Средняя школа -лучше не вспоминать!

ГЛАВА 4

СРЕДНЯЯ ШКОЛА -ЛУЧШЕ НЕ ВСПОМИНАТЬ!

О

делл Шепард сказал как-то: «Память дана чело­веку не чтобы помнить, а чтобы забывать». Период моего обучения в средней школе в точности соответствует данному высказыванию. Быть может, из-за того, что это время было для меня самым не­счастным в жизни, я вспоминаю его только обрыв­ками. Стоит приоткрыть дверь памяти, как неприят­ные впечатления обступают меня со всех сторон. И тогда меня вновь охватывает чувство одиночества. Во рту пересыхает, и я готова бежать в свой внут­ренний мир, где нет ни шумных коридоров, пере­полненных народом, ни жестокого презрения одно­классников, ни несправедливых придирок учителей. Как большинство аутичных детей, я не любила пере­мен и не умела приспосабливаться к обстоятель­ствам; новая школа принесла мне одни неприят­ности.

7]

Окончив дневную школу «Долинная страна», я поступила в седьмой класс школы «Вишневый холм» в Норвиче, штат Коннектикут.

Это была большая частная дневная школа для девочек из среднего класса. Она сильно отличалась от моей маленькой младшей школы, где в классе со мной учились лишь тринадцать человек и все пред­меты преподавал один учитель. Кроме того, учителя младшей школы поддерживали постоянный контакт с моими родителями.

Тридцать-сорок человек в классе и новый учитель по каждому предмету оказались для меня непосиль­ным бременем. Я затерялась в шумной, крикливой толпе. По-прежнему плохо давались мне предметы вроде математики или французского, т. е. излагае­мые не на основе зрительных образов, непосред­ственных впечатлений, а посредством абстрактных понятий. Единственное, что запомнилось мне из уроков математики, практическое объяснение числа «пи», выражающего отношение длины окружности к ее диаметру. Я помню, как учитель взял вырезанный из картона круг, обернул его по окружности шну­ром, а затем показал нам, что длина шнура состав­ляет три диаметра с хвостиком. На языке цифр это выражалось как 3, 14. Число «пи» я поняла потому, что увидела своими глазами. Оно было реально.

Хорошо успевала я и по биологии — опять-таки потому, что изучение живой природы было основано на визуальном восприятии, а не на абстракциях.

Как и в младшей школе, мне легко давалась твор­ческая работа: на уроках труда мы работали с насто­ящим серебром, и я создавала ювелирные украше­ния по собственным проектам. Но на остальных уроках я, как и раньше, отчаянно скучала, и от ску­ки начинала развлекаться по-своему. Теперь я пони-

маю, что хулиганила не только от скуки — мне было интересно посмотреть на реакцию одноклассников, а при мысли о том, что будет, если поймают, меня охватывал настоящий азарт.

Так, например, перед уроками физкультуры я дожидалась, пока все остальные уйдут из раздевалки, а затем прятала их одежду. После урока толпа девчо­нок бегала по школе в тщетных поисках своих пла­тьев, а я, наблюдая за их мучениями, хохотала до упаду. Часто нам приходилось идти на следующий урок в физкультурных костюмах (свое платье я, разумеется, тоже прятала, чтобы на меня не пали подозрения).

Немало забавляла меня и другая шутка: я привя­зывала шнур от шторы к крышке парты так, что как только девочка, сидящая у окна, открывала парту, штора с грохотом падала, вызывая в классе немалое смятение. Такие проделки развлекали меня и помо­гали развеивать скуку.

Разумеется, учителя жаловались маме на мои пло­хие оценки и дурное поведение. Мама позвонила доктору Штайну и рассказала о моих проблемах. Доктор Штайн был давно и хорошо знаком с дирек­тором школы «Вишневый холм». Вот какое письмо он написал директору:

Дорогой Джим!

Вчера вечером я беседовал по телефону с миссис Грэндин. Она обеспокоена пробле­мами своей дочери Темпл, обучающейся в Вашей школе, и полагает, что между девочкой и учителями возникло непони­мание.

