 |
Я спросил их: «Почему вы сделали это?». Они сказали: «Почему? Потому что мы думали, что, может быть, мы должны так делать. Если это делается, значит, так и надо».
|
|
|
|
Люди — имитаторы. В храмах и в мечетях, в церквях— вы найдете их кланяющимися. Многие кланяются кресту — почему? Можете ли вы на самом деле ответить, почему вы продолжаете поклонение кресту? Потому что ваши родители делают это. А спросите родителей, почему. Потому что их родители делают это, и так далее. Люди просто повторяют. Имитация легка, она остается на поверхности. Это не действие, действие идет в душу.
Вы должны будете быть очень сознательными, вы должны будете научиться двум вещам. Первое: в момент, когда вы видите нечто несущественное, не уделяйте этому никакого внимания, минуйте это. Нет необходимости даже взглянуть на это, нет необходимости читать это.
Если вы начинаете читать только существенное, наши города станут намного прекраснее, потому что исчезнут со стен щиты и рекламные объявления. Они здесь, потому что вы продолжаете читать их. И одно и то же: «Открывай пошире рот, ешь скорее Gold Spot!». Когда бы вы ни проходили мимо, вы снова читаете это: «Открывай пошире рот...». И если вы читаете это так часто: «Открывай пошире рот, ешь скорее Gold Spot!», однажды вы купите это! Как долго вы можете избегать этого?
Вся реклама зависит от вашей глупости. Просто постоянное повторение. Вот почему последнее изобретение заключается в том, что рекламу не стоит делать постоянно светящейся; она вспыхивает и гаснет. «Открывай пошире рот...» вы прочитали однажды, свет гаснет. Это появляется снова: «Открывай пошире рот...». Снова вы должны читать! Если это остается постоянным, вы прочитаете один раз и пойдете домой. Но если это меняется, пока вы проходите мимо, меняется четыре-пять раз, тогда вы должны прочитать это четыре-пять раз.
Вся наука рекламы зависит от вашей глупости. Просто продолжайте повторять, и люди начинают покупать. Все может быть продано. В прошлом экономисты говорили, что есть фундаментальный закон; его нет больше. Они привыкли думать, что фундаментальный закон таков: где бы ни был спрос, есть предложение. Теперь это просто неверное утверждение: где бы ни было предложение, есть спрос. Сначала вы предлагаете что-то. Просто создайте вокруг этого гипнотическую атмосферу. А все, повторяемое очень много раз, становиться гипнозом.
|
|
|
Остерегайся несущественного. Никто не может принудить вас, если вы осознанны, привязаться к несущественному. А если вы не привязаны к несущественному, если вы не собираете несущественное, станут доступны пути от периферии к центру, и насущное может войти.
Вот почему это случается со многими саньясинами... Только что Харида сказал, что он обычно время от времени выходил из ашрама, но теперь становится все труднее и труднее выходить наружу. Почему это все труднее и труднее — выходить наружу? Никто не препятствует выходу, но это становится трудным само по себе, потому что вы видите так много чепухи — а вы должны видеть, потому что это есть; вы должны слушать.
Если вы начали жить в существенном, мало-помалу многие вещи, которые вы раньше часто делали — походы в кино, чтение романов, смотрение телевизора, слушание радио, сплетничание со знакомыми — начинают исчезать. А энергия, вовлеченная в них, становится доступной для существенного.
Будда сказал, что саньясин не должен видеть дальше, чем на четыре шага вперед, пока он идет по пути. Только четыре шага вперед. Почему? Потому что ему нет нужды видеть все, что происходит вокруг. Это прекрасно, это значительно.
Слушай то, что поможет твоей душе расти. Читай то, что усилит стремления к Богу. Смотри на то, что даст тебе новое зрение, новые глаза, чистоту. Жизнь коротка, энергия ограничена. Не будь дураком, не продолжай тратить ее на несущественнее. Но ты должен быть осознающим, только тогда несущественное может быть отброшено. И первая вещь — отбросить несущественное; только тогда возможна вторая вещь — стать созвучным с существенным.
|
|
|
Видение лжи как лжи — начало видения истины как истины.
Третий вопрос:
Ошо, всегда ли возможно нарисовать полностью удовлетворяющую картину?
ПРЕМ МУРТИ, когда ты рисуешь, в каждый момент можно быть полностью удовлетворенным. Но как только картина закончена, она никогда не может быть полностью удовлетворительной, поскольку, если она полностью удовлетворительна, художник должен будет совершить самоубийство. Больше не будет необходимости быть.
Вот почему я говорю, что жизнь — стремление, чистое стремление — стремление достигнуть все более высоких вершин, стремление идти все глубже и глубже в существование. Но каждый момент может быть предельно блаженным; это различие надо запомнить. Когда ты рисуешь, каждый мазок кисти, каждая краска, которую ты наносишь на холст, каждое мгновение этого — предельно блаженно. В этом нет ничего больше. Ты предельно потерян, захвачен, если ты творец.
Если вы только техник, тогда это не так. Техник не потерян, пока он рисует, он отличен от своей картины. Он просто использует свое знание. Он знает, как рисовать, вот и все. В его рисовании нет ничего от души — нет видения, нет поэзии, нет песни. Он не может ничего создать, просто владеет техникой. Он — техник, не артист. Он может рисовать — но рисование не медитация для него, для него это не любимое дело. Он делает это; он отделен действием.
Вот почему когда художники рисуют, они забывают о еде, забывают о жажде, забывают о сне. Они забывают о теле до такой степени, что могут продолжать рисовать по восемнадцать часов, совсем не чувствуя усталости. Каждое мгновение абсолютно удовлетворяет.
Но однажды произведение закончено, великая печаль нисходит на настоящего художника. Эти различия необходимо запомнить. Когда произведение закончено, техник чувствует себя очень счастливым: хорошая работа сделана, закончена. Он чувствует усталость; это был долгий утомительный процесс, не приносящий удовольствия. Он просто ждал результата, он был целеустремленным. Он хотел закончить это как-нибудь, и теперь это закончилось. Он издает глубокий вздох облегчения. Он счастлив не тогда, когда творит, а только тогда, когда произведение закончено.
|
|
|
Прямо противоположное происходит с творцом. Он счастлив, пока он творит; однажды произведение закончено, великая печаль нисходит на него. Итак, это все? Этот пик, эта вершина, этот оргазмичный опыт — все? Этот трепет, это приключение, это путешествие в неизвестное — все это закончилось?
Точно так же влюбленные чувствуют печаль после глубокого оргазма: неуловимую грусть, прекрасную саму по себе, огромного значения — гораздо более значимую, чем счастье техника, поскольку через эту печаль возникнет другое произведение. Выразите эту печаль: еще один порыв взлететь выше, еще одно стремление достичь дали, еще один поиск, еще одно исследование, еще одна беременность. Художник будет скоро снова «беременным», ощутит полноту, такую полноту, что он должен будет ее снова выразить.
Говорили, что когда Гиббон, великий историк, завершил свой великий труд по мировой истории... Тридцать три года это двигалось к завершению, и он был так необозримо счастлив в эти тридцать три года, что говорили, что он не старел эти тридцать три года. Он оставался точно таким же, как будто время никогда не шло, как будто время остановилось. Но в день, когда это закончилось, он начал плакать. Его жена не могла поверить. Она сказала: «Ты плачешь? Ты должен быть счастлив; ты должен танцевать! Твоя работа завершена».
|
|
|
