 |
Тематика и творческая манера лирики Некрасова
|
|
|
|
Криницын А.Б.
Главным содержанием лирики Некрасова с самого начала его поэтического творчества становится изображение страдания, благодаря чему Некрасов и стал тем, кем его теперь признаем – великим русским поэтом. Ибо готовность к страданию, мужество перенесения страдания – одна из нравственных основ русской души. Русская земля издавна заслужила прозвище «многострадальной»: слишком уж часто ее народ посещали разные скорби. В бедах у него развились такие христианские добродетели, как смирение, терпение, сострадание и милосердие, признаваемые на Руси высшими из всех человеческих чувств. Поэтому стихи Некрасова затрагивают самые сокровенные струны в душах. Поистине, у Некрасова нет звука, «под которым не слышно кипенья человеческой крови и слез». Без преувеличения Некрасова можно назвать самым русским по духу из всех поэтов ХIХ века.
Основным, мотивом скорбной по общему тону поэзии Некрасова является любовь. Это гуманное чувство впервые сказывается в обрисовке образа родной матери поэта; трагедия ее жизни заставила Некрасова особенно чутко отнестись вообще к судьбе русской женщины. Поэт много раз в своем творчестве останавливается на лучших силах женской натуры и рисует целую галерею типов женщин – крестьянок: Орина - мать солдатская, Дарья, Матрена Тимофеевна. Тем же гуманным чувством любви проникнуты и нарисованные Некрасовым образы детей: опять галерея детских типов и желание поэта пробудить в сердце читателя сочувственное отношение к этим беззащитным существам. «Слагая образы мои, — говорит поэт: я только голосу любви и строгой истины внимал»; фактически это и есть credo поэта: любовь к истине, к знанию, к людям вообще и к родному народу.
|
|
|
Даже Тургенев, отрицавший в иные минуты поэтический талант Некрасова, чувствовал на себе силу этого таланта, когда говорил, что «стихотворения Некрасова, собранные в один фокус, — жгутся». Будучи по натуре человеком живым и восприимчивым, разделявшим стремления и идеалы своего времени, Некрасов не мог остаться безучастным зрителем общественной и национальной жизни; в силу этого заботы и чаяния лучшей части русского общества, без различия партий и настроений, стали предметом и его забот, его негодования, обличения и сожаления. Некрасову нечего было «придумывать», так как сама жизнь давала ему богатый материал, и тяжелые бытовые картины в его стихотворениях соответствовали виденному и слышанному им в действительности. Что же касается характерных особенностей его таланта — некоторой ожесточенности и негодования, то и они объясняются теми условиями, в которых создавался и развивался его талант. «Это было, по словам Достоевского, раненное в самом начале жизни сердце, и эта-то никогда не заживавшая рана его и была началом и источником всей страстной, страдальческой поэзии его на всю потом жизнь». С детских лет ему пришлось познакомиться с горем, а потом выдержать ряд стычек с неумолимой жизненной провой; душа его невольно ожесточилась, и в ней загоралось чувство мести, которое сказалось в благородном порыве обличения недостатков и темных сторон жизни, в желании открыть на них глаза другим, предостеречь другие поколения от тех горьких обид и мучительных страданий, которые пришлось испытывать самому поэту. Но Некрасов не ограничивается рассказом о своих только страданиях; привыкнув болеть душой за других, он слил себя с обществом, с целым человечеством, в справедливом сознании, что «белый свет кончается не нами; что можно личным горем не страдать и плакать честными слезами; что туча каждая, грозящая бедой, нависшая над жизнию народной, след оставляет роковой в душе живой и благородной».
|
|
|
Содержанию стихов соответствовала и особая творческая манера Некрасова. В долгих поисках формировал он свой «суровый, неуклюжий стих». Критик Алмазов еще в 1852 году недоумевал, «каким образом Некрасов ухитрялся вколотить в поэтическую форму ультрапрозаическое содержание». Сознательно отходит Некрасов от пушкинской гармонии: «Но рано надо мной отяготели узы Другой, неласковой и нелюбимой Музы, Печальной спутницы печальных бедняков, Рожденных для труда, страданий и оков» («Муза» 1852). В его стихах поражает сочетание прозаической, разговорной лексики с фольклорно-песенной, что давало неожиданные художественные эффекты. На прозаической интонации строятся стихи, в которых Некрасов рассказывает о городской жизни, рисуя очерки о петербургской бедноте, карикатуры на важных сановников, жалобы на свой собственный трудный жизненный путь. Некоторые фразы его настолько прозаичны по своему содержанию, что кажутся вырванными из настоящих разговоров («Он действительный статский советник», «Нельзя ли будет через вас достать другое место?»), так что даже трудно уловить в них правильный ямб или анапест.
На фольклорно-песенной интонации строятся стихотворения, посвященные крестьянским судьбам, в этом случае фольклорным становился не только язык, но и мелодика стиха.
Для примера возьмем еще одно стихотворение – «В деревне». Первая его часть написана от лица дворянина-охотника. Он хандрит, жалуется на погоду:
Право, не клуб ли вороньего рода
Около нашего нынче прихода?
Вот и сегодня… ну, просто беда! <...>
С самого утра унылый, дождливый,
Выдался нынче денек несчастливый:
Даром в болоте промок до костей,
Вздумал работать, да труд не дается,
Глядь, уж и вечер - вороны летят...
Две старушонки сошлись у колодца,
Дай-ка послушаю, что говорят...
Мы отчетливо слышим интонацию разговорной речи: ворчливое раздражение, тоску, досаду, ранее невозможные в стихах: «Даром в болоте промок до костей», «клуб вороньего рода», «Глупое карканье, дикие стоны». Но как только начинается диалог крестьянок (во второй части), стих смягчается и становится задушевно, захватывающе напевным:
|
|
|
"Здравствуй, родная". - "Как можется, кумушка?
Все еще плачешь, никак?
Ходит, знать, по сердцу горькая думушка,
Словно хозяин - большак?" –
"Как же не плакать? Пропала я, грешная!
Душенька ноет, болит...
Умер, Касьяновна, умер, сердешная,
Умер и в землю зарыт!
Даже не верится, что Некрасов сохраняет все тот же размер (дактиль): воцаряется народная протяжная песня-плач. Меняется соответственно и язык: сердешная, можется, Савушка, шубушка, избенка, голубушка, зайчики. Преобладают уменьшительно-ласкательные суффиксы. В первой строфе, особенно ощутима звукопись на «у», создающая настроение заунывного плача: кумушка, думушка, душенька, и завершение рефреном: «Умер, Касьяновна, умер, сердешная», впоследствии повторяющимся в каждой строфе. Интонация плача вообще очень часто встречается в некрасовской лирике и явилась тем новым, что внес Некрасов в русскую поэзию (вспомним в связи с этим некрасовский шедевр «Еду ли ночью по улице темной…», предвосхитивший создание образа Сони Мармеладовой у Достоевского). Протяжности и певучести стиха Некрасов добивался использованием трехсложных размеров – дактиля, амфибрахия и анапеста, до него редко встречающихся в русской поэзии. После того, как Некрасов их виртуозно разработал, они заняли равноправное место рядом с классическим ямбом.
Для стихотворений Некрасова характерно многоголосье, когда стихотворения пишутся от лица разных героев. Сколько разнообразных людей и в поэме «Кому на Руси жить хорошо», и в «Крестьянских детях», и в сатире «Балет», и в цикле сатир «О погоде», и в «Псовой охоте», и в «Медвежьей охоте», и в поэме «Мороз, Красный нос»! И какое множество толпится людей в одной только сатире «Современники»: фабриканты, министры, откупщики, адвокаты, железнодорожные дельцы, инженеры! Даже заглавия стихотворений пестрят у Некрасова именами: «Влас», «Калистрат», «Эй, Иван!», «Орина, мать солдатская», «Дедушка Мазай», «Дядюшка Яков», «Катерина», «Княгиня Волконская», «Маша». За разнообразием имен — разнообразие лиц и характеров. В зависимости от социального происхождения персонажа стиль, язык и интонация стиха меняется. Это позволяет говорить о наличии речевой характеристики героев в лирике Некрасова, не менее выразительной, чем в русском реалистическом романе. Вариации тона могут быть бесконечными: болтливая скороговорка, повествовательный сказ, народное причитанье «в голос», шансонетка или уличный романс «под шарманку», широкая раздольная песня, балагурный тон, тон гневный или проповеднический, проникновенные интимные покаянные интонации, иронический фельетон.
|
|
|
