 |
Миф № 10. На Западе более высокий уровень научно-технического развития общества
|
|
|
|
Пояснение мифа: с детства мы слышали легенды о чудесах западных технологий. Эти технологии входили в наш мир яркой игрушкой, которую отец привёз из-за границы знакомому пацану, спортивной формой «adidas» у звёзд футбола и первыми японскими магнитофонами. Технологии отечественные в это время оставались в тени, защищая наше мирное детство и беззаботную жизнь.
США. Манхэттэн, Силиконовая Долина, Космический центр имени Кеннеди, автострады и подвесные мосты — неоспоримые символы технического прогресса и могущества, но по ним нельзя судить о положении во всей стране, так же, как о России нельзя судить по территории в пределах Садового Кольца.
Своей собственной жизнью живёт «Одноэтажная Америка» — прекрасная книга Ильфа и Петрова не потеряла своей актуальности и в наши дни. Читайте — не пожалеете!
«Нью-Орлеан можно было бы назвать американской Венецией», — отмечали Ильф и Петров.
«Город широко распространился на низменном перешейке между Миссисипи и озером Пончертрейн (Lake Pontchartrain) … Город всегда страдал от наводнений и лихорадок. Вода, которая принесла ему богатство, одновременно сделала его несчастным. В течение всей своей жизни город боролся с самим собой, боролся с почвой, на которой он построен, и с водой, которая окружает его со всех сторон. Борется он и сейчас. Но главное уже сделано. Пончертрейн отделён от города бетонной набережной, которая спускается к озеру ступенями. Подступы к городу на много миль покрыты системой плотин, по которым проходят безукоризненные автострады. В многолетней борьбе человека с природой победителем вышел человек».[67]
В начале XXI века природа взяла убедительный реванш. В город пришла беда, которую звали женским именем.
|
|
|
Большинство столбов в США деревянные
«29 августа 2005 года во время урагана Катрина отказали защитные дамбы и Нью-Орлеан был затоплен, так впервые в истории инженерные дефекты стали причиной почти полного уничтожения крупного американского города…
Комиссия Американского Общества Гражданских Инженеров (ASCE) заявила:
«Катастрофический отказ нью-орлеанской системы защиты от ураганов является одним из страшнейших бедствий в истории страны. Серьёзные наводнения и разрушения были вполне ожидаемы от урагана такой силы, как Катрина. Однако значительная часть разрушений была вызвана не самим штормом, а обнаружившимися инженерными дефектами в системах защиты…
По всему району дамбы и защитные стены были прорваны более чем в 50 местах. 80% города Нью-Орлеан было затоплено на глубину более 3 метров… из 563 км дамбы повреждено было 272 км…
Город и его экономика были разрушены, значительная часть населения покинула город навсегда. Спустя полтора года после урагана, значительная часть города до сих под не заселена и непригодна для жизни. Вполне ожидаемо такая катастрофа серьёзно пошатнула веру людей в профессионализм гражданских инженеров».[68]
Одной из рекомендаций комиссии ASCE стала перепланировка всей системы защиты города от ураганов и наводнений. Видимо, со времён Ильфа и Петрова давно назрели некоторые перемены, которые откладывались в долгий ящик.
«Вот, у них там всё на компьютерах», — говорили когда-то ветераны бухгалтерского дела с деревянными счётами наперевес. Да, на компьютерах, но долог и труден путь новых технологий от Силиконовой Долины до деловых кварталов в мегаполисах и контор малых бизнесов по всей «Одноэтажной Америке».
Автору этих строк по роду работы часто приходилось иметь дело с компьютерными программами, на которых держится бизнес «солидных» фирм, приходилось участвовать в решении «проблемы 2000».[69] Многие большие коммерческие приложения создавались на заре эпохи программирования, на тех базовых принципах, которые морально устарели в наши дни.
|
|
|
Анализ исходных кодов не оставляет сомнения в высоком профессионализме программистов, стоявших у истоков этих проектов, но большинство этих людей давно ушли на пенсию или в мир иной. Те, кто занял их место, возможно, не менее талантливы, но лишены возможности создать что-то своё, поскольку вынуждены вносить изменения в морально устаревшие продукты, поддерживать их работоспособность.
Чем дальше, тем труднее это делать, но бизнес не терпит остановок и редко желает идти на риск и затраты, связанные с разработкой новых программ. Вот и халтурят программисты, теряя квалификацию, мучаются менеджеры, а все вместе ругают хозяев, потихоньку ищут новую работу и надеются, что на их век хватит.
Но это не может продолжаться вечно, рано или поздно такие программные продукты ждёт судьба нью-орлеанской дамбы.
Стремительная компьютеризация жизни в сочетании со снижением общего культурного уровня в обществе порой приводит к ситуациям, когда компьютер выступает в роли «божества», приговор которого не подлежит ни обжалованию, ни осмыслению.
Из писем эмигрантов
США. «Мы летели в отпуск рейсом авиакомпании United. Это было то время, когда, спасаясь от кризиса, многие авиакомпании ввели отдельную плату за сдаваемый багаж. Мы уже изучили новые правила и знали, что наши два чемодана обойдутся нам в $50. Когда подошла наша очередь, то служащий за стойкой регистрации потребовал от нас $250. На вопрос «почему» он ответил, что так показывает компьютер.
Мы показали ему брошюру с новыми правилами авиакомпании и объяснили, что по этим правилам с нас причитается только $50. Он внимательно прочитал брошюру, защелкал кнопками на терминале, на лице его отразилась борьба чувств. «Да, сказал он, вы правы, по правилам с вас причитается $50, но ведь компьютер показывает $250, ничего не поделаешь…»
История закончилась вызовом «большого начальника», который разрешил ситуацию в нашу пользу и объяснил, что недавно внесли новые изменения в компьютерную систему, ночью тестировали, наверное, что-то не доделали.
|
|
|
Очередь, задержанная на полчаса, недовольно гудела».
Обратимся снова к классикам: «Стимулом американской жизни были и остались деньги. Современная американская техника выросла и развилась для того, чтобы быстрей можно было делать деньги. Всё, что приносит деньги, развивалось, а всё, что денег не приносит, вырождалось и чахло».[70]
Ко второй категории смело можно отнести системы защиты от наводнений, когда погода хорошая, то от них одни затраты.
Во все времена человек хранит тепло домашнего очага — костёр, печь, батарея центрального отопления…
А что может предложить современная Европа, чтобы дома было тепло и уютно?
Из воспоминаний авторов
Австрия. Центральное отопление в русском, советском понимании слова распространено в Австрии весьма ограниченно. Оно называется Fernwärme, что означает «дистанционное отопление» или попросту магистральные трубопроводы. Стоит, как говорят те, кто имел счастье им пользоваться, недёшево, технически доступно далеко не везде. Три из четырёх самых распространённых видов отопления таковы: электричество, древесина и мазут. Да, да, именно так.
Электроотопление рекомендуется для зданий и сооружений, где отсутствуют другие источники тепловой энергии. В основном, оно осуществляется с помощью электроотопительных приборов и масляных радиаторов. Ночные тарифы на электроэнергию меньше, чем дневные, поэтому многие люди пользуются электрическими отопительными приборами именно в ночное время.
Такая ситуация увеличивает риск случайных возгораний. В прессе регулярно появляются заметки о ночных пожарах в домах, даже со смертельными исходами. Учитывая отсутствие в Австрии собственной АЭС (прим. — подробнее см. миф № 27) и крупных электростанций, электричество очень и очень дорого. В среднем отопление квартиры обходится жильцам в 150 евро/месяц, отопление дома в 200-250 евро/месяц.[71] Это сильно бьёт по карману.
