 |
17 июня 2019. Болезненные прискорбности
|
|
|
|
Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника. Прочитаем 137-й абзац (из раздела «К тем, которые думают оправдаться делами»):
Не радуйся, когда сделаешь кому добро, но когда без злопамятства перенесешь последующее за тем сопротивление (от облагодетельствованного). Ибо как ночи следуют за днями, так и зло за добром.
Да, увы, сделав добро, мы обычно (так устроен человек в грехе своем), естественно, ждем от человека благодарности. Мы ждем, чтобы он нас отблагодарил, чтобы он был нам признателен; желательно, чтобы он был вечно нам признателен. Именно делая добро, мы внутренне на это готовы, мы рассчитываем: мы же помогли человеку, значит – он должен нам быть благодарным.
Более того, мы ожидаем благодарности не только от человека, но и от Бога. То есть, сделав некое благодеяние какому-то человеку, мы внутренне настроены на то, что теперь-то все будет хорошо: «Человек будет мне признателен, он будет меня благодарить. Бог за то добро, которое я сделал, будет мне признателен, потому что я же все-таки по Его воле это сделал – и Он мне добром воздаст. Ну, пусть не деньги вернет, которые я на милостыню потратил (хотя почему бы и нет? ), но, по крайней мере, каким-то утешением Он меня за мою доброту утешит».
Так внутренне настроен любой современный человек, делающий добро. Поэтому мы очень сильно удивляемся, смущаемся и возмущаемся, когда за сделанное добро нам следует зло. Когда человек, которому мы сделали добро, на самом деле не ценит этого, мы можем, хоть и с большим трудом (и не всякий из нас), как-то это пережить, перенести. Но если еще и Бог не платит нам добром за то, что мы сделали добро другим людям, тут мы совершенно теряемся, порой даже теряем веру, упование на Промысл Божий. Нам становится очень одиноко: «Почему Он так со мной? »
|
|
|
Эта неготовность наша к терпению скорбей приводит нас к тому, что мы постоянно ходим унылые. Потому что сначала в порыве решимости, в порыве неофитской готовности совершить подвиг, послужить всем мы горячо включаемся в процесс служения человеку (или служения Богу). И этот процесс длится в течение какого-то времени: у кого-то неделю, у кого-то несколько лет. И когда этот процесс заканчивается, мы вдруг начинаем сознавать, что за все наши усилия мы ничего не получили. Мы чувствуем, что у нас болезнь, у нас слабость, денег нет, того нет, другого нет – и радости от того, что мы служим Богу, мы не испытываем. И возникает уныние, которое длится гораздо дольше, чем период нашего увлеченного служения Богу. Уныние приходит от мыслей: «Почему так? Почему Бог меня бросил? Почему Он мне не воздал за то, что я Ему сделал? Я столько для Него сделал! » Вот это начинает подтачивать все основание человеческой жизни. Человек становится очень уставшим, очень унылым, неспособным к тому, чтобы дальше ревностно исполнять заповеди Божьи. И человек вопрошает: «Ну за что мне так? Я ведь искренне хотел послужить Богу и людям! Почему же так несправедливо? » И таких недоумений, таких вопросов очень-очень много. И людей, переживающих подобные духовные катастрофы, очень-очень много.
Большая часть из нас, конечно, слышали, что Слово Божье говорит: всякий приступающий на службу к Богу приготовь душу свою к искушениям (см. Сир. 2, 1). Мы это знаем, но мы не воспринимаем это всерьез. В нашем внутреннем испорченном грехом мире, в наших сердечных переживаниях, в наших мыслях есть очень четкая и очень трудно разрушаемая максима, установка нашего сознания: что если мы делаем что-то для Бога, то должны за это получить награду. Понимание того, что само делание и есть награда, нами не воспринимается.
|
|
|
Мы сотни раз читаем толкования на так называемые заповеди блаженства. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). То есть вы не получите Царства Небесного за то, что вы смирились. Само смирение, с которым вы проживаете этот день в своей жизни, и есть награда, и есть Царство Божье. Переставая так жить, вы перестаете жить в Царстве Божьем. Но человеку это трудно, он ожидает ощутимой награды. Какой ощутимой награды?
