12. Возница II века. 13. Общественные игры на западе в IV в. по Р. X.

12. Возница II века

Вот краткое изложение длинной надписи, которая была вырезана в правление Антонина в честь одного из самых знаменитых возниц,

какого когда-либо видели в Риме. Памятник ему был воздвигнут стараниями друзей и почитателей которые хотели увековечить подвиги этого возницы на ипподроме.

Кв. Апулей Диокл был родом лузитанец; он принадлежал к партии красных и достиг возраста 42 лет, когда решил покинуть ипподром, на котором покрыл себя неувядаемой славой; он участвовал в бегах в течение 24 лет, следовательно, начал свою карьеру жокея восемнадцати лет от роду. Несколько раз Диокл менял цвет. Дебютировал он в рядах синих в 122 г.; шесть лет спустя он перешел к зеленым, но уже в 131 г. он сделался красным и оставался приверженцем этой партии до конца в течение 13 лет. Он участвовал в 4257 бегах, и в 1462 из них одерживал победу. 110 раз он пускался в состязание тотчас после происходившей во время церемонии открытия игр процессии, в которой он участвовал вместе со своей колесницей. Такой бег особенно ценился, потому что по нему можно было судить о действительных достоинствах и лошади, и возницы, которые являлись на арену не из конюшни, где они отдыхали, а непосредственно после весьма утомительного шествия. Из 1462 призов он взял 1064 на таких бегах, где все четыре партии выставили только по одной квадриге (колесница, запряженная четверкой); 347 на таких, где было по две и 51 — по три, т. е. когда в беге участвовало вместе 12 колесниц. На бегах первого рода он одержал много побед на колеснице, запряженной шестью и даже семью лошадьми. Кроме 1462 бегов, когда Диокл взял первый приз, он 861 раз пришел вторым, 576—третьим и один раз четвертым; только 1351 раз он не взял никакого приза.

К этому бесконечному списку побед поклонники Диокла прибавили краткое изложение всех его блестящих подвигов. Самые знаменитые возницы того времени должны были уступить пальму первенства лузитанскому наезднику. И Авилия Тера, и Фалла из партии красных затмил Диокл, одержавший 134 победы в один год; из них 118 на бегах по одной колеснице, причем левой заводной лошадью (которая направляет квадригу) он брал одну из лошадей своих противников. Он превзошел и Понция Эпафродита из партии синих, одного из самых знаменитых возниц времен Антонина, и Флавия Скорпа, и Помпея Мусклоза и много других известных возниц.

Но это еще не все. Диокл произвел несколько ловких штук, которые до него не были известны. Так, он бежал два раза в один и тот же день шестерней и оба раза пришел первым; он взял приз на колеснице, запряженной семью лошадьми, причем на всех них была простая упряжь, тогда как обыкновенно на средних лошадей надевали ярмо для того, чтобы они своими прыжками не расстроили всей упряжки; наконец, однажды он взял приз, управляя лошадьми без кнута.

(Wilmanns, Exempla inscriptionum latinarum, 2601. С f. Lacour-Gayet, Antonin le Pieu, pp. 283—184, chez Thorin).

13. Общественные игры на западе в IV в. по Р. X.

Страсть к играм была последней страстью римского населения, на которую никакая катастрофа не могла оказать влияния. Св. Августин говорит, что беглецы из Рима, бежавшие в Африку от варваров, видевшие недавно гибель своих семейств и имущества во время разгрома города, по целым дням просиживали в карфагенском цирке или театре. Из Сальвиана мы узнаем, что уцелевшие жители Трира, четыре раза кряду разграбленного варварами, признавались, что они совершенно примирились бы со своей участью, если бы только им оставили их привычные зрелища. Письма Симмаха [1] показывают, что отцы церкви в данном случае не преувеличивали.

Один греческий историк рассказывает, что по поводу претуры своего сына Симмах истратил сумму, равную десяти миллионам сестерций. Эта цифра перестанет нас удивлять, когда мы узнаем из его переписки о грандиозных приготовлениях и огромных издержках для устройства народных развлечений. Еще за год до наступления игр он принимается за дело; обращаясь ко всем своим друзьям во всех концах света, он умоляет их оказать ему поддержку: они должны помочь Симмаху угодить римскому народу, доставить ему разнообразные развлечения, невиданные еще зрелища, одним словом, превзойти всех, кто до него устраивал игры. Он рассылает во все стороны слуг и доверенных людей, которым поручается разыскивать выдающихся артистов, редких зверей, причудливые и роскошные украшения, и покупать все это за какую бы то ни было цену. Эти люди, без сомнения, были снабжены солидными рекомендательными письмами для устранения всех препятствий и изрядной суммой денег на покрытие расходов. Симмах хотел во что бы то ни стало ослепить блеском своих игр сограждан: ему нужны для этого лошади, медведи, львы, шотландские собаки, крокодилы и кроме того бесстрашные охотники на диких зверей, искусные возницы, комедианты, лучшие гладиаторы. Страшных хлопот ему стоит вести столько дел сразу, открывать новые диковинки, выписывать изо всех частей света то, что может на мгновение позабавить пресыщенный народ. Лошадей ему высылают из Испании: там есть крупные заводчики, известные во всем свете своими скаковыми лошадьми. Симмах пишет одному из них, Эвфразию, который доставлял лошадей на антиохийские празднества, и просит его прислать все, что есть лучшего в его конюшнях и даже в случае надобности поискать и на других заводах; он хочет, как выражается сам
__________

[1] Симмах — оратор, живший во 2-й половине IV в. по Р. X. При Феодосии Великом он занимал высшие государственные должности. Среди сочинений Симмаха особенно важное историческое значение имеют 10 книг его писем. Симмах был ревностным приверженцем отживавшего уже тогда язычества. — Ред.

Симмах, чтобы для него децимировали Испанию; * он требует кровных лошадей, лучших скакунов, каких только можно достать. Но выбрать лошадей еще не все: нужно их доставить, — из Испании до Рима не близкий свет, в такой длинной дороге лошадь может подвергнуться тысяче несчастных случайностей. И вот Симмах поручает их вниманию своих друзей, живущих по дороге. Он пишет Бассу, у которого в Арле значительные конские заводы, чтобы тот, если погода дурная, задержал лошадей у себя, пока они не в состоянии будут продолжать путь; он просит Басса, если возможно, оказать им гостеприимство на зиму в своих владениях, а весной они двинутся дальше.

По мере того как приближалось время игр, беспокойство Симмаха росло и росло: напрасно принимал он все, самые мелочные предосторожности, — не все удавалось ему так, как он хотел. Один из его друзей прислал Симмаху в подарок четыре квадриги; но из 16 лошадей пять пали в дороге, а остальные оказались больными. Уже наступал день игр, а некоторых обещанных зверей и драгоценной одежды еще не было. Возницы и комедианты, которых ждали, высадились, по слухам, в Кампании, а между тем они до сих пор не подают никаких признаков жизни, и никто не знает, что с ними сталось: надо как можно скорее посылать в поиски за ними. Почти накануне праздника налицо было всего лишь несколько жалких зверей, да и то полуживых от усталости и голода. Медведи не пришли, а о львах ни слуху, ни духу; наконец-то высадились крокодилы, уже в самую последнюю минуту. Это редкие животные, которые возбуждали в римлянах, по словам Аммиана Марцеллина, большое любопытство. К несчастью, крокодилы, посланные Симмаху, ни за что не хотели принимать пищи; их нельзя было, значит, сберечь на последний день, как предполагалось раньше; придется убить их всех сразу, а то они еще подохнут от голода. Остаются, правда, еще гладиаторы: это пленные саксы — храбрый народ, на которых Симмах очень рассчитывает; они, наверное, будут немало способствовать успеху его игр. Но эти мужественные люди не захотели появиться на арене, и утром того дня, когда они должны были выступать на потеху римскому народу, 29 человек ив них задушили друг друга. Это был жестокий удар для Симмаха: по его собственному признанию, ему понадобилась вся его философия, чтобы перенести это несчастье.

Из этого мы видим, что до последних годов IV века гладиаторские бои были еще по-прежнему очень распространены. Константин, усердствуя в своей новой вере, хотел их уничтожить, но они слишком нравились народу, и против этого закон оказался бессильным. Сами императоры не задумывались его нарушать. В 384 г. после одной
__________

* Обложили особым налогом — десятиной.

победы они прислали в Рим пленных сарматов, предназначив их для забавы народу Марса. Симмах, являясь выразителем общественного мнения, торжественно благодарил их за это. Его письмо дышит самой варварской радостью и заканчивается пожеланием, чтобы зрелища этого рода возобновлялись почаще. Очевидно, он не замечал всей жестокости этой забавы. По поводу мужества саксов, которые предпочли убить себя, чем выйти на арену, Симмах мог только сказать, что «он ничего не хочет слышать об этих негодяях, которые оказались хуже Спартака». А между тем, у него был, без сомнения, просвещенный ум и добрая душа; только он был слишком предан старине, чтобы осуждать ее обычаи. Когда убивали множество людей и зверей, и амфитеатр Флавиев наводнялся кровью, Симмаху казалось, что возрождаются славные дни республики. Притом его религиозные верования в данном случае нисколько не противоречили уважению к преданиям старины: он думал, что играми можно лучше всего почтить богов. Несколькими годами позднее христианский поэт Пруденций выразил пожелание, чтобы эта бойня прекратилась, чтобы никто больше не умирал для потехи публики. Это желание исполнилось, и приблизительно с этого времени гладиаторские бои прекращаются во всей империи.

(Boissier, La fin du paganisme, Т. II, p. 199—204, chez Hachette)