Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

 

Среди документов судебной ре­формы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судь­ями занимает особое место.

Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание, то четвертый, регулирующий материальные пра­воотношения, стоит особняком, не вписывается в довольно стройную и логически завершенную триаду.

Наименее исследованный. Устав подвергся наиболее ожес­точенной критике специалистов, в основном практиков, деяте­лей мировой юстиции. Этот – из четырех самый маленький по объему (он составляет менее 6% общего объема судебных уставов) – закон некоторые его интерпретаторы не удосужи­лись, видимо, даже прочесть, – иначе не объяснить утвержде­ния, будто в нем нашли отражение вопросы судоустройства и судопроизводства, связанные с организацией и деятель­ностью мирового суда. Ошибочность подобного утверждения видна уже при беглом просмотре текста Устава. Однако есть вопросы, ответы на которые не лежат на поверхности. Среди них – вопрос о характере деяний, предусмотренных Уставом. Об этом по-разному пишут исследователи, не было единства в этом и у его составителей.

Вопрос о разграничении преступлений и проступков был поставлен в законотворческой идеологии и практике Российской империи еще в XVIII веке. Екатерина II в первом Дополнении к большому Наказу Уложенной комиссии 1767 года высказала заимствованную у Монтескье мысль о том, что «не надобно смешивать великого нарушения законов с простым нарушением установленного благочиния: сих вещей в одном ряду ставить не должно». В первом случае суд определяет наказание на основе законов, во втором – полиция осуществляет исправление, руко­водствуясь уставами. Эта идея нашла воплощение в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 года, согласно которому лица, совершившие значительные правонарушения, направля­лись в суд для определения им меры наказания, а по малозначи­тельным нарушениям окончательное решение принималось в полиции. Здесь уже намечается практическое разграничение преступлений и проступков. Не случайно дореволюционные полицеисты последние две главы Устава благочиния называли полицейским карательным кодексом.

Составленный во II отделении собственной его импера­торского величеста канцелярии под руководством М. М. Спе­ранского проект Положения о С.-Петербургской полиции включал особую часть «О суде полицейском», в которой предусматривалась ответственность за «маловажные преступ­ления и проступки против благочиния». Однако Государствен­ный совет, которому был представлен проект, не утвердил эту часть Положения, признав, что такой вопрос должен решаться при общем пересмотре уголовных законов.

Ко времени проведения общей кодификации русского уголовного права, во второй четверти XIX века, европейская практика накопила довольно большой опыт составления уго­ловных кодексов. Этот опыт изучался русскими кодификатора­ми. Так, был изучен образцовый для буржуазного общества Уголовный кодекс Франции 1810 года, в котором преступные деяния подразделяются на преступления, проступки и поли­цейские нарушения. Преступления и проступки в тексте кодекса не разграничивались и различались только по виду и степени наказаний. Полицейские нарушения были выделены в отдельную (четвертую) книгу.

В императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. преступления были разделены на три степени также по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени винов­ный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй – ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей – легкому телесному наказанию с обращени­ем на прежнее место жительства или содержанием в смири­тельных и работных домах. В последующем законодательстве такое разграничение встречается лишь однажды – в указе 14 февраля 1824 г.

Общепринятое для российского законодательства того времени деление преступлений на уголовные и на маловажные и проступки было зафиксировано в первом издании Свода уголовных законов, в ст. 1 которого дается общее понятие преступления как всякого деяния, запрещенного законом под страхом наказания, а в ст. 2 приводится определение маловаж­ных преступлений и проступков (в отличие от уголовных преступлений) как деяний, запрещенных под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления. В разно­го рода уставах, содержавшихся в т. XIII, XIV Свода законов, предусматривались многочисленные нарушения, за которые следовали назначаемые полицией наказания.

При подготовке Уложения о наказаниях уголовных и ис­правительных 1845 года специально и подробно рассматривал­ся вопрос о создании двух самостоятельных кодексов – о преступлениях, подлежащих рассмотрению уголовного суда, и о проступках, которые бы непосредственно и окончательно рассматривались полицейскими органами. Несмотря на то, что составители сознавали практическую важность и пользу по­добного разделения, вопрос этот положительно решен не был. В едином Уложении разграничение преступлений и проступков, как известно, было проведено по объекту посягатель­ства, а также на противопоставлении уставов и законов, содержащих правила (однако на практике четкой грани между этими нормативно-правовыми актами не проводилось). После­довательное разграничение преступлений и проступков в Уло­жении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года отсутствует. Более того, в Уложение были включены многие правонарушения, предусмотренные разного рода уставами, содержавшими нормы о наказаниях, применяемых полицией. Это обстоятельство, с одной стороны, еще более затуманивало различие между преступлением и проступком, а следовательно, между уголовной и административной ответственностью, но, с другой сторона, вело к освобождению полицейских органов от судебных функций, т. е. к дальнейшему отделению суда от администрации. Именно это соображение и подталкивало к составлению отдельного кодекса маловажных преступлений и проступков.

Еще в 1814 году в записке, представленной графом В. П. Кочубеем на имя Александра I, ставился вопрос об отделении судебной власти от полицейской учреждением в уездах «мирных» судей, которые бы разбирали споры и тяжбы, руководствуясь в основном совестью и здравым смыслом. На эту записку обратил внимание секретный «коми­тет 1826 года», созданный для разбора бумаг умершего императора. В 1834 году министр внутренних дел Д. Н. Блудов предлагал для рассмотрения малозначительных преступле­ний создать специальные полицейские суды, в которых бы рассматривались дела крестьян и городских низов. Позднее, занимаясь подготовкой судебной реформы, Д. Н. Блудов при­дет к выводу о необходимости создания мировых судов для рассмотрения мелких дел и особого кодекса для них.

В начале 1859 года особая комиссия, состоявшая из членов Государственного совета, рассматривая отчет Министерства внутренних дел за 1857 год, обратила внимание на низкую раскрываемость преступлений, а также на медлительность рассмотрения в судах дел о маловажных преступлениях, по которым из-за необходимости соблюдать все обряды и формы судопроизводства, единого для всех уголовных дел, содержится под стражей длительное время большое число лиц, приговари­ваемых к «легкому исправительному наказанию». Предвари­тельное содержание под стражей этих лиц было более тяжким наказанием, нежели взыскание, к которому они приговарива­лись. «Между тем, эти арестанты во время содержания в тюрьме теряют остаток нравственности и обременяют казну бесполезным содержанием своим», – отмечалось в журнале комиссии. Комиссия предлагала выделить маловажные пре­ступления и проступки, рассмотрение которых производилось бы «судебно-полицейским, или сокращенным порядком»1. Так был дан новый толчок к организации мирового суда и к состав­лению кодекса незначительных преступлений и проступков, который совпал с подготовкой крестьянской, полицейской, земской и судебной реформ.

В апреле 1859 года мнение комиссии было заслушано в Совете министров под председательством императора. По его указанию предложения комиссии были переданы главноуправляющему II отделением императорской канцелярии графу Блудову, где в то время рассматривался проект нового Устава уголовного судопроизводства.

Одновременно, с марта 1859 года, при Министерстве внутренних дел действовала комиссия по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений. При обсуждении в ней вопроса о способах осуществления принци­пов отделения судебной власти от исполнительной в октябре 1859 года было замечено, что в приложении к ст. 4133 Гу­бернского учреждения (т. П, ч. 1 Свода законов Российской империи 1857 года) перечислено 55 статей Уложения о наказа­ниях уголовных и исправительных, в которых предусматрива­лись наказания за проступки, подведомственные рассмотрению столичных управ благочиния. Ответственность за эти проступ­ки не зависела от сословной принадлежности виновных. Это приложение возбудило мысль о создании Устава о маловажных проступках и стало его основой. В то же время рассматривался проект Устава о сельских гминных судах в Царстве Польском, в ст. ст. 622–813 которого в систематическом порядке зафикси­рованы «самые маловажные проступки» и наказания за них.

В комиссии было решено выделить из Уложения о наказа­ниях уголовных и исправительных те статьи, которые, по ее мнению, относились к собственно проступкам, и из этих статей составить особый устав, которым могли бы руководствоваться мировые судьи. Из Уложения о наказаниях издания 1857 года было извлечено 652 статьи, предусматривавшие маловажные преступления и проступки. Это извлечение 30 апреля 1860 г. было представлено в Государственный совет в качестве 8-го приложения к проекту об уездных учреждениях.

Следующим этапом в разработке Устава, который имено­вался вначале судебно-полицейским, была подготовка во II отделении императорской канцелярии материалов, состав­ленных как из статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, так и из других нормативно-правовых актов, предусматривавших малозначительные правонарушения. За эти правонарушения следовали незначительные взыскания, их относили к разряду собственно полицейских проступков, требовавших скорого рассмотрения. Материалы, включившие 606 статей, явились основной базой для подготовки кодекса проступков.

Однако завершение подготовки документов о крестьянской реформе отсрочило составление судебных уставов. После отмены крепостного права эта работа возобновилась. В мае 1861 года Александр II обязал II отделение составить «проект Устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям». Но, как уже отмечалось, эта работа в январе 1862 года была передана из II отделения в Государственную канцелярию, где уже велась разработка принципов судоустрой­ства и судопроизводства. В апреле 1862 года записки об основных началах гражданского и уголовного судопроизводства были представлены в Государственный совет, по указанию царя они обсуждались в соединенных департаментах законов и гражданских и духовных дел. В «соображениях», составлен­ных в результате обсуждения основных начал уголовного судопроизводства, предлагалось в ведение мировых судов передать все дела о преступлениях и проступках, которые возбуждаются не иначе как по жалобам частных лиц и могут быть окончены примирением сторон. Предусматривалась также возможность приговаривать лиц, не освобожденных от телес­ных наказаний, за маловажные преступления к штрафу до 15 рублей. При этом вновь встал вопрос о необходимости составления особого устава о преступлениях, подлежащих ведомству мировых судей, которая мотивировалась тем, что без такого устава будет трудно органам дознания, следствия и суда определять подсудность дел. Особенные затруднения усматри­вались в том, что подсудность определялась не столько характером и видом преступлений или проступков, сколько предусмотренными за них наказаниями.

Александр II, утвердив Основные положения уголовного судопроизводства, указал главноуправляющему 11 отделением императорской канцелярии ускорить разработку Устава о пре­ступлениях и проступках, подлежащих ведомству мировых судей. В ст. 19 Основных положений уголовного судопро­изводства предусматривалось включить в устав: 1) менее важные преступления и проступки, за которые в законах определены выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания в пределах трехсот рублей, арест до трех месяцев или заменявшие его наказания; 2) дела частного обвинения;

3) кража, мошенничество, лесные порубки, присвоение найден­ных вещей и другие подобные преступления, совершенные лицами, подлежавшими за эти деяния заключению в рабочем доме.

При разработке Устава во II отделении встал вопрос, нужно ли его делить, подобно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, на общую и особенную части. Имея в виду, что отсутствие общей части может привести к произволу мирового суда и что к тому же единоличные мировые судьи могут не иметь основательного юридического образования, составители решили предпослать уставу, по примеру многих иностранных судебно-полицейских кодексов, общую часть, но не разрабатывать ее так подробно, как в Уложении о наказаниях, поскольку включаемые в Устав проступки в большей части незначительны и не допускают применения к ним правил о покушении, соучастии, умысле и т. п., определенные преимущественно для более тяжких преступлений. В результате было решено ограничить общую часть одной вводной главой, в которой, не вдаваясь в подроб­ности, определить основные правила, относящиеся к преступ­ному деянию и наказанию.

Составленный во II отделении «проект Устава о взыскани­ях за проступки, подведомственные мировым судьям» состоял из 206 статей, из которых первые 27 относились к общей части, остальные 179–к особенной. В первой статье проекта говорилось о том, что мировые судьи определяют наказания только за те проступки, которые в этом Уставе названы. В объяснительной записке указывалось, что проект составлен на основании Уложения о наказаниях уголовных и исправи­тельных, частично использован Сельский судебный устав, однако специфика Устава для мировых судей, а также изменившиеся со времени издания Уложения о наказаниях условия, взгляды и потребности заставили авторов проекта отступить от системы и содержания общего уголовного кодекса, «при определении же самих проступков признано нужным означить не все встретившиеся до сих пор уголовные случаи, а по возможности соединить их и подводить под общие правила». Так, справедливо отмечалось, что проект значитель­но упрощал правила об отмене, увеличении и смягчении наказания.

С конца декабря 1863 года проекты судебных уставов обсуждались в Министерстве юстиции. Проект Устава о взыс­каниях за проступки, подведомственные мировым судьям, не удостоился значительного внимания. Из замечаний на него выделяются письменные рассуждения князя Шаховского о все­сословной подсудности мировых судов и равенстве в определе­нии ими наказаний.

3 марта 1864 г. первые три документа судебной реформы были переданы из комиссии при Государственной канцелярии в Государственный совет, и там уже 4 марта началось их обсуждение, вначале в расширенном составе соединенных департаментов законов и гражданских и духовных дел, а за­тем – в общем собрании. 11 отделение подготовленный им проект Устава о взысканиях за проступки, подведомых мировым судьям, представило в Государственный совет только 15 мая. Обсудить его в комиссии при Государственной канце­лярии, где разрабатывались проекты трех первых законов, для согласования с ними уже не было возможности, и все четыре проекта обсуждались в Государственном совете одновременно. Но если первые проекты, особенно уставов уголовного и граж­данского судопроизводства, рассматривались весьма обстоя­тельно, то этого никак нельзя сказать о проекте Устава о взысканиях. Из более чем 30 заседаний соединенных департаментов ему было уделено внимание только на двух (1 и 9 июля). Да и обсуждение касалось в основном редакци­онных вопросов, были внесены небольшие коррективы в санк­ции некоторых статей. Не имел устав и общественного резонанса. Впрочем, как отмечал дореволюционный исследо­ватель, все судебные уставы были выработаны без прямого участия не только широких слоев народа, но даже просвещен­ных общественных кругов. Правда, современные авторы отмечают определенное участие общественности в подготовке судебных уставов.

30 сентября Устав о взысканиях был доложен на заседании Государственного совета, где также не подвергся существен­ным изменениям, а 20 ноября 1864 г. вместе с другими документами судебной реформы утвержден императором как «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями».

Судебными уставами восторгались не только их творцы и вдохновители, но и прогрессивные судебные деятели, отмечавшие их высокое предназначение, считавшие их большим шагом в деле либерализации судебной системы, ее всесторонне­го совершенствования в соответствии с новыми социально-экономическими условиями в стране. Судебные уставы «были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответ­ственности составителей их перед Россией, жаждавшей право­судия в его действительном значении и проявлении», – писал А. Ф. Кони1.

Устав о наказаниях был буржуазным по духу, выгодно отличался по сущности и содержанию от феодального Уложе­ния о наказаниях, а тем более – от старых полицейских уставов. Принятие его обусловило значительную переработку старого уголовного законодательства, в частности, из Уложе­ния о наказаниях уголовных и исправительных было изъято 652 статьи, в том числе 1-я и 2-я, определявшие преступление и проступок.

Разумеется, Устав не был лишен недостатков, феодальных черт. Так, еще после опубликования Основных положений преобразования судебной части в России в 1862 году Н. П. Огарев писал: «Для черни есть свои волостные суды, мировые суды – дворянские... Сколько бы мировые суды ни стояли выше правительственного суда исправников, становых и управ благочиния, но все же они – суды розни сосло­вий». Из подсудности мировых судов были изъяты дела, подведомственные духовным, военным, коммерческим, кресть­янским и инородческим судам. Таким образом, многомиллион­ное крестьянское сословие вынуждено было по весьма значи­тельному кругу дел судиться в своих волостных су­дах.

Утвержденный Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, состоит из вводной главы, содержащей общие положения, и последующих 12 глав, в 153 статьях которых в систематическом порядке определяются противоправные деяния и наказания за них. Три главы делятся на отделения, некоторые статьи–на пункты и части. Подлинный текст Устава подписан председательствовавшим в Государственном совете князем П. Гагариным, на первом листе перед заглави­ем – обычная при утверждении закона надпись императора «Быть по сему», дата утверждения и место – «Царское Село».

Запрещенные Уставом под страхом наказания деяния именуются проступками. Но можно ли говорить о декриминализации большого числа преступлений, ранее предусмотренных Уложением о наказаниях уголовных и исправительных? Тя­жесть наказания, следующая за эти «проступки» по Уставу, не позволяет с полным основанием сделать такой вывод. Не случайно эти «проступки» в Уставе называются также «пре­ступными деяниями», привлеченный к ответственности за «проступки» называется «подсудимым», ему выносится «приго­вор», после чего он становится «осужденным».

Устав изобилует отсылочными и бланкетными нормами. Целые главы определяют наказания за нарушения других уставов (о паспортах, строительного и путей сообщения, пожарного, почтового и телеграфического), при этом часто не указываются конкретные статьи уставов. Это создавало значи­тельные неудобства в пользовании Уставом и на практике приводило нередко («если не в большинстве случаев») к тому, что судьи не давали конкретной юридической квалификации деяния, за которое они определяли наказание. Поэтому в последующем Устав издавался также с приложениями нормативно-правовых актов, упомянутых в нем.

В. П. Безобразов, восторгаясь мировой юстицией и в целом законодательством о судебной реформе, отмечает, что Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, является исклю­чением из сказанного им о судебных уставах, он обработан как будто бы другой рукою, гораздо менее опытной и осмотритель­ной. Главный недостаток Устава, по его мнению, – слишком слабое развитие отдельных его частей. Некоторые группы преступлений весьма слабо разработаны, другие, в том числе и весьма часто встречавшиеся на практике, не упомянуты вовсе. В качестве примера он приводит статьи о пьянстве, которые всего «чаще приходится применять на практике»: их в Уставе всего две, и они ни в коей мере не отражают многообразия этого явления, его последствий. В процессе применения Устава выявились его многочисленные недоработки. Так, судебные деятели ставили вопрос о более подробной разработке общей главы Устава, в частности относительно решения вопроса о давности исполнения наказания по приговору.

19 октября 1865 г. император утвердил Положение о введе­нии в действие судебных уставов, а Правительствующему сенату было указано ввести уставы «в полном их объеме» в течение 1866 года, в десяти губерниях (Санкт-Петербургской, Московской, Новгородской, Псковской, Владимирской, Калужской, Рязанской, Тверской, Тульской, Ярославской). 17 апреля 1866 г. мировой суд начал действовать в Петербурге, 17 мая – в Москве. Введение мирового суда, а следовательно, и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, на всей территории империи растянулось на 10 лет.

Новые судебные органы были с воодушевлением встречены общественностью, их деятельность вызвала доверие у населе­ния. В мировые суды пошли с жалобами на притеснения и обиды, на мелкие кражи и мошенничество, которые раньше оставались вне поля зрения правоохранительных орга­нов. Уже в 1867 году мировыми судьями было рассмотрено 147 651 уголовное дело, т. е. по 430 дел на одного участкового судью.

В то же время деятельность мировых судов с недоброжела­тельностью воспринималась администрацией (особенно поли­цией) во главе с генерал-губернаторами и обер-полицмейстера­ми, привыкшей к беспредельной власти и произволу. Со стороны административно-полицейских органов и должностных лиц началось давление на мировой суд, развернулась настоя­щая борьба против судебных уставов, которая протекала в скрытых формах (в Москве) или приобретала размеры грандиозной кампании (как это было в Петербурге). Выдвига­лись требования об изъятии из подсудности мировых судов полицейских проступков, возобновилось муссирование выдви­гавшейся в ходе полицейской реформы 1862 года идеи о создании в столице полицейских судов. Полиция, обязанная по закону оказывать содействие мировым судам, на деле нередко оказывала противодействие им. Гонения на мировой суд, который, по замечанию А. Ф. Кони, при отдельных своих недостатках был «не только местом отправления доступного народу правосудия, но и школою порядочности и уважения к человеческому достоинству», в конечном счете привели к фактическому упразднению его. В 1889 году мировые судьи в уездах были заменены земскими участковыми начальниками, а в большинстве городов – городскими судьями, к которым и перешла подсудность основной массы деяний, предусмотрен­ных Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Часть дел передавалась перестроенным волостным судам, а также уездным членам окружного суда. Оплотом мировой юстиции оставались столичные мировые суды, хотя и ограни­ченные в компетенции. В 1912 году мировые суды были восстановлены, хотя и не повсеместно, и окончательно ликви­дированы в процессе слома государственного аппарата после Великой Октябрьской социалистической революции.

 

 

4.4. Устав гражданского судопро­изводства.

Документы судебной реформы включают в себя четыре закона. Один из них посвящен судоустройству, два – процес­су, гражданскому и уголовному, и один новый, отсутствовав­ший в «Основных положениях», – Устав о наказаниях, налага­емых мировыми судьями – кодекс материального права, содер­жавший нормы о небольших уголовных и административных правонарушениях. В целом же судебные уставы исходили из принципов и идей, заложенных в «Основных положениях».

Устав содержит вводную часть – «Общие положения» и три книги. Первые две посвящены процессу соответственно в мировых и общих судебных установлениях, в третьей регламентируются изъятия из общего порядка гражданского судопроизводства. К Уставу приложены образцы процессуаль­ных документов – искового прошения и исполнительного листа.

Закон предусматривает, что гражданские споры рассматриваются только судами. Допускаются иски к государственным органам в случае принятия последними решений, причиняю­щих ущерб частным лицам. Регламентируются гражданские правоотношения, возникающие в связи с ущербом, причинен­ным преступлением. Провозглашается принцип всеобщей граж­данской правоспособности (с некоторыми исключениями).

В книге первой, посвященной производству в мировых судебных установлениях, говорится об их подсудности, о пове­ренных, о предъявлении иска, о явке спорящих, о доказатель­ствах, об обеспечении исков, о решении по делу, его обжалова­нии, исполнении, о порядке производства во второй инстан­ции – мировых съездах, об отводах судей и иных случаях их устранения.

Книга вторая содержит пять разделов – о производстве в окружных судах, о порядке обжалования решений общих судебных установлении, о сроках, о судебных издержках, об исполнении судебных решений. Эта книга имеет вообще сложную структуру: разделы включают в себя главы, главы – отделения, отделения – подразделения, не имеющие особого титула, наконец, последние включают в себя статьи.

В разделе I говорится о подсудности, о поверенных, об исковых прошениях, о цене иска, о производстве до слушания дела, о слушании дела, о сокращенном судопроизводстве, о доказательствах и их проверке, о частных производствах (частные прошения вообще, отводы, обеспечение исков, привле­чение третьего лица, вступление такого лица в дело, устранение судей и прокуроров, приостановление, возобновление и уничто­жение судебного производства), о решении.

Раздел II, посвященный порядку обжалования решений общих судебных установлении, включает в себя две главы – об апелляции (порядок принесения апелляционной жалобы, производство дел, поступивших в судебную палату по апелля­ции, восстановление права апелляции, производство по част­ным жалобам на окружной суд) и об отмене решений.

Раздел III также состоит из двух глав: первая устанавливает общие правила исчисления сроков, вторая предусматрива­ет возможности отсрочек и восстановления сроков.

В разделе IV речь идет о судебных издержках: устанавли­ваются общие правила, говорится о гербовых, судебных и канцелярских пошлинах, о сборах по производству дела, о вознаграждении тяжущихся за судебные издержки, о поступ­лении и распределении судебных и канцелярских пошлин и сборов по производству дела, об изъятии из общих правил о судебных издержках.

Заключительный раздел книги второй содержит положе­ния о законной силе решений суда, об исполнительном производстве, об обращении взыскания на движимое и недвижимое имущество, о порядке распределения взысканной суммы между несколькими кредиторами, о личном задержании (арест должников и отправление их в места заключения, порядок освобождения и проч.), об исполнении решений судебных мест Царства Польского и Великого княжества Финляндского, об исполнении решений судебных учреждений иностранных госу­дарств.

Книга третья Устава содержит исключения из общего порядка гражданского судопроизводства. Здесь регламентиру­ются рассмотрение дел казенного управления (производство дел, возникающих из договоров подряда, поставки и отдачи в арендное содержание оброчных статей, порядок производства дел в случае завладения имуществом или нарушения владе­ния), взыскание вознаграждения за вред и убытки, причиненные распоряжениями должностных лиц (в административных и судебных органах), судопроизводство по делам брачным и о законности рождения, примирительное разбирательство (мировые сделки и третейский суд).

Устав гражданского судопроизводства – первый в исто­рии российского законодательства гражданский процессуаль­ный кодекс. Он впервые отделил гражданское судопро­изводство от уголовного, приспособил судопроизводство к но­вой судебной системе. Впервые многомиллионные массы освобожденного от крепостной зависимости крестьянства полу­чили процессуальные гарантии защиты своих гражданских прав, а все подданные Российской империи сравнялись, независимо от сословной принадлежности, перед лицом граж­данского суда. Устав охватил всю многосложную систему гражданских правоотношений.1

5. Система судов, их компетенция.

 

Судебная реформа 1864 г. провозгласила буржуазные принципы су­доустройства и судопроизводства: независимость и отделение суда от администрации; создание всесословного суда; равенство всех перед су­дом; введение присяжных заседателей; установление прокурорского надзора; создание более четкой системы судебных инстанций.

Реформа вводила многие институты буржуазного процесса: отделе­ние предварительного следствия от суда; устность и гласность процесса;

участие в процессе обвинения и зашиты; равенство сторон, признание подсудимого невиновным до тех пор, пока в судебном порядке не будет доказана его виновность (презумпция невиновности); ликвидацию фор­мальной оценки доказательств и введение принципа свободной оценки доказательств самим судом на основе обстоятельств дела; апелляцию и кассацию. Но законодательство судебной реформы и тем более судеб­ная практика знали многочисленные изъятия из указанных принципов.

Судебная система состояла из мировых и общих судебных органов.

Местными судебными органами были мировые судьи и съезды миро­вых судей. Мировые судьи избирались уездными земскими собраниями и городскими думами и действовали в специальных участках. Кандидат в мировые судьи должен был отвечать целому ряду требований (иметь образование или стаж службы на определенных должностях, отвечать довольно высокому имущественному цензу и др.). Список кандидатов в мировые судьи предварительно санкционировался губернатором. После выборов мировые судьи утверждались в должности Сенатом. Мировым судьям были подсудны незначительные уголовные дела о преступлениях, за которые закон предусматривал такие наказания, как выговор, заме­чание, внушение, денежные взыскания не свыше 300 руб., арест на срок не свыше 3 месяцев и заключение в тюрьму на срок до 1 года. По гра­жданским делам мировым судьям были подсудны иски на сумму не свыше 500 руб.

Дела в мировом суде начинались по жалобе частных лиц, по сооб­щениям полицейских и других административных органов, по усмотре­нию самого мирового судьи. Предварительное расследование велось по­лицией.

Мировые судьи рассматривали дела единолично. Процесс был уст­ным и публичным, допускалось участие поверенных.

Мировые судьи округа1 образовывали съезд мировых судей, являв­шихся апелляционной инстанцией для участковых мировых судов.

В число общих судебных органов входили окружные суды и судеб­ные палаты. Окружные суды создавались в специальных судебных ок­ругах и состояли из назначаемых императором по представлению мини­стра юстиции председателя и членов. Для замещения этих судебных должностей надо было отвечать целому ряду требований (иметь соот­ветствующее образование, стаж работы, соответствовать классово-политическим требованиям; как правило, председателями и членами окружных судов были представители дворянского сословия).

Окружной суд состоял из гражданского и уголовного отделений, а уголовное отделение состояло из двух частей – коронного суда и суда присяжных заседателей. В заседаниях участвовало не менее трех ко­ронных судей (председатель и два члена).

Окружным судам были подсудны все (за некоторыми исключениями) уголовные дела, изъятые из ведомства мировых судов. Дела о преступ­лениях, за которые в законе были установлены наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния, рассматривались ок­ружным судом с присяжными заседателями. Окружным судам были подсудны все иски, не подлежавшие рас­смотрению в мировых судах (т.е. более 500 руб.).

Для проведения предварительного следствия при окружных судах имелись судебные следователи, которые должны были действовать в тесном контакте с полицией. Судебный следователь мог поручить поли­ции производство дознания, сбор необходимых сведений.

Кандидаты в присяжные заседатели отбирались специальными ко­миссиями, во главе которых стоял предводитель дворянства, и утвер­ждались губернатором. Они должны были отвечать имущественному цензу, цензу оседлости и другим требованиям. Из крестьян в списки кандидатов в присяжные заседатели вносились только члены волостных судов, волостные старшины и сельские старосты.

Закон специально оговаривал, что ни учителя народных школ, ни лица, находящиеся в услужении у частных лиц (т.е. рабочие и др.), в списки не вносятся.

В соответствии с утвержденным губернатором общим списком при­сяжных заседателей составлялись годовой и месячный списки. Предсе­датель окружного суда составлял сессионный список присяжных заседателей. Такой сложный подбор присяжных заседателей обеспечивал уча­стие в суде благонамеренных и в основном состоятельных людей. Роль присяжных заседателей была довольно ограниченной: председатель суда должен был сформулировать и поставить перед ними вопрос о виновно­сти подсудимого, а присяжные должны были ответить на вопросы ко­ронного суда (т.е. вынести так называемый вердикт о виновности или невиновности подсудимого). Вопрос о наказании решался коронным судом.

Приговор окружного суда с участием присяжных заседателей счи­тался окончательным и мог быть обжалован (или опротестован проку­рором) только в кассационном порядке. Закон подробно определял все стадии рассмотрения дел в окружном суде, права сторон (и их равенст­во в процессе), порядок ознакомления с доказательствами и их оценки (суд должен был оценивать доказательства свободно по внутреннему убеждению, основанному на обстоятельствах дела). Обвинение в суде поддерживал прокурор, защиту осуществлял или сам подсудимый, или защитник (присяжный или частный поверенный).

В окружном суде в большей мере, нежели в других судебных местах России, соблюдались принципы введенного реформой процесса.

Следующей судебной инстанцией была судебная палата. Судебные палаты утверждались по одной на несколько губерний. Они состояли из двух департаментов - гражданского и уголовного. Председатели и члены судебных палат назначались императором по представлению министра юстиции.

Судебные палаты были апелляционной инстанцией для окружных судов по делам, рассмотренным без присяжных заседателей, и первой инстанцией по наиболее важным делам, прежде всего по делам о государственных и должностных преступлениях, некоторых преступлениях, против порядка управления. К ведению судебной палаты были отнесены, и некоторые преступления против веры. Для рассмотрения указанных дел судебной палатой в качестве первой ин­станции к членам уголовного департамента присоединялись губернский предводитель дворянства той губернии, где была учреждена палата, один из уездных предводителей дворянства, один из городских голов и одиниз волостных старшин, т.е. сословные представители.

Над всеми судебными органами России стоял Сенат – орган, форми­руемый по указу императора.

Сенат являлся верховным кассационным1 судом для всех судебных органов государства, но мог быть и судом первой инстанции по делам особой важности (например, по должностным преступлениям, совер­шенным высокопоставленными с

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: