лянь продолжил спрашивать мягким, утешительным тоном:

— И как же ты упал с такой высоты?

Му Цин вмешался:

— Ваше Высочество, боюсь, что он не смеет заговорить, слишком напуган.

Се Лянь снова погладил малыша по голове. Но, поскольку мальчонка остолбенел от потрясения и никак не реагировал, принц перестал гладить, решив, что в этом нет смысла, и прокомментировал:

— Глупыш. Фэн Синь, поручи кому-нибудь через некоторое время вывести его через боковой выход. И посмотри, не ранен ли он, у него всё лицо замотано бинтами.

Фэн Синь протянул руки:

— Хорошо. Давай его сюда.

Се Лянь удобнее подхватил мальчика и передал Фэн Синю. К удивлению обоих, ничего не вышло. Фэн Синь спросил:

— Ваше Высочество, почему ты не отпускаешь его?

Се Лянь изумлённо ответил:

— Но я отпустил!

Затем посмотрел вниз и с удивлением, граничащим со смятением, обнаружил, что ребёнок обеими руками крепко держится за полы его одежд и никак не разжимает пальцы.

Все свидетели остолбенели, а потом громко расхохотались. Во время пребывания Се Ляня в монастыре Хуанцзи многие верующие, и мужчины, и женщины, кто ради того, чтобы удовлетворить любопытство, кто по соображениям веры, шли на всяческие ухищрения и делали всё возможное, чтобы хоть раз взглянуть на Его Высочество наследного принца. А повидавшись с ним однажды, непременно желали увидеть второй раз, сожалея лишь о невозможности заниматься самосовершенствованием вместе с ним. И мальчик, что оказалось немалой неожиданностью, несмотря на нежный возраст, повёл себя так же. Немало младших монахов, которые обучались вместе с принцем в монастыре Хуанцзи и охраняли платформу во время шествия, со смехом заметили:

— Ваше Высочество, мальчишка не желает вас покидать!

Се Лянь рассмеялся:

— Правда? Так не пойдёт, мне ещё нужно заняться своими делами. Малыш, тебе пора домой.

В ответ мальчик наконец медленно ослабил хватку и перестал держаться за одежду принца. Фэн Синь тут же подхватил его одной рукой. Но даже когда ребёнок оказался на руках у Фэн Синя, его огромный яркий чёрный глаз продолжал неотрывно смотреть на принца. Этот взгляд практически походил на одержимость демоном. Многие монахи, ставшие тому свидетелями, в душе даже начали сомневаться, не так ли это на самом деле. Однако Се Лянь больше не смотрел на ребёнка, обратившись лишь к Фэн Синю:

— Не надо держать его в воздухе, будто какой-то мусор, ты напугал его ещё сильнее.

Тогда Фэн Синь поставил мальчишку на землю и произнёс:

— Не смейся. Советник сейчас с ума сойдёт. И тебе, Ваше Высочество, лучше хорошенько подумать, как ты будешь оправдываться перед ним.

После этих слов больше никто не посмел рассмеяться.

***

Спустя час. Монастырь Хуанцзи, Пик Шэньу, дворец Шэньу.

В воздухе струились целые облака ароматного дыма, монотонно текли звуки сутр. Советник и трое его помощников сидели в главном зале, лица их будто покрывали свинцовые тучи. Перед ними на коленях стоял Му Цин. Се Лянь тоже склонил колени, но только не перед кем-то из людей, а лишь перед золотой статуей самого Императора Шэньу. Фэн Синь, обязанный следовать за господином, преклонил колени за его спиной.

Советник взял в руки ту самую золотую маску, при изготовлении которой мастера приложили все свои умения. Помолчав, он тяжко вздохнул:

— Ваше Высочество, ох, Ваше Высочество.

Даже стоя на коленях, Се Лянь оставался вытянутым как струна. И отвечал с высоко поднятой головой:

— Здесь.

Советник с болью и горечью в голосе произнёс:

— Тебе, должно быть, известно, что за всю историю государства Сяньлэ не было ни одного шествия в честь ежегодного жертвоприношения Небесам — а их прошло немало — на котором торжественная процессия обошла вокруг городских стен всего три раза. Три раза!

Каждая церемония, каждая мелочь во время торжественного шествия на Празднике Фонарей несла в себе какой-то сакральный смысл. Так, каждый обход красочной платформы вокруг Запретного города знаменовал мольбы жителей государства о благоденствии и процветании на целый год вперёд. И потому следующее грандиозное торжество, подобное этому, проводилось лишь по истечении лет, количеством равных пройденным кругам в прошлый раз. Это не только являлось благим знамением, но также и немалой экономией для казны. Три круга… обеспечивали какие-то три года покоя!

А самое страшное, что прямо во время церемонии, несущей также религиозное значение, золотая маска упала с лица Воина, радующего Богов.

С древних времён народ Сяньлэ веровал, что духовная сила человека сконцентрирована в его лике, а голова — это место, где живёт душа. Самое лучшее надлежало даровать Небесам, и потому во время церемониального шествия лицо воина должна была скрывать золотая маска. Ведь его обликом могли наслаждаться лишь боги, а простым людям такое право было недоступно.

Советник, про себя сокрушаясь, что потребовал от принца слишком многого, продолжил:

— В прошлом Воин, радующий Богов, в крайнем случае совершал пять обходов, а самое большее — мог продержаться пятнадцать-шестнадцать кругов. А ты? Ты ведь мог с закрытыми глазами пройти пятьдесят! Сто кругов! А в итоге задохнулся по своей же вине уже на третьем… Почему же ты сначала не задушил меня, своего наставника??? Теперь возрадуйся, Ваше Высочество. Ты войдёшь в историю. И я вместе с тобой!

В зале никто не смел произнести и слова. Однако Се Лянь совершенно спокойно и невозмутимо ответил:

— Советник, давайте взглянем на это, с другой стороны. Если бы ребёнка никто не поймал, если бы он разбился на смерть и процессия в честь Небес окрасилась кровью, разве это не посчитали бы зловещим предзнаменованием? Разве церемония не оказалась бы точно так же нарушена? На данный момент, по крайней мере, всё завершилось сравнительно благопристойно, и это лучший итог, какой можно представить. Случившееся следует считать лишь несчастным случаем.

Советник на мгновение онемел, затем воскликнул:

— Несносное дитя! Вокруг было столько воинов императорской охраны, разве кто-то из них не мог поймать ребёнка? А если бы даже не поймали точно на руки, он бы сломал руку или ногу, но не разбился бы насмерть. Ты мог бы выйти чуть ближе к краю платформы и сделать выпад покрасивее, так никто бы не обратил внимания, что там упало со стены.

Се Лянь в ответ нахмурился.

— Советник, вы же знаете. В такой ситуации, кроме меня, никто бы не смог отреагировать столь же быстро, и никто не сумел бы поймать его, ни капли ни навредив малышу. Не поймать — означало одну смерть, поймать — двоих пострадавших.

Его тон звучал естественно и весьма убедительно. Наставникам было прекрасно известно — он прав, и поспорить не выйдет. Даже стоя на коленях перед статуей божества, он совершенно не считал себя виновным — ему было смешно, любопытно, он даже гордился собой. Он являлся сокровищем, возлюбленным учеником и драгоценным дитя. Как ни взгляни, гневаться на него не получалось, оставалось лишь рвать на себе волосы, болью физической пытаясь заглушить душевную. Помолчав, советник продолжил:

— И ещё кое-что!

Се Лянь чуть опустил голову.

— Ученик слушает.

— Ты отлично справился с сегодняшним представлением. Однако насколько бы хорошо ты ни выступил, тебе не следовало, никого не предупредив и полусловом, внезапно менять сценарий. Ты ужасно напугал Его и Её Величество. Знаешь, что случилось бы, не успей ты к назначенному часу?

Брови Се Ляня чуть приподнялись, он удивлённо спросил:

— Советник, но разве я не сообщил вам об этом заранее?

Советник тоже удивлённо замер.

— Ты сообщил мне? Заранее? Когда?

Се Лянь нахмурился и перевёл взгляд в сторону:

— Му Цин?

ГЛАВА 60

Утерянная коралловая бусина. Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал1. Часть первая.

В ответ раздался мрачный голос Фэн Синя, который стоял на коленях за спиной Се Ляня:

— Его Высочество действительно говорил о своём намерении ранее.

Все взгляды обратились к Фэн Синю, и он продолжил:

— В последние дни все мысли Его Высочества были заняты предстоящим шествием и его постановкой. Вчера ему в голову пришла чудесная идея — он выдумал спрыгнуть с башни на городской стене, приняв образ небожителя, сошедшего в мир людей. В остальном сценарий представления остался неизменен. Но перед самым началом Его Высочество был занят повторением всех необходимых ритуалов, не мог отвлечься ни на секунду, и потому послал Му Цина передать свою идею советнику и заодно спросить разрешения на её претворение в жизнь.

Фэн Синь поднял голову, в его глазах сверкнул неявный гнев.

— По возвращении Му Цин сообщил Его Высочеству, что известил советника обо всём. Поэтому Его Высочество посчитал, что советник дал своё согласие, и сегодня исполнил всё так, как задумал. Для принца стало открытием, что советник ничего не знал. Разве он мог предположить, что едва не испортил столь важное событие!

Наставники переглянулись между собой. Советник спросил:

— Кто-нибудь из вас знал об этом?

Трое его помощников убедительно покачали головой и ответили «нет». Советник вновь повернулся к юноше перед ними. Тёмные тучи на его лице сменились негодованием.

— Му Цин, ты всё знал, но решил скрыть от нас?

По тону и выражению лица советника стало совершенно ясно — он твёрдо считал, что случившееся — результат злого умысла Му Цина. Худой изящный юноша стоял на коленях, не говоря ни слова. Се Лянь бросил на него взгляд, ненадолго задумался, затем произнёс:

— Советник, мне думается, здесь произошло какое-то недоразумение.

В ответ Му Цин медленно перевёл к нему взгляд глубоких чёрных глаз. Се Лянь продолжил:

— Если бы имело место намеренное сокрытие, после случившегося, стоило только провести расследование, коварный план оказался бы разоблачён, и виновник не ушёл бы от ответа. Му Цина нельзя назвать недальновидным дурнем, он бы не пошёл на такой шаг. К тому же, какая может быть выгода исполнителю роли демона от того, что Воин, радующий Богов, не явился на бой? Я всё же надеюсь, что советник вначале выслушает его объяснение, а затем примет решение. — Принц повернул голову. — Му Цин, расскажи нам, что произошло.

Му Цин опустил веки и тихо заговорил:

— Задание, которое принц поручил мне вчера, я выполнил.

Советник нахмурился.

— Нам лучше знать, выполнил ты его или нет. Когда ты его выполнил?

— Вчера, через час после вечерних занятий, когда четверо наставников отдыхали во Дворце Четырёх ², ученик прокричал доклад в окно.

Советник развернулся к троим коллегам и с сомнением спросил:

— Вчера, после вечерних занятий? Чем мы занимались в тот час?

Едва договорив, он обо всём вспомнил сам, и лицо советника неподконтрольно позеленело и оттенилось неловкостью. Трое его помощников тоже многозначительно кашлянули и туманно ответили:

— Ничем, что стоило бы внимания. Не иначе как… отдыхали, просто отдыхали.

Глядя на уходящих от подробного ответа советников, остальные поняли, в чём дело.

Каждый житель монастыря Хуанцзи проводил дни в самосовершенствовании и являлся образцом безупречного поведения. Никаких игр и веселья практически не допускалось, существовали лишь немногочисленные развлечения, которыми можно было себя занять. Среди таковых, наибольшей популярностью пользовалась игра в деревянные таблички.

Проще говоря — игра в карты. Кроме того, играть приходилось тайно, чтобы никто не видел. Наставники долгие годы изнемогали от скуки в монастыре Хуанцзи, и потому серьёзно пристрастились к играм в карты. Стоило только начать, и они полностью погружались в игру, забывая о своём статусе, охваченные азартом, будто в хмельном угаре. В такие моменты они не слышали никаких звуков, долетающих извне. И если Му Цин стоял под окном и говорил с ними именно в тот момент, разве могли они понять хоть слово из его доклада?

Один из наставников произнёс:

— О, тогда… возможно, людей вокруг было слишком много, он говорил очень тихо, и мы не расслышали. Хм, да. Не расслышали.

Советник же с подозрением спросил:

— Это правда, что ты вчера наведался во Дворец Четырёх?

Му Цин ответил:

— Истинная правда. — В доказательство он описал одеяния, внешность и даже тон голоса караульных монахов, и ни в чём не ошибся. Советнику пришлось поверить Му Цину, однако он тут же нахмурился вновь и задал другой вопрос:

— Но, если ты действительно приходил к Дворцу Четырёх, ты ведь мог попросить юношей, что стерегли вход, передать нам известие от принца или же войти во дворец и всё изложить подробно. Почему тебе понадобилось именно кричать под окнами? И почему ты не убедился, услышали ли мы тебя?

Му Цин тихо ответил:

— Ученик, разумеется, не мог не попытаться. Ученик вежливо попросил об этом шисюна, который в тот день стоял в карауле, но по какой-то неизвестной причине шисюн решил во что бы то ни стало чинить мне препятствия, отказался как впустить меня во дворец для доклада, так и помочь мне передать известие, даже… насмехался надо мной, а потом прогнал прочь.

Помолчав, он добавил:

— Ученику ничего иного не оставалось, как обойти Дворец Четырёх с другой стороны и обратиться к наставникам через окно. Закончив доклад, ученик смутно расслышал, как кто-то из наставников крикнул в ответ: «Всё понятно, можешь идти». Ученик решил, что наставники согласны с предложением Его Высочества, поэтому так ему и доложил.

Наставники хранили молчание.

Как они вообще могли расслышать хоть какие-то звуки за окном в самый разгар карточной битвы??? Что бы они ни услышали, естественно, тут же небрежно бросили «Всё понятно», на самом же деле даже не осознавали, откуда шёл звук!

Се Лянь, нахмурившись, спросил:

— Как вообще что-то подобное могло произойти? Который из юных монахов настолько распоясался? Он не робкого десятка, раз позволил себе подобную неучтивость к моему посланнику.

Несмотря на то, что Се Лянь обыкновенно находился в дружеских отношениях с обитателями монастыря Хуанцзи и почти никогда не задирал нос, всё же он являлся потомком Сына Неба ³, всеми почитаемым принцем, и даже стоя перед статуей божества на коленях, не выказывал и тени смирения. А мгновенная вспышка суровости и вовсе придала ему вид грозный и внушительный, без капли показного гнева. Все вокруг замолчали, будто цикады зимой. Лица наставников исказились неловкостью, ситуация сделалась довольно щекотливой.

Се Лянь задал вопрос:

— Почему вчера по возвращении ты не рассказал мне о случившемся?

Му Цин, не вставая с колен, повернулся к принцу, коснулся пола лбом и ровным тоном ответил:

— Ваше Высочество наследный принц, покорнейше прошу вас не наказывать того шисюна. Я не стал упоминать об этом вчера, поскольку не желал порождать лишние ссоры. Ведь не произошло ничего ужасного. Ваше вмешательство же, напротив, привело бы к нарушению дружеской атмосферы между учениками.

Се Лянь явно не согласился с ним и тут же выразил возмущение:

— Что это за дружеская атмосфера такая, если кто-то оскорбляет и срывает злость на своих собратьях?

После его слов лица советников исказились ещё явственнее.

Ведь случившееся в конечном счёте уходило корнями в иную причину, а именно — наставникам не нравился Му Цин.

И неприязнь эта, разумеется, передавалась юным монахам, что несли службу при наставниках. К тому же Му Цин сам по себе не обладал достаточным обаянием, чтобы нравиться людям, поэтому нередки были случаи, когда другие ученики отказывались ему помогать, чинили всякого рода препятствия и сыпали замечаниями. Разумеется, возлюбленный ученик не имел намерения своей фразой осмеять наставников, но всё же она стала ощутимым уколом.

Му Цин непрестанно пытался оправдаться, и Фэн Синь, не в силах больше это слышать, вдруг вмешался:

— Изначально в случившемся действительно не было ничего ужасного, но ты всё окончательно запутал. Скажи ты тому младшему монаху, что сам Его Высочество наследный принц поручил тебе передать послание наставникам, разве посмел бы он не доложить о твоём прибытии? И ещё, сегодня, когда перед самой отправкой советник спросил тебя, куда ушёл Его Высочество, почему ты умышленно дал туманный ответ? Не мог сказать прямо, что Его Высочество на городской башне ожидает появления процессии внизу?

Му Цин ответил ясным и спокойным тоном:

— Я думал, что советник обо всём осведомлён, для меня стал неожиданным внезапный вопрос, поэтому я замешкался. Но ведь после я сказал, что Его Высочество просил не беспокоиться и действовать как задумано, а сам он скоро появится. В тот момент Его Высочество отсутствовал, но было множество свидетелей моим словам, с чего мне умышленно вводить кого-то в заблуждение? О каком туманном ответе может идти речь?

