 |
Замок Луков, Чешская Республика
|
|
|
|
Четверг, 22 мая, 8.50
Кнолль припарковался в лесу, примерно в полукилометре от шоссе. Черный «пежо» был арендован вчера в Нюрнберге. Он провел ночь в нескольких километрах западнее, в живописной чешской деревушке, поставив себе целью выспаться. Сегодняшний день и ночь будут трудными. Он съел легкий завтрак в маленьком кафе, затем быстро уехал, так что никто не вспомнит о нем. Лоринг безусловно имел глаза и уши повсеместно в этой части Богемии.
Кристиан Кнолль хорошо подготовился, впрочем как всегда. Он досконально изучил эту местность и знал, что теперь он уже находился на земле Лоринга. Старинные семейные владения простирались на мили во всех направлениях. Замок был окружен густыми лесами, в основном состоящими из березы, бука и тополя. Район Сумава в Юго-Западной Чехии – важный источник древесины, но у Лорингов никогда не было необходимости продавать свой лес.
Он достал рюкзак из багажника и пошел на север. Через двадцать минут Кристиан увидел замок Луков. Средневековое укрепление, расположенное на скалистой горе, возвышалось над лесом и доминировало над местностью. С любой стороны его можно было увидеть с расстояния не меньше чем в милю. К западу от него грязная речка Орлик прокладывала свой путь на юг. С выбранной точки ему открывался вид на восточные ворота замка, предназначенные для легковых автомобилей, хозяев и гостей, и западные ворота, используемые исключительно для персонала и грузовиков.
Замок выглядел впечатляюще. Многочисленные башни и строения вздымались в небо за прямоугольными стенами. Кристиан хорошо знал внутреннее устройство замка. Нижние этажи в основном состоят из залов для торжеств и изысканно украшенных комнат для приема гостей. Верхние этажи заполнены спальнями и апартаментами. Где-то, спрятанная среди разбросанных каменных строений, находится частная коллекция, такая же как у Фелльнера и у семи других членов клуба. Задача заключается в том, чтобы найти ее и определить, как проникнуть внутрь. У него были предположения о том, где может находиться коллекция. Эти предположения-догадки были построены на результатах изучения архитектуры здания во время одного из собраний клуба. Но это были лишь гипотезы. Все равно ему надо было искать место расположения коллекции. И быстро. До наступления утра.
|
|
|
Разрешение Моники на вторжение не удивило. Она сделала бы все, чтобы взять дело под свой контроль. Фелльнер хорошо к нему относился, но Моника будет относиться еще лучше. Старик не вечен. И хотя Кристиан будет скучать по старику, возможности, предоставленные Моникой, были почти опьяняющими. Моника непроста, но уязвима. Он уверен, что сможет ее подчинить. Тем самым он сможет подчинить себе и то состояние, которое она унаследует. Кристиан пользовался ее ненасытностью в любви. Он и сам ненасытен. Они вместе идеальная пара. Похоть и жажда власти – надежные связующие звенья их союза.
Кнолль опустил на землю рюкзак и вынул бинокль. Под прикрытием густо стоящих тополей можно спокойно изучать стены замка на всем их протяжении. Голубое небо окутывало силуэт замка. Его взгляд направился на восток. Две машины появились на мощеной дороге, поднимаясь по крутому подъему.
Полицейские машины.
Интересно…
Сюзанна положила свежеиспеченную булочку с корицей на коллекционную фарфоровую тарелку и села за стол напротив Лоринга. Комната, в которой они обычно завтракали вдвоем, одна из самых маленьких столовых замка, использовалась только семьей. Дубовые шкафы, заполненные кубками периода Ренессанса, располагались вдоль одной из алебастрово-белых стен. Другая стена была инкрустирована богемскими полудрагоценными камнями, обрамляющими позолоченные иконы покровителей Чехии.
|
|
|
– Пражские газеты пестрят заголовками о взрыве, – отметил Лоринг, сворачивая газету.
Он бросил ее на стол, добавив к стопке просмотренных газет.
– Журналисты не выдвигают никаких теорий. Просто констатируют, что самолет взорвался вскоре после взлета, все бывшие на борту погибли. Они называют имена Фелльнера, Моники и пилотов.
Сюзанна отпила кофе и намазала булочку малиновым вареньем.
– Жаль пана Фелльнера, он был в принципе неплохим человеком. Но я рада, что мы избавились от Моники. Она бы стала помехой для нас в конце концов. Ее безрассудство непременно вылилось бы в проблему.
– Уверен, что ты права, draha.
Она откусила кусочек теплой булочки.
– Теперь можно прекратить убийства?
– Я очень надеюсь на это.
– Это та часть моей работы, которая не доставляет мне удовольствия.
– Я знаю.
– А моему отцу нравилось?
Лоринг уставился на нее:
– Это что еще за вопрос?
– Я думала о нем прошлой ночью. Он был так нежен со мной. Я даже не представляла, что он обладает такими способностями.
– Дорогая, твой отец делал то, что было необходимо. Как и ты. Ты так похожа на него. Он бы тобой гордился.
Но она не очень гордилась собой сейчас. Слишком много убийств. Она боялась, что лица погибших всегда будут стоять перед ее глазами. Сможет ли она сама стать матерью? Когда-то Сюзанна раздумывала об этом как о части своего будущего. Но после вчерашнего дня ее амбиции изменились. Ее возможности теперь были безграничными и волнующими. Жаль, конечно, что для осуществления мечты погибло столько людей. Но она не собирается скорбеть о них постоянно. Настало время двигаться вперед, и будь проклята ее совесть!
Появился дворецкий. Он прошел через террасу, остановившись у стола. Лоринг поднял глаза.
– Господин, здесь полиция, они хотят поговорить с вами.
Она взглянула на своего нанимателя и улыбнулась:
– Я должна вам сто крон.
Лоринг поспорил с ней прошлым вечером на пути из Праги, что полиция появится в замке до десяти утра. Сейчас было девять сорок.
– Пригласите их, – попросил Лоринг.
Несколько мгновений спустя четыре человека в форме энергично вошли в столовую.
|
|
|
– Пан Лоринг, – сказал по-чешски первый человек, – мы счастливы узнать, что с вами все в порядке. Трагедия, происшедшая с вашим самолетом, ужасна.
Лоринг встал из-за стола и выступил навстречу полицейским.
– Мы все в шоке. Герр Фелльнер и его дочь ужинали у нас вчера вечером. Два пилота работали на меня много лет. Их семьи живут в поместье. Я собираюсь навестить их вдов. Это страшная трагедия!
– Простите нас за вторжение. Нам необходимо задать несколько вопросов. Главный вопрос: как и почему это могло случиться?
Лоринг пожал плечами:
– Я не могу сказать ничего особенного, кроме того, что мои офисы докладывали о поступавших угрозах в мой адрес в последние несколько недель. Один из моих промышленных концернов рассматривает возможности продвижения на Ближний Восток. Мы были вовлечены в некоторые деловые переговоры там. Звонившие явно не хотели присутствия в той стране моей корпорации. Мне доложили об угрозах со стороны Саудовской Аравии, и я могу только предположить, что это может быть связано. Больше мне нечего добавить. Я не знал, что у меня есть такие серьезные враги.
– У вас есть какая-либо информация об этих звонках?
– Мой личный секретарь знает о них все. Он проинструктирован и будет сегодня на месте, в Праге.
– Мое руководство хотело, чтобы я заверил вас: мы докопаемся до сути того, что произошло. Пока же вы считаете разумным проживать здесь без защиты?
– Эти стены предоставляют мне достаточную безопасность, и персонал предупрежден. Со мной все будет в порядке.
– Очень хорошо, пан Лоринг. Пожалуйста, имейте в виду, что мы будем здесь, если понадобимся вам.
Полицейские ушли. Лоринг подошел обратно к столу.
– Твои впечатления?
– Нет причин не доверять тому, что было вами сказано. Ваши связи в министерстве юстиции также должны помочь.
– Я позвоню им позже, поблагодарю за визит и пообещаю полное сотрудничество.
– Членам клуба следует позвонить лично и принести свои соболезнования.
– Совершенно верно. Прямо сейчас займусь этим.
|
|
|
Пол вел лендровер. Рейчел сидела на переднем сиденье, Маккой на заднем. Великан просидел молча большую часть дороги на восток от Штодта. По автобану они доехали до Нюрнберга, затем по одному из множества двухрядных шоссе добрались до немецко-чешской границы и устремились на юго-запад Чехии.
Местность стала холмистой, покрытой лесом; поля зерновых культур и озера сменяли друг друга. Ранее, когда он рассматривал дорожную карту, чтобы определить кратчайший маршрут на восток, он заметил Чешске-Будейовиче, крупнейший город в районе, и вспомнил репортаж Си-эн-эн об их пиве «Будвар», более известном под своим немецким названием «Будвайзер». Американская компания с таким же названием тщетно пыталась купить торговую марку, но жители города стойко отвергли предлагаемые им миллионы, гордо заметив, что они варили пиво за много веков до того, как Америка появилась на карте.
Маршрут по Чехии вел их через серию причудливых средневековых городов, большинство из которых было украшено либо замком, либо крепостью с толстыми каменными стенами. Указания доброжелательного лавочника внесли поправки в маршрут, и незадолго до двух часов дня Рейчел увидела замок Луков.
Старая крепость возвышалась на скалистой вершине над густым лесом. Две многоугольные и три круглые башни поднимались высоко над внешней каменной стеной, казавшейся издалека инкрустированной узкими темными бойницами. Полукруглые бастионы, утыканные оконными переплетами, окаймляли серо-белый силуэт. Целый лес печных труб поднимался над черепичными крышами. Красно-бело-голубой флаг хлопал на легком полуденном ветерке. Две широкие полосы и треугольник – национальный символ Чехии.
– Глядя на это, ожидаешь увидеть вооруженных рыцарей, выезжающих верхом на лошадях, – сказала Рейчел.
– Сукин сын умеет жить, – сказал Маккой. – Мне начинает нравиться этот Лоринг.
Пол направил ровер вверх по крутой дороге к главным воротам. Распахнутые створки огромных дубовых дверей, усиленных железными полосами, открывали просторный мощеный двор. Цветущие кусты шиповника и весенние цветы окаймляли строения. Пол припарковался, и они вышли из машины. Серый с металлическим отливом «порше» стоял рядом с кремового цвета огромным «мерседесом».
– Мужик и машины недурные выбирает, – заявил Маккой.
– Как думаете, где главный вход? – спросил Пол.
Несколько дверей вели со двора в шесть различных зданий. Интересная архитектурная комбинация готики и барокко, доказательство длительного строительства и влияния многих стилей.
– Думаю, это та дверь, – предположил Маккой.
Арочная дубовая дверь была окружена каменной кладкой, замысловатый герб был выгравирован на верхней части фронтона. Маккой подошел и ударил полированным металлическим молотком. Дверь открыл дворецкий, и Маккой вежливо объяснил, кто они такие и зачем приехали. Спустя пять минут они уже сидели в богатом зале. Головы оленей, кабанов и оленьи рога вырастали из стен. Огонь пылал в огромном гранитном камине, вытянутое пространство было мягко освещено лампами с цветными стеклами. Массивные деревянные колонны поддерживали потолок, покрытый цветной штукатуркой, и часть стен была украшена писанными маслом картинами в тяжелых рамах. Два Рубенса, Дюрер, Ван Дейк. Невероятно, подумал Пол. Его музей отдал бы многое, чтобы выставить хотя бы одну из них.
|
|
|
Человеку, который тихо вошел через двойные двери, было около восьмидесяти. Он был высок, его волосы были тусклыми и седыми, поблекшая бородка, покрывающая шею и подбородок, поредела с годами. У него было красивое лицо, но невыразительное для человека, обладающего таким богатством и положением. Возможно, подумал Пол, эта маска, специально заготовленная маска.
– Добрый день. Я Эрнст Лоринг. Обычно я не принимаю незваных гостей, особенно тех, что просто въезжают в ворота. Но мой дворецкий объяснил вашу ситуацию, и должен сказать, что я заинтригован.
Старик говорил на хорошем английском. Маккой представился и протянул руку, которую Лоринг пожал.
– Рад наконец с вами познакомиться. Я очень много читал о вас.
Лоринг улыбнулся. Чего-нибудь подобного он, наверное, и ожидал.
– Вы не должны верить ничему из того, что читали или слышали обо мне. Боюсь, что прессе нравится изображать меня гораздо более интересным, чем я есть на самом деле.
Пол выступил вперед и представил себя и Рейчел.
– Приятно познакомиться с вами обоими, – сказал Лоринг. – Почему бы нам не сесть? Напитки сейчас подадут.
Они расселись в неоготических креслах и на софе, которая была развернута к камину. Лоринг повернулся к Маккою:
– Дворецкий упоминал о раскопках в Германии. Я читал статью об этом позавчера, кажется. Конечно, работы требуют вашего постоянного внимания. Почему вы здесь, а не там?
– Там нечего искать.
Лицо Лоринга выражало любопытство, ничего более. Маккой рассказал хозяину дома о раскопках, трех грузовиках, пяти телах и буквах на песке. Он показал Лорингу фотографии, сделанные Альфредом Грумером, вместе с еще одной, сделанной вчера утром после того, как Пол превратил оставшиеся буквы в надпись «ЛОРИНГ».
– У вас есть какие-либо объяснения, почему мертвец нацарапал ваше имя на песке? – спросил Маккой.
– Не думаю, что это сделал он. Как вы сказали, это только ваши домыслы.
Пол сидел молча, довольный тем, что позволил Маккою вести беседу, и оценивал реакцию чеха. Рейчел, казалось, тоже изучала старика.
– Однако, – продолжал Лоринг, – я понимаю, почему вы можете так думать. Первоначальные несколько букв в некотором роде последовательны.
Маккой встретился взглядом с Лорингом.
– Пан Лоринг, позвольте мне перейти к делу. Янтарная комната была в той пещере, и я думаю, вы или ваш отец были там. Неизвестно, до сих пор ли панели находятся у вас. Но я думаю, что когда-то они у вас определенно были.
– Даже если бы я обладал таким сокровищем, зачем мне было бы признаваться в этом вам?
– Вы бы не признались. Но вы бы не захотели, чтобы я сделал эту информацию достоянием прессы. Я подписал несколько соглашений о трансляциях с агентствами новостей по всему миру. Эти раскопки для меня – банкротство, но такая информация – настоящий динамит. Она позволит мне компенсировать по крайней мере некоторую часть того, что собираются получить мои инвесторы. Я предполагаю, что русские будут действительно заинтересованы. По слухам, они могут оказаться, мягко говоря, настойчивы в возвращении своего потерянного сокровища.
– И вы подумали, что я, возможно, захочу заплатить за молчание?
Пол не верил своим ушам. Он что, собирается трясти старика как грушу? Он и понятия не имел, что Маккой приехал в Чехию, чтобы шантажировать Лоринга. И Рейчел явно тоже.
– Подождите, Маккой, – сказала Рейчел с раздражением. – Вы не говорили ни слова о вымогательстве.
– Мы не хотим в этом участвовать! – эхом откликнулся Пол, чтобы поддержать позицию бывшей жены.
Но Маккоя было не удержать.
– Вам двоим придется смириться с моей программой. Я думал об этом всю дорогу. Этот человек не покажет нам Янтарную комнату, даже если она у него есть. Но Грумер мертв. Еще пятеро человек мертвы в Штодте. Ваш отец, ваши родители, Макаров – все мертвы. Трупы повсюду.
Маккой свирепо взглянул на Лоринга.
– И я думаю, этот сукин сын пытается внушить нам и всему миру, что ему ничего не известно!
Жилка пульсировала на лбу старика.
– Неслыханная грубость, пан Маккой! Вы приходите в мой дом и обвиняете меня в убийстве и воровстве?
Его голос был твердым, но спокойным.
– Я вас не обвинял. Но вы знаете больше, чем хотите сказать. Ваше имя упоминалось вместе с Янтарной комнатой в течение многих лет.
– Это слухи.
– Рафаль Долинский, – сказал Маккой.
Лоринг ничего не ответил.
– Он был польским репортером, который связался с вами три года назад. Он отправил вам отрывок статьи, над которой работал. Приятный человек. Он мне действительно понравился. Очень решительный. Подорвался на руднике несколько недель спустя. Вы помните?
– Я ничего об этом не знаю.
– Рудник рядом с тем, который внимательно осматривала судья Катлер. Может, даже тот самый.
– Я читал об этом взрыве несколько дней назад и не понимаю связи.
– Могу поспорить, – усиливал нажим Маккой, – прессе понравятся мои предположения. Подумайте об этом, Лоринг. Это попахивает замечательной историей. Международный финансист, потерянное сокровище, нацисты, убийство. Не говоря уж о немцах. Если вы нашли янтарь на их территории, они тоже захотят вернуть его. Русским бы тоже кое-что перепало.
– Господин Лоринг, – вмешался Пол, – я хочу, чтобы вы знали, что ни я, ни Рейчел ничего не знали об этом, когда согласились сюда приехать. Нашей заботой было разузнать что-нибудь о Янтарной комнате, удовлетворить некоторое любопытство, вызванное отцом Рейчел, ничего более. Я юрист. Рейчел – судья. Мы бы никогда не стали участвовать в шантаже.
– В объяснениях нет необходимости, – отрезал Лоринг.
Он повернулся к Маккою:
– Возможно, вы правы. Домыслы могут стать проблемой. Мы живем в мире, в котором общественное мнение гораздо важнее правды. Я понимаю эту настойчивость больше как форму страховки, нежели как шантаж.
Улыбка скривила тонкие губы старика.
– Понимайте как хотите. Все, чего я хочу, – это чтобы мне заплатили. У меня серьезная проблема с наличными, и я должен объясняться перед многими людьми. Цена молчания повышается с каждой минутой.
Лицо Рейчел было сурово. Пол чувствовал, что она готова взорваться. Маккой не понравился ей с самого начала. Она с подозрением относилась к его повелительной манере, была озабочена тем, что они ввязались в его деятельность. Теперь она его услышала. Он виноват в том, что они так глубоко в этом увязли. Его проблема теперь вытащить их.
– Могу я кое-что предложить? – спросил Лоринг.
– Пожалуйста, – сказал Пол, надеясь на хоть какое-то здравомыслие.
– Мне нужно время, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию. Конечно, вы не планировали ехать сразу обратно в Штодт. Переночуйте здесь. Мы поужинаем и поговорим немного попозже.
– Это было бы прекрасно, – быстро отреагировал Маккой. – Мы все равно планировали найти где-то здесь гостиницу.
– Отлично, я попрошу дворецкого принести ваши вещи.
* * *
«Гауляйтеру Эриху Коху – от доктора Альфреда Роде, директора музеев искусств,
Кенигсберг, 9 августа 1941
Считаю крайне необходимым обратиться к Вам по следующему вопросу.
В то время как наши отважные воины… продвигаются к Петербургу, в огне войны гибнут культурные и исторические ценности мирового значения.
Не исключено, что такая участь может постичь и замечательнейшее произведение рук выдающихся мастеров, Янтарную комнату, национальную гордость Германии, находящуюся ныне в Екатерининском дворце города Пушкина (Царское Село).
Необходимо принять все меры для возвращения этого шедевра в лоно родины и, поскольку она сделана из прусского янтаря, в Восточную Пруссию, в Кенигсберг.
Как директор музеев искусств Кенигсберга я гарантирую ее принятие и размещение в одном из помещений Кенигсбергского замка.
Хайль Гитлер!»
«Альфред Роде – тайному советнику доктору Циммерману,
Сентября 1944
Глубокоуважаемый г-н тайный советник!
Несмотря на полное разрушение Кенигсбергского замка взрывными и зажигательными бомбами, меры противовоздушной защиты, которые мы приняли, оправдали себя. Прошу Вас сообщить… г-ну директору доктору Галю, что Янтарная комната осталась неповрежденной, кроме шести цокольных пластин…
Роде, директор».
«Альфред Роде – в Культурное управление г. Кенигсберга,
Января 1945 года
Я упаковываю Янтарную комнату в ящики и контейнеры. Как только это будет выполнено, по распоряжению провинциального хранителя эти панели должны быть эвакуированы в Саксонию, а именно: они будут перевезены в Вексельберг близ Рохлица. Так как ответственность за янтарные панели приняло на себя городское управление, то я прошу получить согласие на эту меру от господина обер-бургомистра».
ГЛАВА LIII
|
|
|