Я знаю семью Грэндин с июля 1956 г. С декабря 1958 г. по июнь 1959 г. я регулярно

занимался с Темпл. Она из тех необычных детей, которые из-за трудностей, сопро­вождавших их раннее детство, получают ошибочный диагноз «повреждение мозга». Однако тщательное психологическое обсле­дование в 1956 году, повторное — в 1959 году, а также мои собственные долговре­менные наблюдения над ребенком полнос­тью опровергают этот вывод. Как вы знаете, психологические тесты направ­лены, в частности, на выявление органи­ческих нарушений. В 1956 году Темпл показала коэффициент IQ, равный 120, в 1959 году — 137. Как видите, интеллект ее существенно выше нормы¹; она лишь не умеет его правильно использовать.

Позвольте мне выразить свое мнение словами заключения, данного психологом: «Нужно отметить, что Темпл обладает очень высоким интеллектом; проблема в том, что она не умеет высвобождать аффекты и, таким образом, использовать свой интеллект разумно и творчески. Дру­гой проблемой является некоторая незащи­щенность, так что сильный стресс вызы­вает искажение восприятия реальности и импульсивное поведение, не характерное для одиннадцатилетнего ребенка. Из поло­жительного отмечу отсутствие серьезных отклонений в поведении; видно, что она, используя функциональное мышление, контролирует свои действия интеллектом. Она вполне способна справляться с различ-

¹ Норма — 100-120. — Прим. ред. -консульт.

ными ситуациями по мере их возникнове­ния, хотя механизмы контроля расходуют большую часть ее энергии. Темпл не психо-тик и не близка к этому. Скорее ее можно назвать невротичным ребенком: у нее хоро­шо сформирована личностная организация, ее механизмы контроля поддерживают эту организацию во всех случаях, исключая, однако, случаи тяжелого стресса. Сейчас все составляющие ее личности, имеющие отношение к здоровью, активно развива­ются, и нестабильность в поведении явля­ется частью этого бурного развития. Со времени прошлого визита виден прогресс — и прогресс поистине необыкновенный!

По моему мнению, Темпл обладает боль­шим потенциалом, особенно творческим, хотя некоторые ее странности сразу бро­саются в глаза. Не следует забывать, что сейчас Темпл вступает в пору взросления, что ей пришлось покинуть школу, учителя которой изучили все ее хорошие и дурные стороны, поддерживали девочку в трудные минуты и вместе с ней радовались ее успехам.

Пожалуйста, дайте мне знать, если у Вас возникнут какие-либо вопросы или если Вы сочтете, что я смогу быть полезен Вам и Вашим сотрудникам. Жаль, что в по­следние два года мы так редко видимся.

Доктор Штайн не ошибался: прогресс был на­лицо. По большей части я старалась «вписаться» в обстановку и не создавать окружающим лишних проблем. И мои старания не остались без награды. Я

была удостоена избрания в школьный комитет. На еженедельных общешкольных собраниях я была «по­лицейским»: следила за порядком и, если кто-нибудь начинал шушукаться и мешать собранию, заносила имена нарушителей в особую книжечку. Я очень хотела попасть в комитет и ради такой цели отказа­лась от своих обычных развлечений вроде прятания чужой одежды перед уроком физкультуры.

Прогресс наблюдался и в других областях. Я смотрела по телевизору «Сумеречную зону», с увле­чением читала научную фантастику и клеила модели самолетов. Я изобретала новые конструкции и про­веряла, смогут ли они летать. Однажды, еще совсем маленькой, я склеила воздушного змея и привязала его к своему трехколесному велосипеду. Тогда я обнаружила, что если сделать крылья змея плоскими и загнуть их заднюю кромку, змей становится не­сколько менее устойчив, зато может круто набирать высоту. Много лет спустя я прочла в «Уолл-стрит джорнэл» рекламную статью о новой конструкции самолета с закрылками на концах крыльев — точно такими же, какие я придумала когда-то для воздуш­ного змея!

