 |
Пейота (Lophophora williamsii)
|
|
|
|
Этот случай вызвал скандал в прессе и многолетние юридические споры. Индейцы были жителями США, и на них распространялся закон о свободе вероисповедания.
Газеты писали, что «на фоне разгуливания на свободе общеизвестных гангстеров выносить столь жестокий приговор кучке индейцев, отправляющих свой религиозный культ, является по меньшей мере издевательством над принципами свободы».
Только в 1990 (!) году Верховный суд США пришел к выводу, что, несмотря на закон о свободе веры, религиозные культы не имеют права использовать любые наркотические вещества во время своих богослужений. Подобные вещества подлежат изъятию, а лица, их использующие, – уголовному преследованию в обычном порядке.
Здесь снова, как и в случае с ибогой, чувствуется страх культуры по отношению к веществу, способному вызвать галлюцинации. Общественное сознание отторгает растение, не приемлет его даже в качестве части религиозного культа.
С чем же связан подобный страх и неприкрытая жесткость мер по отношению к индейцам?
В 1897 году немецкий фармацевт Льюис Левин привез с собой из путешествия по Центральной Америке несколько головок пейоты. Он первым начал исследование химических веществ, содержащихся в кактусе.
Первым европейцем, испытавшим на себе действие пейоты и описавшим его, стал американский врач и журналист Сайрас Митчел.
В том же 1897 году он писал:
«Картина, разворачивавшаяся в эти несколько волшебных часов, была такова, что я считаю бесполезной всякую попытку описать то, что видел. Невозможно найти язык, который передал бы всю красоту и великолепие: звезды... тонкие, текучие цветные нити... затем резкий порыв бесчисленных точек белого света пронесся по всему полю зрения, как будто незримые миллионы Млечных Путей рассыпались перед глазами искрящейся рекой... зигзагообразные ярчайшие линии... – все это проходило передо мной, прежде чем я мог обозначить что-либо. Затем впервые с появлявшимися разными тонами цвета стали ассоциироваться определенные объекты.
|
|
|
Прозрачное копье из серого камня выросло до огромной высоты и стало стройной, богато отделанной готической башней, очень сложного и четкого рисунка, со множеством легко одетых статуй, стоящих в проходах или на каменных опорах. Каждый выступающий угол, карниз и даже поверхность камней в местах их соединения были ступенчато покрыты или увешаны гроздьями чего-то, казавшегося мне огромными, драгоценными, но необработанными камнями, чем-то похожими на массу прозрачных плодов...
Я понял потом, что это были не просто видения, – все эти предметы что-то для меня значили. Они были священными предметами, частями неизвестного мне, но каким-то образом все-таки моего религиозного опыта».
В том же 1897 году соперник Левина по исследованию пейоты Артур Хевтер выделил и испытал на себе главный из психоактивных алкалоидов, содержащихся в кактусе. Этот алкалоид получил название мескалин.
Открытие Хевтера положило начало целой эпохе не прекращающихся до сегодняшнего дня психиатрических, психологических и культурных дискуссий вокруг галлюциногенов. Вот что писал по этому поводу Теренс Мак-кена:
«Мескалин привел фармацевтов-экспериментаторов еще к одному химическому агенту «искусственного рая», гораздо более мощному, чем конопля или опий. Описание опьянения мескалином не могло не привлечь внимание сюрреалистов и психологов, которые разделили очарованность образами, скрытыми в глубинах вновь обретенного бессознательного».
Немецкий врач Курт Берингер, друживший с Карлом Юнгом и Германом Гессе, в 1927 году опубликовал 400-страничный труд «Мескалиновое опьянение». В книге описывается около 300 экспериментов с приемом мес-калина пациентами. Вот рассказ только одного из них:
|
|
|
«...Затем – снова темное помещение. Видения фантастической архитектуры – бесконечные переходы в стиле Мура, движущиеся, словно волны, перемежались с образами каких-то причудливых фигур. Так или иначе, в неиссякаемом многообразии чрезвычайно часто присутствовало изображение креста. Основные линии светились орнаментом, змейками сползая к краям или распускаясь язычками, но всегда прямолинейно. Вновь и вновь появлялись кристаллы, меняя форму, цвет и скорость возникновения перед моим взором. Затем изображения стали более устойчивыми, и мало-помалу возникли две огромные космические системы, разделенные какой-то чертой на верхнюю и нижнюю половину. Сияя собственным светом, они появились в безграничном пространстве. Внутри них показались новые лучи более ярких тонов, постепенно изменяясь, принимая форму удлиненных призм. Системы, приближаясь одна к другой, притягивались и отталкивались».
В той же книге Берингера содержится одно из немногих наблюдений о закономерностях течения мескалинового «трипа»:
«Нам представляется, что любую схему, которая детально определяла бы тип видений в соответствии с последовательными стадиями действия мескалина, следует рассматривать как крайне условную. Единственное, что типично в отношении последовательности, – это то, что за элементарными следуют видения более сложного характера».
Курт Берингер был врачом-психиатром. Для него переживания пациентов во время мескалинового «трипа» были не более чем галлюцинации. Он интерпретировал их как феномен, связанный с временным помешательством, то есть с патологией нервной деятельности, обусловленной приемом наркотика. Книга стала первой работой, посвященной описаниям галлюциногенов как «психомиметиков», то есть веществ, «моделирующих» подлинное сумасшествие.
Однако ровно через год после публикации «Мескалинового опьянения» в Англии появилась книга врача Генриха Клювера «Мескаль – божественное растение и его психологические эффекты». Книгу эту стоит считать первой работой, открывшей прямо противоположное, «психоделическое» направление в психиатрии. Автор понимал мескалиновые видения как возможный «ключ» к мистическим и религиозным переживаниям. Именно Клювер первым отнес подобные переживания к области духовного опыта человечества.
|
|
|
Вот пример его собственного описания:
«Облака – слева направо по всему оптическому полю. Хвост фазана (в центре поля) превращается в ярко-желтую звезду, звезда – в искры. Движущийся искрящийся винт, сотни винтов. Последовательность быстро вращающихся объектов приятных тонов. Вращающееся колесо (диаметром около 1 см) в центре серебристого участка. Внезапно в колесе – образ.Бога, как его представляют в старохристианских изображениях.
Спор двух взглядов на галлюциногены – Берингера и Клювера – как бы определит все последующие воззрения психиатров и фармакологов на проблематику и интерпретацию обусловленных алкалоидами визионерских переживаний.
Исследования мескалина были прерваны после его запрета в Европе в 1934 году.
До сих пор непонятно, вызывает ли мескалин зависимость и можно ли описывать его как наркотическое вещество в строгом смысле этого слова.
Чтобы разобраться в этом, как и в других загадках мескалина, рассмотрим один важный вопрос:
Есть ли разница между приемом кактуса лофофоры и употреблением выделенного из него активного алкалоида мескалина?
С комплексами ощущений, возникающими при употреблении мескалина, вы только что познакомились. Вот еще свидетельство уже нашего пациента по имени Николай:
«В поле моего зрения внезапно выросли тоненькие разноцветные стебельки или трубочки, у основания которых медленно вращались маленькие неправильные шары, очень похожие на сам кактус. Стебельки начали извиваться, переплетаться. Во время движения они издавали звуки, какие обычно издают толстые басовые гитарные струны, причем мелодия была невероятно знакома. Она будто напоминала что-то, из какого-то прошлого, давно забытого, но что я все время безуспешно пытался вспомнить. Корчащиеся трубки вдруг складываются в огромные буквы какого-то неизвестного мне языка. Фон между буквами постепенно заполняется нарастающей синей массой. Внутри нее – какие-то шары, живые и текучие. В их очертаниях мне смутно видятся портреты мамы, каких-то знакомых и вовсе не знакомых мне людей. Каждый раз, когда в очертаниях я угадываю лицо, возникает странное, скорее тягостное, чем приятное, ощущение: я люблю этого человека и отвечаю за него. Любовь легка И приятна. А ответственность звучит как басовая струна и грузом ложится на мою душу...
|
|
|
Трубки и лица медленно сливаются с синей массой, в ней я смутно вижу двух моих спутников-индейцев. В этот момент я переполняюсь чувством сострадания к ним, даже готов отдать жизнь за покой этих людей...»
Отметим, что чувства священной причастности, любви и ответственности появляются только в описаниях, связанных с пейотой, и совершенно отсутствуют в описаниях мескали-новых «трипов».
Рассказ нашего пациента 80-х годов и самый первый европейский отчет о переживаниях под влиянием пейоты – приведенное выше свидетельство Митчела – объединяют
отношение грезящих к видениям. Оба чувствуют свою причастность к происходящему, для обоих «трип» – это участие в священном, сакральном действии.
По-видимому, описанные Николаем экстатические ощущения любви и ответственности и есть тот объединяющий племя психический механизм, с которым не могли совладать ни инквизиция, ни современные структуры правопорядка.
«Одним майским утром 1953 года я проглотил 4/10 грамма мескалина, растворенного в стакане воды, и уселся в ожидании результатов, – пишет ставший в 50-х годах одним из главных проповедников мескалина как «ключа» к религиозным переживаниям Олдос Хаксли. – Я принял свое лекарство в 11.00. Полтора часа спустя я сидел в своем кабинете, пристально глядя на небольшую стеклянную вазу. В вазе было всего три цветка – полностью раскрывшаяся роза «Красавица Португалии», пастельно-розовая, как внутренность некоторых морских раковин, с намеком на более насыщенный оттенок у основания каждого лепестка; крупная бордовая с кремовыми пятнами гвоздика и холодный геральдический бутон ириса, бледно-пурпурный на своем сломанном в дюйме от цветка стебле.
Предложенный случайностью, сделанный только на сегодня маленький букет нарушал все правила того, что традиционно называется вкусом.
Еще с утра за завтраком я был ошеломлен живым диссонансом происходящего в вазе. Но все это больше не имело никакого значения. Я уже не смотрел на странную и неожиданную компанию из трех цветков. Я увидел то, что увидел Адам в утро своего появления: чудо, момент за моментом голого существования.
|
|
|
«Приятно?» – спросил кто-то.
«Не приятно и не неприятно, – ответил я. – Это просто есть» (курсив мой. – А.Д.)...
...Слишком мало случаев было объективно описано, чтобы прийти к обтекаемому позитивистскому выводу: все упоминаемые случаи – следствие того, что мескалин уменьшает привычный для мозгов рацион сахара. Но, подытоживая свидетельства принявших мескалин в наблюдаемых условиях, можно прийти к следующим заключениям:
1. Способность вспоминать и вменяемо анализировать происходящее снижается незначительно или не изменяется вообще.
2. Визуальные впечатления неизмеримо интенсифицируются, при этом восстанавливаются некоторые особенности восприятия, присущие раннему детству, когда чувственность не была мгновенно и автоматически подчинена Концепции. Интерес к пространству снижен, а категория времени падает практически до нуля.
3. Интеллект остается в рабочем состоянии, а способность к восприятию улучшается и обостряется. Однако область того, что принято определять как воля, переживает глубокий поворот к худшему. Очевидно, что вещи, дела и т. д., возбуждавшие в обычное время желание бороться, действовать и страдать, – теперь, под воздействием мес-калина, представляются глубоко и оглушающе неинтересными (выделено мной. – А.Д.). Ибо теперь к услугам гораздо более любопытное и интересное, на что можно потратить свое, сейчас не существующее, время.
4. Это «любопытное и интересное» может быть найдено в обоих мирах, внешнем и внутреннем, одновременно или в какой угодно последовательности. То, что оно лучше, – очевидно любому, кто вошел в мескалин со здоровой печенью и незамутненным рассудком...
...Мне бы хотелось добавить перед тем, как оставить эту увлекательную тему, что нет ни одной формы наблюдения, медитации, даже наиболее ограниченной, которая не имела бы своих этических последствий как для самого размышляющего, так и для окружающего его мира. По меньшей мере половина морализующей догматики негативна и в основном пытается предостеречь нас от производства всяческой пакости. Молитва Господня – около пятидесяти слов, и больше четверти из них – это просьба к Богу не вводить нас в искушение (выделено мной. – А.Д.). Однобокий размышля-лец оставляет недоделанными массу вещей, которые он должен доделать; чтобы как-то компенсировать это, он не делает какое-то количество вещей, которые он не должен делать. Общая сумма зла, как заметил Паскаль, была бы значительно уменьшена, если бы только люди научились тихо сидеть в своих комнатах. У размышляльца и медитативца с очищенной воспринимающей оптикой нет необходимости тихо сидеть в своей комнате. Он может заниматься чем угодно, настолько удовлетворенный возможностью видеть и оыть частью божественного порядка вещей, что ему никогда не придет ни в голову, ни в тело углубляться в то, что
называют «грязными приспособлениями мира». Когда мы чувствуем себя единственными наследниками Вселенной, когда «море течет в наших венах и звезды – наши украшения», когда все вещи являются нам бесконечными и безоговорочно сакральными, какой у нас может быть мотив для личной зависти, для попыток удостоверить факт своего существования, для погони за властью, для поисков наиболее угрюмых и унылых форм чувственных удовольствий?..»
В этом фрагменте есть одна важная для дальнейшего изложения деталь. Слова молитвы с просьбой «не вводить нас во искушение» для Хаксли – пустой звук, досадное препятствие на пути собственного духовного поиска. Но ведь ощущение самого себя «единственным наследником Вселенной» с помощью мескалина и есть то самое искушение, от которого должна была защитить молитва.
Что такое вообще искушение?
Святой Григорий Нисский, разъясняя то, что в православии называется Господней молитвой, называет слово «искушение» одним из имен дьявола: «...одно из разумеемых его имен и есть это: искушение... Искушение не может коснуться души, если враг, подобно приманке, возложив на свою коварную уду (удочку. – А.Д.) прелести мира, не прострет их (не продемонстрирует. – А.Д.) пред очами видящих, чтобы возбудить в них вожделение». Похоже, что святой Григорий описывает... галлюцинацию, в которой дьявол показывает «прелести мира... очам видящих».
Возможно, именно результатом искушения является прекрасное равнодушие – которое описывает знаменитый английский писатель, принимавший галлюциногены с 1953 года и до самой своей смерти в 1963-м.
Ощущение своей полной непричастности миру и реальности – вот что возникает во время действия алкалоида.
Точнее говоря, внешние и внутренние «реальности» воспринимаются как равнозначно безразличные. Запомним это.
Такое неявное различие между растением и его алкалоидом, с которым мы уже сталкивались во время обсуждения ДМТ, можно объяснить по крайней мере двумя различными способами. Первый из них – химический.
Кактус – гораздо более сложное создание природы, чем его отдельный химический компонент. Из состава растения был выделен целый ряд других алкалоидов, влияющих на психику человека:
АНАЛОНИН – замедляет скорость реакций, снижает чувствительность к стрессу, успокаивает.
ПЕЙОТИН – мощное снотворное средство.
АНАЛОНИДИН – повышает скорость реагирования, повышает раздражительность и судорожную готовность.
ЛОФОФОРИН – вызывает депрессию, чувство усталости, подавленности, ощущение бессмысленности жизни...
Наверное, часть алкалоидов еще не открыта...
Появление зрительных галлюцинаций при приеме мес-калина можно объяснить его специфическим воздействием на зрительный нерв.
Сложный, изменяющий не только восприятие, но и чувства, эффект пейоты, объединяющий индейцев перед угрозой их национального уничтожения, таким образом уже не объяснить.
Может быть, дело в том, что нельзя объяснить эффект целого эффектом части?
Второй способ понимания этого различия – чисто куль-туральный и не зависящий от химии.
Пейота – принадлежность традиционной культуры индейцев (так же как и ибога и аяхуаска – части или сердцевины оригинальных религиозных традиций).
Внутренние установки индейцев, собравшихся в вигваме для встречи с духами предков, и задачи экспериментаторов-европейцев, принимающих мескалин ради чистого любопытства, абсолютно различны.
Для индейца видения пейоты – неотъемлемая часть его реальности; для европейца же, как и в случае ДМТ, – своеобразный театр или экран, с которого любопытно наблюдать за разноцветными колесами и шариками.
|
|
|