Вот человек познал свои грехи, он знает, что он грешник. Это награда? Каждый скажет: нет, не награда. Но это же и есть плод действия Святого Духа в человеке: ты видишь свои грехи потому, что Бог тебе их открывает. Когда ты их не видел, ты был слеп, а теперь Бог тебя просветил – и ты видишь. Это и есть плод твоих усилий, твоего служения Богу: ты узнал, что ты грешник, ты познал свои грехи, насколько это возможно, во всей их глубине и многообразии. Это и есть и награда, и утешение, потому что теперь твой путь покаянной деятельности, покаянного служения может стать непреткновенным. Ты, погружаясь все больше и больше в сознание своей греховности, все больше и больше будешь преизобиловать дарами Божьими. Но человек это так не воспринимает. Он говорит: «Ну вот, тружусь, тружусь – только грехов больше стало! »
Или человек, например, трудился, трудился – и научился молиться. Он молится и ждет от этого награды: «Я же молюсь Тебе, Господи, награди меня, дай мне что-нибудь ощутимое, чтобы я увидел, что я угоден Тебе! » Но сама эта молитва, которой молится человек, и есть награда, ибо молиться трудно, а тебе дан этот дар, ты можешь молиться – и Бог тебя услышит в твоих молитвах. Это же и есть утешение и награда! Что тебе еще-то надо? Но человек не этого ждет.
Оказывается, человек ждет, что будет вполне ощутимая награда в этом мире: «Если я служу Богу, я за это здесь получу. Вот отдам я, например, близкому свою квартирку, а через год Бог подарит мне коттедж». Но если ты, человек, так думаешь, значит – не ради Бога так подвизаешься, а ради коттеджа. Ты просто делаешь хитрую операцию: избавляясь от квартиры, надеешься получить коттедж. Чем же это отличается от деятельности любого человека в этом мире? Он избавляется от одной вещи, чтобы купить другую, сделать выгодную сделку. Продает машину за триста тысяч, чтобы приобрести следующую за пятьсот.
|
|
|
Или человек думает: «Вот пришел ко мне человек, милостыню просит, у меня последняя тысяча рублей. Так и быть, я ему отдам, а Бог сторицею мне воздаст – и через десять дней у меня будет десять тысяч». Значит, ты отдаешь не ради Бога, ты отдаешь как бы в банк с процентами, вкладываешь эти деньги с тем, чтобы получить прибыль. Ты так и думаешь. Просто в банке долго ждать, пока такие проценты набегут, а с Богом проще: я человеку дам, или Богу дам (как Иоанн Златоуст говорит, дающий нищему дает взаймы Богу), а Бог мне вернет. Но тогда мы должны быть честными: мы делаем это не ради Бога, а ради прибыли, мы надеемся на прибыль. Фактически наше разочарование связано с тем, что мы ждем здешней выгоды, а она нас не настигает.
Однажды к одному старцу, который жил недалеко от Дивеева (это самое начало ХХ века), пришла некая супружеская чета, не имеющая детей, и что-то очень хорошее сделала для этого старца, который в землянке жил. То ли ему какую-то теплую одежду принесли, своими руками сшитую, то ли еще что-то… Помню, что-то очень-очень теплое. И старцу было очень радостно и приятно: эта вещь была ему необходима. Он принял этот дар, потому что семья была благочестивой, верующей, православной. Старец знал, что у них нет детей. И он посылает к ним келейницу свою и говорит: «Спроси, какой они награды хотят: здесь или там? » Супруги подумали и сказали: «Там». Через короткое время они один за другим умерли.
С нашей точки зрения, это непостижимо, это не просто на грани фола; в душе возникает бунт: «Как это так? Я, значит, делаю добро Божьему человеку и через год умираю? Это что за отношения такие? Это же дикость так говорить». А люди еще сто лет назад так думали: ведь в конце концов неважно, будет у меня здесь что-то или не будет; важно, получу ли я награду там, будет ли у меня Царство Божье. Какая разница, что здесь?
Поэтому люди не раздражались, когда им за добро платили злом, когда облагодетельствованные ими люди их же предавали. Нечего удивляться! Иуда предал своего Господа, Учителя, Благодетеля, своего Христа. Чему же еще удивляться в этом мире, если человек, которому я помог, строит против меня козни; ребенок, которого я воспитал, меня ненавидит? Чему же здесь удивляться? Это обычная христианская жизнь.
|
|
|
Но мы не способны так жить, потому что мы не так воспринимаем христианство. Мы воспринимаем христианство как замечательный коммерческий проект, когда, затрачивая некоторые усилия, я гарантированно приобретаю некие дивиденды (как приращение чего-то значимого в этом мире). Но каждый же должен понимать: если я так делаю, то делаю это не ради Христа, не ради заповеди, а именно ради того, чтобы получить дивиденды, прибыль, некое приращение мирских, плотских, материальных благ. Я делаю это не ради Христа; значит, я такой же, как все, грешник. Это же очевидно.
Человек должен делать добро не за то, чтобы получить награду, а по любви к этому самому добру. Он должен делать добро, потому что иначе делать он не просто не может, но не хочет. Он так любит добро, что делает это потому, что иначе не может поступить. Он делает это добро потому, что знает, что оно заповедано Богом, а Бога он любит. Ему неважно, будет за это награда или не будет. Важно, что так и должен жить человек. Вот это будет гораздо ближе к христианству, чем те взаимовыгодные отношения, которые мы сейчас пытаемся строить, в такой парадигме развивая свои отношения с Богом.
Получается, что мы должны делать что-то именно ради Бога, а не ради награды, получаемой от Него. Если мы так постепенно учимся совершать поступки, то именно так постепенно становимся в подлинном смысле слова верными, то есть преданными Богу просто потому, что Он Бог, потому что Он – Друг, потому что Он – Господин, потому что я люблю Его. И мне неважно, наградит Он меня или не наградит, в этой жизни или в той жизни. Важно быть с Ним, важно делать то, что Он от меня хочет; неважно, что за это будет. Ведь именно так поступил Христос: Он был верен Отцу до конца, не ожидая за это никакой награды, делая так просто потому, что так нужно делать. И именно эта совершенная преданность Отцу, эта совершенная верность Богу и сделала Его источником спасения для других, для всех людей, верующих в Него.
И мы тоже в подражание Христу, если искренне подвизаемся в делании добра, должны дойти до такого состояния, до такого переживания, когда делаем добро просто потому, что оно добро, просто потому, что так угодно Христу. Сама способность быть с Ним, творить Его волю, делать то, что Он хочет, и есть единственная награда для всякого любящего Его человека. Он не думает о том, что будет там, он думает только о том, что он с Ним, что вся высота и почесть его призвания в том, что он может служить своему Богу.
|
|
|
Конечно, если мы прочитаем не Марка Подвижника, а других святых отцов, не аскетов, а проповедников, особенно таких, как Иоанн Златоуст, и многих, кто вырос на книгах Иоанна Златоуста (в эпоху, современную Иоанну Златоусту и много-много спустя после нее), то увидим, что там в проповедях немало говорится именно об этом: делайте добро – и за это будет награда на небесах. Да, это говорится, хотя и подчеркнем, что все-таки награда не здесь, а на небесах. Правда, и о здешней награде, хотя и редко, тоже некоторые проповедники, в том числе и святые отцы, говорят. Но надо понимать, что это некая церковная педагогика. То есть человек не понимает еще глубины отношений человека с Богом, вообще не делает никакого добра, вообще никакой милостыни не подает, а мне надо, чтобы он начал ее подавать. И как проповедник я говорю: «Ты дай, а тебе за это воздастся сторицей. Ты дай, а тебе за это будет удивительная прибыль на небесах или на земле». Чтобы человек начал давать. Если он, начиная давать, не перестраивается, а так и думает о награде, то скорее всего это кончается ничем. Но в том-то и дело, что стоит только запустить механизм – и человек дальше, начав делать добро ради Христа (тем более если ради награды на небесах), через несколько лет перестраивается и приобретает вкус к этому добру, он получает благодать Святого Духа за постоянное делание добра. В конце концов он понимает, что сама способность делать добро и есть награда, ибо он в Боге и с Богом исполняет назначенное ему служение.