Фэн Синь воззрился на него взглядом, полным гнева. Однако, если тщательно подумать, тогда Му Цин именно это и сказал, просто советник, охваченный волнением, не решился сразу к нему прислушаться. И если винить в случившемся Му Цина, то никаких серьёзных доказательств того, что юноша действовал из недобрых побуждений, привести нельзя. Тут вмешался Се Лянь:

— Ну всё, всё. Это лишь печальная ошибка, недоразумение, нехватка везения, будем считать. Довольно споров.

Фэн Синь выглядел крайне недовольным, однако статус не позволял ему поднимать шум во дворце Шэньу, поэтому юноша больше не проронил ни слова. Советник также не захотел больше заострять внимание на этом вопросе. Всё-таки, если действительно искать виновных, они ведь тоже замешаны в случившемся, поскольку были заняты игрой в карты. Так что советник помахал рукой и вздохнул:

— Ох, поговорим об этом позже. Нам нужно посовещаться и придумать способ, если возможно, как-то исправить ситуацию. Вы трое пока можете идти. Смените одеяния, займитесь своими делами.

Се Лянь чуть наклонился вперёд, затем сразу же поднялся на ноги. Фэн Синь и Му Цин же, соблюдая все церемонии, коснулись лбом пола, и лишь после этого встали, чтобы покинуть дворец следом за Се Лянем. И когда принц уже одной ногой переступил порог дворца, за его спиной раздался голос советника:

— Ваше Высочество наследный принц.

Се Лянь обернулся. Советник сказал:

— Сегодня Их Величества государь и государыня живо интересовались твоими делами. Если у тебя появится время в ближайшие дни, отправляйся навестить их во дворце.

Се Лянь лучезарно улыбнулся.

— Ученик внял вашим словам.

Трое вышли из храма Шэньу, пересекли массивный горный хребет и вернулись в дворец Сяньлэ, который представлял собой специально построенную для Его Высочества наследного принца келью, где он мог заниматься самосовершенствованием. Здесь Се Лянь наконец смог снять парадные одеяния, которые надевал для церемонии.

Ранее было сказано, что требования к одеянию и головному убору Воина, радующего Богов на Празднике Фонарей, предъявлялись крайне строгие, практически каждая деталь его костюма несла особое значение, не допускалось ни единой небрежности. К примеру, белый цвет верхнего одеяния олицетворял «чистоту и святость»; а внутренние одежды пошивались из ткани красного цвета, как символ «истины и верности традициям»; волосы собирались в золотую корону, что являлось символом «власти» и «богатства»; за пазуху надлежало положить белое перо, в знак «обретения крыльев для достижения небесных вершин»; рукава должны были легко развеваться, как бы «объединяя всё живое» под своим крылом. И так далее, и тому подобное.

Можно представить, насколько несравнимо сложно было и надевать, и снимать этот костюм, включая все его элементы. Впрочем, Се Лянь являлся драгоценным наследником престола, поэтому ему не требовалось самому шевелить и пальцем. Оставалось лишь стоять посреди комнаты, полной освежающего аромата благовоний, разведя руки в стороны и, перекидываясь фразами с Фэн Синем, ждать, пока Му Цин, который являлся его личным слугой, поможет снять все слои одеяний Воина, радующего Богов.

Верхние белые одеяния были сработаны из ткани высшего качества с узорами тончайшей работы, по краям темнела искусная вышивка мягкого золотистого цвета, великолепная, но не вычурная. Одежды Воина, радующего Богов, составляли резкий контраст в сравнении с чёрными одеяниями Демона. Му Цин, который до сих пор не снял чёрные как смоль доспехи, держа в руках только что снятые с Се Ляня парадные одеяния, сначала чуть отдёрнул пальцы, а потом едва заметно потёр ткань, будто от чего-то очищая.

Се Лянь тем временем снял золотую корону с головы, распустил волосы, уселся на край сандаловой кровати, потряс ногами, сбрасывая белые сапоги, и замер в ожидании, пока ему на плечи накинут новые одежды. Просидев так какое-то время, он понял, что Му Цин не двигается с места. Принц наклонил голову набок и спросил:

— Что-то не так?

Му Цин немедля пришёл в себя.

— Ваше Высочество, кажется, одеяния Воина, радующего Богов, немного испачкались.

— А? Покажи-ка.

И правда — на белоснежных одеяниях бросались в глаза два чёрных следа от маленьких ладошек. Се Лянь бросил на них лишь взгляд и произнёс:

— Должно быть, их оставил тот малыш, свалившийся с неба. Помнится, он тогда схватился за мои одежды и никак не желал отпускать. У него ещё всё лицо было замотано бинтами, не знаю, из-за чего. Может быть, он упал и поранился? Фэн Синь, ты осмотрел его раны?

Фэн Синь как раз зачехлял драгоценный меч Воина, радующего Богов и чжаньмадао Демона, при этом угрюмо ответил:

— Нет. Я вывел ребёнка из дворца и хотел взглянуть на его лицо, как ты и просил. Но в итоге он пнул меня по колену, да ещё так, мать его, больно!

Се Лянь от смеха откинулся на кровать, а потом ткнул пальцем в Фэн Синя:

— Наверняка всё потому, что ты перепугал его. А иначе почему меня он не пинал, а тебе досталось?

— Ничего подобного! Этот мелкий гадёныш, будто в него демон вселился, мигом бросился бежать. Иначе я бы подвесил его за ноги и хорошенько встряхнул, чтобы он заплакал от страха.

Му Цин, ещё раз осмотрев одеяния, произнёс:

— А вдруг этот ребёнок — нищий попрошайка? Он был весь в грязи, и одним прикосновением оставил ужасные чёрные пятна. Ваше Высочество, я слышал, что одежды Воина не должны пачкаться, поскольку это тоже считается дурным предзнаменованием.

Се Лянь, лёжа на кровати, не глядя взял книгу с изголовья и закрыл ею нижнюю часть лица.

— Хватит с меня и одного ужасного знамения, которое прославит меня в веках — трёх обходов вокруг Запретного города. Испачкалось — и пускай. Постирай его, и всё будет в порядке.

Помолчав, Му Цин спокойно ответил:

— Хорошо. Я буду предельно осторожен во время стирки.

Се Лянь пролистал книгу, и как раз кстати открыл страницу, на которой изображалась техника фехтования саблей. Принц тут же вспомнил сегодняшний захватывающий бой на красочной платформе и с улыбкой сказал:

— Му Цин, сегодня ты отлично сражался.

Плечи Му Цина едва заметно напряглись.

Се Лянь продолжил:

— Я заметил, что ты намного лучше управляешься с саблей, нежели с мечом.

Выражение лица Му Цина тут же расслабилось, он повернулся и с лёгкой улыбкой спросил:

— Правда?

Се Лянь:

— Да! Вот только, боюсь, твои движения были несколько торопливыми. Сабля и меч в бою кардинально отличаются друг от друга, смотри…

Едва речь заходила о ведении боя, Се Лянь загорался воодушевлением и забывал обо всём на свете, погружаясь в объяснения глубже, чем его наставники в карточную игру. Позабыв надеть сапоги, он спрыгнул с кровати и на месте начал наглядную демонстрацию своих слов, размахивая рукой как саблей. Сначала Му Цин наблюдал с несколько озадаченным выражением. Но когда Се Лянь показал ему первый приём, стал внимательно всматриваться в движения принца. Фэн Синь же, размахивая зачехлённой чжаньмадао, загнал Се Ляня обратно на кровать и прикрикнул:

— Хочешь сразиться, сначала обуйся, потом сражайся! Ты же Его Высочество наследник престола! Посмотри, на кого ты похож! Растрёпанный и босой!

Представление Се Ляня завершилось на самом пике энтузиазма, Фэн Синь прогнал его на кровать, будто утку на насест ⁴, поэтому принц сердито бросил:

— Да понял я!

Принц собрал руками волосы, чтобы убрать в пучок, а затем продолжить занятие с Му Цином. Как вдруг нахмурился и произнёс:

— Странно.

Фэн Синь спросил:

— Что такое?

 

Примечания:

¹ Отсылка к стихотворной фразе «негаданно-нежданно сердце девушки прекрасной [он] пленил», где «прекрасная девушка» дословно звучит «красные щёки», тогда как в названии арки использована фраза «красный глаз/взгляд».

² Одно из значений оригинального понятия «четыре образа», наиболее часто употребляемое в сянься-новеллах — четыре стороны света и четыре мифических животных, связанные с ними: восток — зелёный дракон, север — черепаха-змея, запад — белый тигр, юг — красный феникс.

³ В Древнем Китае император считался сыном Небес.

⁴ Обр. в знач. — заставлять кого-то делать абсурдные, не свойственные вещи.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: