Ребенок не принимает отчима

Итак, мы видим, что жизнь в новой семье приносит ребенку известные трудности даже тогда, когда ему с отчимом удается завязать достаточно добрые отношения (к сожалению, такое случается не часто). На что мне хотелось бы обратить особое внимание родителей, так это на то, что вначале скепсис, недружелюбие, неприятие ребенком нового партнера матери – явления вполне обычные и не должны вызывать тревогу. Собственно, скорее следовало бы удивиться, если ребенок тотчас кинется на шею совершенно незнакомому человеку, мало того, мужчине, который вдруг так много значит для матери, то есть когда на его глазах, можно сказать, расцветает новая любовь и он видит, что не он является единственным источником счастья матери. Не может ли это быть доказательством того, что условия жизни ребенка до такой степени неудовлетворительны, что любое изменение этих условий воспринимается им как улучшение ситуации? Итак, скорее следовало бы рассчитывать на то, что «усыновление» новым партнером ребенка не может произойти без трения: два чужих друг другу человека просто нуждаются во времени, чтобы привыкнуть друг к другу, открыть друг друга для себя и суметь развить товарищеские отношения.

Мне хочется сейчас коснуться тех случаев, когда ребенок избегает любого сближения, а его скепсис и неприятие не только остаются без изменения, но порой даже усиливаются. Одной из причин этого бывает то обстоятельство, что мать или ее новый супруг слишком нетерпеливы и не дают ребенку времени, которое необходимо для заключения новых отношений. Часто это происходит так: «Познакомься, это Ганс, мой друг. Он переезжает к нам и будет твоим папой. Ты должен говорить ему "папа"!». И достаточно уже того, что оборонная позиция ребенка встречается матерью и ее новым другом обидой, раздражением и упреками. Бывает, что новый супруг матери не только сразу же пытается стать старшим другом, но и со всей силой проявляет отцовский авторитет: вмешивается, отдает распоряжения, устанавливает запреты, делает замечания, отчитывает и наказывает. Часто это случается слишком рано, слишком поспешно, ребенок в это время еще не успел воспринять отчима как «отеческий объект» и поэтому сопротивляется его авторитету. Дети вообще способны воспринимать авторитет только тех людей, которых они любят или которые занимают позицию, вызывающую у них уважение (например, учителя, воспитателя и т. д.). В других случаях ребенок лишь подчиняется силе, то есть слушается из страха. Итак, если ребенок еще не любит нового партнера матери, а место отца ему в любом случае не принадлежит, то только страх может заставить его подчиняться – страх перед властью и силой чужого мужчины, страх потерять любовь матери или даже страх за мать, если у ребенка появляется ощущение, что ей придется «расхлебывать» его непослушание. Так можно привить подчинение дисциплине, но ни в коем случае не любовь.

Чаще всего основным мотивом неприятия нового партнера матери является ревность. В этой ревности бессознательно сливаются две вновь активизированные тяжелые кризисные ситуации из жизни ребенка: уже однажды пережитое рождение нового ребенка (или опасение такового) и эдипов конфликт, когда новый партнер матери становится одновременно как бы новым ребенком в семье, но в то же время и эдиповым соперником[35]. В качестве младшего брата – это еще ничего. Младший лишь тогда представляет собой угрозу, когда старший верит, что мать любит того больше. Но одновременно старший – по сравнению с младшим – сам себе начинает казаться больше, сильнее и умнее, и если он в это время находит в отце сильного союзника, то все не так уж и страшно. Но этот «братик» (отчим) не только отнимает у ребенка «большую часть» матери, но еще и является настоящим мужчиной, который во всем превосходит ребенка. (Итак, мы видим, как необходим здесь родной отец в качестве «союзника».) Активизация эдипова конфликта тоже происходит в отягощенных условиях, поскольку по отношению к родному отцу ребенок знал, что он любим своим «конкурентом». Это, конечно, усиливало укоры совести, но зато смягчало угрозу. Тогда он, невзирая на всю свою печаль, а также ярость и страх, все же был уверен в том, что отец его не уничтожит и что он не потеряет мать насовсем. Это была борьба за преимущество. Теперь же, с новым партнером матери, для многих детей вопрос стоит слишком остро: быть или не быть – «Этого конкурента не привязывает ко мне любовь, и он хочет отнять у меня мою маму целиком, а от меня ему хотелось бы лишь избавиться!». С другой стороны, агрессивность самого ребенка в этом случае не сдерживается чувством любви и поэтому может заходить слишком далеко. Но следует отдавать себе отчет в том, что агрессивность эта в большой степени порождается страхом.

Как и в «негативной» эдиповой констелляции, конфликт ревности, касающийся нового партнера матери часто имеет свою обратную сторону. Для многих детей этот мужчина, проникший вдруг в их жизнь, имеет также и известную привлекательность. И эта привлекательность нередко превалирует над угрозой. Дети принимают его и домогаются его расположения, часто с успехом, поскольку, если его намерения по отношению к матери серьезны, он сам желает завоевать симпатии детей. Так что вполне может случиться, что ревность ребенка вначале направлена против матери, то есть мать рассматривается как «конкурентка». И когда ребенок вдруг обнаруживает, что не он в первую очередь интересует этого мужчину, симпатия может легко улетучиться и новый партнер превратится в «незавоеванный» объект, приносящий одни разочарования. Результирующее дальнейшее неприятие в первую очередь основано на нарциссической обиде, которая усиливается из-за активизации ранних нарциссических ран, например тех, которые появились у ребенка в ходе развода. Если партнер матери разочаровал ребенка, это первый шаг к тому, что тот начнет воспринимать его как угрозу. В подобных случаях ревность оборачивается своей другой стороной: ребенок начинает бороться за мать.

Трудности ребенка с (будущим) отчимом исходят не из простых констелляций отношений между ним, матерью и ее новым другом. Непрерывность отношений с родным отцом и здесь чрезвычайно важна, но в это тяжелое время из (непоколебимой) любви к отцу тоже может вырасти большая проблема. А именно, когда ребенок попадает в конфликт лояльности между своими чувствами к отцу и к отчиму: если отчим ему нравится и он наслаждается его присутствием в семье, он начинает считать себя предателем по отношению к отцу. Как и в послеразводном конфликте лояльности, о котором говорилось выше, сейчас ребенок тоже видит себя обязанным принять решение, и оно может оказаться не в пользу отца. Однако, если у ребенка существуют тесные отношения с отцом, он может принять решение против отчима – лишь для того, чтобы не потерять отца.

Бывает, что ребенок все еще лелеет сознательную надежду, что отец, может быть, вернется в семью. Тогда ему одновременно приходится бороться на трех фронтах: с матерью и отчимом против их любовных отношений, чтобы избавиться от нежеланного пришельца; далее, он всеми силами стремится нравиться отцу и доказывать ему свою верность, а иногда даже пытается заставить отца предпринять все возможное со своей стороны; и, наконец, он борется с самим собой, чтобы не допустить никаких добрых чувств по отношению к отчиму.

Боязнь потерять отца или мать – самый распространенный из всех мотивов неприятия отчима. То же самое происходит и по отношению к новой жене отца, только в соответственно смягченной форме[36]. Неприятие новых партнеров родителей может происходить и из чистой ненависти, а именно в тех случаях, когда ребенок считает это партнерство повинным в разводе родителей. И эта ненависть часто бывает довольно сильной, потому лишь, что новый партнер, собственно, необыкновенно хорошо годится для того, чтобы оттянуть на себя ярость, которую на самом деле вызывают в детях оба родителя. Огромную роль здесь играет чувство вины самого ребенка. Это передвижение[37]ненависти имеет то преимущество, что оно способствует непосредственной разрядке напряжения ребенка: «Это не мама и не папа причинили мне зло, я тоже не сделал ничего неправильного, это все этот чужак, это он все разрушил!». С чужим бороться или его наказывать легче, чем с родителями или с самим собой, поскольку чувства по отношению к этому чужому не амбивалентны, они достаточно однозначны. Трудно предсказать, как будут развиваться отношения ребенка к новому супругу или супруге матери либо отца в этих условиях. Такое встречается довольно часто, не только тогда, когда развод действительно произошел из-за новой любви; между новыми отношениями и разводом могут лежать месяцы, а то и годы, что, однако, не мешает многим детям тайно или явно винить в разводе нового партнера[38].

Назовем последнюю проблему, одолевающую детей, родители которых имеют новых партнеров: это сексуальные отношения родителей. Конечно, родные отец и мать, которые живут вместе, тоже имеют сексуальные отношения, но по многим причинам они гораздо меньше бросаются ребенку в глаза: во-первых, родители в течение многолетней совместной жизни нашли возможность интегрировать свою сексуальную жизнь в будничное существование, чего, конечно же, нельзя ожидать от «свежих» отношений. Мать не ночует дома, ребенка почему-то вдруг отсылают из дому прочь или друг матери проводит ночь у них дома. Ребенок замечает, что с матерью что-то происходит, чего раньше не было, и он из этого исключен, и это исключение еще более однозначно, чем высылка его из родительской спальни. Во-вторых, дети разведенных родителей больше задумываются над характером отношений между матерью (отцом) и ее (его) новым другом (подругой). Отношения между матерью и отцом задавали ребенку намного меньше загадок: они были просто его родителями, то есть дети определяют обоюдные отношения родителей через свою собственную персону. Новые же отношения существуют независимо от него. Думая об этом, он думает также – в соответствии с имеющейся у него на этот счет информацией – о загадках любви между мужчиной и женщиной. В-третьих, между любовью пары, которая уже давно живет вместе, и любовью нововлюбленной пары есть существенная разница в интенсивности отношений, в обоюдном вожделении и аффективных оценках. Ребенок чувствует эту интенсивность, с которой он тоже не в состоянии конкурировать. Кроме того, эта сторона образа матери или отца ему еще неизвестна.