Тот, кто хочет здесь жить, должен быть готов к тому, что коренные жители страны, скорее всего, чтобы оправдать жуткую экономию на энергоносителях, проводят в жизнь простой принцип: климат в помещениях является здоровым только, если температура не превышает 18-20 градусов. Если выше — это вредит здоровью (и кошельку тоже). Нередко русские люди, привыкшие ещё с советских времён к горячим батареям, первое время зимой просто замерзают и простужаются.
|
|
|
Вторым видом отопления является сжигание в целях прямого получения тепла всех возможных разновидностей древесины и побочных продуктов или отходов деревообрабатывающей промышленности — как обычных дров, так и обработанной древесины в виде брикетов или гранулята, которые сжигаются в специальных печах, расположенных в жилых домах. Часто жители повышают количество тепла в доме путём сжигания низкосортного бурого угля.
Поэтому с наступлением отопительного периода над домами появляются чёрно-серые полоски дыма, а в воздухе разносится до известной степени приятный запах горящего дерева. Вместе с дровами многие стапливают всё ненужное, что попадёт под руку: старую мебель, мусор, журналы и даже использованные памперсы.[72]
Мазутом тоже топит много народу. Часто в городских квартирах посреди большой комнаты стоит небольшая печечка для сжигания мазута и горит себе день-деньской. Путём обычной конвекции воздуха тепло распространяется по остальным помещениям. Из опыта скажу, что зачастую до спальни и ванной оно не доходит. Вследствие этого, там часто сыро и заводится плесень.
Понятие Zentralheizung «центральное отопление» означает, как правило, наличие в одной отдельно взятой квартире комнатки, где стоят баки для мазута, колонка для его сжигания с системой распределения теплоносителя по батареям в комнатах.
На эту тему в своё время совершенно справедливо высказался Д.И. Менделеев: «Нефть не топливо — топить можно и ассигнациями».
Согласно данным Федерального статистического ведомства «STATISTIK AUSTRIA», в 2007-2008 годах для отопления домашних хозяйств Австрии использовались следующие энергоносители:[73]
1. Электроэнергия — 42 %.[74]
2. Древесина — 14 %.
3. Природный газ — 13 %.
4. Мазут для отопления — 10 %.
5. Магистральные трубопроводы (центральное отопление) — 9 %.
6. Солнечная энергия — 3,5 %.
7. Далее, с небольшими отличиями следуют тепловые насосы, разновидности угля и жидкий газ.[75]
Из списка видно, что магистральные трубопроводы находятся лишь на пятом месте и по частоте применения сильно уступают предыдущим энергоносителям. Такая ситуация порождает экстремальные проекты экологических движений, как например: отопление сухими кукурузными початками[76] или растительным маслом (это всё когда миллионы людей на земле, в т.ч. в России, голодают).
|
|
|
Интернет просто наводнён информацией по этому поводу. В Европе появилась масса движений, предлагающих отапливать пшеницей(!)[77] или даже хлебом(!). Например, вот выдержка из статьи под названием «От старого хлеба к новой энергии — как платный мусор превратить в ценный источник энергии». Написано от лица высшего технического учебного заведения Эсслинген (Германия):
«Наш выпускник-отличник Кристиан Альбер предлагает уже с завтрашнего дня обеспечивать работу биогазовой установки путём сжигания старого хлеба. Вопрос остаётся только за политиками…» Далее идёт описание прогрессивного и дельного проекта, предлагающего использование в виде сырья старого хлеба вместо пшеницы и кукурузы. Статья заканчивается воззванием к возможным инвесторам принять участие в проекте.[78]
Думаю, излишне говорить, как на эти «новые технологии» посмотрели бы ещё живые блокадники и те, кто после войны никогда не выбрасывал даже крошки хлеба…
Такое «экологическое» отопление отнюдь не решает проблем с загрязнением воздуха. Чтобы производить эти самые початки, зерновые и масло, нужно ещё распахать землю тракторами, работающими на солярке; а количество плодородных, пахотных земель на планете сокращается со страшной скоростью; а люди голодают; а трактора нужно ещё сделать на заводах; а для этого, в свою очередь, нужны гигантские энергетические и природные ресурсы… Продолжить?
Интересно, а господа воинствующие экологи действительно не осознают сами эту производственную цепочку или они выполняют чей-то заказ?
Так где здесь более современные технологии, спрошу я вас? Большинство русских туристов, впервые столкнувшись с этим, повторяют одну и ту же фразу: «Да это же каменный век!»
Из писем эмигрантов
Канада. «В Торонто на каникулах я решил подработать на местном заводике, занимающемся гальванизацией деталей и охотно принимающем на работу иммигрантов. Это одно из тех мест, где у приходящего не спрашивают никаких документов, а только записывают имя с его собственных слов (для ухода от налогов и от полиции).
В ту пору я считал, что будущий учитель обязан знать все слои общества, в котором работает… Такие «производства» я никогда не встречал в СССР, только читал про них у Гиляровского. Даже у меня, бывшего студента-химика, перехватило дыхание, едва я вошёл в цех, где по всему полу разлита кислота. К концу 11-часовой смены волосы становятся такими хрупкими, что ломаются, когда надеваешь шапку.
Можно, конечно, и проветрить цех, открыв большое окно, но тогда все очень скоро замерзают: на улице мороз. Так весь день и играем с окном — то открываем, то закрываем. Каждый раз для этого надо дойти до оконной ручки по краю огромного чана с кислотой, в ботах 47-го размера (меньших не дают). Если соскользнёшь вниз — твои проблемы.
В «кубрике», где едят рабочие, жуткая грязь, бегают крысы. Но замечательно то, что люди, работающие в этом аду, очень любят по любому пустяку доносить друг на друга менеджеру и очень боятся, что на них самих кто-нибудь «настучит»!»
Народы Западной Европы испокон веков привыкли терпеливо трудиться. Они аккуратно возделывали земли, работали на заводах, добывали полезные ископаемые, строили горные дороги, постоянно совершенствуя применяемые технологии и открывая новые.
В шестидесятые годы прошлого столетия произошёл первый, сильный поворот в ценностной системе людей. Произошло то, что иногда называют «революцией нравов». Вместо культуры труда и семьи, работы в направлении научного и технического прогресса, трудовой самоотдачи, акцент перешёл на удовлетворение насущных потребностей и существования по принципу «Бери от жизни всё!».
Второй поворот, логически вытекающий из первого, случился во второй половине восьмидесятых годов, когда, с дальнейшей секуляризацией и сломом остатков традиционного общества, ещё явственней обозначился уход от традиционных ценностей в сторону безусловного поклонения золотому тельцу.
Долгосрочные инвестиции в сферу научно-технического развития вытесняются теми, которые дают быструю и гарантированную прибыль. Распад Советского Союза только ускорил эти процессы, что, в конечном итоге, ещё больше затормозило или сделало вовсе ненужными разработки прорывных технологий.
Германия. Вот, что пишет из Германии инженер по специализированным компьютерным системам летательных аппаратов, выпускник Харьковского Национального Аэрокосмического Университета «ХАИ» Сергей Волковой:
«Зная, какие технологические возможности наличествуют в Европе, я надеялся увидеть в области авиастроения нечто уникальное и передовое, но не увидел. Я был готов к тому, что сверхзвуковых лайнеров теперь уже никто проектировать не собирается, хотя и по материалам, и по электронике сегодняшние возможности на порядок выше, чем в 70-е годы, когда полетели Конкорд и Ту-144. Но даже и подобия нашего многострадального АН-70 я не увидел на их «выставке передовых достижений».
Т.е. новых типов планеров или двигателей в грузовом секторе не видно. Да, новые модели самолётов и двигателей есть, у них низкий расход топлива, они мало шумят. Но это всё вылизывания того, что было придумано уже очень давно. А новые разработки сводятся, в основном, к установке на самолёте систем связи и различных систем для развлечения: видеосерверов, мониторов и т.п. Это, конечно, хорошо и полезно, но это, по большому счёту, украшательство старого.
Конечно, есть и новые разработки, например, последние годы, очень много пишут об Аэробусе А-350 и Боинге B-787, у которых из фундаментальных нововведений — обшивка фюзеляжа и крыльев из углепластика. А что даёт это новшество, если разобраться? Некоторое облегчение планера и — как следствие — возможность взять больше груза при той же общей массе. Реальный выигрыш от новой композитной конструкции, выраженный в затратах топлива или денег на единицу груза, вряд ли превысит 20%. Насколько новые самолёты будут эффективнее, покажет практическая эксплуатация.
Да, экономия ископаемых ресурсов — это, безусловно, очень хорошо. Однако при новой конструкции, существенно повышаются требования к электромагнитной защите бортовой электроники (алюминиевый фюзеляж хоть как-то экранирует аппаратуру, а углепластиковый уже совершенно ни от чего не помогает). Затраты, связанные с изменением производственного процесса и доведением бортовой электроники, могут сделать данный проект абсолютно убыточным…»
Бросается в глаза очень интересная особенность промышленности и науки. С одной стороны — имеется очень мощный и современный производственный комплекс, который в состоянии обеспечить как нужды самой страны, так и огромный экспорт. Но, с другой стороны, каких-то прорывных вещей не было уже очень давно. К тому же, как замечают сами немцы, качество многих изделий, в частности автомобилей, стало таким, чтобы люди их регулярно меняли и промышленность работала.
Причём сказать, что качество выпускаемых автомобилей плохое, нельзя, но они рассчитаны таким образом, что не имеют запаса прочности и, как следствие, срока эксплуатации, как те же автомобили, произведённые в 80-е годы. С одной стороны, понятно, что промышленность должна работать и, таким образом, сохраняется рынок сбыта. Да и экологические нормы становятся всё требовательней и требовательней.
То есть если Мерседес, выпущенный в 80-е годы, при нормальной эксплуатации вполне может быть на ходу и сегодня, то Мерседесы, выпускаемые сейчас, уж точно столько не протянут. Причём на сегодняшний день узлы и агрегаты настолько хорошо подогнаны по сроку эксплуатации, что, когда автомобиль начинает ломаться, это происходит лавинообразно.
Обычный человек предпочтёт доплатить и взять новое, чем воевать с ворохом поломок, которые начинают резко появляться после 8-10 лет эксплуатации.[79] Причём данный срок эксплуатации — это не брак, а запрограммированное свойство. Ведь умели же немцы делать автомобили, которые ходят по 20-30 лет. Просто сегодня это — не выгодно.
В заключение я хочу сказать, что современный Запад имеет всё, чтобы развитием науки и техники изменить жизнь на Земле в лучшую сторону, но большая часть ресурсов тратится не на развитие, а на совершенствование потребления. Налицо возрастающий перекос между возможностями и целями. Как говорил Альберт Эйнштейн, «совершенные средства при неясных целях — характерный признак нашего времени».
Научно-технический прогресс современного Запада не служит развитию общества, а является инструментом обогащения малой его части и источником недорогих удовольствий для всех остальных. Наиболее ёмко об этом сказал Рей Брэдбери:
«Люди — идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумывали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде IPhone, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру… Кто знает, каким был бы мир тогда? Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением: пить пиво и смотреть сериалы».
Нарастающий разрыв между развитием производительных сил и развитием человека подходит к своей критической черте, называемой «Барьером Питерса» или «ножницами технологического роста», за которым человечество может ждать череда техногенных катастроф и разрушения цивилизации.
Об этом предупреждает политолог Сергей Кургинян в своём выступлении на VIII Глобальном стратегическом форуме РАН,[80] это понимают многие люди в наше сложное время. Для России ещё не потерян шанс на преодоление этого противоречия. Всё зависит от нас. Во всяком случае, читатель имеет право на разностороннюю информацию о странах западного мира, которую мы и попытались здесь представить.
|
|
|
