 |
Падение золотой статуи. Невежда хоронит несчастное дитя.
|
|
|
|
ГЛАВА 70
Падение золотой статуи. Невежда хоронит несчастное дитя.
Се Лянь произнёс:
— Сейчас же позови его сюда.
Фэн Синь приложил два сложенных пальца к виску, связываясь с Му Цином по сети духовного общения. Тем временем Ци Жун презрительно сплюнул и произнёс:
— Так ты притащился из этой дыры, Юнани? Вот уж точно — бесплодные горы и бурные реки рождают одних смутьянов. Думаешь, раз ты нищий, то можешь отбирать деньги у божества?
Лан Ин ответил:
— Что ж, я не стану отбирать. Я прямо сейчас отправлюсь на поклон к этому вашему божеству, паду перед ним на колени и буду бить челом, чтобы он дал мне денег на спасение моих земляков. Тогда он сможет нам помочь?
Ци Жун поперхнулся и подумал, скажи он «сможет», этот человек вполне способен, воспользовавшись ситуацией, пойти дальше и с полной уверенностью в своей правоте схватить деньги и сбежать. Поэтому юноша ответил:
— Его Высочество наследный принц — бессмертный небожитель, а небожители завалены делами по горло. Откуда у них возьмётся время на смутьянов, подобных тебе?!
Послушав, Лан Ин медленно кивнул и произнёс:
— Я тоже думаю, что он не удостоит меня вниманием. Мы ведь уже пытались помолиться и попросить богов о спасении, но всё тщетно. Те, кому суждено умереть, всё равно умрут.
Се Лянь от его слов содрогнулся в душе, а один из монахов храма закричал:
— Да кто ты такой, чтобы говорить подобное в божественном храме? Не боишься, что небожители ниспошлют тебе кару?!
Лан Ин же ответил:
— Мне уже всё равно. Пусть будет кара. Я не боюсь даже, что мы не дождёмся спасения, мне ли страшиться небесной кары?
Ци Жун махнул рукой, и толпа слуг, которая уже давно ожидала приказа, бросилась вперёд. Они окружили мужчину и принялись избивать его руками и ногами. Фэн Синь тоже присоединился, чтобы в нужный момент погашать силу их ударов, поэтому, хоть с виду и казалось, что мужчину жестоко избивают, сам он не пытался уклониться или защититься, лишь в полной растерянности время от времени прикрывал руками дорожный свёрток, что нёс на спине. Ци Жун же взял горсть семечек, уселся их щёлкать и, потрясая ногой, приговаривал:
|
|
|
— Бейте, да посильнее, на радость Моему княжескому Высочеству!
Выглядел Ци Жун при этом как самый настоящий злодей. Услышав, как юноша назвал сам себя, Лан Ин вдруг вскинул голову со словами:
— Ты — князь? Какой именно князь? Ты живёшь в императорском дворце? Ты можешь увидеться с государем?
Ци Жун небрежно выплюнул ругательство:
— Я твой дед! Ты всё ещё надеешься увидеться с Его Величеством государем? Его Величество занят тысячей дел ежедневно, у него нет на тебя времени.
Лан Ин, оборачиваясь к нему, упрямо спросил:
— Почему у него нет на меня времени? У божества нет на меня времени, у Его Величества тоже, но тогда у кого же есть? К кому же мне тогда обратиться? Государю известно, что в Юнани гибнет множество людей? Жителям столицы это известно? А если известно, почему они охотнее бросают деньги в пруд, вместо того, чтобы отдать их нам?
Ци Жун с холодной усмешкой ответил:
— Наши деньги мы тратим так, как пожелаем. Даже если будем пускать их как камешки по воде 1, кому какое дело? С какой стати мы должны делиться с вами? Думаешь, раз ты нищий, то, стало быть, и правда на твоей стороне?
В его словах содержалась определённая доля истины, однако в данной ситуации они прозвучали поистине неуместно. Се Лянь уж было задумался, как бы заткнуть Ци Жуну рот, но тут со стороны внутренних покоев храма послышались торопливые шаги юноши в чёрных одеяниях, а затем голос:
— Ваше Высочество, зачем ты меня звал?
|
|
|
Се Лянь помахал ему рукой.
— Му Цин, скорее поди сюда. Среди тех молитв, что ты получал в последнее время, не приходило ли вестей о засухе в Юнани?
Му Цин удивлённо замер на мгновение и ответил:
— Не приходило.
Фэн Синь, едва улучив свободный миг, вставил слово:
— Да как же не приходило? Пострадавшие от бедствия в попытке спастись уже добрались до столицы!
Его тон прозвучал настолько уверенно, что выражение лица Му Цина даже немного застыло, и он резко ответил:
— Я говорю правду, я в самом деле ничего подобного не слышал. Неужели ты считаешь, что я намеренно утаил то, о чём узнал? А ты сам не получал известий об этом? Если народ Юнани просил об избавлении от засухи, в то время как в храмах наследного принца я нёс дежурство по нечётным месяцам, а ты по чётным, ведь не может быть, чтобы все мольбы, связанные с бедствием, приходились лишь на нечётные месяцы, и ты совсем ничего о них не знал.
Фэн Синь озадаченно замер, однако, поразмыслив, пришёл к такому же выводу и произнёс:
— Я и не говорил, что ты не докладывал намеренно. Ты слишком мнительный.
Понимая, что они вот-вот снова начнут ссориться, Се Лянь, у которого уже начались головные боли, изобразил руками примирительный жест и произнёс:
— Ну хватит, Фэн Синь не это хотел сказать. Сейчас же перестаньте.
Двое немедля замолчали, прекратив перебранку. Как раз к тому времени Ци Жуну наскучило наблюдать за избиениями Лан Ина, он взял кулёк, в который ссыпал шелуху от семечек, и сказал:
— Тащите этого вора в темницу.
Слуги ответили:
— Повинуемся приказу! — и схватили Лан Ина.
Се Лянь произнёс:
— Вначале разберёмся с одной проблемой — выручим несчастного, затем я расспрошу его как следует о случившемся в Юнани.
Лицо Му Цина смягчилось, он с осторожностью спросил:
— Ваше Высочество, как ты собираешься разбираться с этим? Тебе запрещено по своему желанию являться пред смертными.
Именно это правило после своего вознесения Се Лянь никак не мог понять. Считалось, что небожители должны помогать людям, но при этом почему-то непременно требовалось принимать заносчивый вид и ставить себя выше простых смертных, а также запрещалось по своей воле появляться в миру. Это ведь буквально связывало принца по рукам и ногам, что повергало его в неимоверное раздражение. К счастью, Се Лянь в таких случаях мог принять обходные меры. Нисколько не раздумывая, даже не обернувшись, он выставил руку и совершил толчок. Люди перед храмом заметили, как тень на земле чуть качнулась, и недоумённо развернулись. В следующий миг раздался истошный вопль Ци Жуна:
|
|
|
— Мой царственный брат…
Одним движением Се Лянь просто-напросто столкнул с постамента собственную божественную статую!
Золотое изваяние с благовоспитанным изящным лицом, с мечом и цветком в руках, то ли падая, то ли склоняясь, начало заваливаться на сторону. На лице Ци Жуна отразился такой ужас, будто он увидел, как родная мать собралась повеситься и уже выпинывает из-под ног табурет — совершенно наплевав на Лан Ина, он бросился к божественному изваянию и крепко-крепко обхватил его ногу, упорно стараясь удержать статую от падения и душераздирающе вопя:
— А вы чего ждёте, кучка никчёмных тварей! Сейчас же помогите мне удержать его! Не дайте моему царственному брату упасть!!! Он не может упасть!!!
Пока юноша надрывался, Се Лянь абсолютно невозмутимо прошествовал мимо него и вышел из храма наследного принца. У Фэн Синя и Му Цина от такой картины едва не треснуло лицо. Лишь спустя пару секунд Фэн Синь смог выкрикнуть:
— Ваше Высочество! Ведь это же твоя божественная статуя!
Такое происшествие как падение статуи считалось знамением весьма недобрым, и все небожители в той или иной степени старались этого не допустить. Но чтобы кто-то вот так сталкивал с постамента собственное божественное изваяние — поистине являлось делом неслыханным, чудачеством для всех трёх миров. Се Лянь произнёс:
— Всего лишь большой кусок золота, не более. Иначе мне бы не удалось их отвлечь. Идите подтолкните статую с другой стороны, чтобы они не могли отойти ни на шаг, а я повидаюсь с тем человеком.
У Фэн Синя и Му Цина не нашлось слов для ответа, но всё же пришлось послушаться приказа — они встали сбоку от статуи и каждый одним пальцем прикоснулся к изваянию. Лишь малой толики усилия им хватило, чтобы остальные не смогли установить статую ровно на постамент, даже приложив старание, с которым младенец сосёт молоко. Людям оставалось с огромным трудом удерживать изваяние от падения и с зубовным скрежетом причитать:
|
|
|
— …Сразу видно — настоящее золото, веса в ней уж точно хватает!
Тем временем Лан Ин, которого так и оставили сидеть на земле снаружи, увидел, что никто больше не обращает на него внимания, некоторое время поглядел на сверкающую золотым блеском статую, поднялся на ноги, отряхнул одежду от пыли, закинул дорожный свёрток на спину и побежал прочь. Се Лянь последовал за ним. Мужчина бежал довольно долго, пока не оказался в тени пышного леса, где огляделся по сторонам и наконец уселся под деревом, чтобы отдохнуть. Се Лянь спрятался за деревом, сложил руки в простом заклинании и принял вид младшего монаха в белых одеяниях.
Обретя форму, принц осмотрел себя с ног до головы, убедился в отсутствии изъянов, взмахнул метёлкой из конского хвоста и уже раздумывал, как сделать так, чтобы его появление не выглядело внезапным, как вдруг увидел, что Лан Ин уселся на корточки рядом с лужей у дерева, склонился и принялся голыми руками выкапывать яму.
— …
Ладони молодого мужчины были достаточно широкими, чтобы одним движением выкопать довольно глубокую выемку в земле — ошмётки грязи так и летели в стороны из ямы, так что мужчина стал похож на поджарого чёрного дикого пса. Се Ляню стало любопытно, для чего ему вдруг понадобилось рыть яму, но потом принц увидел, как мужчина вытер грязь о штаны, набрал в пригоршню воды из лужи и поднёс ко рту.
После такого Се Лянь больше не смог скрываться. Он торопливо вышел из-за дерева и удержал мужчину за руку. После вынул из пространства цянькунь в рукаве флягу с водой и протянул её несчастному.
Лан Ин уже успел набрать в рот воды из лужи, поэтому, надув щёки, проглотил и посмотрел на внезапно возникшего перед ним монаха. Мужчина не удивился и не отказался, просто взял флягу и стал пить громкими глотками, осушив сосуд в один присест. Лишь допив, он произнёс:
— Благодарю.
Раз уж появление всё равно вышло внезапным, Се Лянь и думать забыл о каком-то более естественном начале общения. Принц постарался взмахнуть метёлкой с видом как можно более одухотворённым и вызывающим доверие, затем обратился к мужчине:
— Уважаемый друг, откуда и куда ты держишь свой путь?
Лан Ин ответил:
— Мы пришли из города Юнань, района близ излучины Ланэр, и направлялись в императорский дворец. Но теперь я туда не пойду, передумал.
|
|
|
Се Лянь удивлённо замер и переспросил:
— Мы?
Лан Ин кивнул:
— Мы. Я и мой сын.
Се Лянь всё больше приходил в замешательство, тогда как его сердце постепенно окутывало холодком. На его глазах Лан Ин снял со спины дорожный свёрток, раскрыл его и сказал:
— Мой сын.
Кто бы мог подумать, что в его дорожный мешок окажется завёрнуто мёртвое тело маленького ребёнка!!!
Мальчик был совсем мал, на вид не больше двух-трёх лет. Его лицо пожелтело, щёки впали, к голове липли тонкие и редкие пожелтевшие волосики, на коже виднелась потница. На маленьком личике застыло странное выражение — казалось, что он собирался заплакать, будто испытывая ужасные мучения. Глаза мальчика были закрыты, а рот открыт, вот только звуков он больше не издавал.
Зрачки Се Ляня сделались совсем маленькими точками, он испытал страшнейшее душевное потрясение, не мог выговорить и слова. То-то ему всё время казалось, что мужчина выглядит немного странно. Принц никак не мог понять, в чём именно заключалась странность, просто незнакомец казался Се Ляню не совсем нормальным — говорил и вёл себя таким образом, будто совсем не задумывался о последствиях, действовал прямо и безрассудно, не заботясь ни о чём. Теперь же возникал лишь один вопрос — о каких ещё последствиях мог задумываться этот человек?
Лан Ин показал ему сына и снова завернул ребёнка в свёрток, как можно тщательнее подвернув края. Глядя на его сосредоточенное лицо и движения, Се Лянь в душе ощущал себя нестерпимо тягостно. Он впервые видел труп такого маленького ребёнка. Едва выговаривая слова, принц спросил:
— Как… как погиб твой сын?
Лан Ин закинул свёрток на спину и рассеянно произнёс:
— Как погиб… Я и сам не знаю, как он погиб. Может, от жажды, может, от голода, может, от болезни. Кажется, от всего понемногу.
Мужчина почесал затылок и продолжил:
— Когда мы только выдвинулись в путь из Юнани, я нёс его на спине, и он ещё немного покашливал да звал меня — тятька, тятька. Потом потихоньку затих, только кашлял. А после и кашлять перестал, я думал, он уснул. Когда я нашёл немного еды и хотел его разбудить, он так и не проснулся.
Значит, ребёнок погиб в пути, спасаясь от бедствия.
Лан Ин покачал головой.
— Я не умею заботиться о маленьких детях. Если моя жена узнает, что ребёнок погиб, она заругает меня до смерти.
Замолчав ненадолго, он добавил:
— Хотел бы я, чтобы моя жена всё ещё могла меня отругать.
Выражение его лица от начала до конца оставалось равнодушным, подобно увядшему дереву или почерневшей заводи, на поверхности которой уже никогда не поднимется ни единого признака жизни или даже лёгкой волны. Се Лянь ощутил, как сжалось горло, а через некоторое время тихо проговорил:
— Тебе… тебе… следует похоронить его.
Лан Ин кивнул и ответил:
— Да. Я хотел выбрать место получше. Вот здесь довольно неплохо, деревья заслоняют от солнца, и рядом вода. Похороню его и пойду назад. Спасибо тебе за питьё.
Он кашлянул пару раз и вновь склонился, чтобы продолжить копать яму руками. Се Лянь же пробормотал:
— Нет. Тебе не нужно благодарить меня… не нужно благодарить меня, не нужно.
К тому времени подоспели Фэн Синь и Му Цин. Увидев, что один роет яму, а другой стоит рядом, остолбенев, юноши озадаченно замерли. Се Лянь был не в настроении рассказывать подробно, лишь повторил пару размытых фраз. Лишь спустя долгое время он вспомнил, что одной только воды недостаточно, ведь путнику ещё нужно вернуться в Юнань. Поэтому принц запустил руку в рукав, поискал и, вынув кое-что ещё, протянул Лан Ину со словами:
— Возьми с собой.
Лан Ин остановился и внимательнее рассмотрел то, что принц держал в руках. Это оказалась тёмно-красная бусина, размером не больше ногтя. Яркая, гладкая и переливающаяся блеском, она потрясала чудесной красотой. Даже если не знать, что это такое, одного взгляда хватало, чтобы понять — вещица наверняка исключительно драгоценная.
То была именно та коралловая бусина, единственная оставшаяся из пары серёжек, которые принц надевал на торжественное шествие в честь жертвоприношения Небесам на Празднике Фонарей три года назад. У Му Цина о ней, можно сказать, осталось глубокое впечатление, поэтому при одном взгляде на бусину юноша чуть изменился в лице. Лан Ин даже не стал возражать, он будто утратил беспокойство о какой-либо вежливости, присущей нормальным людям. Мужчина протянул руку и забрал бусину, говоря:
— Благодарю.
Он заботливо припрятал бусину на поясе, снял со спины свёрток, осторожно положил его в яму и произнёс:
— Отец скоро вернётся навестить тебя.
Договорив, он также голыми руками старательно засыпал яму землёй и накрыл сверху тряпицей. Се Лянь прикрыл лоб и закрыл глаза. Спустя время, когда мужчина широкими шагами удалился, Фэн Синь изумлённо спросил:
— Ваше Высочество, что он туда зарыл? Он сказал «отец»? Он закопал тело?
Му Цина же заботило совсем другое, он произнёс:
— Ваше Высочество, только что я всё проверил и разузнал подробнее. Местность Юнани и ранее не считалась богатой, храмов и монастырей там построено мало. Кроме того, в них, похоже, действует местное правило — те, кто ничего не подносят в дар, не могут войти и совершить поклонение, поэтому в храмы наследного принца приходят лишь члены зажиточных семей, а бедняки, что пострадали от засухи, не имеют такой возможности…
Се Лянь не ответил, лишь мрачно произнёс:
— Вы, отправляйтесь в Юнань. Разузнайте обстановку. А я пойду к советнику и расспрошу подробно, что же, в конце концов, произошло.
Он никогда не выглядел таким помрачневшим, поэтому двое помощников не посмели отнестись к приказу небрежно — оба ответили согласием и немедля отправились в путь. А Се Лянь развернулся и помчался в направлении горы Тайцан.
Судя по всему, не приходилось рассчитывать, что размеры бедствия в Юнани малы, наиболее вероятно обратное. Но ведь, даже если он не слышал голосов, молящих о помощи, не может быть, чтобы в императорском дворце об этом ничего не знали!
Примечания:
1 Обр. в знач. — пускать деньги на ветер.
|
|
|