Для всякого человека, служащего Богу, очень важно это понять и научиться делать что-то не ради награды, а просто потому, что это подлинно человеческий поступок, просто потому, что именно таким образом мы и служим Богу, мы исполняем Его волю. Исполняя Его волю, мы живем с Ним и в Нем. Какая еще награда человеку, если он уже с Богом живет, во Христе живет, Духом Святым живет? Чем еще больше можно наградить человека сего?
Сто тридцать девятый абзац:
В невольных болезненных прискорбностях сокрыта милость Божья, которая влечет переносящих оные к покаянию и избавляет от вечного мучения.
Здесь мудрость: во зле, которое мы претерпеваем за добро, в скорбях, которые мы преодолеваем за некое добро (доброе дело, сделанное нами), сокрыта милость Божья. То есть, страдая за добро (неважно – от кого: от человека, нами облагодетельствованного, или от других), получая за добро некое страдание, которого мы не ожидаем, получая скорбь, мы прикасаемся к милости Божьей. Во-первых, хотя бы просто потому, что и Он точно так же пережил Свое благодеяние. Он, сделав добро стольким людям, получает от них Крест, распятие, предательство, кровь. Значит, если с нами это происходит, очевидно, что мы идем путем Христовым.
Каждый, кто соберется с мыслями и поразмыслит на эту тему, поймет, что когда мы претерпеваем за доброе дело скорбь, мы таким образом очищаемся от тщеславия и корысти. То есть мы изгоняем из себя страсти, которые являются одной из главных причин гибели человека. Мы избавляемся от страстей, которые могут надмить и вознести наше сердце. Таким образом, милость Божья избавляет нас от падения, избавляет нас от превозношения. А хуже превозношения, по мысли Священного Писания, ничего нет.
Второе: это избавляет нас от гордыни тем, что мы смиряемся; душа пребывает в смирении, потому что она смиряется перед Промыслом Божьим, доверяет Промыслу Божьему. Бог лучше знает, что мне полезно. И в этом гордыня человеческая уврачевывается.
Очень важно это в понимании такого явления жизни, как молитва за другого человека. Молясь за некоего грешника, живого или умершего (это не имеет принципиального значения, ибо у Бога все живы), что мы делаем? Мы думаем, что пытаемся умилостивить Бога. Это как? Мы – умилостивить Бога?.. Мы кем Его считаем? Как это Его умилостивить? Милосерднейшего, Человеколюбивейшего, Существо, благодаря Которому мы все живы, еще надо умилостивить как-то? И как мы можем это сделать? Кто мы такие, чтобы Его умилостивить? Мы свои Ему? Мы сами грехов не творим? Что же мы тогда делаем, когда молимся за другого человека?
Важно понимать: именно молясь за другого человека, мы, как медсестры, как санитары, входим в то духовное состояние, в душевное состояние, а порой и физиологическое, в котором пребывает тот человек, за которого мы молимся. Мы разделяем с ним его проблему, его богооставленность, его опустошенность, его отчаяние, его страсть. Как разделяем? Это значит: то, что испытывает он, теперь должны испытать мы.
Если человек тонет в воде, мы бросаемся его спасать, вытаскиваем из глубины, но при этом сами рискуем. Для нас это непросто, мы тоже должны ощутить холодную воду, судороги, преодолеть все это и вытащить человека из воды. Если мы не умеем плавать, то можем и себя погубить, и ему не помочь. Но мы должны плавать лучше, чем он, чтобы то состояние, которое с ним случилось (скажем, сведенные судорогой ноги), перенести, преодолеть и все-таки из воды его вытащить.
Или когда мы заходим в дом, чтобы спасти человека от огня, мы испытываем удушье, испытываем жар, у нас горит кожа. Мы стараемся вытащить человека, но сами при этом страдаем, горим.
Так и с человеком, которому мы пытаемся помочь через молитву. Мы входим в то состояние, которое он переживает. Если он находится в отчаянии, то, молясь за этого человека, мы должны войти в его отчаяние, то есть мы чувствуем потерю веры, потерю смысла, мы не чувствуем Бога, красоты, радости в этой жизни. Но мы умом крепкие, мы понимаем, что это все наваждение, Бог есть, Бог есть любовь, Бог есть сила, Он поможет. Несмотря на все это отчаяние, которое временами нами овладевает, мы продолжаем молиться.
Понятно, что, во-первых, чтобы быть в таком состоянии, мы должны уметь молиться, у нас должна быть вера гораздо крепче, чем у него, потому что если она такая же, как у него, то, начав за него молиться, мы впадаем в то же самое отчаяние, теперь и нас нужно спасать. Мы должны быть достаточно тверды, чтобы, испытывая помыслы отчаяния, испытывая состояние безнадежности, тем не менее суметь преодолеть это и продолжать молиться.
Если мы молимся за человека, который одержим алкогольным опьянением (действительно молимся, не только читаем молитвенные тексты, а молимся в желании помочь), то и с нами происходит нечто подобное. Или нас начинают мучить помыслы желания выпить вина, или еще что-то, но чаще появляется желание просто утешиться. Нам становится так невыносимо трудно, что хочется предаться телесному покою, о котором в прошлый раз мы уже говорили, расслабиться, перестать нести подвиг, лишний раз поспать, лишний раз поесть. Не получится! Мы должны это преодолеть, чтобы отвергнуть всякое телесное утешение и продолжать молиться за человека. И тогда не просто Бог нас услышит, а мы разгоним тот сумрак силой Святого Духа, нашим терпением, верой, данной нам. Поскольку мы в рамках одного тела Христова действуем, мы вносим свет в эту тьму, вносим радость в эту боль и мрак.
Дело не в том, что Бог услышал нашу молитву, сжалился и простил. Да Он над всеми уже сжалился и всех уже простил. Дело в том, что человек по собственному желанию пребывает в этой тьме. И эту тьму может разрушить только другой человек, который согласится встать с ним рядом.
Аналогично: когда горит дом, нужен пожарный. Бог не посылает ангелов Своих тушить пожар. Когда человек тонет, нужен спасатель; не ангелы вытаскивают людей. Бывает, конечно, и такое, но это в исключительных случаях для какой-то будущей особой роли этого человека. Когда человек заболел какой-то болезнью, Бог посылает врачей, которые его вылечат. Только в исключительных случаях Он посылает ангела, как к Серафиму Саровскому или Иоанну Кронштадтскому, чтобы тот их исцелил. Мы нуждаемся в людях, которые войдут в нашу ситуацию, понесут нашу болезнь, разделят с нами нашу скорбь, молитвенно переживут те же самые трудности, которые пережили мы, и победят.
Поэтому очень часто человек, который нами облагодетельствован материально, восстает против нас именно потому, чтобы быть облагодетельствованным и духовно, ибо по заповеди за этого человека, как восстающего против нас, мы должны молиться. И, молясь за него, мы постепенно приводим не только к насыщению его плоть, но и к спасению его душу. Но это уже совсем иной уровень духовной жизни, и к нему нужно быть готовым: если мы посмели сделать добро материально, то мы, как христиане, должны быть готовы к добру и духовному, потому что главное не в том, чтобы насытить человека, а в том, чтобы привести его к свету Божьему. И мы – свет этого мира и соль этой земли. Но для того, чтобы просветить помраченный мир, мы должны преодолеть трудности, которые привели его к этому дну.
|
|
|
