 |
ГЛАВА 180. Закроется медная печь,. и непревзойдённый неизбежно родится.
|
|
|
|
ГЛАВА 180
Закроется медная печь,
и непревзойдённый неизбежно родится.
Голова юноши склонилась набок. Похоже, он был без сознания. Едва увидев Лан Ина, Се Лянь чуть не бросился на выручку, но тут же шаг принца застыл, и он осознал: только что они видели здесь лишь Безликого Бая. Откуда внезапно появился Лан Ин?
Статуя Воина, радующего богов, некогда чистая в своей святости, теперь оказалась запятнана кровью до невыносимого состояния. При виде такой картины Хуа Чэн явно разгневался, его лицо помрачнело, от Эмина разошлись волны холодной Ци.
Он отчеканил:
— А ну, слезай.
И «Лан Ин» повиновался — выпрямил свесившуюся набок голову, открыл глаза и, медленно заскользив по клинку меча, опустился на землю.
Только что он, разбив окруживших его серебристых бабочек на сотни искр, воспользовался этим сиянием и спрятался под белым покровом божественной статуи, обернувшись Лан Ином.
Но раз уж он принял этот облик, следовательно, ему приходилось где-то видеть мальчика.
— Где настоящий Лан Ин? — спросил Се Лянь.
Но Хуа Чэн возразил:
— Возможно, не было никакого «настоящего Лан Ина».
Если… с самого начала… существовал не «Лан Ин», а лишь не до конца восстановившаяся форма Безликого Бая, то всё остальное очень легко объясняется. Но Се Лянь, вспомнив как на горе Юйцзюнь погибла дева Сяоин, не пожелал поверить в это предположение. Тут же принцу на ум пришла другая мысль, он медленно проговорил:
— Или же… он пожрал Лан Ина.
Тем временем тело «Лан Ина» постепенно вытягивалось, становилось выше, бинты медленно опадали с лица, открывая спрятанную за ними маску Скорби и радости. Услышав слова принца, он чуть приподнял голову и, будто бы с улыбкой, произнёс:
|
|
|
— Угадал.
Вот оно что. Всё действительно так, как предположил Се Лянь.
Когда Цзюнь У разбил Безликого Бая в пух и прах, от демона осталась лишь частичка призрачной души. И эта частичка скиталась в мире людей, пока однажды не нашла Лан Ина, который тоже оказался демоном.
Безликий Бай наверняка неким образом завлёк или же обманул мальчика, чтобы тот позволил ему поселиться в своём теле. В противном случае слабой частице души, вероятно, не удалось бы поглотить Лан Ина.
Но когда душа оказалась в новом теле, она начала постепенно восстанавливаться, и результат Се Лянь и Хуа Чэн могли лицезреть воочию. Демон пожрал демона. Безликий Бай поглотил Лан Ина, заняв тело своего бывшего носителя. Так же как Хэ Сюань пожрал истинного Божка-пустослова. И теперь Лан Ин стал слугой, а не хозяином.
Всего спустя несколько мгновений «Лан Ин» полностью принял облик Безликого Бая.
Хуа Чэн, не отрывая от него взгляда, задал вопрос:
— Почему Лан Ин согласился разделить с тобой тело и дух?
Следует знать, что подобное могло приравниваться к просьбе незнакомца открыть двери вашего дома, впустить его и позволить жить вместе с вами. Лан Ин тоже являлся демоном, прожившим несколько сотен лет, и, несмотря на пугливый и робкий характер, всё-таки не был настолько глуп.
Безликий Бай мягко ответил:
— Разумеется, я могу рассказать тебе. Но… ты уверен, что тот, кто рядом с тобой, захочет, чтобы я говорил прямо здесь?
Хуа Чэн посмотрел на принца. Выражение лица Се Ляня стало немного странным, он даже не обратил внимания на взгляд Хуа Чэна, направленный на него.
Безликий Бай заговорил:
— Мальчик по фамилии Лан, из государства Юнань, перенёсший поветрие ликов. Почему он позволил мне себя поглотить? Неужели ты сам не понимаешь, почему?
Лицо Се Ляня мгновенно сделалось на тон бледнее, на тыльной стороне ладоней вздулись вены. Он рубанул мечом и закричал:
|
|
|
— Замолчи!
Безликий Бай молниеносно уклонился, и удар со звоном отколол длинный меч от божественной статуи, которая держала оружие в руке.
Ну вот, теперь меч Воина, радующего богов, оказался сломан, и статуя уже ни на что не годилась. Се Лянь немедля опомнился, словно его окатили с ног до головы холодной водой. Призрачные бабочки, будто бы разгневавшись, налетели на Безликого Бая роем, но тот лишь издал равнодушный смешок, непринуждённо укрылся своим широким рукавом и, больше немедля, растворился в темноте.
Се Лянь же, глядя на сломанный каменный клинок, невольно произнёс, обращаясь к Хуа Чэну:
— Прости…
Хуа Чэн прервал:
— Ваше Высочество, как тебе самому не смешно просить у меня прощения? Он ушёл. Как поступим дальше?
Се Лянь, чуть придя в себя, отозвался:
— Он сбежал? Нельзя позволить ему попасть в Медную печь!
В погоне за Безликим Баем они покинули пещеру Десяти тысяч божеств и вновь ступили на снежную вершину. Но только оказавшись на поверхности, ощутили, как гора качается, а земля уходит из-под ног. Посмотрев наверх, двое увидели несущуюся вниз лавину, по силе во множество раз превосходящую ту, что сошла ранее. Казалось, нечто, скрытое под снегами, пробудилось и сейчас с яростным рёвом сбрасывало с себя покров тысячелетней мерзлоты.
Се Лянь воскликнул:
— Неужели мы сможем подняться?!
Хуа Чэн крепко сжал руку принца и ответил:
— Просто идём со мной!
И они начали восхождение сквозь снежно-ледяной оползень. Путь выдался полным опасностей, временами приходилось отступать, но всё же им удалось, избежав самых яростных потоков снега и камней и бесчисленных подснежных ям, выбраться на дорогу, ведущую к цели.
Оказавшись наконец на самом верху, они увидели вершину, которую сковали льды, намёрзшие бесчисленными слоями. Се Лянь чувствовал, что стоит чуть ускорить шаг, и он поскользнётся, но Хуа Чэн, держа его за руку, уверенно шёл вперёд, так что принцу нечего было бояться. Вскоре они оказались у кратера вулкана. Зрелище потрясало величием — кратер напоминал огромный ревущий зёв, распахнутый в небеса, зияющий чернотой. Возможно, это была лишь иллюзия, но в самой его глубине будто бы сверкали пугающие красные всполохи, которые то появлялись, то исчезали вновь. Се Ляня охватил необъяснимый страх, он покрепче прижал шляпу, чтобы её не унесло снежным ветром, и спросил:
|
|
|
— Он уже там, внутри?
Хуа Чэн, бросив лишь взгляд, сделался сосредоточенно-серьёзным.
— Уже там.
— Как ты это понял?
— Медная печь запечатывается.
Се Лянь немало удивился и почувствовал себя застигнутым врасплох.
— Как же это? Так быстро, и уже запечатывается? Но ведь внутри должны оказаться несколько демонов, чтобы между ними началась битва?
Хуа Чэн ответил:
— Обычно так и происходит. Но если Медная печь посчитает, что вошедший обладает достаточным потенциалом, чтобы пробиться наружу, и этот демон потребует от горы, чтобы она запечаталась, то гора выполнит требование. — Помолчав, он добавил: — Когда-то я именно так и поступил.
— И всё же, непревзойдённый он или ещё нет? Что будет, если внутрь Медной печи попадёт Князь Демонов, который уже достиг высшего уровня?
— С ним случится то же, что происходит с вознёсшимся небожителем, когда он повторно проходит через Небесную кару.
Другими словами, сильный демон станет лишь сильнее!
Если позволить Безликому Баю преодолеть этот рубеж… Последствия вообразить невозможно.
Ну а когда он выберется из плена Медной печи, первым делом наверняка отправится на поиски Се Ляня!
Принц долго не отрывал взгляда от бездонной, бескрайней пропасти, затем медленно произнёс:
— Сань Лан, мне… возможно, придётся спуститься туда. Чтобы покончить со всем раз и навсегда.
Хуа Чэн преспокойно отозвался:
— Спускайся. Я с тобой.
Се Лянь посмотрел на него. Хуа Чэн тоже поднял голову, встретился взглядом с принцем, приподнял бровь и улыбнулся:
— Всего-то спрыгнуть вниз, убить надоедливую помеху, а потом снова пробиться наружу из Медной печи. Вряд ли это представит какую-то сложность.
Благодаря его беззаботному отношению натянувшееся струной сердце Се Ляня тоже само собой расслабилось, принц даже чуть улыбнулся в ответ.
Затем Хуа Чэн сказал:
— Вот только… сначала одно дело.
|
|
|
Се Лянь:
—?
Принц только и успел, что чуть повернуть голову, когда Хуа Чэн внезапно обхватил его рукой за талию и притянул к своей груди, а другой рукой мягко приподнял за подбородок, накрывая губы Се Ляня своими.
Поцелуй среди снежной бури длился долго, после чего их губы наконец медленно отстранились. Се Лянь какое-то время находился в полном замешательстве, потом наконец содрогнулся от осознания и залился румянцем. Широко распахнув глаза, он воскликнул:
— З-зачем же так неожиданно?!..
Подобное случалось уже далеко не в первый раз, но всё же ранее они находили высоконравственные причины вроде «заимствования магических сил», «передачи воздуха», «неосторожности» и тому подобного. Но сейчас, особенно когда кое-что наконец прояснилось, стал ясен истинный смысл, который крылся за этими выдуманными отговорками. И суть самого процесса теперь не могла восприниматься пустяком.
Принц просто не знал, куда ему следует девать руки. Положить Хуа Чэну на плечи, чтобы крепко сжать? Или на грудь, чтобы оттолкнуть? Или может, обхватить или заслонить ладонями его лицо?
Хуа Чэн, кажется, коротко выдохнул возле уха Се Ляня, потом прошептал:
— Я… одолжил Вашему Высочеству капельку магических сил, на случай, если вдруг понадобятся… Прими их от меня, хорошо?
Се Лянь невольно сглотнул и, запинаясь, ответил:
— Эт-то по-твоему капелька? Кажется, многовато… Я ведь ещё не вернул п-прошлый долг…
— Это совсем немного. Не спеши, вернёшь постепенно, как сможешь. Рано или поздно будем в расчёте.
Се Лянь невпопад закивал и уж было куда-то помчался, но Хуа Чэн задержал его:
— Ваше Высочество! Куда ты? Нам в другую сторону.
Се Лянь заметил, что побежал прочь от жерла вулкана, и сразу же вернулся, при этом поскользнувшись несколько раз и схватившись за шляпу, чтобы не улетела.
— Н-нет. М-мне просто что-то стало холодно, решил пробежаться, разогреться…
Он то надевал шляпу на голову, то снова снимал и вешал на спину, то опять возвращал на голову. В конце концов просто взял Хуа Чэна за руку и крепко сжал. Стоя плечом к плечу, они посмотрели вниз, в огромную пропасть.
Хуа Чэн совершенно спокойным тоном сказал:
— Когда всё закончится, я покажу гэгэ божественную статую, которую считаю лучшим своим творением.
Се Лянь ответил:
— Хорошо.
А после они спрыгнули вниз, вдвоём.
В ушах засвистел порывистый ветер, ударивший в лицо огромной волной. Но разбить их руки ветру не удалось, напротив — они лишь сильнее сплели пальцы.
Но в какой-то момент в полёте Се Лянь вдруг почувствовал… как ладонь опустела. Дело не в том, что она выскользнула или была брошена Хуа Чэном. Просто внезапно рука, которую Се Лянь держал в ладони, исчезла, растворилась в воздухе!
|
|
|
Сердце Се Ляня беспокойно сжалось, он закричал:
— Сань Лан?!
Но принц стремительно летел вниз, и слова его мгновение спустя затихли в десятке чжанов где-то наверху, все звуки становились неразборчивыми. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Се Лянь наконец коснулся ногами земли и встал ровно. Он немедля выпрямился и позвал снова:
— Сань Лан?
Никто не ответил. Только эхо сказало принцу, что он находится посреди какого-то колоссально обширного пустого пространства.
Вокруг царила полная темнота, Се Лянь поднял голову кверху и увидел над собой белоснежный кусочек неба, который постепенно уменьшался в размерах. Это медленно запечатывался кратер Медной печи.
Но… куда же делся Хуа Чэн?
Гулко полыхнул огонь — это Се Лянь зажёг пламя-на-ладони, чтобы осмотреться. Но тьма оказалась такой глубокой, что крохотный источник света совсем ничего не осветил — казалось, непроглядный мрак равнодушно поглощает его сияние, и попытки озарить хоть что-то этим светом пропадают втуне. К тому же принц в первые мгновения зажёг пламя слишком сильно, не сумев взять магические силы под контроль, и едва не подпалил себе волосы по неосторожности. Пришлось тут же сбросить пламя на землю. Случайно или же нет, но вышло так, что брошенный сгусток огня осветил стоящую неподалёку белую фигуру.
Се Лянь немедля насторожился и воскликнул:
— Кто ты?!
Белая фигура развернулась к нему и бесстрастно ответила:
— Ты знаешь, кто я.
Не смотря на прозвучавший ответ, ни один мускул не пошевелился на лице говорящего. Поскольку это было никакое не лицо, а маска, наполовину плачущая, наполовину смеющаяся.
У Се Ляня вырвалось:
— Сань Лан!
Да, при виде этого лица у принца кровь застыла в жилах, а по позвоночнику пробежал мороз. Но позвал он Хуа Чэна не потому, что испугался, а потому, что Се Ляня охватило беспокойство за него. Конечно, ответа по-прежнему не последовало. А вот маска Скорби и радости чуть приблизилась.
— Нет нужды его звать. Медная печь запечаталась. Здесь только мы с тобой, и больше никого.
Се Лянь невольно вновь обратил взгляд наверх.
Минутами ранее он ещё видел над собой белоснежный клочок неба, но теперь маленький сияющий круг окончательно поглотила темнота.
Это означало, что Медная печь по-настоящему запечаталась.
Се Лянь и в страшном сне не мог представить, что всё так повернётся.
Он… и Безликий Бай… вдвоём… оказались запечатаны внутри Медной печи?
Они вдвоём? Но почему только они вдвоём?!
Сжимая в руке Фансинь, Се Лянь направил остриё на белый силуэт.
— Что всё это значит? Опять твои выходки? Что с ним? Где он сейчас?
Безликий Бай поймал клинок Фансиня двумя пальцами, другой рукой легонько щёлкнул по металлу, извлекая чистый звон, и ответил:
— Ушёл.
Взгляд Се Ляня чуть посуровел от этого жеста, он до хруста сжал кулаки и спросил:
— Говори прямо… что значит — ушёл?
Безликий Бай неспешно протянул:
— Не пожелал следовать за тобой, покинул тебя, умер. Можешь выбрать что-то одно.
— …
Сначала сердце Се Ляня обдало холодом, но затем накатила захлёстывающая ярость, он нанёс удар мечом и закричал:
— Не думай меня одурачить!
Но противник вновь с лёгкостью поймал клинок и ответил:
— Ладно, ладно. Я действительно тебя дурачу. Не стоит беспокоиться, я лишь проводил его за пределы Медной печи, и даже если он сейчас поспешит сюда, то уже не успеет.
Впрочем, успеет или нет, Се Ляня не волновало. Главное, что с Хуа Чэном всё в порядке. Принц про себя выдохнул с облегчением.
Но Безликий Бай добавил:
— Впрочем, лучше ему не спешить сюда вовсе. Иначе, пускай сейчас он об этом не задумывается, увидев, каким ты вскоре станешь… Захочет ли он после этого следовать за тобой — очень большой вопрос.
— …
Се Лянь, не в силах слушать, вновь сделал выпад мечом и выкрикнул:
— Закрой свой рот!
Безликий Бай непринуждённо увернулся и от этого удара, а Се Лянь в гневе выпалил:
— С меня хватит, что тебе нужно?! Чего ты, в конце концов, добиваешься?! До каких пор ты собираешься меня преследовать?! Почему ты не умер? Ради чего явился на гору Тунлу?!
В ответ было сказано:
— Ради тебя!
Се Лянь застыл и резко выдохнул, затем спросил:
— Что это значит?
Безликий Бай спокойно пояснил:
— Ты явился сюда, поэтому пришёл и я.
От такого ответа у Се Ляня немного скривилось лицо, будто мышцы свело судорогой.
Но как бы принц ни бесновался, как бы ни желал убить врага, Безликий Бай будто бы угадывал каждый его следующий шаг и в последний момент успевал уклониться. С каждой следующей попыткой Се Лянь всё яснее понимал страшную правду.
Ему не победить!
— Да, — словно прочитав его мысли, сказал Безликий Бай. — Тебе меня не победить.
С такими словами он сложил пальцы вместе, в форме клинка, и нанёс удар ребром ладони по запястью Се Ляня. По телу принца распространилась резкая боль, он невольно расслабил пальцы и выпустил рукоять меча. Затем Безликий Бай схватил его за волосы и с силой вбил в землю!
В ушах у принца зазвенело, в голове всё будто заходило ходуном, нос и рот наполнились кровью.
Лишь спустя какое-то время Се Лянь наконец почувствовал, как чья-то рука за волосы тянет его голову наверх, отрывая от земли, которая от удара пошла трещинами. Где-то над ним прозвучал голос:
— Бедняжка, бедняжка…
Се Лянь отхаркнул кровь, обзор ему застилал алый цвет и темнота.
Безликий Бай добавил:
— Каждый раз, когда я вижусь с Вашим Высочеством, ты всегда так выглядишь… И больно от этого, и радостно.
Се Лянь сдержал кашель, не дав выплеснуться очередной порции собственной крови, и хрипло ответил:
— Не ликовал бы раньше времени. Сейчас я действительно не могу одолеть тебя, но… это под силу кое-кому другому. И даже если ты выберешься из Медной печи, не думай, что Цзюнь У не уничтожит тебя снова.
Кроме того, ещё есть Хуа Чэн!
Но Безликий Бай возразил:
— А кто сказал, что из Медной печи выберусь именно я?
Се Лянь, услышав это, так и застыл.
Не он? Но если не он, то кто же?
Безликий Бай поднял его лицо до уровня своей маски и мягко произнёс:
— Ваше Высочество, мне думается, что ты, вероятно, кое в чём заблуждаешься. Из Медной печи действительно должен родиться один непревзойдённый. Но… не я. А ты.
Се Лянь, безмерно ошеломлённый, проговорил:
— Что ты сказал?.. Но ведь я не…
Но принц не договорил, его холодным потом окатило страшное осознание.
Безликий Бай произнёс:
— Именно. Прими мои поздравления, ты наконец постиг мою истинную цель. Разве это не тот самый «третий путь», к которому ты всегда так стремился?
Сейчас в Медной печи оказались заперты один демон и один небожитель. На первый взгляд, существовало лишь два выхода из сложившегося положения: либо Безликий Бай убьёт принца и вырвется наружу, либо никто из них никогда не покинет это место, и они навеки останутся запечатанными в Медной печи.
Но… на самом деле, существовал и третий путь.
Если Се Лянь прямо сейчас совершит самоубийство, обернётся демоном, а затем убьёт Безликого Бая, он сможет сам стать непревзойдённым и вырваться из Медной печи!
Се Лянь с огромным трудом пришёл в себя и заговорил:
— Что ты, в конце концов, задумал? Даже не мечтай! Да и ради чего тебе идти на такое?! Чтобы сделать из меня непревзойдённого? Я не настолько безумен, как ты! Даже если хочешь заставить меня убить тебя, мне не победить! А если поддашься мне, чтобы проиграть, Медная печь может и не признать за мной победы!
Но Безликий Бай ответил:
— Правда? Тебе не победить? Это мы ещё посмотрим.
С этими словами он вытянул другую руку, и в свете тусклого пламени Се Лянь увидел, что в ней Безликий Бай держит маску. Точно такую же, как на своём лице.
— Помнишь эту маску Скорби и радости? — спросил демон. — Она тебе очень к лицу.
Се Лянь в тот же миг широко округлил глаза.
Ужас волной мелких насекомых накатил на принца, поглотив его душу. Он насилу смог проговорить:
— Убери… убери… убери её!
Безликий Бай засмеялся:
— Вижу, Ваше Высочество не может похвастаться хорошей памятью! Что ж, раз так, я помогу тебе вспомнить, идёт?
Больше он не сказал ни слова. Мертвенно-белая маска Скорби и радости слилась в единое целое с непроглядной темнотой и, нависая тяжёлым грузом, накрыла лицо Се Ляня.
|
|
|
