 |
Открытие Америки глазами писателей того времени
|
|
|
|
Введение
Америка, как известно, была открыта генуэзцем Колумбом в 1492 г. По воле случая она получила имя флорентийца Америго (Америго Веспуччи). Первые картографы нарекли этим именем новооткрытые земли.
Открытие Нового Света явилось величайшим событием в глобальной истории человечества. Не говоря уже о том, что оно рассеяло много ложных представлений о нашей планете, что содействовало значительным сдвигам в экономической жизни Европы и вызвало волну эмиграции на новый континент, оно, кроме того, повлияло на изменение духовного климата в странах с христианским вероисповеданием.
Конец века христиане обычно ждали в состоянии панического беспокойства. (Открытие Америки как раз совпало с последним десятилетием XV в) Век провожали в ожидании "конца света" и "страшного суда", о котором трубила католическая церковь. Умы, свободные от узости клерикального мышления, а таких было уже достаточно в эпоху расцвета Ренессанса, конечно, были далеки от подобных страхов, но и они глядели в будущее без особого энтузиазма, особенно в годы феодально-католической реакции. Цивилизация, современниками которой они были, казалась им дряхлой, надежды на избавление от социальных зол гасли в обстановке репрессий и нападок на гуманистическую мысль. Новооткрытая, неведомая до того и полная чудес страна будоражила умы. Гуманисты восторженно приветствовали ее.
Открытие Америки глазами писателей того времени
Вот что писал Монтень: "Наш мир только что отыскал еще один мир... не меньший размерами, не менее плодородный, чем наш, и настолько свежий и в таком нежном возрасте, что его еще обучают азбуке: меньше пятидесяти лет назад он не знал ни букв, ни меры, ни одежды, ни злаков, ни виноградной лозы. Он был наг с головы до пят и жил лишь тем, что дарила ему мать-кормилица попечительная природа... Это был мир-дитя" ("Опыты").
|
|
|
Монтень вспомнил о римском поэте Лукреции, который за сто лет до новой эры писал о юности мира ("Мир только-только возник, и начало его - недавнее" - "О природе вещей"). Мир во времена Лукреция был юным, теперь, семнадцать веков после него, казался уже дряхлым, по крайней мере современникам Монтеня.
Америка, только что представшая глазам европейцев, явилась залогом бессмертия человечества. Гуманисты ликовали.
Пусть "вселенная впадет в паралич", пусть "один из ее членон станет безжизненным, другой - полным силы" (Монтень).
Открытие Америки стало не только источником новых знаний о земном шаре, но и своеобразного исторического оптимизма для гуманистической мысли Старого Света, источником надежды и веры в будущее человечества. Правда, к этой радости обретения нового мира примешивалось опасение испортить, развратить этот мир (мир-дитя) пороками Старого Света. "Я очень боюсь, как бы мы не ускорили упадка и гибели этого юного мира, про давая ему по чрезмерно высокой цене наши воззрения и наши качества", - писал Монтень ("Опыты").
Америка дала обильную пищу для самых восторженных мечтаний европейских мыслителей об обществе без государства, необычных для Старого Света социальных пороков. Страна, где на роды жили в "первобытной непосредственности и простоте", которыми управляли "законы природы", казалась обетованным краем, "... то, что мы видим у этих народов своими глазами, пре восходит, по-моему, не только все картины, которыми поэзия изукрасила золотой век, и все ее выдумки и фантазии о счастливо состоянии человечества, но даже и сами представления и пожелания философии. Философы не были в состоянии вообразит себе столь простую и чистую непосредственность, как та, которую мы видим собственными глазами; они не могли поверить, что наше общество может существовать без всяких искусственных ограничений, налагаемых на человека" ("Опыты").
|
|
|
Далее Монтень рисует это общество без государства и "искусственных ограничений". Картина, нарисованная французским автором, поразила воображение Шекспира, и английский поэт почти дословно изложил рассказ Монтеня устами своего сценического персонажа, благородного Гонзало, в последней своей пьесе "Буря":
Когда бы эту землю дали мне...
Устроил бы я в этом государстве
Иначе все, чем принято у нас.
Я отменил бы всякую торговлю.
Чиновников, судей я упразднил бы,
Науками никто б не занимался,
Я б уничтожил бедность и богатство,
Здесь не было бы ни рабов, ни слуг,
Ни виноградарей, ни землепашцев,
Ни прав наследственных, ни договоров,
Ни огораживания земель.
Никто бы не трудился: ни мужчины,
Ни женщины. Не ведали бы люди
Металлов, хлеба, масла и вина,
Но были бы чисты. Никто над ними
Не властвовал бы...
Все нужное давала бы природа -
К чему трудиться? Не было бы здесь
Измен, убийств, ножей, мечей и копий
И вообще орудий никаких.
Сама природа щедро бы кормила
Бесхитростный, невинный мой народ,
И я своим правлением затмил бы
Век золотой.
(Перевод Б. Пастернака)
Мечты гуманистов были подхвачены последующими веками. Жан-Жак Руссо в XVIII столетии отправляет своего героя Сен-Пре к индейцам Америки залечивать сердечные раны, нанесенные пороками цивилизации Европы ("Новая Элоиза"). Вольтер помещает в Америке сказочную утопическую страну Эльдорадо ("Кандид").
Романтики XIXвека, поклонники Руссо и теории естественного человека, также устремлялись своим воображением к американскому континенту. Рене Шатобриан уезжает из Европы к начезам Америки. Знаменитый Фенимор Купер создал свою великолепную и благородную по этическому их смыслу галерею романов об индейцах не без влияния этой первой мечты гуманистов Ренессанса. Однако реальность вещей была иной. История заселения новооткрытых земель выходцами из Европы была кровавой. Чудовищное истребление туземцев началось сразу же, как только нога вооруженного европейца вступила на территорию Америки. В Европе узнали об этом из книг испанцев Лас Касаса и Гомары. Первый описал ее с негодованием, второй - с кровожадным наслаждением.
|
|
|
Монтень пришел в ужас от этих описаний, "столько городов разрушено до основания, столько народов истреблено под корень, столько миллионов людей перебито беспощадными завоевателями, и богатейшая и прекраснейшая часть света перевернута вверх дном ради торговли перцем и жемчугом - бессмысленная победа".
Миф о Старом и Новом Свете, о старом, одряхлевшем обществе и новом, молодом, способном обновить, омолодить, оздоровить все человечество, дожил до наших дней. Американский писатель Уильям Фолкнер писал в 1955 г. о надеждах, которые возлагали на "сынов и питомцев Америки" "старые народы", "такие старые и закосневшие в своих старых концепциях человека, что отказались от всякой надежды на перемену". Фолкнер признал, что надежды не оправдались, что мечты рухнули, что "свобода", "демократия" оказались "напыщенным лепетом", "громкими и пустыми словами"1.
В речевом обиходе наших дней именем "Америка" обычно называют только часть того огромного континента, который был открыт в конце XV столетия, а именно Соединенные Штаты. Об этой части американского континента и пойдет речь.
|
|
|