Интересом к технике я, несомненно, обязана дедушке-инженеру. Он вместе со своим партнером запатентовал основное устройство автопилота. Это устройство воспринимает движения крыльев самоле­та в магнитном поле Земли. Данное изобретение до сих пор используется в самолетостроении. Дедушка был со мной терпелив и всегда находил время для ответов на мои вопросы. «Почему небо синее? » «От­чего бывают приливы и отливы? » На эти и на мно­гие другие вопросы он давал научные, но вполне понятные ответы.

С людьми же я не умела ладить по-прежнему. Окружающих, как правило, отталкивало мое импульсивное поведение, напряженная манера речи, странные идеи и шутки. Оставляли желать лучшего и мои отметки.

Однако не плохие отметки и не дурное поведение привели к тому, что спустя два с половиной года меня выгнали из школы. Причиной послужила одна из моих вспышек гнева — увы, они случались доста­точно часто. Одноклассники дразнили меня, а я защищалась кулаками. Меня неоднократно предуп­реждали, что такое поведение недопустимо. Однако все предупреждения вылетели у меня из головы, ког­да Мэри Лурье, моя одноклассница, по дороге в музыкальный класс обернулась ко мне и, задрав нос и презрительно скривив губы, прошипела: «Отста­лая! Вот ты кто! Просто отсталая! »

Меня охватила ярость. В руке у меня был учебник истории. Не раздумывая, я резко выбросила руку вперед. Учебник просвистел в воздухе, словно сна­ряд, и ударил Мэри углом в глаз. Она завизжала; я прошла мимо, даже не подняв книгу с земли.

Тем же вечером дома зазвонил телефон. Я взяла трубку и услышала голос мистера Харлоу, директора школы «Вишневый холм». Он даже не попросил к телефону маму или папу. Просто сказал:

— В школу можешь больше не приходить. Ты не­исправима. Миссис Лурье очень расстроена. Ты понимаешь, что могла выбить Мэри глаз? И все — из-за твоего невыносимого характера!

Я молча повесила трубку. К горлу подступала тошнота; я вся дрожала от гнева и досады. Мистер Харлоу даже не спросил, что же произошло! Ему не пришло в голову, что стоит выслушать и другую сто-

 

рону. Все очень просто: я не такая, как все, — зна­чит, я во всем виновата!

— Темпл, кто звонит? — спросила из гостиной
мама. — Это меня?

— Нет.

Я сделала глубокий вдох и вошла в гостиную, где собралась вся семья. Мама читала вслух сестрам и брату; папа отдыхал после работы с газетой в руках.

— Так кто же звонил? — спросил папа, отклады­
вая газету.

— Мистер Харлоу, директор школы. — И я пере­
сказала родителям наш разговор.

— Тебя исключили! Темпл! — Мама в испуге
вскочила с кресла. — Что случилось?

Я все объяснила. Мама внимательно выслушала и, как обычно, встала на мою сторону. Позже, когда младшие отправились спать, а папа вышел прогу­ляться, мы обсудили, что же теперь делать.

В течение следующих нескольких недель мы с мамой объездили всю округу в поисках подходящей школы. Наконец я остановила свой выбор на школе, с которой мама работала в прошлом году. Она писа­ла сценарии документальных фильмов, и один сце­нарий был посвящен детям с задержкой развития. Он получил приз лучшего документального сценария штата Огайо. Другой фильм, снятый для канала PBS, рассказывал о детях с расстройствами в эмоци­ональной сфере. Мама изучала материал на примере учеников школы «Горная страна» в Вермонте. Мы отправились в эту школу и решили, что мне она подходит. Она была небольшой — как школа «До­линная страна», которую я посещала до «Вишневого холма». Ко времени моего появления в «Горной стране» было всего тридцать два ученика — мы мог­ли не сомневаться, что эта школа обеспечит мне

внимание и индивидуальный подход. Для ее персо­нала я буду не «одной из многих», портящей общую картину своими странностями, но Темпл Грэндин — отдельной личностью, заслуживающей внимания и интереса только потому, что я — это я. В маленькой школе с индивидуальным подходом к каждому уче­нику мне будет легче справиться со своими проб­лемами.

Но где-то в дальнем уголке моей души по-преж­нему хранился образ «волшебной» машины, которая успокоит меня и даст мне силы стать больше похо­жей на других людей.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: